Ключ под ковриком

Ключ под ковриком

Если бы Владимир попытался вспомнить, когда он впервые стал мечтать о собственных четырех стенах, то его память вернула его в шестой класс, самое начало учебного года. Далекие семидесятые – громогласные линейки, строгие букеты гладиолусов и дипломаты вместо портфелей у старшеклассников. В тот год он с родителями переехал из сырого, вонючего барака в крохотную двенадцатиметровую комнату в шумной коммуналке.

Несмотря на тесноту, они были счастливы и жили с соседями достаточно мирно. Только Владимир мечтал о чем-то большем. Холодные стены, словно давили на него, сжимая в стальные тиски вечных неудобств. Каждую ночь, перед тем как заснуть, Володя просил Деда мороза о том, чтобы в его жизни наступил тот день, когда он окажется в абсолютной тишине, которая будет принадлежать только ему и никому другому. А ночной мрак не будет пугать его храпом толстого соседа дяди Жени и изнурять всевозможными жирными, масляными запахами, доносящимися с общей кухни.

Потом был институт и, вечно шуршащая, словно термитник, общага. Бессонные ночи и пьяные однокурсники, снующие туда-сюда безликими муравьями.

И только к двадцати пяти что-то изменилось в лучшую сторону: Владимир переехал в съемную однокомнатную квартиру. К сожалению, она тоже не пришлась ко двору и, после первого месяца, стала давить в плечах, словно старый пиджак, - потому как была чужой, а хозяйка то и дело напоминала о себе внезапными недружественными визитами.

Владимира ужасно раздражал этот казалось бы и не значительный факт внешнего контроля.

И вот наступил тот самый день, когда можно было смело заявить во всеуслышание, – он готов стать обладателем собственного жилья! Появились кое-какие средства на сберкнижке, а главное - силы их применить. Тут-то все и понеслось, поехало. Выбор был таким огромным, что свел неопределившегося покупателя с ума. Владимир просмотрел тысячи вариантов, посетил сотни загородных, столичных и областных домов, побывал на строящихся и сданных объектах, выслушал бесчисленное множество советов словоохотливых риэлторов, - и наконец, сделал свой выбор в пользу элитной сталинки.

Центральная часть города, монолитный семиэтажный дом с маленькими балкончиками и мощным фасадом, от которого, у случайного прохожего, могла закружиться голова. Веха истории, отпечаток величия былой эпохи и памятник мастерству строителей поколения шестидесятых. От дома веяло небывалой мощью, а вид из окна можно было с легкостью сравнить с форпостом какой-нибудь наблюдательной башни.

Перестав терзать себя излишними сомнениями, Владимир с легким сердцем влез в жуткие долги, и уже через месяц заполучил заветные ключи. В конце августа он въехал в квартиру с одним чемоданом и даже пустил скупую слезу прямо на пороге. Словно спартанец, он прожил на раскладушке, без всякой мебели, около месяца. И лишь к зиме начал одомашниваться. Сначала появился диван, компактная стенка, чуть позже кухня и прихожая, - день за днем пустые стены начали впитывать дух нового хозяина, принимая окрас современности, пришедшей на смену ветхому ремонту советской перестройки.

Днем Владимир радовался как дитя, иногда даже всхлипывал, не веря своему счастью. А вот ночью его навещали извечные кошмары одинокого человека. И самое жуткое, что каждый раз они были разными. Проваливаясь в пустоту сна, он оказывался то в старой землянке, то в полуразрушенном деревенском доме. Воспоминания не хотели верить, что их верный раб наконец-то достиг своей заветной цели и теперь его невозможно напугать изощренными житейскими страхами.

В такие ночи Владимир просыпался в холодном поту и долго не мог понять, где находится, а когда осознавал иллюзорность кошмара, спокойно засыпал до утра.

С годами страхи улетучились сами собой и стали приходить к нему гораздо реже. Тогда хозяин трехкомнатной крепости вздохнул полной грудью. Работа медленно, но верно, ползла в гору, верные друзья не давали скучать по вечерам, а симпатичные подруги - согревали его постель долгими ночами. Вот только семья, как не крути, все не вырисовывалась на горизонте даже самого далекого будущего. И причина тут была только одна: Владимир не хотел допускать к своему сокровенному жилищу посторонних.

Квартирный вопрос погубил не одну семью… Хочешь потерять квадратные метры – просто открой входную дверь… За квартиру в столице даже младенец убьет любящего родителя…

Угрожающие лозунги сыпались со всех сторон, словно острые шипы. Владимир слушал, мотал на ус, и в итоге принял для себя единственно верное решение – в квартире будут только гости, и никаких жен, братьев, сестер и уж тем более потомков.

Жизнь без цели, квартира на одного – обычная история. И продолжалась бы она еще двадцать, а может быть, даже сорок лет, если бы не одно удивительное обстоятельство, которое ворвалось в жизнь хозяина квартиры, самым что ни на есть наглым образом.

***

- Чай будешь? – Гость покачал головой. – Прости, все забываю, что ты…

- Давай не будем об этом…

- А тогда о чем?

- Может быть о тебе?

- Обо мне ты практически все знаешь. Давай лучше о тебе поговорим? Все-таки столько общаемся, а все ни о чем.

Гость немного поразмыслил, и коротко кивнул:

- Хорошо, спрашивай.

Владимир как любой нормальный человек не верил в чертовщину. Но если уж она происходит, то сомневайся, не сомневайся, а принять этот неудобный факт придётся. Потусторонний мир существует.

Бывший хозяин квартиры пришел к Владимиру под вечер. Зашел на кухню, поздоровался и сел напротив. От такой наглости нынешний обладатель недвижимости чуть не подавился бутербродом.

А потом ничего, как-то попривык. Ну, тень, аура, призрак, - называйте, как хотите. Так ничего, разговаривает ведь, значит - человек разумный, хоть и умер полвека назад. Нет, вначале, конечно, Владимир слегка побаивался, копался в сомнениях, даже к доктору сходил, но затем понял, что сумасшествия никакого нет, и окончательно успокоился.

Призрака кстати звали Михаил. А точнее Михаил Ефремович.

- Как ты, кстати, умер?

Призрак недовольно фыркнул, но ответил:

- Сначала пополнил ряды незаконно осужденных, раньше достаточно было подумать плохо про вождя, потом подцепил в лагере чахотку, и все…

- А почему вернулся? – не понял Владимир.

- А ты бы не вернулся? – задал встречный вопрос Михаил Ефремович. – Мы ведь семьей эту квартиру от партии получали, я за нее знаешь сколько выстрадал… и потом, и кровью …а они меня как врага народа… А в лагере, между прочим, болезней хоть жопой жри, а я никогда даже в походы не ходил. Война ведь мимо меня проскакала, малой я еще был для того, чтобы немца бить… Только вот на заводе в три смены впахивали, пока в эвакуацию не попали… И куда же мне идти прикажешь, как не в долгожданную квартиру… Да у меня и выбора то особенно не было… Перед смертью ничего не осознал, а просто комнату свою вспомнил, рабочий кабинет… У тебя там сейчас тренажеры стоят, а раньше дубовый стол с зеленым сукном и лампой был.

Призрак заметно нервничал и потому все время запинался.

Владимир внимательно выслушал мертвеца, а потом налил себе чаю. Такую информацию надо было тщательно переварить.

- А почему тебя туда не отправили? - он указал куда-то на потолок.

- Можно подумать я знаю, - надрывным, срывающимся на крик голосом рявкнул Михаил Ефремович. – Видимо рожей не вышел! Кому там нужны такие махровые партийцы атеисты как я.

Разговор был закончен, даже не успев толком начаться.

***

За последний месяц призрак приходил еще пару раз, но беседа как-то не клеилась. А потом случилась беда. На работе у Владимира запороли важный проект. Руководство кричало, сучило ногами и в конце головомойки выдало своему лучшему сотруднику трудовую книжку без выходного пособия.

Вечером Владимир напился. Ипотека, словно дамоклов меч нависала над ним карающей гильотиной. А ведь оставалось платить совсем чуть-чуть, какие-то семь лет. Остановиться в одном шаге от финиша – это ли не разочарование века!

Утром Владимир проснулся с похмелья, слабо помня, что творил вчера. В комнате был жуткий беспорядок: рабочие чертежи разорваны в клочья, телевизор расколот, словно яйцо Фаберже, а мебель имела вид весьма прискорбный.

Доковыляв до кухни, Владимир приложил к виску холодную бутылку с минералкой и поставил чайник. В этот самый момент за его спиной раздался встревоженный голос Михаила Ефремовича:

- Ты что наделал, придурок! Куда мозги подевал? Ну что теперь нам делать?!

- Нам? – морщась от боли в висках, не понял Владимир.

- Нам! А кому же еще?!

- А что такое в вашем потустороннем мире приключилось? – попытался иронизировать Владимир.

- Да пошел ты!

***

Призрак не появлялся неделю: ровно столько Владимир приходил в себя, пытаясь излечиться дорогим коньяком и солеными огурцами с пельменями. Иногда включал разбитый телевизор, пытаясь угадать в паутине трещин лица телеведущих. В перерывах на рекламу, сделав глоток из бутылки, Владимир засыпал, давая себе словно, что завтра точно возьмется за ум и пойдет искать новую работу. Но ни завтра, ни послезавтра обещание выполнено не было. Пока бар полон можно никуда не рыпаться, все равно до оплаты очередного платежа есть две недели.

- Все лежишь?

- Лежу.

- Что намереваешься делать?

- А тебе какая разница?

- Пытаюсь помочь соседу!

- Не пошел бы ты со своей помощью!

Призрак отвернулся.

- Зря грубишь.

- Мне бы твои проблемы.

- Скоро будут.

- Да?.. - удивленно протянул Владимир.

- Да, - кивнул Михаил Ефремович. – Вставай, завтра новый хозяин заезжает.

***

На осознание собственной смерти у Владимира ушло еще три недели. А может быть и больше - кто его знает. Михаил Ефремович все время путал даты, ссылаясь на плохую память, да и какой смысл, все одно - содеянного не изменить. И ведь что интересно: Владимир вылетел в окно, а опять оказался в квартире. Странно, но логично – покинуть родные стены он был не в состоянии и наверху видимо были об этом осведомлены.

Новый хозяин делал квартиру под себя: сорвал старую шелуху обоев, завез новую мебель, втиснул в крохотное пространство несколько иллюзорных стен прозрачных стен. Владимир ходил из угла в угол, злился, но ничего поделать не мог. Теперь он был по другую сторону баррикад – так что оставалось только материться.

Ему также снились сны, он испытывал чувство голода, приступы страха и одиночества, но как говорил Михаил Ефремович - это все по привычке, фантомные иллюзии. В остальном существование Владимира стало размеренным. Скинув с себя клеймо вечной жизненной гонки - непонятно зачем и куда, он стал больше думать. День за днем Владимир мерил свою-чужую квартиру пересчитывая бесполезные квадратные метры, слонялся по подъезду, лишь выйти на улицу никак не получалось. Какая-то неведомая сила не пускала его на свободу мрачного дома.

А вот квартира потихонечку начала его выдавливать.

***

В потустороннем мире - Владимир заметил эту особенность не сразу, - все выглядело немного иначе: обстановка квартиры изменилась до неузнаваемости, и отнюдь не из-за нового соседа. Мертвец стал видеть то, как она выглядела при жизни прежних хозяев и даже до них. Голографическая картинка похожая на 3D кино возникала внезапно и исчезала без следа в самый неожиданный момент. В остальном все было без изменений. И так продолжалось до одного очень важного дня…

Владимир привычным движением подошел к чайнику, но не стал ничего включать, а просто взглянул в окно. На улице стоял май – жаркий и солнечный, одетый в кафтан яркой зелени и припудренный незабываемым ароматом свежести. Народу было немного - все-таки девять утра, все уже на работе, в школе, в институте, да где угодно, только не на кухне у окна. Поэтому цепочка переселенцев сразу бросилась Владимиру в глаза - унылые серые тени с чемоданами, тюками и баулами двигалась в направлении их семиэтажной цитадели.

- Кто это? – машинально задала вопрос Владимир. И тут же получил на него счерпывающий ответ.

- Призраки. Такие же, как мы с тобой.

- И куда они собрались?

- В наш дом переезжают из соседней хрущовки. Вон, видишь за забором, сломали, так что теперь будут у нас новые соседи.

- Но почему?

- Не знаю, наверное, такие правила, - пожал плечами Михаил Ефремович.

***

С появлением новых призраков дом превратился в один огромный террариум, где шипела, кряхтела, ругалась и сопела новая сотня неуспокоенных душ. Владимир воспринял появление новичков в штыки и старался ни с кем не общаться, обходя стороной дымные фигуры переселенцев. Но однажды ему не удалось пройти мимо одного вечно пьяного мужичка с одутловатым лицом и огромной залысиной. Он явно прибывал в состоянии вечного похмелья и занимался лишь тем, что целыми днями напролет ссорился с двумя старухами с нижнего этажа.

- Как тебе наша дружная компания, хмурый? – поинтересовался он у Владимира. – Кстати, меня Сергеем кличут.

- Да мне пофиг, - уныло ответил собеседник и поплелся в свою квартиру под номером семьдесят семь.

- Да ладно ты, погоди, братан! – окликнул его новый знакомый.

- Найди себе другие свободные уши.

Сергей остановился.

- Ой-ой-ой, какие мы гордые. Ну и катись куды шел. Прям поговорить ему жалко. Что думаешь не твоего уровня?! А ты я смотрю, святоша нашелся, ага. Знаем мы, почему ты здесь…

Владимир так и не сделал последний шаг, чтобы исчезнуть в пустоте перехода сквозь дверь.

- О чем это ты?

- Да не о чем! Вали в свою конуру! Теперь уже я не хочу с тобой базарить, - отмахнулся Сергей.

- Нет, вот теперь-то как раз предмет разговора имеется.

Владимир в мгновение ока очутился рядом и, схватив забулдыгу за грудки, начал трясти как грушу.

- Отстань! Это ты при жизни был крутой, а сейчас просто сгусток дерьма! Жил говном и стал говном! Не надо было так грешить, и полетел бы на небеса как миленький. А теперь вот сиди, кукуй с нами - неудачниками.

- Что?! – Владимир ослабил хватку.

Говорун отшатнулся, по привычке сплюнул себе под ноги и, решив добить ошарашенного соседа, добавил:

- Все мы тут бля жуткие грешники! Потому и сидим здесь, словно в тюрьме. Это наш ад! Понимаешь, дурья ты башка?! Лучше признайся, кого ты прибил, изнасиловал, предал… Какой смертный грех приступил?

Владимир пошатнулся и смерть, совершив круг почета, медленно проиграла пластинку его последних минут заново. Неужели все из-за дурацкого самоубийства?

***

Череда последних дней накручивалась на Владимира, как петля на шею – кольцо за кольцом, пока не стала душить его, вынуждая покончить с творившимся вокруг безумием. Наверное, это и было так называемое адское пекло, которое все так боятся при жизни, и из которого нет исхода после смерти. И очередное разочарование служило тому лишним доказательством. Первым ударом для Владимира стал новый эпизод из жизни Михаила Ефремовича. Оказалось, что профессор, после долгих пыток, подписал-таки признания и его семью тоже записали врагами народа. Получалось, что он поступил как предатель, убийца, истинный злодей, наверное, похуже, чем Чикатило. А потом пошло-поехало. Подобные истории нашлись у каждого проживающего в страшной семиэтажной цитадели. Получалось, что Владимир единственный среди них самоубийца, который только сейчас вспомнил последние секунды своей, по сути дела, бессмысленной жизни. Каждый день тянул лямку - не жил, а существовал, откладывая жизнь на потом. Вот и наступило это самое потом.

А ведь мне постоянно что-то не нравилось, - подумал Владимир. – То соседи, то запахи, да мало ли было в его жизни таких недовольств.

Не нравились шумные соседи?! Получай других, которых заслужил! Не люли, а ползучие твари, способные лишь грызть собственные жилы и пить чужую кровь.

***

Сбежав вниз по ступенькам, Владимир врезался в незримое препятствие входной двери. Надоело! Выпустите! Он понял, что находиться на грани.

Изо всех сил Владимир начал долбить по невидимой стене. Он плакала, стонал, молил, чтобы его выпустили, но никто его не слышал.

Вскоре призрак мужчины обессилил и повалился на пол. Наступило последствие истерики, его начала колотить мелкая дрожь, которой на самом деле не было.

- Чего так убиваться, хвалебный?

Владимир замер, поднял голову. Перед ним, на стульчике возле лифта, словно советский страж кнопочной машины сидела старушка и, отложив вязание, с интересом разглядывала его заплаканное лицо.

Только теперь он вспомнил, что и раньше видел ее здесь, но никогда не здоровался, проходя мимо. А ведь Сергей рассказывал ему, что эта древняя душа сошла с ума, и существует изгоем, мало с кем общаясь всерьез, а все только шутит, да частушки мурлычет себе под нос.

- Простите?

- Да за что же тебя прощать-то? – удивилась старушка.

- Я тут немного пошумел.

- Все мы немного шумим, то здесь, то там, - и она указала на улицу, словно и не было здесь этой массивной деревянной двери.

- Там уже не пошумишь, - не согласился Владимир.

Старушка только хихикнула:

- Почему это? Хтож тебя держит? Иди да гуляй. Коли никто не надзирает так и преград нет.

- Как это?

- Да очень просто: возьми ключи под ковриком и беги на улицу. Погуляй, пока погода хорошая.

- Какие ключи? – дрожащим голосом уточнил Владимир.

- От квартиры, - пояснила старуха. – Тут правила такие, понимаешь?

- Нет.

- Очень жаль, - вздохнула старуха. – И ты вот что малец, если подниматься будешь – по лестнице ступай. А то лифт у нас никак не починят. Сколько не вызывала, никто не идет.

Владимир вскочил на ноги, словно сорванец и, жадно хватая воздух, рванул по лестнице к своей квартире. В висках стучало, сердце бешено колотилось в груди, дыхание сбивалось – нет, конечно это было очередное проявление фантомных воспоминаний.

Ключей под ковриком не оказалось. Владимир проверил все коврики в доме несколько раз.

Ничего.

Обман.

Глупая карга!

Владимир хотел высказать ей все в глаза, но старушка со своего поста куда-то подевалась. Ничего не оставалось как вернуться обратно в квартиру.

Он просочился сквозь дверь и зашел в маленькую комнату, где когда-то собирался устроить спортзал - сейчас тут была спальня, маленькая, уютная, с двухэтажной кроватью и маленьким детским столиком. В школьные годы у Владимира был похожий. Только немного повыше.

Призрак сел за стол. Закрыл глаза. А когда открыл, вокруг него оказалась комната из его далекого детства, где они с родителями ютились много лет. И ведь именно тогда они были счастливы! По-настоящему счастливы! Не в больших свободных площадях, а в крохотных девяти метрах.

Владимир осмотрелся. Все как тогда, в детстве. Мебель, диван, картины и бордовый ковер на стене.

Чтобы никому не мешать, он осторожно вышел в коридор. Все правильно, слева комната Тети Вали и дяди Жени, справа семьи Кузякиных. Прислушался. А еще этот приятный убаюкивающий храп Григория Ивановича.

Владимир подошел к входной двери, наклонился, поднял половичок. Ключ был на месте, там, где всегда хранила его мама.

Спустившись вниз, он без всяких препятствий открыл подъездную дверь и вышел на улицу.

Ярко светило солнышко. Был самый разгар лета. Искрящаяся от росы дорожка вела его сквозь луг к тенистой роще. Владимир забрался на холм и увидел отца и мать - они улыбались, махали ему руками. А рядом с ними на самом берегу тихой извилистой речушки возвышался плетеный шалаш. Владимир улыбнулся и выкинул ключ в траву. Больше он был ему ни к чему…

(август 2013)