Ключи от королевства

За завтраком мама сказала, что из ящика торчит письмо. Макс быстро доел овсянку и побежал забрать почту.

Записка, которую он ждал, лежала поверх письма от Уилла. Письмо Макс доставать не стал, он и так знал, что Уилл опять прислал вызов на дуэль. В прошлую дуэль обоих выпороли ремнем, и повторять этот опыт пока не хотелось. Письмо лежало в ящике вторую неделю, и торопиться с ним было некуда.

Почерк у Дженни был отвратительный, Макс еле разбирал ее каракули, но в этот раз она нарисовала карту и показала крестиком, куда идти.

Вниз по улице, мимо дома Дженни, мимо дома с бульдогом, дома старого ворчливого Грэма, мимо овощной лавки, городского парка, мимо дома Уилла на его углу — пришлось сначала затаиться и проверить, не смотрит ли Уилл в окно, — потом пробежать еще два квартала, перелезть через забор и спуститься к пруду. Забор можно было и обойти, но так получалось минут на десять дольше, а Дженни вечно ныла, если он опаздывал. Особенно с тех пор, как ей исполнилось десять, и мама подарила ей карманные часы.

У пруда росла ива. Ее ствол подгнил, но не рухнул, а тяжело нависал над водой, и поникшие раскидистые ветви плотно сплелись и неплохо спасали от дождя. Макс, Уилл, Дженни и Дора прикатили бревна, принесли ящики, и под ивой можно было жить, сочинять планы по захвату мира, делать уроки, составлять таинственные тинктуры из водных трав — пока тебя не позовут к ужину. Это был дикий пруд, здесь не гуляли няни с малышами, сюда редко ходили парочки. Это был только их пруд, в отличие от того, что в городском парке.

Дженни ждала его сидя на ящиках. Косы у нее растрепались, бант на левой развязался.

— Я нашла.

Макс оглянулся.

— Где?

Дженни протянула руку и медленно разжала ладонь. Шарик был совсем маленький и стеклянный, с тонкой щербинкой. Простой. Дети закапывают их в саду с цветами и щепками, когда делают секретики. Иногда такие шарики кладут в аквариум.

Простое стекло. Легкий серебристый блеск — как вода под луной.

И ничего.

Как должен работать ключ, Макс знал. Ты берешь хрустальный шар, устанавливаешь на подставку и зажигаешь свечи, если удалось украсть спички с кухни. Потом накрываешь шар и свечи одеялом и сам под него забираешься. В момент, когда свечи без воздуха погаснут, нужно посмотреть в шар. И тогда провалишься — как под лед или как в волчью яму. И окажешься там. В Королевстве.

Но шары-ключи не такие. Они тяжелые и очень холодные, их прячут на чердаках, куда нельзя залезать без взрослых.

— Фигня какая, — сказал Макс. — Не смешно.

Он не особенно надеялся, что Дженни правда нашла ключ. И все же в глубине души успел поверить, что они сейчас откроют дверь, а потом про них тоже напишут книжку.

— Я не смеюсь. Это ключ.

Дженни упрямо наклонила голову. Макс заметил, что у нее ужасно грязные туфли — она за этим шариком, наверное, ходила к реке.

— Нифига не ключ. Это надо выкинуть.

Он выхватил у нее шарик и зашвырнул в камыши. Дженни вскрикнула — тонко, жалобно, — и он разозлился сильнее. Чего она устроила из-за мусора?

— Не ной, это просто шарик. Нельзя сорить на нашем секретном месте.

Он думал, Дженни сейчас побежит в камыши, искать свое сокровище, но она осталась на месте. Замерла, глядя себе под ноги, только слезы текли и текли. И сопли тоже. В книжках никогда не говорится про сопли, если кто-то ревет.

— Дженни, это нифига не ключ. В Королевство так не попасть. Это мусор. Хочешь, я куплю тебе мороженое?

Уилл рассказывал, что если девочка надумала реветь, надо успокаивать. Иначе ревущая девчонка истреплет все нервы и себе, и тебе, и всем на свете. Уиллу можно было верить — он целовался с Дорой за сараем, так что был очень опытным в таких делах.

— Не хочу, — сказала Дженни и подняла голову. У нее были злые, совсем незнакомые глаза. — Ты выкинул мое Королевство.

Она разрыдалась — громко, надрывно, размазывая слезы и мотая головой. По советам Уилла полагалось обнять и нежно поцеловать несчастную девушку, но Дженни — не девушка, а мелкая девчонка на год младше, и ревела она некрасиво. Так отчаянно, так горько, что Максу стало не по себе.

Убегать было стыдно. Но оставаться и ждать, когда она успокоится, было еще и неловко, и Макс начал злиться. Ну вот чего она, в самом деле-то?

Пусть проревется, умоется, успокоится, а там они помирятся. Где-то под кроватью, кажется, завалялся синий стеклянный шарик из его старого набора, намного красивее. И мороженщик обещал, что сегодня будет эскимо.

До чего с девчонками сложно.

Приняв решение, Макс успокоился и к дому подходил уже улыбаясь во весь рот. Вечером они помирятся, и все будет хорошо.

До обеда Макс читал в саду. Мама принесла ему какао и даже разрешила не доедать суп, папа подарил чернильницу, и после обеда Макс наконец закончил карту Королевства. Вообще-то он обещал не рисовать без Дженни, но без нее было удобнее — расстелил себе лист на полу и рисуй. Никто не лезет под руку и не топчется по свеженарисованному. Он так увлекся, что забыл о том, что хотел пойти извиниться, а когда вспомнил, было уже почти девять.

Завтра извинюсь, решил Макс. Ничего страшного.

Ночью был сон.

Дженни стояла перед ним в длинном белом платье на тонких лямочках. У нее такого в жизни не было, но она очень хотела и вечно рисовала его в своих альбомах на разных придуманных принцессах. Макс путал принцесс между собой, а Дженни это бесило, она начинала кричать и злиться.

Ее вечные косички в дурацких ленточках сейчас были распущены, на голове лежал венок из кувшинок. В их пруду такие не росли, разве что в парке, куда не залезешь. А еще Дженни улыбалась весело и смело, как Дора. В жизни, не во сне, она так не умела.

— Посмотри, — сказала она, — вот мое Королевство. А я принцесса.

Есть такие сны, когда ты очень хорошо понимаешь, что спишь, и абсурд и ерунда все равно остаются абсурдом и ерундой. Макс расхохотался. Все было слишком понарошку, и он даже не мог притвориться, что поверил Дженни.

— Это не Королевство, балда. Мы же у тебя в саду.

Договорив, он понял, что ему действительно снится сад родителей Дженни, запущенный и неухоженный. В нем можно было строить крепости и играть в рыцарей с Уиллом и другими мальчишками, но Дженни этих игр не любила и вечно жаловалась маме.

— Разве? Оглянись.

Макс оглянулся и обмер. Вместо разросшихся кустов сирени протянулся лабиринт из живой изгороди, клумбы исчезли, и там, где они были, теперь бил серебристый фонтан, а вместо двухэтажного домика возвышался самый настоящий замок. И в то же время это был старенький уютный сад — так получается, если сильно замечтаться, когда играешь: ты видишь сразу свой настоящий мир и тот, который вообразил.

Только Дженни, кажется, ничего не замечала. Она видела свой замок, лабиринт и фонтан, а вовсе не сирень с розами.

— Это не Королевство, Джен, какая ты глупая. Это сон.

Лицо Дженни стало злым. Она оскалилась, рот у нее разъехался широко-широко, как у лягушки, обнажая мелкие острые зубы.

— Это мое Королевство!

— Я сплю! — закричал Макс, отмахнувшись от нее. — Сплю, уйди!

Дженни, зашипев, отступила, Макс попятился, споткнулся — и вскочил уже в постели, мокрый от пота. Простынь и одеяло противно липли к телу, сердце колотилось часто-часто.

Дурацкий сон. Просто дурацкий сон.

В углу спальни, там, где падала тень от стола, что-то глухо стукнуло и покатилось, подпрыгивая: тук-тук-тук.

Макс спустил ноги на пол — на миг стало страшно, как когда ему было пять лет и он все время боялся, что монстр из-под кровати ухватит его за пятку — и пошел посмотреть.

На столе лежали карандаши. Макс обычно убирал их в пенал, но мог ведь и пропустить один, правильно? Там темно, не видно.

Макс опустился на четвереньки и провел рукой по полу.

В пальцах у него оказался стеклянный шарик. Точно такой же, как тот, что он выбросил днем. Даже щербинка была такая же.

Наверно, закатился когда-то, из старого набора, а сейчас выкатился, вот и все. Да-да, старье какое-то, таких сейчас и не делают — он скучный и прозрачный, внутри нет ни рисунка, ни бусинок. Наверное, Максу подарили его давным-давно, а он забыл.

Макс опустил шарик в тумбочку, в верхний, запирающийся ящик. Там хранились его главные сокровища — повесть про пиратов, которую он показывал только Уиллу, дедовы часы с вмятиной от пули и волчий коготь. Поколебался секунду и быстро-быстро повернул ключик в замке. Ключик он повесил на цепочку на шею.

Больше этой ночью снов не было.

К дому Макса Дженни пришла с самого утра — он даже позавтракать не успел, когда от калитки донесся ее голос. Он гулко отдавался в ушах, как бывает, если покричать в подпол. У Макса гудела голова с того мгновения, как он открыл глаза и понял, что пора вставать; а тут еще — Дженни. Максу захотелось, чтобы она замолчала и ушла.

Он не стал выходить. Пусть думает, что проспал.

В столовой дуло. Мама напекла булочек, папа уже успел уйти на работу, но вытащил из газеты страницу с комиксами и оставил ее для Макса на кресле. Макс выпил две чашки чая, но согреться никак не мог.

— Мам, давай затопим камин.

— Милый, ты не заболел? — Мама подбежала и потрогала его лоб. Рука у нее была мягкая и теплая. — Дома жарко.

— Нет. Я так просто.

Мама присела рядом. Взяла его за руку.

— Не хочешь поговорить о Дженни?

— Нет. Не хочу.

Опять она за свое. Раз в месяц кто-нибудь из родителей вспоминал, что Максу тринадцать исполнилось, а Дженни — исполнится на будущий год, и пора уже задумываться о помолвке. От этих разговоров хотелось запереться на чердаке или утопиться в пруду.

— Макс, так нельзя. Я готова выслушать, Алекс готов. Не прячься от нас. Я понимаю, тебе тяжело об этом думать, но не убегай, пожалуйста. Не замыкайся в себе, ладно?

Мама почему-то думала, что у Макса с Дженни все очень серьезно. Серьезно было у Уилла и Доры. Серьезно было у родителей, Макс эту историю выслушал раз сто от мамы и столько же от ее кузины — матери Дженни. Отец Дженни дружил когда-то с папой, и с тех пор, как после Макса родилась Дженни, все четверо ждали, когда они вырастут и женятся. Макса от этих разговоров тошнило. Дженни самая обычная девчонка, зачем жить с ней всю жизнь? Ее хватало даже на пару часов в день, а уж от мысли, что она может ждать тебя дома и пилить каждый вечер, Макс готов был лезть на стенку.

Он отодвинул стул и отставил кружку.

— Ма, я поел и иду гулять.

— В школу опять не пойдешь?

— Завтра, ладно? Завтра пойду. Сегодня еще пропущу.

Мама растерянно смотрела ему вслед, Макс видел ее лицо в зеркальной дверце шкафа. На обед папа вернется домой, они будут шушукаться в гостиной и коситься на него с тревогой, а вечером опять заведут разговор. Макс мог представить весь этот разговор в подробностях по репликам.

Дженни не ушла. Так и ждала у калитки, сидя у почтового ящика. Косы она не заплетала, а подол платья был в чем-то грязном и мокром. Наверное, ходила к пруду.

На миг Макс пожалел, что не пошел в школу. Но кто ж знал, что Дженни тоже прогуляет. Он не очень знал, как извиняться за вчерашнее, особенно учитывая, что шарик он не нашел, и растерянно смотрел на нее. Но Дженни только улыбнулась и поднялась ему навстречу — веселая и с сияющими глазами:

— Ты видел его? Ты видел мое Королевство?

Макс споткнулся.

— Какое Королевство?

Дженни сунула руку в карман и протянула шарик. Маленький, стеклянный, с тонкой щербинкой.

— Ты его нашла, что ли? Где?

Шарик был грязный и мокрый. От него чуть заметно пахло болотом.

— Не я. Он сам меня нашел. Я долго плакала, потом пошла в книжную лавку, и тетя Аннабель дала мне какао и разрешила почитать, а потом пришла домой, а он под столом. Макс, давай больше не ссориться? Я не хочу с тобой ссориться, тебе от этого будет плохо.

— Я с тобой и не ссорился.

Макс наклонился над шариком. Вроде тот, а вроде и нет. Но тот к ней попасть не мог, шарики сами не катаются.

— Ночью я попала в Королевство, — продолжила Дженни. — Макс, ты там тоже был, я помню! Я показывала тебе сад, ты помнишь? Ты помнишь его?

Когда они вчетвером играли в приключения, у Дженни всегда оказывалась самая неуемная и богатая фантазия.

Но... сон и правда был. И был шарик в комнате. Прозрачный шарик с щербинкой, который выкатился неизвестно откуда.

В детстве у Макса не было простых наборов. Ему покупали дорогие и красивые.

Рубашка прилипла к спине. Дженни взяла его за руку, крепко сжав шарик в другой.

— Я вижу, что ты помнишь. Я же говорила. Мы найдем ключи от Королевства. Я нашла и ты нашел.

Они шли вниз по улице — к пруду. Дженни крепко сжимала его ладонь тонкими холодными пальчиками и взахлеб рассказывала о Королевстве. О саде, в котором растут розы и георгины, о пруде, в котором живут карпы, а вода там такая прозрачная, что каждый камешек светится, о дальней роще, которая растет на месте леса за городом в их мире, и среди дубов там растут хороводы синих грибов, о старом замке на месте дома Дженни и о ратуше на месте дома Макса. Дженни была принцессой, а Макс, наверное, стал бы бургомистром.

Королевство словно зачерпывало их мечты, все то, что они воображали во время игр, — и делало это реальным. Как через кривое увеличительное стекло.

Дженни легко входила в этот мир во сне, и ей казалось, что она вот-вот поймет, как это сделать наяву. Макс слушал ее и думал.

Этого просто не может быть. Так не бывает.

Все они верили в Королевство — Макс, Дженни, Уилл, Дора, даже Люси, внучка старого Грэма, которая верила в геометрию и закон отражения. В Королевство нельзя было не верить, все знали, что оно есть, все хотели войти, все знали, как нужно использовать ключ, когда найдешь. Но ключей не существовало. Королевство ждало их у края земли, но у земли нет края, и дойти туда нельзя. Это тоже все знали.

— Куда мы идем, Джен?

— В книжную лавку, — она передернула плечами. — Нам пора.

Все они верили, что Королевство исполняет мечты. И там хорошо, по-настоящему хорошо. Но мир Дженни совсем не был похож на мечту — скорее, на гротескную, искаженную тень.

Макс понял, что боится. Не так, как боятся войны, например, — когда взрослые читали газеты, у них в глазах был страх, и Максу не давали слушать радио. Он боялся так, как бывает, когда прочтешь страшную историю, когда один дома, темно и вечер, а потом смотришь на тени в углах. Тени — это тени, ты с детства их знаешь, вон та — от стола, вон та — от шкафа, но в только что закрытой книге в тенях жили существа из иного мира. Ты не веришь в тени, это глупо и по-детски. Но замечаешь, что тени лежат не так, как падает свет. Немного, но не так. А потом понимают, что ты заметил, — и переползают на место.

В Королевстве нет, не может быть зла.

У парка Дженни свернула на аллею. Они прошли мимо пруда — на воде, на плоту все еще лежали цветы, хотя прошел месяц. У воды играли малыши.

— Не смотри, — сказала Дженни. — Дора обидится.

Проехал школьный автобус. Вот-вот должен был начаться первый урок. К заднему окну словно прилипло бледное лицо Уилла.

— Он не нажалуется, — на всякий случай сказал Макс. — Я знаю.

Дженни посмотрела на него с недоумением.

— Конечно, не нажалуется.

Макс давно не был в книжной лавке. Тетя Аннабель продавала сказки и всякие старые книги, а Макс полюбил приключения — чтобы в книге искали сокровища или открывали новые земли, или даже летали на Луну. Дженни все еще любила сказки о принцессах, замках и тайнах. В новом районе построили большой книжный магазин, но Дженни там не нравилось, и Макс ходил с родителями. Или — раньше — с Уиллом.

По правде говоря, магазин Максу не особенно нравился. Но Аннабель не продавала фантастику и приключения. И газеты не продавала.

До появления магазина книжная лавка в городе была одна-единственная. И в детстве Макса, и в детстве его родителей, и в детстве дедушки. Тетя Аннабель унаследовала магазин не так давно, до нее им управляла ее бабушка, тоже Аннабель, и Макс помнил, как радостно она всегда встречала гостей. Внучка была очень похожа на бабушку и какао варила так же вкусно.

Переступая порог лавки, Макс загрустил. Все-таки никакие новые магазины с этим не сравнятся — обитые потертым ситцем кресла, низкие столики, заставленные книгами деревянные полки, и ты можешь бродить по всем комнатам, если хочешь, забираться на лестницу, чтобы достать до верхних полок, а если не знаешь, что хочешь почитать, то можно попросить бабулю Аннабель. Каким-то образом она всегда знала — и подсказывала ему, хитро улыбаясь, где поискать, а то и вовсе доставала из-под прилавка потрепанную книжку. Всякий раз она угадывала так точно, что Макс, только открыв книгу, радовался, как мало еще прочитано и как много страниц впереди.

Иногда Макс устраивался читать прямо в лавке, иногда в тайном убежище — у пруда или на чердаке, — и везде казалось, что край земли совсем рядом, и открыть путь в Королевство ничего не стоит.

— Вот и вы, — тетя Аннабель выглянула из-за полок. — Дженнифер, иди сюда, я приготовила твою книгу. Максимилиан, хочешь какао?

Дженни побежала в соседнюю комнату — Макс знал, что там стоит диван с подушками, который она очень любит. Сам он устроился в кресле под лампой.

Тетя Аннабель вышла за чашкой. Макс оглядывался; книг, кажется, стало еще больше, они выползали из углов, свешивались с полок и таились под столом, и чтобы не заблудиться в них, надо было, наверное, жить в лавке. Под спиной что-то кололось — оказалось, книга завалилась за обивку кресла через дыру и пыталась провертеть такую же в нем.

На обложке был юноша в доспехах. Рассеянно перелистнув страницы, Макс наткнулся на поединок — «Уильям, чьи волосы подобны утру, стоял против того, кто в темноте, и песнь всех песней светила ярче звезд».

Макс не стал дочитывать. Он подумал о школьном хоре, куда не ходил вторую неделю, и отложил книгу.

Аннабель принесла дымящуюся чашку. Макс отхлебнул — было очень сладко, как будто Аннабель сварила не какао, а подсластитель с сахаром.

— Я знаю, чего ты хотел, милый, — сказала она. — Сейчас принесу.

Макс медленно пил какао и вертел шарик — маленький стеклянный шарик с крохотной выщербинкой. Он выкатился откуда-то и сам собой попал под пальцы. Книги пахли пылью, старой бумагой, звоном мечей над палубой, ночным лесом и звездным небом, и этот запах перебивал даже запах шоколада. Под локтем почему-то оказалась книга — «Айседора, дева севера». Когда Макс садился в кресло, никакой книги там не было.

Макс отложил ее в сторону. Книга была холодной, ее острые страницы обрезали ему мизинец.

— Погоди еще минутку, — Аннабель выглянула из комнаты, в руках у нее была книга. Она держала ее так, что название оказалось закрыто рукавом, но иллюстрацию Макс видел: девочка в белом платье и в венке из кувшинок. — Опять сбежали, проказники, да?

Она забрала Уильяма и Айседору. Сложив все три книги в стопку, убрала их в ящик стола и заперла на ключ. Макс допил какао и протянул ей кружку.

— Спасибо, но я пойду, наверное. Мне, наверное, пора. Родители ждут.

Лампы горели неярко, и на полу плясали тени. Макс положил шарик на стол и вышел — боком, не поворачиваясь спиной к Аннабель. Она смотрела ему вслед, молча и не шевелясь. Книги шелестели страницами.

Солнце успело подняться высоко, дул легкий ветер. Макс шагал быстрее и быстрее и наконец побежал — по аллеям парка, мимо пруда, мимо дома Уилла, где занавески были плотно задернуты уже вторую неделю. Уилл смотрел на него из-за стекла. На его руку.

В ладони, в горсти, лежал шарик.

Размахнувшись, Макс швырнул его в пруд. Попал точно в центр плота с цветами. Дора стояла на плоту и смотрела. На его руку.

В ладони, в горсти лежал шарик.

Макс развернулся и побежал. Мимо дома Дженни — она помахала от калитки и убежала в лабиринт из живой изгороди, мимо дома, где на цепи рычал цербер, мимо дома старого ворчливого Грэма, где в саду качалась на качелях Люси — без рук, удерживаясь на воздухе крыльями, мимо овощной лавки с синими грибами в витрине...

У калитки дома стоял Уилл.

— Ты все не брал письмо, — сказал он. — Я решил отдать его сам. Помнишь, что должен мне дуэль?

Он протянул Максу шпагу.

— В позицию, сэр Максимилиан!

За палубой пиратского корабля плескались волны, над далеким берегом вставали шпили замка, и их с Уиллом ждали там к обеду. Что-то шелестело — то ли далекие деревья, то ли страницы книги. Звенели шпаги, а небо над ними звенело высоким хрустальным куполом, и в самом зените висел новорожденный месяц.

Он был похож на тонкую щербинку.