Книга, которая не хочет быть прочитанной

Лампы, выстроенные в два ровных ряда, зажглись и в коридоре замерцал тусклый свет. По каменному полу звонко отбивался ритм двух худощавых ног. Парнишка Рэнс, что на прошлой неделе стал подмастерьем одного специфичного колдуна, мчался, что есть духу, держа в руках пожелтевшие от времени свитки.

Вскоре Рэнс выбежал на цветущую поляну, солнце ослепило настолько, что он вполне смог ощутить себя вампиром. Но, быстро вспомнив про срочность поручения, с сильным прищуром побежал дальше.

К слову, это была вовсе не поляна. Это был купол. Огромный купол, настолько искусно имитирующий окружающую среду, что даже опытный натуралист мог бы заплакать от счастья. Здесь было всё: регуляция света, температуры, запаха, и даже вкуса. Да, именно вкуса. Если бы Рэнс не был так занят своими делами, он бы, возможно, остановился и попробовал лизнуть ближайший куст, ощутив характерный вкус. Но увы, работа подмастерья не оставляла времени на такие эксперименты.

Добежав до вершины холма, который, кстати, тоже был всего лишь имитацией, Рэнс обнаружил компанию из четырёх учёных и колдунов. Это была, как они сами себя называли, «Высшая Коллегия Мудрецов Вытянутого Мира». Ну, почти высшая. И почти коллегия. Но зато мудрецы. Каждый из них был специалистом в какой-то узкой области.

Например, колдун Циктрик, которому служил Рэнс, изучал временные парадоксы. Хотя, признаться честно, чаще шутил или издевался. Настолько чаще, что уже не помнил, сколько ему на самом деле лет.

Рэнс, весь измотанный, вспотевший и с лёгким ощущением, что он вот-вот испарится, наконец добрался до стола, за которым сидела «коллегия». Он выложил свитки перед тем, кто выглядел как десятилетний мальчишка. А ведь это был тот самым Циктрик – шутник со временем.

Он, нахмурившись, пододвинул стул поближе, молча взял один из свитков, начал водить по нему пальцем, а другой рукой задумчиво постукивал по столу. Это был фирменный ритуал размышления, который, по слухам, однажды напугал до смерти одного особо нервного студента.

— Что это? – наконец спросил Циктрик, не отрывая взгляда от свитка.

— Э-э-э... это рукописи, мудрейший, – пробормотал Рэнс, чувствуя, как пот на его лбу начинает стекать прямо в глаза.

— Я же сказал тебе принести самые старые рукописи. Самые! А это... просто старые!

— В самом деле? Вы уверены, мудрейший? – робко уточнил Рэнс, надеясь, что, может быть, Циктрик ошибся. Хотя это было маловероятно.

— Смотри! – Циктрик ткнул свитком прямо в лицо подмастерья. — Видишь?

— С трудом, – честно признался Рэнс, пытаясь сфокусироваться на свитке, который был слишком близко для комфортного чтения.

— Эти свитки недостаточно жёлтые, чтобы называться самыми старыми! Ты должен был принести такие старые свитки, что, ну, не знаю, на них даже рукописи видно не было!

Рэнс заморгал, пытаясь осмыслить услышанное.

— Аг-ха. так это была не просто жёлтая бумага…

Циктрик задумчиво посмотрел на Рэнса, поправил очки и ответил.

— Нет, это был тест. И, судя по всему, ты его провалил. Хотя, с другой стороны, ты мог и туалетную бумагу принести. Так что, возможно, в тебе есть потенциал.

Рэнс слегка покраснел. Ну, конечно, любой другой на его месте мог бы обидеться на такой едкий комментарий от Циктрика, но Рэнс знал, что для его наставника подобное было сродни похвале.

Однако этот, в какой-то степени, трогательный момент, был грубо прерван кашлем. Это был не просто случайный кашель, а настойчивый, фальшивый и невероятно громкий кашель с очевидной претензией.

Кашлял, разумеется, Лиринни Лакросс – местный алхимический гений, человек, который мог бы превратить воду в вино, если бы не тратил всё своё время на попытки превратить вино обратно в воду.

На его коленях уютно устроилась Ви – его верная жена-гомункул, ныне в облике милого тифлинга. Примечательно, что в прошлый раз она была орчихой, а до этого эльфийкой.

Ви могла менять облики так же легко, как другие меняют настроение. Это, конечно, заставляло некоторых колдунов завидовать Лиринни, а других – подозревать, что он просто нашёл способ обмануть все брачные обеты сразу.

Ви называли «формулой идеальной жены». Она была не только красивой (в любой форме), но и абсолютно преданной. А ещё ей не нужно было объяснять, почему ты задержался в лаборатории до глубокой ночи.

— Оставьте бумажную работу на потом! Давайте уже начнём! – заявил Лиринни, поглаживая свою бородку с таким видом, будто это был не просто пучок волос, а философский инструмент. Его длинные волосы, которые, казалось, не стригли с младенчества, в этот момент ловко заплетались в косички. Этим занималась Ви, которая одновременно умудрялась выглядеть мило и угрожающе, словно говорила: «Я могу сплести тебе косу, а могу и петлю. Всё зависит от твоего поведения». Лиринни, конечно, знал, что Ви не причинит ему вреда. Но иногда, когда её когти слегка царапали кожу, он вспоминал, что даже идеальная формула может содержать парочку непредсказуемых переменных. Впрочем, от дальнейших размышлений его остановил Циктрик.

— Согласен, пора обсудить кое-что действительно важное. А именно – предстоящий конец света!

— Известна ли хотя бы примерная дата? – поинтересовался Лиринни, слегка нахмурившись.

— Пара дней в запасе есть, – отозвался Циктрик, пожав плечами. — Магнитуда Вытягивания, предположительно, составит пять с половиной баллов. Ничего экстраординарного, но всё же будет неприятно.

— Ну, значит, не зря я перестраховался и приставил несколько гомункулов к библиотекам во всех крупных городах, – ответил Лиринни с заметным облегчением. — Найти книгу будет легче лёгкого!

Но прежде чем кто-то успел похвалить его за предусмотрительность (что, кстати, случалось крайне редко), раздался глубокий и басистый голос, который был бы уместнее в каком-нибудь загробном хоре.

— Я бы не стал доверять такое важное дело безмозглым куклам, – заявил Мистирланг, третий член коллегии. — Их тела, может, и состоят из глины и покорности, но всегда есть риск погрешности. А погрешности, как известно, любят превращаться в катастрофы.

Мистирланг был археологом, и это было заметно с первого взгляда. Его одежда, хоть и деловитая, всегда выглядела так, будто в ней только что копались в земле. Что, кстати, было недалеко от истины. Если вы видели Мистирланга в чистом костюме, значит, либо вам показалось, либо это был не Мистирланг.

Он провёл с останками древности больше времени, чем с живыми людьми, и это наложило свой отпечаток. Например, он часто смотрел на окружающих так, будто прикидывал, насколько хорошо их скелеты сохранятся после смерти. Для него живые были всего лишь оболочками, временными контейнерами для костей и внутренностей. Ну, в большинстве случаев.

Однако, несмотря на мрачноватую репутацию, Мистирланг был человеком увлечённым. Он мог с радостью провести пару дней, копаясь в грязи, чтобы найти крошечный обломок какого-нибудь древнего ночного горшка. Не каждый мог похвастаться таким фанатизмом.

— Безмозглые куклы? – спросил Лиринни, закрыв Ви уши. — Как ты можешь так выражаться? Не стоит сомневаться в гомункулах. Особенно тех, кого вырастил я.

— Гомункулы, без сомнений, милы, – отвечал Мистирланг. — Я хочу сказать, что этим должен заняться кто-то более квалифицированный. Кто-то лично из нас, например. Это, без сомнений, наилучший вариант.

— Может быть, – ответил Лиринни, кивая. — Кстати! Можешь повторить первую фразу?

— Гомункулы, без сомнений, милы? – переспросил Мистирланг, слегка приподняв бровь.

— Да, а теперь скажи её ещё раз, – произнёс Лиринни, убирая ладони от ушей Ви, которая в этот момент выглядела одновременно польщённой и слегка смущённой.

— Гомункулы, без сомнений, милы… – повторил Мистирланг, теперь уже с лёгкой долей сарказма в голосе.

— Согласен! Полностью согласен! А милее Ви нет никого и ничего! – воскликнул Лиринни, с энтузиазмом потрепав жену за щёчки и острые ушки. Ви ответила ему лучезарной улыбкой, которая, казалось, могла бы растопить даже самое холодное сердце. Или, по крайней мере, слегка разогреть его.

Мистирланг, наблюдая за этой сценой, откинулся на спинку стула, сложил руки на животе и с лёгкой ленцой продолжил.

— Если великодушный Лиринни Лакросс удовлетворён, то моё предложение в силе?

— Да, – коротко кивнул Циктрик. — Я поддерживаю тебя. Осталось только решить, кто из нас пойдёт на эту миссию.

И тут наступила тишина. Но не просто тишина – это была та самая гробовая тишина, которая обычно царит на заброшенных кладбищах, куда даже ветер ленится заглянуть. Коллегия молчала, будто каждый пытался мысленно убедить остальных, что у него срочные дела, требующие немедленного ухода, а спасение мира подождёт.

И вот, когда напряжение стало почти осязаемым, с места встал четвёртый член коллегии, который до этого момента молчал. Это был долговязый мужчина в роскошной синей мантии и такой же синей шляпе, излучающий радость и уверенность, словно только что выиграл конкурс на самого обаятельного колдуна года.

— Не волнуйтесь, господа, я сам со всем разберусь! – заявил он, сияя, как солнечный зайчик в полдень. — Прошу никого не паниковать.

С этими словами он поспешил скрыться за горизонтом, где, вероятнее всего, находился запасной выход. Рэнс, до этого момента внимательно наблюдавший за собранием, решительно наклонился к Циктрику и прошептал.

— Мудрейший, разрешите поинтересоваться... кто этот колдун?

И тут Циктрика будто пронзило молнией. Он схватился за голову, сжал кулаки и начал яростно крутить висками, как будто пытался перемотать собственную память назад. Судя по выражению лица, результат был неутешительным.

— А ведь правда… кто он вообще такой?

Лиринни нахмурился.

— Я думал, это новый член коллегии.

— Не знаю, кто он, но кости у него в идеальном состоянии! — заявил Мистирланг с таким энтузиазмом, что было понятно: для него это высшая форма комплимента.

— Получается, на собрании был пёс знает кто? И он узнал про все наши планы? – пробормотал Циктрик, глядя куда-то в пустоту.

— И он ушёл, – добавил Лиринни.

— Нужно схватить его! – взревел Циктрик, вскакивая на стол с такой энергией, что свитки разлетелись в стороны. — Схватить, пока он не добрался до книги! Неважно как, но мы обязаны его опередить! Кто знает, что творится в голове у этого уверенного в себе мужчины в шляпе?

Этот самый уверенный мужчина в шляпе уже был далеко, выйдя через чёрный ход. Собственно говоря, так он случайно и попал на собрание. Его звали Илтен. Он не был ни учёным, ни колдуном. На самом деле, его единственная магия заключалась в том, чтобы убедительно притворяться колдуном. Илтен настолько любил наряжаться в мантии и шляпы, что однажды случайно обманул целую магическую академию, пользуясь их добротой, библиотекой и, конечно, столовой.

Несколько дней спустя в славном городе Бук-Бук-Бук выйдет газета. Тираж – несколько сотен копий. Продадут всё в ближайшие часы, а может, и быстрее, если учесть местный ажиотаж. Почему же? Вряд ли из-за статьи о том, как правильно ухаживать за шерстью домашних зверолюдей, или из-за новости об открытии новой пекарни, где, по слухам, оплату принимали пуговицами. (Хотя, стоит признать, пекарня с такой системой оплаты уже сама по себе была достойна отдельной статьи)

Нет, дело было совсем в другом. Ажиотаж вызвала статья на редкость смелая, даже дерзкая. Темы, подобные этой, обычно обсуждали разве что в детских спорах или в питейных заведениях, где каждый считал своим долгом чесать языком до мозолей, доказывая свою точку зрения.

Статья называлась так же смело, как и обсуждаемая тема: «Топ-10 приключенцев месяца!»

Кейрагон ходил из стороны в сторону, судорожно держа газету в руках, будто она была не бумагой, а раскалённым железом. Прочитать список юноша так и не решался, скорее всего, из-за нервов. Или из-за чего-то ещё, что он пока не осознавал.

Совсем рядом, за столиком, сидели девушка и зверочеловек, напоминающий что-то среднее между енотом и медведем. Они попивали кофе с печеньем. Девушка, явно развеселённая происходящим, наблюдала за Кейрагоном.

Как только улыбка прорвалась наружу Кейрагон тут же заметил это.

— Кьяра, – начал он тихо. — Что-то показалось тебе смешным? Ну, давай, скажи это вслух, чтобы мы все вместе посмеялись! Давай же, не стесняйся, моя дорогая! Мы все ждём. Да, Ратель? – Кейрагон повернулся к зверочеловеку, словно ожидая поддержки.

Ратель, который как раз наслаждался печеньем, застыл, широко раскрыв глаза. Он выглядел так, будто его только что обвинили в краже королевских драгоценностей.

— Зачем меня приплёл? Я вообще-то просто печенье ем, – буркнул он, явно не желая участвовать в этом разговоре.

— А может, Я ХОЧУ, чтобы вы обратили внимание на очевидную проблему! — заявил Кейрагон с таким драматизмом, что любой актёр позавидовал бы.

— Так что за проблема, Кей? – спросила Кьяра, наконец подавив смешок.

— В этом… в этом топе приключенцев! – воскликнул он, размахивая газетой. — Я боюсь читать! А вдруг меня там нет?

— Так давай я прочитаю, – предложила Кьяра, протягивая руку.

— Всё равно страшно! Если я буду слишком высоко, то тоже расстроюсь…

— Как говорится, глаза боятся, а руки, видимо, тоже, – заметила Кьяра, глядя на дрожащие пальцы Кейрагона. Она легко выхватила у него газету. — Ладно, я прочитаю. Но только вслух. Или… выбросить её?

— Нет! Читай! Но… осторожно.

Кьяра, явно наслаждаясь моментом, развернула газету.

— Десятое место! – начала она с торжественным видом.

— Гкхх… – Кейрагон издал странный звук, который мог быть как выражением страха, так и попыткой кашля.

— Десятое место: голиаф, Монк. Никогда о нём не слышала, – заявила Кьяра, равнодушно пожимая плечами.

— Примечания есть? – спросил Ратель, отрываясь от своего печенья.

— Целеустремлённый и перспективный, – прочитала она.

— Ясно, значит, новичок, – заключил Ратель, возвращаясь к выпечке.

— Так, девятое место: человек, Вармир Стремительный. О, про этого я знаю, – продолжила Кьяра.

— В целом, заслуженно, – пробормотал Кейрагон, наконец садясь за столик. Он выглядел так, будто только что пережил небольшую эмоциональную бурю.

— Восьмое место: человек, Лоретта Свирепая, – продолжила Кьяра.

— Знаю о ней, – вставил Ратель. — Небось где-то в горах троллей убивает. У неё хобби такое. Боюсь представить чем она занимается во время работы…

— Седьмое место: тифлинг, Красная Молния Данте, – торжественно объявила Кьяра, слегка растягивая слова.

И тут Кейрагон вздрогнул, как будто услышанное имя означало для него что-то действительно важное. Хотя, скорее всего, он просто завидовал их прозвищам. Ну, а кто бы не завидовал? «Красная Молния Данте» звучало куда круче, чем «Кейрагон, который просто Кей». Правда, он старался не показывать этого. И, как обычно, не совсем удачно.

— Шестое место: эльфийка, Лигида Ослепительная, – прочитала Кьяра, приподнимая бровь. — Это же она, верно?

— Да, – кивнул Ратель. — Одна из Рыцарей Перевернутого Стола. Даже не удивлён, что кто-то из них попал в список.

Кьяра хмыкнула, но не стала ничего комментировать. А вот Кейрагон, напротив, выглядел так, будто готов был что-то сказать, но передумал. Это был его фирменный стиль – думать, что он выглядит загадочно, когда на самом деле выглядел просто смущённым.

— Пятое место: человек, Железный Монстр Минос, – продолжила Кьяра.

Кейрагон резко скривился. Он даже заглянул в газету, но тут же отвернулся, будто боялся, что она укусит.

— Минос? Я думал, что он давно умер.

— Его след пропал где-то год назад в жарких топях, – пояснил Ратель, доедая печенье. — Видимо, выжил. Да ещё и умудрился так высоко забраться. Достойно уважения.

— Четвёртое место: человек, Иерсиния Крон-шторм, – прочитала Кьяра, сделав особый акцент на фамилии. — Это тот самый аристократ, который решил податься в приключенцы?

— Верно, – подтвердил Кейрагон, скривившись. — Видел его однажды. Зря. Такой ужас даже озабоченные инкубы не производят. Жуткий он. Разговаривать невозможно. И высокий, зараза. Метра три, не меньше!

— Ха-ха! Забавно. Как ты с ним встретился? – спросила Кьяра, хитро прищурившись.

— Да не важно, – отмахнулся Кей. — Читай дальше.

— Ладненько. Третье место: человек, Ривер Клеймённый. Вот о нём я ничего не знаю.

— Неудивительно, – заметил Кейрагон. — Он не любит сражаться и, как говорят, стеснительный. О своих подвигах особо не распространяется.

— Ага! Смешной он парень, – ухмыльнулся Ратель. — Его ещё называют Воином Раннего Компромисса. Уж больно не любит сражаться. Сразу пытается договориться.

— И тем не менее, он забрался уж очень высоко для парня, который предпочитает переговоры битвам, – задумчиво сказала Кьяра.

— Видимо, скромность пропорциональна силе, – пожал плечами Кей. — Давай, не томи. Кто там дальше?

— Второе место: зверочеловек, Фаргард'Аванрир, – объявила Кьяра, слегка запнувшись на имени. — Гм… а его вообще можно считать приключенцем? Он же вождь зверолюдей. По сути, монарх.

— Даже гнома с зубочисткой можно считать приключенцем, если он активно флиртует со старухой с косой, – с долей философии объяснил Ратель и так же философски, как ему казалось, положил последний кусок печенья в рот.

— Ладненько. Тогда… первое место! Человек, Неукротимый Ланкрист Килл-фронт! – торжественно провозгласила Кьяра.

— Ну, вот, видите? – Ратель развёл руками, словно хотел сказать, что всё было предсказуемо. — Ещё один Рыцарь Перевернутого Стола. И, конечно же, на первом месте.

Статья оказалась настолько интересной для Кьяры и Рателя, что они продолжили её обсуждать, делясь мнениями и впечатлениями. Их разговор был неспешным, как утренний перекур, пока Кейрагон внезапно не решил превратить это утро в цирковое представление. С нечеловеческим криком он опрокинул стол, словно объявляя заседание Рыцарей Перевернутого Стола. Если бы такие заседания проходили именно так, конечно.

Посуда с грохотом разбилась о мостовую, привлекая внимание всех соседних столиков. Люди, зверолюди, эльфы и прочие повернулись, чтобы посмотреть на источник шума.

Кьяра и Ратель, не сговариваясь, синхронно перевели взгляды на Кейрагона, затем на осколки, потом снова на него. Их молчание было многозначительным. Настолько многозначительным, что Кейрагон мог бы услышать в нём: «Ты это будешь оплачивать, да?»

— Меня… меня… не было в списке?! – возмутился Кей. — Немыслимо! Как же так? Почему?

Кьяра, сложив руки на груди, посмотрела на него с мягкой улыбкой, которая могла бы успокоить любого.

— Ну, нас действительно никто не знает, – спокойно сказала она. — Да и, как мне кажется, много незаурядных приключенцев не попали в список. Не переживай.

— Не переживать?! Серьёзно?! Тогда зачем мне жить, если никто про меня не знает и никто мной не восхищается?! А-а-а?!

Кьяра вздохнула, как человек, который слышал это уже тысячу раз.

— Драматизируешь, – заметила она. — Как и всегда.

— Ну, возможно, самую малость, – признался Кей, поникнув. — Но мне всё равно обидно!

— Да, мы заметили, – сухо отозвался Ратель, поднимая стол и ставя его на место.

Кьяра, тем временем, аккуратно подняла уцелевшую посуду и поставила её обратно на стол.

— И я не перестану возмущаться! Это мой принципиальный протест!

— Протест против чего? – решил уточнить Ратель.

— Против несправедливости! Против того, что я, Кейрагон, не в списке! – гордо заявил он, расправив плечи.

Кьяра посмотрела на него с таким выражением, которое лучше любых слов говорило: «Ну, хотя бы ты не скучный». Тут же к столику подошла эльфийка-официантка. Лёгким движением она сгребла битую посуду на поднос и, сохраняя вежливую, но слегка натянутую улыбку, сказала.

— Шесть медяков за тарелку и чашку, пожалуйста.

Кейрагон, похлопав глазами, словно сова, застигнутая врасплох на свету, тяжело вздохнул. Затем, с видом человека, который только что принял судьбоносное решение, снова перевернул стол.

— Бегите! – крикнул он, бросившись прочь.

Кьяра и Ратель, обменявшись тяжелыми взглядами, поспешили следом. Когда они догнали Кейрагона за углом, Кьяра, едва отдышавшись, возмущённо выпалила.

— Зачем ты убежал?!

— У меня нет таких денег! – ответил Кей.

— Кто-то может себе позволить каждую неделю покупать новую лошадь, а мы не можем заплатить за чашку и тарелку?

— Ну… выходит, что так! – пожал он плечами, не чувствуя никакой вины. — Но не стоит переживать. Метод с переворотом стола всегда работает!

Ратель, который до этого молча наблюдал, наконец подал голос.

— Это до тех пор, пока нас не начнут узнавать. А потом что? Переворачивать столы и бежать станет сложнее.

— Тогда мы просто будем переворачивать больше столов по пути! – гордо заявил Кейрагон, словно только что изобрёл универсальное решение всех проблем.

Кьяра уставилась на него, прищурившись.

— Ты понимаешь, что это не работает так, как ты думаешь, да?

— Конечно, работает! – уверенно заявил Кейрагон.

— Ладненько, – вздохнула Кьяра, махнув рукой. — Но в следующий раз ты платишь.

— Обязательно, – серьёзно кивнул Кейрагон. — Если у меня, конечно, будут деньги.

Ратель хмыкнул и добавил, глядя на Кейрагона с лёгкой насмешкой.

— Знаешь, а ты мог бы стать отличным героем в каком-нибудь эпосе. «Кейрагон Переворачивающий». Звучит внушительно.

— Правда? – Кейрагон просиял, будто это был самый искренний комплимент, который он слышал за всю свою жизнь.

— Абсолютно, – ответил Ратель с таким выражением лица, которое могло означать что угодно, кроме искренности.

Кьяра, как человек с обострённым чувством справедливости, поспешила заступиться за Кея. Она предложила всем набраться мудрости и, так сказать, референсов из историй приключенцев.

А где же искать её, как не в городской библиотеке – храме знаний, где собрана вся мировая история, начиная с момента, когда кто-то впервые решил, что записывать события на глиняной табличке – это хорошая идея.

Предложение всем понравилось. Даже Рателю, который, мягко говоря, с книгами не дружил. Он не умел читать и писать, но всегда мечтал научиться. Более того, он лелеял идею написать свои мемуары, хотя пока не мог осилить даже написание собственного имени без орфографических ошибок.

Когда группа прибыла к библиотеке, их встретило огромное каменное здание, напоминающее нечто среднее между дворцом и оперным театром. Сложилось впечатление, что архитектор хотел подчеркнуть величие книг, но увлёкся и случайно построил памятник своему самолюбию.

Внутри всё было ещё более грандиозным: просторный зал с высокими потолками, где эхо раздавалось даже от намёка на шаг, и бесконечные стеллажи с книгами, которые больше напоминали деревянный лабиринт. В воздухе витал запах старых страниц, пыли и едва уловимого одиночества, свойственного всем библиотекам.

За прилавком их встретил библиотекарь – худой, скрюченный человек, покрытый слоем пыли, как древний манускрипт. Его глаза, спрятанные за толстыми линзами, бегали туда-сюда, словно он одновременно искал что-то важное и пытался вспомнить, зачем вообще здесь находиться.

— Прошу прощения, есть минута? – вежливо обратилась к нему Кьяра.

Библиотекарь поднял голову и издал звук, больше похожий на шипение ящерицы, чем на человеческую речь.

— Ци-и-и... Книга рецептов в третьем ряду справа.

— Простите? – переспросила Кьяра, сбитая с толку.

— Книга рецептов в третьем ряду справа, – повторил он медленно, с таким видом, будто разговаривает с кем-то, кто явно не дотягивает до его интеллектуального уровня.

— Мне не нужна книга рецептов, – ответила она, уже начиная терять терпение.

— Да? Ты же женщина, – парировал библиотекарь.

— И что? – Кьяра прищурилась, но библиотекарь, похоже, не уловил тонкой грани между её вопросом и бурей, готовой вот-вот разразиться.

— Твоё место на кухне, очевидно же, господи...

В этот момент Кьяра потеряла дар речи, что, надо сказать, случалось с ней крайне редко. Однако у Кея нашёлся ответ. Деревянный. Плоский. И, самое главное, крепкий. В общем, стол.

Нет, он не перевернул его. Вместо этого Кей схватил библиотекаря за галстук и шандарахнул лицом об столешницу с таким эхом и такой силой, что где-то упало пару книг, а пыль с потолка ненадолго превратилась в облако.

Наклонившись к библиотекарю, Кей прошептал, сдерживая ярость, как дрессировщик сдерживает льва.

— Твоё место – на земле, таракан. И только благодаря этой девушке я не затопчу тебя. Но, поверь, я очень близок к этому. Прояви вежливость, ответь на все её вопросы и доживёшь до конца дня. Понял?

Библиотекарь кивнул так быстро, что его очки задрожали, а затем опасно накренились, словно собираясь отправиться в свободное падение.

Кей, проявив редкостное милосердие, отпустил несчастного, даруя ему второй шанс – и, возможно, последний.

Кьяра, тронутая поступком Кея, который, очевидно, считал себя чем-то вроде паладина справедливости, решила вернуться к главному вопросу.

— Где в вашей библиотеке можно почитать о подвигах приключенцев?

Библиотекарь, всё ещё слегка дрожащий, нервно сглотнул. Его взгляд метался между Кьярой и Кейем, как у человека, который пытается вспомнить, где у него в запасе амулет против разбушевавшихся посетителей.

— В третьем ряду справа, – пробормотал он.

Кей немедленно нахмурился.

— Опять за своё?! – взорвался он, уже замахиваясь для удара.

Библиотекарь тут же закрылся руками, напоминая улитку, которая хотела спрятаться в раковине.

— Ци-и-и! Они правда там! – зашипел он, едва не переходя в ультразвук. — Вместе с книгой рецептов… Она тоже была написана приключенцем, вот они рядом и стоят!

Кей на секунду замер, переваривая услышанное. Его взгляд метнулся к Кьяре, которой оставалось лишь пожать плечами.

— Книга рецептов, написанная приключенцем? – переспросил он, медленно опуская руку. — Это что, сборник советов, как приготовить дракона в собственном соку?

— Или, возможно, как выжить, питаясь только корой и травой, – предположила Кьяра, но её голос звучал скорее задумчиво, чем саркастически.

Библиотекарь, почуяв слабую надежду на спасение, быстро закивал. Очки опять чуть не упали, но он их вовремя поймал.

— Именно так! Очень полезная книга! Там даже есть глава о том, как правильно поджарить мантикору, если вдруг... ну, если вдруг вы её победите, конечно.

— Ладно, пойдём посмотрим, – пробормотал он, всё ещё слегка хмурясь. — Но если там нет того, что нам нужно, я вернусь. И тогда, – он сделал паузу, словно обдумывая, как выразиться более дипломатично, — тебе лучше придумать очень хорошее объяснение.

Библиотекарь снова закивал. На этот раз его очки слетели окончательно, но он даже не заметил – слишком был рад, что Кей уходит.

Группа подошла к внушительному стеллажу, гордо именующемуся: «Советы приключенцев на все случаи жизни». Название было выполнено в таком величественном стиле, что казалось, будто сам стеллаж вот-вот начнёт зачитывать лекции о том, как правильно побеждать драконов, не испачкав при этом рубашку.

Книгу рецептов обнаружили почти сразу. Она выделялась из общей массы своим толстым красным переплётом, будто его сделали из кожи существ, не успевших вовремя убежать. Золотыми буквами на обложке красовалось название: «Ешь, чтобы не быть съеденным». Это звучало одновременно как полезный совет и как угроза.

Ратель, тут же схватился за эту книгу. Тем временем Кьяра и Кей, стоя с другой стороны стеллажа, разглядывали книги, которые выглядели как мемуары приключенцев, написанные с благоговейной серьёзностью. То есть с таким количеством пафоса, что, кажется, каждая страница была готова сама за себя аплодировать.

Ратель, тем временем, честно пытался читать. Правда, это было примерно так же продуктивно, как попытка научить кошку играть на скрипке. Он хмурился, пыхтел, даже шевелил губами, но вскоре сдался и перешёл к своему любимому занятию – просмотру картинок. А картинки, надо сказать, были впечатляющими. Снизу был подписан иллюстратор. Некий Квинтен Карлоу. (Впрочем, в голове Рателя оно все равно звучало нечто вроде Квиток Картошка)

Листая страницу за страницей, он остановился на особенно аппетитной картинке с изображением мясной нарезки. Однако внимание быстро переключилось на нечто странное: прямо в центре страницы внезапно появился ярко-жёлтый человеческий глаз. Ратель задумчиво наклонил голову вбок, словно пытаясь понять, не привиделось ли это ему.

— Хм? – пробормотал он, вытягивая палец, чтобы ткнуть в глаз.

Но глаз, видимо, был не из тех, кого можно просто так потрогать. Он тут же мигнул (что само по себе было уже достаточно жутким) и перескочил на соседнюю страницу.

Ратель моргнул, пытаясь осознать, что только что произошло. А тем временем буквы на странице начали расплываться, превращаясь в чернильные кляксы.

Кляксы лениво потекли вниз, как будто кто-то разлил чернила, а потом передумал, и вновь они сложились в аккуратные предложения. Однако все картинки куда-то исчезли, что вызвало у Рателя искреннее разочарование.

— Ну вот, – пробурчал он, закрывая книгу с таким видом, будто она лично его предала. — Только нашёл что-то интересное...

После этих слов, словно по команде, к Рателю устремился долговязый мужчина с таким видом, будто только что нашёл давно потерянного брата.

Ратель насторожился, как это делают все разумные существа, когда к ним приближается кто-то, кто слишком широко улыбается. Но мужчина, сияя своей самой ослепительной улыбкой, поздоровался, представился членом высшей магической коллегии (судя по интонации, он ожидал, что это вызовет у Рателя как минимум благоговейный трепет) и выразил горячее желание ознакомиться с книжкой.

Ратель посмотрел на него с выражением лица, будто ему предлагают купить пылесос, способный решить все жизненные проблемы. Уже на автомате, лишь бы долговязый отстал, Ратель протянул книгу.

Мужчина, заполучив книгу, засиял ещё ярче. Судя по всему, это был самый счастливый момент в его жизни. Он тут же принялся сыпать благодарностями и комплиментами, возможно, даже больше, чем Ратель слышал за всю свою жизнь – включая редкие похвалы от собственной мамы.

Затем долговязый исчез среди бесконечных стеллажей, словно был призраком, которого призвали только ради этого момента. Ратель посмотрел ему вслед с лёгким недоумением, пожал плечами и решил, что ему здесь больше нечего делать. Он обошёл стеллаж, присоединившись к Кею и Кьяре.

Они уже успели найти несколько книг, которые аккуратно сложили рядом с собой. Судя по лицам, они явно планировали собрать собственную библиотеку.

— Чем больше, тем лучше! – объяснил Кей.

Кьяра кивнула, поддерживая его слова. Ратель, который никогда не считал, что книги способны спасти кого-либо, кроме библиотекарей от безработицы, лишь фыркнул, но решил не спорить.

Более весёлые события творились у выхода из библиотеки. Долговязого мужчину остановил библиотекарь, строго попросив предъявить читательский билет. Только с ним он мог забрать книгу, которую, судя по силе хвата, просто обожал.

У долговязого читательского билета не оказалось, но зато нашёлся аргумент. Вернее, документ. С гордым видом он достал из глубин своей синей мантии небольшой листок и положил перед библиотекарем, словно покрыл козырным тузом его скромную шестёрку червей.

— Что это? – спросил библиотекарь, прищурившись и осторожно беря листок.

— Моё имя Илтен, – с достоинством отвечал мужчина. — Я из Высшей Коллегии Мудрецов Вытянутого Мира, а перед вами документ, подтверждающий этот факт. Само собой, он официальный. На правах члена коллегии я забираю эту книгу для исследований. Надеюсь на ваше полное сотрудничество!

Библиотекарь недоверчиво поправил очки и начал вглядываться в листок, почти клюя носом. Каждая буква, каждая цифра говорила о подлинности документа. На нём стояли все необходимые печати и подписи, а на обратной стороне красовалась фраза: «Не задавайте вопросов! Выполняйте приказы!» Ниже подпись: «От Циктрика». Мало кто в здравом уме – да и не в здравом – осмелился бы перечить словам великого колдуна, поэтому библиотекарь позволил Илтену уйти.

День только набирал обороты, а вместе с ним росла и стопка книг, которые Кей и Кьяра усердно складировали на отдельном столе. Ратель, как всегда, был полон энтузиазма, если бы энтузиазм заключался в том, чтобы делать вид, что ты занят. Он перелистывал страницы с таким видом, будто искал что-то крайне важное, но на деле проверял наличие картинок. Картинки, по его мнению, были важны. Они делали книги «наглядными».

В это время Кей прочитал уже с десяток книг. Он был одержим идеей стать знаменитым приключенцем. Это была не просто мечта – это была его жизненная философия. Кьяра, как верная подруга, потакала его безумным желаниям, помогая открывать всё больше врат. А за этими вратами, как правило, скрывалось ещё больше безумия.

Вскоре к столику подошёл парень, который выглядел так, будто вот-вот спросит: «Определились с заказом?»

И хотя на первый взгляд он мог сойти за человека, Кей сразу понял, что что-то здесь не так. Улыбка? Слишком широкая. Взгляд? Слишком пронзительный. Лицо? Ну, оно было… каким угодно, но точно не человеческим. Одним словом – гомункул.

— Извините за беспокойство, – начал незнакомец, наклоняясь чуть ближе к столу. — Не мог не заметить ваши горы книг. Что читаете такого интересного?

— А тебе какое дело? – сухо отрезал Кей, прищурившись.

— Я люблю читать, – незнакомец улыбнулся ещё шире, что, казалось, было физиологически невозможно. — Подумал, что, может, смогу вам что-то подсказать. Наверное, вы что-то ищете?

— Нет. Мы уже всё нашли, – ответил Кей, захлопнув книгу с таким звуком, будто хотел поставить точку в разговоре.

— Читаете книги о приключенцах? – незнакомец не сдавался. — Хотите найти что-то странное? Может, подловить авторов на какой-нибудь лжи? Хи-хи…

— Уйди. Приставай к кому-то ещё, – Кей уже начинал терять терпение.

— Сейчас мы здесь одни, – продолжил гомункул. — Я лишь хочу сказать, что если вдруг найдёте что-то странное в книгах, сообщите мне, пожалуйста.

— С чего вдруг?

— Ну-у-у… так будет правильно.

— А глаз в книге – это достаточно странно для тебя? – вмешался Ратель, который до этого момента с деланным интересом разглядывал потолок.

— Да, вполне. А что ещё вы видели? – оживился незнакомец.

— Буквы поплыли, потом обратно на место встали, картинки пропали!

— Звучит и правда странно, – он нахмурился. — Где сейчас эта книга? Она здесь, на столе?

— А, так я её отдал.

— Отдал? Кому?

— Ну, мужик какой-то пристал.

— Весь в синем, с шляпой, улыбка приветливая, верно? – спросил гомункул, и его голос стал чуть тише.

— Да, всё именно так.

Гомункул тяжело вздохнул, прикусил нижнюю губу и уставился куда-то вдаль, словно пытался осмыслить услышанное. Капли пота скатились по его пульсирующим вискам, глаза забегали, а ноги, похоже, решили, что быть твёрдыми – это слишком сложная задача. С тихим «плюх» он рухнул на пол, напоминая мешок с мукой.

— Только не умирай, пожалуйста. Нам проблемы не нужны, – сказал Кей, выходя из-за стола и глядя на лежащего гомункула с лёгким раздражением. — Ратель, ты его до этого довёл. Плохой Ратель!

— Ха-а-а? – протянул Ратель, лениво почесав затылок. — Я думал, если скажу про странность, то он отвалит. Кто ж знал, что это было слишком странно для его… ну, тельца.

— Нет, не в этом дело, – прохрипел гомункул, не поднимая головы и уставившись в потолок.

— Тогда в чём? – спросил Кей.

— Я должен был почувствовать всплеск магии от книги и опередить его. Нельзя было отдавать ему эту книгу…

— Тогда где ты был ближайший час?

— На обеденном перерыве.

На мгновение повисла тишина. Кей, Кьяра и Ратель переглянулись.

— Обеденном перерыве? – переспросил Кей. — Ты серьёзно?

— Да, – подтвердил гомункул, всё ещё глядя в потолок. — У нас у всех есть право на обеденный перерыв. Это в трудовом договоре.

— И ты решил, что пирожок важнее?

— Эм… пирожок был с мясом, – пробормотал гомункул, и его голос дрогнул, будто он сам осознал, насколько неубедительно это звучит.

— Ладно, неважно. Зачем тебе эта книга?

— Не могу сказать, – ответил гомункул, потупив взгляд.

— Это тоже в трудовом договоре?

— М… нет.

— Тогда рассказывай.

— Убедительно, – вздохнул гомункул. — Где-то дня три назад коллегия учёных и колдунов собрались остановить приближающийся конец света.

— Пирожок был важнее, чем остановить конец света?! – выпалил Кей, его голос поднялся на несколько октав.

— Не кричи! – возмутился гомункул, резко поднявшись с пола. — Это называется «конец света», но на самом деле это не совсем то, о чём ты подумал. Это не полное уничтожение мира. Скорее, серия катаклизмов. Будет потряхивать. Знатно потряхивать. А в этой книге должен быть написан способ их остановить.

— Вы храните такую важную книгу в самой обычной библиотеке? – вмешалась Кьяра.

— Нет, конечно, – гомункул покачал головой, будто сам был удивлён, что кто-то мог так подумать. — Эта книга – один из Граалей, что когда-то создал сам Всебог. Она проявляется в случайной книге за день или два до начала катаклизмов, а потом исчезает. Найти её заранее… невозможно.

— Значит, она появляется в случайной книге? – уточнила Кьяра. — То есть, может быть хоть в «Основах вязания для чайников»?

— Или в «Поваренной книге для начинающих некромантов»? – добавил Ратель, ухмыльнувшись.

— Вполне возможно, – кивнул гомункул, игнорируя сарказм. — Предсказать место её появления невозможно. Это магия вне нашего понимания. Пока что.

— Хорошо, мы всё поняли, – ответил Ратель. — А зачем ты так подробно об этом рассказал?

— Хочу предложить сделку, – голос гомункула стал чуть тише, но в нём отчётливо зажглась искра энтузиазма. — Помогите мне поймать этого человека и вернуть книгу, а в качестве награды вы получите… уважение, признание, любовь окружающих! Разве не об этом мечтает каждый приключенец? Вы будете на самой вершине лестницы, сделанной из ваших обожателей! Никто, слышите, никто ещё из приключенцев не предотвращал конец света!

В комнате повисла тишина, настолько плотная, что ей можно было обмотаться. Кей задумчиво прищурился, словно пытался взвесить все за и против. Однако невооружённым глазом было видно, что он уже плыл в потоке своих извращенных фантазий. Там наверняка разворачивались сцены, где он, стоя на вершине горы, принимает овации толпы, а вокруг стоят таблички с указателями и надписью «СПАСИТЕЛЬ ВЫТЯНУТОГО МИРА!!!»

Кьяра и Ратель переглянулись. Они прекрасно знали, о чём Кей на самом деле размышляет, но, как хорошие друзья, старались делать вид, что он не настолько беспечный.

— Согласен! – вскоре воскликнул Кей. В его глазах уже горел огонь славы и, возможно, немного глупости.

Меж тем в городе никто и не подозревал о надвигающемся конце света, катаклизмах или хотя бы о погоне из-за украденной книжки. Город жил своей обычной, ничем не примечательной жизнью, которая, впрочем, была настолько слаженной, что могла бы вызвать зависть даже у самых сложных механизмов. Это был город, где всё работало, как идеально настроенные часы с кукушкой, встроенным телефоном и, почему бы и нет, лужайкой для мини-гольфа.

Но, как и в любом механизме, в нём всегда находился хотя бы один винтик, который отчаянно скрипел. На этот раз этим винтиком была эльфийка-официантка, которая злостно расхаживала между столиками, сжимая поднос так, будто собиралась использовать его в качестве оружия. Ещё бы, ведь не так давно один из посетителей перевернул стол прямо на неё, и теперь шесть медяков вычли из её зарплаты. А это, между прочим, означало, что всю неделю она работает за бесплатно. Иными словами, эта неделя обещала быть долгой. Для всех.

За одним из столиков сидел Илтен, потягивал кофе, кушал печенье с шоколадной крошкой и, кажется, выглядел, как самый умиротворённый человек во всём Вытянутом Мире. По крайней мере, он выглядел достаточно умиротворённо, чтобы вызвать зависть у эльфийки-официантки. И, словно чувствуя на себе прожигающий взгляд, Илтен посмотрел в ответ и с улыбкой подозвал её.

— Я вас слушаю, – спросила она, стараясь улыбаться.

Илтен отложил чашку кофе с величественной медлительностью, словно это был не просто кофе, а, возможно, некий магический артефакт, требующий особого обращения. Он слегка наклонился вперёд и произнёс.

— Скажите, юная леди, а что вы порекомендуете человеку, который уже нашёл смысл жизни, но теперь ищет достойный десерт?

Эльфийка моргнула. Она явно не ожидала такого поворота. Обычно всё сводилось к чему-то вроде: «А у вас сахар бесплатный?» или «Сходим на свидание? У меня бизнес, а рикшей я для души работаю». Но это было нечто новым. Эльфийка быстро собралась с мыслями и ответила с профессиональной выдержкой, которая могла бы соперничать с хладнокровием вора сокровищ, заметившего, как проснулся дракон.

— Думаю, пирог с орехами и мёдом подойдёт для тех, кто нашёл смысл жизни. Хотя, возможно, для закрепления успеха стоит попробовать и шоколадный торт. На всякий случай.

Илтен одобрительно кивнул, как человек, который понимал, что перед ним настоящий эксперт. Затем он добавил.

— А что бы вы порекомендовали тому, кто этот смысл жизни потерял?

Эльфийка задумалась. Это был не просто вопрос – это был вызов. Она скрестила руки, слегка наклонив голову, словно изучая Илтена.

— В таком случае, я бы предложила ванильное мороженое с клубничным сиропом. Оно не слишком тяжёлое, но достаточно сладкое, чтобы напомнить, что в жизни ещё есть что-то хорошее. А если этого мало… тогда двойную порцию.

Илтен рассмеялся. Это был тихий, тёплый смех.

— Отличный ответ, – сказал он. — Тогда я, пожалуй, начну с пирога. А там посмотрим, куда заведёт меня жизнь. Или меню.

Эльфийка записала заказ, но, прежде чем уйти, не удержалась от вопроса.

— Простите за любопытство, но… вы правда нашли смысл жизни?

Илтен на секунду отвел взгляд, ухмыльнулся, отпил глоток кофе и, наконец, произнёс.

— Конечно. Мой смысл жизни быть где-то, где меня совсем не ждут, а ещё делать вещи от которых волосы дыбом встают. Ну, если у тех людей ещё остались волосы. Все просто, верно? Но никому не говорите – пусть ищут смысл сами.

Эльфийка усмехнулась и ушла в заведение, а Илтен снова погрузился в своё умиротворённое состояние, словно был не человеком, а частью интерьера кафе. Из-под мантии выскользнула тонкая чёрная нить. Она двигалась шустро, словно паук. Нить пробежала вдоль руки, слегка пощекотала запястье и, не теряя ни секунды, уткнулась прямо в щёку Илтена. Тот бросил на неё взгляд – взгляд, который можно было бы описать как «неодобрительный, но терпеливый». Нить тут же ретировалась обратно под мантию, как ребёнок, пойманный за поеданием конфет до обеда.

Илтен заботливо погладил книгу, которая надёжно покоилась в сумке на его поясе. Книга отреагировала, как и положено магическим книгам: её обложка слегка дрогнула, а из-под переплёта выглянула та же чёрная нить. Она обвила его руку, как будто хотела убедиться, что он всё ещё здесь, рядом.

— Ты созрела для разговора? – тихо спросил Илтен, боялся, что кто-то ещё может подслушать.

— Только если ты пообещаешь, что не будешь пытаться меня открыть, – ответила книга тем же шёпотом. Её голос звучал странно: он был высоким, двойственным, словно два человека говорили одновременно, причём один из них явно был в плохом настроении.

— Даже в мыслях не было, – заверил её Илтен. — Я не настолько бескультурный.

— Ну, если так… – книга вздохнула. Это был самый тяжёлый и длинный вздох, который только может издать объект без легких. — Тяжела моя судьбинушка. Надеюсь, хоть с владельцем повезёт.

— Я не твой владелец, – спокойно ответил Илтен, поглаживая её переплёт, словно утешал капризного ребёнка.

— Тогда кто? – удивлённо спросила книга, и её чёрные нити исчезли под страницами.

— Компаньон, – поправил её Илтен.

— Странный ты колдун, – протянула книга. — Ничего не требуешь, вопросов не задаёшь, владельцем себя не считаешь…

— Да и не колдун я, – спокойно заметил он.

— Абсурд! Полный абсурд! – воскликнула книга, и её страницы слегка шевельнулись, будто она только что попыталась возмущённо всплеснуть руками, но вспомнила, что у неё их нет. — Ты носишь меня в сумке, разговариваешь со мной, гладишь, как котёнка, но при этом утверждаешь, что не колдун?! Кто тогда ты, по-твоему?

Илтен задумчиво посмотрел на книгу. Это был тот самый взгляд, который говорит: «Я знаю ответ, но мне нравится, что ты сама додумываешься до него». Затем он пожал плечами.

— Просто человек. Ты же не думаешь, что колдуном может быть каждый, кто носит мантии, остроконечные шляпы и разговаривает со странной книгой.

— Странной? – книга шевельнула обложкой, как будто слова задели за живое. — Да я – уникальная! Единственная во всем Вытянутом Мире! Я – источник бесконечных знаний, которые могут перевернуть мир!

— Вот именно, – кивнул Илтен. — Поэтому я и не пытаюсь открыть тебя. Видишь ли, мир и так достаточно нестабилен и хаотичен. Есть такая фраза: «Ещё один поворот винта, чтобы исправить этот вывих естества». Я боюсь, что ещё один поворот окончательно разрушит это естество.

Книга замолчала. Видимо, она пыталась обдумать услышанное, ну или вспомнить, что такое винт и зачем его поворачивать. Через несколько секунд она наконец произнесла, уже более спокойно.

— То есть, ты таскаешь меня не из-за силы, не из-за знаний, не из-за власти, не в попытках что-то исправить… А зачем тогда?

Илтен наклонился ближе к книге.

— Ты удобная, – наконец сказал он. — У тебя плотная обложка, ты не жалуешься, когда я кладу тебя в сумку, и с тобой всегда можно поговорить.

— Удобная?! – книга чуть не задохнулась от возмущения. — Я – Грааль, созданный Всебогом, потенциальный разрушитель миров, а ты называешь меня удобной?!

— Ну, ты же не отрицаешь, что удобно лежишь в сумке, – спокойно парировал Илтен. — Или ты хочешь, чтобы я носил тебя на руках, как дитя? Может, ещё и пел тебе колыбельные?

— Уж лучше колыбельные, чем вот это твоё «удобная», – пробурчала книга, но её голос уже звучал менее возмущённо. Скорее, обиженно. Она немного шевельнулась, словно устраиваясь поудобнее. — Ладно. Допустим. Но ты странный компаньон. Никаких тебе амбиций, никаких великих планов. Даже не собираешься остановить приближающийся конец света?

— А зачем мне это делать? – Илтен усмехнулся. — Ты же сама сказала, что с владельцем тебе должно повезти. Вот я и стараюсь не портить тебе «судьбинушку».

— Хм… – книга задумалась. Это было заметно по тому, как её страницы слегка приподнялись, будто она пыталась изобразить поднятые брови. — Ладно. Пусть будет так. Но если ты всё же решишь меня открыть, предупреждаю: последствия могут быть… неожиданными.

— Уверен, – кивнул Илтен. — Но пока что ты – просто удобная.

Книга, кажется, хотела что-то ответить, но передумала. Обложка плотно закрылась, будто она решила, что на сегодня разговор окончен. Илтен едва заметно улыбнулся и поправил сумку на поясе.

— Хороший разговор, – пробормотал он.

Из сумки донёсся еле слышный, недовольный вздох.

По вечерней аллее города Бук-Бук-Бук, где фонарные столбы с белыми лампами зажигались одновременно, как по команде дирижёра, прогуливались Кей, Кьяра и Ратель. Со стороны это действительно выглядело как самая обыкновенная прогулка – трое друзей, неспешно идущих вдоль идеально ровных дорожек. Но, как это часто бывает, всё самое обыденное обычно скрывает что-то гораздо более странное, а иногда даже пугающее. Хотя в данном случае пугающим можно было назвать разве что Рателя. И то только тогда, когда он был не в настроении. А это, надо сказать, случалось чаще, чем хотелось бы его спутникам. Например, достаточно было упомянуть слово «овсянка» в неподходящий момент.

Троица искала Илтена. Они опирались на приметы, которые им описал гомункул. Приметы, надо сказать, были весьма… расплывчатыми: «Высокий, но не слишком. Волосы, вроде бы, есть. Глаза? Ну, да, глаза тоже есть. Мантия, вроде, синяя. А ещё он носит какую-то сумку. Или не носит. Но точно человек! Наверное»

В общем, найти его было одновременно легко и невозможно. Илтен был как раз из тех людей, которых в Вытянутом Мире можно встретить либо в ту же минуту, как о них заговоришь, либо вообще никогда. Это, конечно, не облегчало задачу. Но Вытянутый Мир и не был создан для того, чтобы облегчать кому-то что-либо. Наоборот, он был хаотичным, непредсказуемым и, как подозревал Кей, слегка насмешливым.

— Ты уверен, что он вообще существует? – пробурчал Ратель, ломая молчание, которое, как ему казалось, слишком затянулось.

— Конечно, существует, – с лёгкой улыбкой ответила Кьяра. — Гомункул же не стал бы нас обманывать.

— Гомункулы существуют только для того, чтобы обманывать, – парировал Ратель. — Это у них в природе. Как у кошек – сбрасывать вещи со стола.

— А ещё у них в природе выполнять приказы. Если этот гомункул и правда создание опытного алхимик, то непременно выполнит приказ. Для этого мы ему и нужны! Если Илтен здесь, гомункул точно найдёт его.

— Если он здесь, – проворчал Ратель. — А если его здесь нет, то мы просто тратим время.

— Ну, это тоже в нашей природе, – усмехнулась Кьяра.

Ратель что-то пробормотал себе под нос. Он уже давно понял, что в компании этих двоих спорить – всё равно что пытаться объяснить дождю, что он идёт не в подходящий момент. Дождь, конечно, выслушает. Но ему всё равно.

Тем временем троица продолжала идти по аллее, которая, как и всё в Бук-Бук-Буке, выглядела чересчур упорядоченной. Деревья стояли в идеальных рядах, фонари горели с одинаковой яркостью, даже тени от них ложились под одинаковым углом. Должно быть, это был город, в котором хаос был тщательно упакован в коробку и подписан красивым почерком: «Не вскрывать».

— Я всё-таки думаю, что нам стоило взять с собой карту, – сказал Кей, глядя на очередной поворот, который выглядел в точности как предыдущий.

— Карты бесполезны в этом городе. Здесь будто все нарочно сложно сделано, – отмахнулась Кьяра, вспоминая план библиотеки на стене, который больше походил на многоуровневый круг призыва.

— Ну, это многое объясняет, – проворчал Ратель. — Например, почему я ненавижу это место.

— Тебе не хватает оптимизма, – заметила Кьяра.

— А тебе не хватает реализма, – ответил Ратель.

Кей вздохнул, но он ничего не сказал. Потому что, если бы он сказал, спор бы только затянулся. А у них всё-таки была работа.

Они свернули за угол, и перед ними открылся ещё один ряд фонарей, деревьев и подозрительно одинаковых домов. Илтен мог быть где угодно.

Но Илтен, словно настоящий колдун или просто умелый фокусник, оказался в самом неожиданном месте – за пределами города, в лесу. Возможно, ему следовало уйти ещё раньше. Всё-таки в его руках находился один из самых могущественных артефактов Вытянутого Мира.

Однако пирог с мёдом и орехами оказался уж слишком вкусным, чтобы Илтен не отказывался от удовольствия. Он растянул сладкий момент настолько, насколько это вообще возможно, а потом, уже с чувством выполненного долга (и слегка переполненным желудком), скрылся.

Теперь ему пришлось пробираться через лес. Тропа была короткой, но опасной. Казалось, её специально намазали мёдом, чтобы привлечь всё, что может кусаться, рычать или, что ещё хуже, задавать вопросы.

Перепрыгнув через поваленное дерево, Илтен остановился, поправил сумку на поясе, которая, как обычно, норовила соскользнуть, и огляделся. Лес смотрел на него в ответ и выглядел слишком подозрительно, слишком тихо. Это был тот самый момент, когда любой опытный путешественник понимает: сейчас что-то произойдёт. Что именно? Ну, обычно это что-то неприятное.

В подтверждение кусты справа зашуршали. Это был не тот шорох, который издаёт ветер, гоняя листья, и не тот, что слышится, когда через кусты продирается мелкое животное.

— Ты ведь знаешь, что это не я, – шёпотом произнесла книга из его сумки. Её голос звучал сдержанно, но с нотками высокомерия.

— Конечно, не ты, – отозвался Илтен, доставая из-за пояса нож. Это был такой нож, который скорее подходил для чистки овощей, чем для защиты от чего-то большого и голодного, но выбора у него не было. — Это просто часть жизни. Она любит делать сюрпризы.

— Ну, если тебя съедят, я тебя предупреждала, – буркнула книга. — Хотя, если подумать, я ведь останусь одна. Может, это даже к лучшему.

— Приятно знать, что ты ценишь нашу дружбу, – усмехнулся Илтен.

Шорох стал громче, и из кустов вылезло нечто. Это было большое, мохнатое и обладало количеством глаз, которое сложно назвать стандартным. Существо посмотрело на Илтена, а потом на его нож, растопырила глаза ещё больше, словно хотело сказать: «Ты серьёзно?»

— Ох, это плохо, – протянул Илтен. Он сделал шаг назад, стараясь не делать резких движений. — У тебя есть какие-нибудь полезные советы? – спросил он у книги.

— Беги, – коротко ответила она.

— Это даже не совет, это очевидность.

— Ну, тогда используй магию, – добавила она с лёгким раздражением.

— Я же сказал, что не колдун! – возмутился Илтен, делая ещё один шаг назад.

Существо сделало шаг вперёд. Илтен прикинул, что оно явно крупнее, чем кажется, и, скорее всего, быстрее, чем хотелось бы. Книга, похоже, тоже это поняла, потому что её нити снова начали выбираться наружу.

— Ты в этом уверен? – спросила она. Её голос звучал теперь более серьёзно, чем обычно. — Потому что если ты не колдун, то почему ты всё ещё жив?

— Это хороший вопрос, – пробормотал Илтен. — Может, потому что я умею бегать?

— Или потому что ты всё-таки колдун, просто слишком упрямый, чтобы это признать, – парировала книга.

Существо, тем временем, больше не собиралось ждать. Оно издало низкий рык и прыгнуло вперёд. Илтен успел только взмахнуть ножом, но, как и следовало ожидать, нож оказался бесполезным против чего-то такого огромного.

И тут произошло нечто странное.

Чёрная нить, которая до этого лениво висела из книги, вдруг выскользнула вперёд, словно змея, и обвила лапу существа. Оно замерло, а затем издало удивлённый звук.

— Что ты делаешь? – прошептал Илтен, глядя на книгу.

— Спасаю твою жизнь, – ответила она. Её голос звучал напряжённо, как будто она делала что-то, что ей самой не очень нравилось. — Но только потому, что я не хочу, чтобы меня оставили на съедение этому... этому... кому-то там.

Существо попыталось вырваться, но чёрные нити продолжали обвивать его, словно сеть. Через несколько секунд оно издало последний возмущённый рык и, к удивлению Илтена, исчезло, будто растворилось в воздухе.

— Что это было? – спросил он, переводя дыхание.

— Это была демонстрация того, что я могу быть полезной, если ты наконец начнёшь слушать, – ответила книга. Её голос снова стал спокойным, даже слегка высокомерным.

— Таких существ я никогда не видел.

— Вероятнее всего, аномалии, – книга шевельнула обложкой, будто пожала плечами.

— Аномалии?

— Да. Скоро же конец света. Вот и появляются такие небольшие аномалии.

— То есть, вот это было небольшой аномалией? – удивился Илтен.

— Верно. И, может, теперь ты признаешь, что ты всё-таки колдун?

Илтен посмотрел на книгу, потом на кусты, где только что было существо, и снова на книгу.

— Нет, – сказал он. — Просто удачливый.

Книга вздохнула, и этот вздох был настолько красноречивым, что Илтен почувствовал лёгкий укол совести.

— Ты самый упрямый человек, которого я когда-либо встречала!

Слова прозвучали резко и громко. Почти так же громко, как последовавший за ними раскат грома. Почти мгновенно вечернее небо потемнело, заволокшись тучами, словно рой голодных насекомых, почуявших запах чего-то очень, очень мёртвого. Возможно, это боги решили немного развлечься. А может, это была ещё одна из тех странных аномалий, которые появляются перед концом света.

Как бы то ни было, одно стало абсолютно ясно: нужно найти укрытие, и как можно быстрее. В конце концов, какой бы шикарной ни была мантия Илтена, она совершенно не предназначалась для защиты от дождя. И самое главное – мантия уж точно не могла защитить один из самых могущественных артефактов, который сейчас покоился у Илтена в сумке.

Илтен невольно ухмыльнулся, осознавая всю иронию ситуации. Но он промолчал. Однако книга, похоже, поняла его мысли. Она не умела читать мысли напрямую, но определённо обладала талантом угадывать, когда её репутация страдает. И сейчас её репутация явно потеряла пару очков.

— Ты мог бы хотя бы сказать спасибо, – буркнула она из сумки, её голос был таким обиженным, каким только может быть голос магической книги. — Я ведь предупреждала, что нужно было уходить раньше. Так ещё и жизнь спасла.

Илтен покосился на сумку с выражением лица, которое можно было бы описать как смесь лёгкого раздражения и глубокой философской усталости.

— Спасибо, – сказал он наконец, с таким тоном, будто это слово стоило ему невероятных усилий. — Спасибо за то, что ты всегда права. И за то, что ты всегда напоминаешь мне об этом.

Книга фыркнула, что было довольно странно, учитывая, что у неё не было носа.

— Ну, раз ты признаёшь, что я всегда права, то, может, ты наконец начнёшь меня слушать? Например, прямо сейчас? Потому что если мы не найдём укрытие в ближайшие пять минут, то ты станешь первым в истории колдуном, который утонул, стоя на суше.

Илтен вздохнул. Она, конечно, была права. Как всегда.

Дождь лил, как из ведра. Или, если быть точным, как из огромной, перевёрнутой вверх дном ванны. Находиться под таким холодным и тяжелым дождём было больно, а идти куда-то – почти невозможно. Видимость ограничивалась до нескольких шагов, и даже эти шаги больше напоминали спотыкающиеся прыжки в неизвестность. Кей, Кьяра и Ратель пробирались бы наугад, если бы только у Рателя не было невероятно чувствительного обоняния, которое каким-то чудом улавливало знакомый запах даже в этом водяном хаосе.

Запах был слабым, почти неуловимым. Его давно должно было смыть водой, но Ратель всё равно шёл вперёд, уверенно, как охотничья собака, которая знает, что где-то впереди есть добыча.

Ветер хлестал со всех сторон, деревья гнулись и трещали, как будто изнывали от боли. Время от времени небо разрывали молнии, а за ними следовал гром, который звучал так, будто мир собирался развалиться на части. Картина уже начинала напоминать конец света. Или, по крайней мере, его репетицию.

Ратель шёл впереди, вынюхивая след. Позади шёл Кей, который всеми силами старался не наступить в очередную лужу, которая внезапно оказывалась глубже, чем предполагалось. А за Кея крепко держалась Кьяра, которая выглядела так, будто ещё немного, и её унесёт, как один из многочисленных листьев, которые ветер безжалостно срывал с деревьев.

— Ты уверен, что мы идём в правильном направлении? – наконец спросил Кей, перекрикивая шум дождя.

— Абсолютно, – крикнул Ратель, не оборачиваясь.

— А что мы будем делать, если ты ошибаешься? – не унимался Кей.

— Будем и дальше мокнуть , – коротко ответил Ратель. Он остановился, опустился почти на четвереньки, словно пытаясь уловить что-то, что могло бы подтвердить его уверенность. — Но я не ошибаюсь.

Кьяра, которая всё ещё держалась за Кея, только фыркнула. Её волосы, мокрые и спутанные, прилипли к лицу. Однако подобное её не волновало. Она была слишком заинтересована в поимке Илтена, поэтому старалась идти вровень с Кеем, даже когда спотыкалась об очередной камень. Впрочем, она уже давно перестала различать, где кончаются сапоги и начинается грязь, а плащ, который когда-то гордо носил статус «водонепроницаемого», теперь выглядел так, будто он впитал в себя половину озера.

Кей заметил это, переступил через собственное упрямство и фанатизм, громко заявив.

— Мы ищем уже несколько часов! И всё это время я думаю: а вдруг мы просто следим за запахом какого-нибудь бродячего пса?

— Это не пёс, – отрезал Ратель. — Это наш воришка.

— Ты так уверен? – Кей скептически прищурился, уворачиваясь от очередной ветки, которая попыталась ударить его по лицу. Кьяре повезло спастись из-за невысокого роста.

— Уверен, – крикнул Ратель. — Запах слишком... сложный. Смешение мёда, орехов, магии и... чего-то ещё. Может быть, отчаяния.

— Похоже на этого воришку, – вздохнул Кей. — Но нам стоит найти укрытие, иначе мы просто не доживём до его поимки!

Ратель промолчал. Впрочем, было очевидно, что он тоже не против передохнуть. Весь этот дождь, ветер и бесконечное месиво под ногами начинали действовать на нервы. Выпрямившись, Ратель медленно покрутил головой, будто пытался найти хоть что-то, что можно было бы назвать укрытием. Или хотя бы местом, где не приходилось бы чувствовать себя очень мокрым и очень несчастным.

Его взгляд задержался на чём-то странном. Это «что-то» выглядело длинным, каменным и, на первый взгляд, совершенно неподвижным. Оно отлично маскировалось среди деревьев, как будто сама природа решила спрятать его от любопытных глаз.

Ратель нахмурился. Что-то в этом камне было... неправильным. Ратель сделал пару шагов ближе, чтобы рассмотреть его получше. Понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что он смотрит не просто на камень. Камень, как ни странно, смотрел на него в ответ.

Ратель отскочил, как ошпаренный, с такой скоростью, что Кей, шедший позади, едва не налетел на него.

— Что происходит? – спросил Кей.

— Впереди что-то есть, – настороженно отвечал Ратель.

— Наш воришка?

— К сожалению, нет…

Вскоре показалось нечто. Судя по огромному росту это нечто из расы голиафов. Кожа его была серая, как гранит, а мышцы выглядели так, будто их вырезали из скалы. В руке он держал металлический посох.

— Ну-ну, – прогудел голиаф, остановившись перед ними. Его голос был низким и гулким, как раскат грома. — А кто это у нас тут?

— Проходимцы, – ответил Кей. — Кто же ещё?

— А может ищите что-то или кого-то?

— Только укрытия от дождя. А сам чего здесь забыл?

— Меня нанял колдун Циктрик, чтобы кое-что вернуть, – мгновенно ответил голиаф.

— Циктрик? – переспросила Кьяра. — Тот самый, про которого гомункул рассказывал?

— Похоже на то, – кивнул Кей. — Значит, ты ищешь воришку крайне важной книги?

— Верно. Полагаю, у нас одна цель.

— Выходит, что так.

— Хорошо, – сказал он, сжимая посох второй рукой. — Теперь я знаю, что с вами делать.

И прежде чем кто-либо успел спросить, что именно он собирается делать, голиаф поднял посох вверх, сделал рывок вперёд и, с пугающей грацией для существа его размера, сократил дистанцию, явно намереваясь ударить.

Кей, не теряя времени, подхватил Кьяру на руки и отпрыгнул на безопасное расстояние. Это выглядело довольно по-геройски, если не считать того, что он чуть не поскользнулся на мокрой земле. Впрочем, Кьяра молчала.

Тем временем Ратель остался на месте. Не то чтобы он любил быть мишенью, но его выражение лица говорило: «Ну, кто-то же должен этим заняться». Голиаф, похоже, был полностью согласен, потому что с особым энтузиазмом обрушил на него свой посох. Тот со свистом рассёк воздух, но Ратель, каким-то чудом, успел увернуться. Посох с глухим звуком врезался в сырую землю, подняв вверх фонтан брызг. Это выглядело так, будто дождь решил пойти снизу вверх, что, вероятно, стало бы большим открытием в области метеорологии.

Ратель, не теряя времени, подпрыгнул и его кулак угодил голиафу прямо в живот. Голиаф проскользил назад, но, к сожалению для Рателя, это его лишь разозлило.

Голиаф затормозил, упершись посохом в землю, и, не теряя времени, сделал выпад. Его движение было неожиданно быстрым для существа такого размера, и конец трёхметрового посоха с точностью нитки, продетой в игольное ушко, угодил Рателю в область сердца.

Уклониться от такого удара мог бы разве что кто-то крошечный, невероятно ловкий и прыткий. Ратель же, увы, был полной противоположностью этого описания. Его громоздкое тело пролетело добрые пять метров, проскользило по грязной земле и столкнулось с деревом.

Но на этом всё не закончилось. Посох снова взметнулся в воздух, и прежде чем Ратель успел подняться, ему прилетело ещё раз – на этот раз по рёбрам. Удар был такой силы, что где-то вдалеке явно вздрогнуло дерево, решившее, что кто-то рубит лес.

Ратель, словно огромный кузнечик, прыгнул на ноги и тут же попятился назад. Это был тот редкий момент, когда его мозг успевал придумать план действий быстрее, чем двигалось тело.

— Эй! – крикнул он, бросив нервный взгляд на Кея. — Ты собираешься помогать или как?!

Кей, который всё ещё держал Кьяру на руках, выглядел так, будто его абсолютно всё устраивает. Он даже слегка улыбнулся.

— Ты хорошо справляешься, – ответил он.

— Бошку оторву! – рявкнул Ратель, уклоняясь от очередного удара. — Помогай, живо! Эта громадина своей мухобойкой прихлопнет меня!

— Не знаю… – протянул Кей, задумавшись. — Какой-то ты грубый. Совсем не хочется помогать.

— Громадина? – неожиданно вмешался голиаф, остановившись. — У меня имя есть, если уж на то пошло. Монк.

Кей напрягся. Его глаза округлились, а тело непроизвольно задрожало. Кьяра могла отчётливо услышать, как стучит его сердце. А может, это были внутренние демоны, закипающие от ярости.

Кей аккуратно поставил Кьяру на ноги, словно она была хрупкой фарфоровой куклой, убрал с её лица мокрые локоны и передал свой красный плащ.

— Держи, – сказал он, глядя ей в глаза. — Чтобы не замёрзнуть.

Кьяра хотела что-то сказать, но слова застряли где-то в горле. Возможно, потому что Кей уже закатывал рукава своей чёрной рубахи, а его взгляд горел решимостью, которая могла бы испугать даже дракона.

— Ну что, Монк, – произнёс Кей, рванув вперёд с такой скоростью, что воздух вокруг него, казалось, запоздало вздохнул. — Посмотрим, как ты справишься с тем, кто не боится мухобоек.

Монк ухмыльнулся. После он замахнулся посохом для приветственного удара, который, судя по всему, должен был быть не столько приветственным, сколько финальным.

Кей увернулся от удара с грацией, которой позавидовала бы даже пушинка, несущаяся на ветру. Он подкрался ближе и, вложив всю свою немалую силу, ударил голиафа в колено. Звук был похож на хруст свежевыпеченного хлеба, только куда менее аппетитный. Голиаф рухнул, как башня из плохо сложенных кирпичей.

Кей замахнулся снова, но тут в его живот с неожиданной и неприятной точностью вонзился металлический посох. Монк не собирался сдаваться. Казалось, что раздробленное колено лишь придало ему сил. Посох не просто ударил – он прошёл сквозь рубаху, кожу и, возможно, добрался до органов. Кей застыл, схватившись за металлическое древко обеими руками, пока из раны продолжала сочиться кровь. Это выглядело, мягко говоря, неутешительно.

Но тут на сцену ворвался Ратель. Он прыгнул на спину Монка, обвил руками его шею и принялся душить или, возможно, пытался её свернуть. Монк, несмотря на очевидные неудобства (а если неудобства можно было бы измерять в килограммах, то сто двадцать были бы довольно точной цифрой), сумел оценить ситуацию. Он отпустил посох, расправил руки и с размаху ударил кулаками по затылку Рателя. Хват зверочеловека заметно ослаб и Монк, не теряя времени, вырвался, схватил посох и швырнул Кея в сторону.

Монк кое-как поднялся и, прихрамывая, двинулся к Кьяре. Она стояла неподвижно, будто её приковали к месту невидимыми цепями. На её лице не было и намёка на страх – только самодовольная улыбка, которая, казалось, говорила: «Ну, попробуй». Монк не стал долго раздумывать и замахнулся, чтобы раскроить ей череп. Но посох внезапно замер.

Монк нахмурился и пригляделся. Его оружие сдерживала странная красная субстанция, похожая на лозы, которые тянулись к Кею. Тот, вопреки всему, шагал вперёд, будто только что вернулся с прогулки по парку. Его рана, которая минуту назад выглядела как сюжет для медицинского триллера, почти затянулась.

— Ты не человек? – удивился Монк. — Способность мгновенно восстанавливаться… Ты – вампир?

— Дампир, – поправил его Кей.

— Дампир, – повторил он медленно. — Значит, наполовину человек, наполовину кровосос?

Кей усмехнулся. Он редко слышал лесные комментарии про вампиров. Но «кровосос» прозвучало как-то безобидно и мило. Он сделал ещё шаг вперёд, красные лозы тянулись следом, словно живые.

— Если тебе так проще, пусть будет «кровосос». Но я бы сказал, что у меня от вампиров только лучшие черты, – горделиво заявил Кей. — И да, я восстанавливаюсь. Быстро. А вот ты... – Кей бросил взгляд на распухшее колено Монка. — Ты, кажется, не очень.

Монк почувствовал, как злость начинает закипать где-то в районе груди. Он не был из тех, кто легко сдаётся и уж точно не был из тех, кто позволяет каким-то недочеловекам ставить под сомнение его боевые навыки. Он сжал посох крепче, замахнулся и бросился вперёд, решив, что если уж бить, то бить так, чтобы у противника не осталось времени на саркастичные комментарии.

Но Кей был готов. Красные лозы, словно предугадывая намерения Монка, рванулись вперёд, опутывая его руки и ноги. Посох вырвался из пальцев и с глухим стуком упал на землю. Монк попытался вырваться, но лозы держали крепко, как будто были сделаны из самой решимости.

— Это... что за магия? – прохрипел Монк, пытаясь освободиться.

— Магия? Я бы назвал это полезным умением. В конце концов, я использую внутренние ресурсы. Кровь, проще говоря. Уверен, ты бы по достоинству это оценил, если бы был на моей стороне, но, увы. Тебя поглотила жадность. Моя жадность.

Монк собрался ответить, но вмешался Ратель. Несмотря на удар по затылку, он выглядел вполне бодро. Более того, глаза горели каким-то хищным азартом. Он бросил взгляд на лозы, затем на Кея, и ухмыльнулся.

— Мне нравится твой стиль. Но знаешь, что мне нравится ещё больше? – Ратель расправил когти, устремился к Монку, который всё ещё пытался вырваться. — Добивать тех, кто уже проиграл!

И прежде чем Кей успел что-то сказать, Ратель рванул вперёд. Монк, осознав, что сейчас будет, опёрся на свою раздробленную ногу и с невероятной прытью отпрыгнул в сторону.

Движение было болезненным, но эффективным. Монк схватил посох, зажал его между шеей и плечом так ловко, словно репетировал этот манёвр всю жизнь, и ударил по лозам. Не выдержав натиска – они разорвались с гулким треском. На секунду показалось, что Монк из последних сил готов продолжать бой, но вместо этого он сделал то, что делают все разумные существа в критической ситуации: он сбежал.

Голиаф исчез среди деревьев, растворился в серой стене дождя, который внезапно усилился, будто природа решила поддержать драматический эффект. Лишь глухой звук его шагов, уходящих всё дальше, напоминал о том, что он всё ещё где-то там – живой, злой, и, вероятно, планирующий месть.

Эта ночь была полна сюрпризов – впрочем, как любая ночь в Вытянутом Мире. Гроза гремела до самого утра, затопив немало улиц маленького городка Лили-Борк. Здесь, в скромном постоялом дворе «Последняя свеча», на ночлег остановился Илтен с его компаньоном – книгой, которой, судя по всему, нравилось это путешествие. Она не могла прямо заявить о своих предпочтениях (книги редко так делают), но настойчиво просила вытащить её из сумки при каждом удобном случае. Возможно, чтобы насладиться открытым, свежим миром, который, даже несмотря на ливень и прочие неприятности, был несравненно лучше пыльных библиотечных полок.

«Последняя свеча» была единственным постоялым двором в Лили-Борке, но хозяин предпочитал умалчивать этот факт. Вместо этого он уверенно заявлял, что его заведение – последнее место, где царят чистота, порядок и безопасность. И то, что оно было единственным, лишь усиливало правдивость его слов – ведь конкурировать было просто не с кем.

Илтен пробудился внезапно, словно его что-то напугало. Он крепко сжал лямку сумки, которую держал подле себя всю ночь. Затем, отпустив её, он подошёл к окну, собрал в ладони дождевую воду, умылся, пригладил волосы, аккуратно уложил бороду и усы.

— А ты, я погляжу, колдун непривередливый, – раздался голос из сумки. Книга, чёрными нитями раскрыла её застёжку, буквально вылетев на кровать. На обложке появился глаз – слегка осуждающий, но явно заинтересованный.

— Я не колдун, – ответил Илтен. — Да и не из лужи, ведь, умываюсь.

— А что не так с лужами? – поинтересовалась книга. — Там ведь тоже дождевая вода.

— По ним люди ходят, – пробормотал Илтен, вновь собирая воду в ладони.

— Ну так и по облакам боги ходят, – парировала книга, явно наслаждаясь спором.

— Меж двух зол я выберу то, что менее грязное.

— Логично, – согласилась книга. — Только вот, знаешь, это всё ещё обычная вода. Она не сделает тебя святым. С большей вероятностью ты заработаешь какую-нибудь святую кишечную палочку.

— В тебе написано, как это лечить? – спросил Илтен, слегка нахмурившись.

— Эй, говорил же, что не будешь меня открывать. Уже забыл? – книга встрепенулась, а глаз прищурился.

— Не забыл, – пробормотал Илтен. — Это я так… чисто из любопытства.

— Ну, если так, то да. Написано. И вообще, какой-то глупый вопрос!

— Глупый? – Илтен приподнял бровь, явно задетый.

— Ну да. Во мне написано, как остановить конец света. Естественно, там будет что-то про святую кишечную палочку!

— Гм… вот как, – Илтен задумчиво потер бороду. — Всебога волновало и как остановить конец света, и как бороться с диареей? Воистину, мудрейший из богов!

— А то! – книга слегка подпрыгнула.

Илтен надел свою синюю мантию, сел на кровать, которая слегка скрипнула под его тяжестью.

— Что ещё в тебе полезного написано? – спросил он.

— Всё, что во мне написано – полезно, – ответила она. — В том или ином случае, конечно же.

— Гм… А ответь-ка на один вопрос. Это я так, снова из любопытства.

— Какой?

— В чём смысл жизни? Об этом написано?

— Нет, – коротко ответила книга.

— А? Но ведь…

— Всебог, конечно, знал, что его создания будут глупы, – перебила его книга, её голос звучал так, будто она объясняла что-то ребёнку. — Но не настолько, чтобы не понимать такие очевидные вещи, как «в чём смысл жизни».

Илтен нахмурился, явно не удовлетворённый ответом, но решил не спорить.

— Ясно, – пробормотал он, хотя, судя по тону, ничего ему не было ясно.

Меж тем, где-то этажом выше, в единственной свободной комнате заселились трое горе-сыщиков и решили передохнуть после ночных приключений.

Ратель свалился спать прямо на полу – без особых церемоний, как какой-нибудь домашний пёс, которому плевать на то, что о нём подумают. Перед этим он заявил, что кровавые лозы Кея, которыми тот махал налево и направо, пропитали не только всю одежду, но и воздух. Теперь обоняние Рателя сбилось и потребуется время, когда этот едкий кровавый запах исчезнет. Именно поэтому, кстати, он с лёгкостью проигнорировал тот факт, что Илтен находится в том же постоялом дворе.

Пока вещи высыхали после ливня, Кьяра и Кей ночью спали вместе, на единственной кровати, но – важно отметить – не более. На утро Кьяра почувствовала себя отвратительно. Её трясло, как лист на ветру, и было очевидно, что холодный ливень оставил свой след. Она закуталась в одеяло, но это вообще не помогало.

— Ты как, в порядке? – спросил Кей, с лёгкой ноткой сомнения.

— Д-да, в полном, – ответила Кьяра, хотя выглядела так, будто вот-вот упадёт в обморок. — Сейчас т-только проснусь и… можем и-идти на поиски…

— Ты вся дрожишь, – заметил Кей, внимательно глядя на неё. — Это, знаешь ли, не очень похоже на «в порядке».

— Пустяки! – отмахнулась Кьяра и скинула одеяло. Холод тут же вцепился в неё, как голодный пёс, и она задрожала ещё сильнее. — Я х-хорошо себя чувствую, п-правда.

Кей вздохнул, словно уже заранее знал, что спорить бесполезно. Он снова укутал её голое тело в одеяло, а потом обнял для надёжности.

— Кьяра, моя милая Кьяра, – начал он тоном, который был одновременно заботливым и слегка насмешливым. — Безупречная, очаровательная, полная жизни и мечтаний. Единственная девушка, которая имеет право меня убить.

— Я всё равно э-этого никогда не с-сделаю… – пробормотала она.

— Однажды почти получилось.

— Я б-была… не в себе. Не вспоминай м-мою прежнюю жизнь.

— Не говори так, – мягко возразил Кей. — С первой нашей встречи ты была очаровательной.

— Льстишь, как всегда.

— Тебе же это нравится.

Словно почувствовав, что обстановка становится слишком тёплой и уютной, Ратель вдруг проснулся. Он посмотрел на них с выражением лица, которое обычно бывает у людей, впервые увидевших, как кто-то добавляет ананас на пиццу.

— Фу, фу такими быть, – заявил он, поморщившись. — Буэээ… слышали? Это так вы выглядите со стороны. Просто буэээ!

Кей пристально посмотрел на кривляющегося Рателя, прищурился. Потом, не говоря ни слова, демонстративно укусил палец. Из маленькой ранки выступила тонкая красная лоза, которая попала точно в нос Рателя. Его тут же начало тошнить по-настоящему. Зверочеловек, судорожно хватая воздух, рванул к окну, явно с намерением не превращать комнату в поле битвы после бурного ужина.

Уже у окна его взгляд наткнулся на странную картину: этажом ниже мужчина в подозрительно синей мантии собирал воду, чтобы попить. Глаза Рателя округлились, словно он только что раскрыл одну из величайших тайных загадок Вытянутого Мира. Например, куда пропали все игральные кубики с красной единицей.

После нескольких ударов себя в грудь (вероятно, чтобы убедиться, что его желудок не готов отдать назад вчерашний ужин), Ратель наконец пришёл в себя и вернулся к сладкой парочке.

— Там это, ну, этот! – выпалил он, тыча пальцем в сторону окна.

— Кто? – спросил Кей, всё ещё с тем выражением лица, которое обычно бывает у людей, пытающихся понять, зачем кто-то добавляет ананас на пиццу.

— Ну наш воришка!

— Ты же говорил, что потерял обоняние?

— Этажом ниже увидел! Вроде похож.

— Отлично!

Кей тут же отпустил Кьяру, которая всё это время пыталась согреться в одеяле, и велел всем собираться. Конечно, «всем» в данном случае означало не толпу, а их небольшой, но весьма разношёрстный отряд.

Не прошло и минуты, как к Илтену постучались. Он был человеком простым, не из тех, кто пугается каждого скрипа или шороха, поэтому почти сразу открыл дверь. Правда, сначала он сунул книгу под подушку, явно не учитывая, что книга была против.

На пороге стояли Ратель и дрожащая от холода Кьяра, которая, по всей видимости, надела все ещё мокрые вещи. Кей, как и подобает лидеру группы, взял на себя главную, а самое главное, блистательную роль. Пока Ратель отвлекал Илтена заумными рассказами о мясе и бесчисленных способах его приготовления, Кей бесшумно спрыгнул со своего этажа на окно ниже. Он быстро осмотрел комнату, надеясь найти что-то похожее на книгу.

И тут его взгляд наткнулся на холодный, практически стеклянный взгляд. Это был не человек, не животное, а книга, которая выбралась из-под подушки. Кей молниеносно прыгнул, чтобы схватить её, но внезапно из-под страниц вырвались чёрные лозы. Они крепко обвили его руку, с такой силой, что раздробили кости, словно это были хрупкие веточки.

Илтен тут же среагировал на шум и резко запер дверь, но для Рателя это было не более чем мокрый лист бумаги – он пробил её с одного удара. Кей пытался вырваться, но лозы продолжали обвивать его тело, словно решив, что он – их новый лучший друг.

Оставалось только одно: Кей стиснул зубы и оторвал себе руку, выпустив бесчисленное количество кровавых кнутов, которые моментально превратили комнату в нечто, напоминающее пыточную камеру. Ратель и Кьяра остались снаружи для своей же безопасности.

Илтен, понимая, что ситуация выходит из-под контроля, нырнул под столик и закрылся руками. Даже несколько чёрных лоз встали на его защиту, но этого оказалось недостаточно – он всё равно получил несколько мелких ран.

Книга, видя это, явно разозлилась. Глаз на обложке нахмурился, зрачок сузился, а страницы чуть приоткрылись, выпуская из себя нечто странное и ужасное. Огромная рука, созданная из костей и мяса, врезалась в тело юноши, пробивая им стену постоялого двора.

Тело Кея рухнуло на мокрую мостовую словно мешок старых тряпок. Он захрипел, откашлялся кровью, насколько это вообще возможно, не имея на это ни сил, ни желания, и попытался сделать хотя бы один вдох. Его тело восстанавливалось, но Илтен уже успел благополучно скрыться, прихватив с собой книгу.

Они с книгой мчались по мостовой, свернули в переулок. Преследование вряд ли было серьёзной угрозой. В конце концов, со сломанным обонянием Рателя и переломанным Кеем догнать их могли разве что случайные прохожие, которые вдруг решили, что это весёлый флешмоб.

— Что там вообще произошло? – возмутился Илтен, хватая ртом воздух.

— Да вылезла вот. И этого дампира встретила, – спокойно ответила книга.

— Зачем вообще было вылезать?!

— А я тебе не вещь, чтобы совать меня под подушку! – книга звучала обиженно.

— Но ты же вещь! – возразил Илтен, стараясь говорить как можно осторожнее. — И я даже не пытаюсь тебя сейчас оскорбить.

— Гм... Может, я и вещь, но я заслуживаю лучшего обращения! Как и подобает любой ценной вещи!

— Поэтому ты и собираешь пыль на одном месте? О, ценнейшая вещь всего Вытянутого Мира!

— Ты... Ты лучше ногами перебирай быстрее и не умничай!

— Ну конечно, это же твоя работа, – пробормотал Илтен, но так тихо, что книга, вероятно, не услышала. Или сделала вид, что не услышала.

Илтен продолжал бежать, а книга, казалось, слегка подрагивала в его руках, будто бы ей было неприятно, что её так трясут. Возможно, она даже обдумывала, как бы отомстить за такое обращение.

Тем не менее, проявив невероятную снисходительность, книга не высказала ни одного замечания или упрёка до самого позднего вечера. Возможно, она всё-таки ругалась, но настолько тихо, что это мог услышать только очень внимательный человек. А Илтен – как известно, из тех, кто слушает только то, что ему хочется. Впрочем, даже этот факт говорил о том, что книга питала к нему некоторую симпатию. Всё-таки кто, если не он, будет носить её на руках и показывать всё больше и больше красот этого незаурядного мира?

Теперь они были за пределами города, на выжженной земле, где до сих пор пахло пеплом, серой и чем-то ещё, что лучше не знать. Именно там Илтен нашёл полуразрушенный храм. Как выяснилось позже, он был построен в честь бога, чьё имя никто уже не помнил. (Что, впрочем, не мешало местным жителям время от времени приносить туда подношения – на всякий случай. С богами, даже забытыми, лучше не шутить.)

Илтен, как человек, который давно привык находить радость в мелочах, был рад даже такому «подарку судьбы». Хотя, если быть честным, этот подарок больше смахивал на насмешку. Он сел на пол, облокотился на разрушенную статую, от которой остались только ноги, и подтянул к себе корзину с подношениями. В два укуса он расправился с чёрствым, заплесневелым хлебом.

Книга наблюдала за этим с выражением, которое могло бы быть смесью изумления и отвращения, если бы книги вообще умели выражать эмоции. Её страницы слегка задрожали.

— Вчера ты ел пирог с мёдом и орехами, а сегодня – плесень? – заметила она. — Странный ты колдун.

— Я не колдун.

— Тем более странный, – фыркнула книга.

— И что с того? – отозвался Илтен, беря в руки сгнившее яблоко. — Мне нравится быть странным.

— Поэтому ты так отчаянно пытаешься спасти этот мир?

— Спасти? – переспросил он, приподняв бровь.

— Ну, в твоём понимании, разумеется. Ты ведь сам говорил, что мир хаотичен и оттого принимает свой естественный, правильный облик, который не нужно исправлять.

— Грубо говоря, да. Всё так.

— А что насчёт остальных? – продолжила книга, её голос стал чуть более настойчиво. — Тот маленький городок ведь не просто так затопило. Катаклизмы при Вытягивании суровы. Они никого не щадят.

— И что с того?

— Люди могут погибнуть. Куда больше, чем ты думаешь.

— По-твоему, я злодей?

— Я этого не говорила.

— Но и не отрицаешь.

— Я не твой моральный компас, знаешь ли.

— Тогда зачем подстёгиваешь к чувству вины?

— Веду простую беседу, так сказать.

— Простую? Не очень-то похоже…

— Хочешь обсудить способы лечения святой кишечной палочки?

— Гм… ладно, что там с катаклизмами?

— Они опасны. Ты сам это понимаешь. Если прочитаешь меня, то избавишься от них по щелчку пальцев.

— Ты ведь не хочешь, чтобы тебя читали.

— И что с того? Меня никто не спрашивал. Но почти всегда старались избежать катаклизмов.

— Как глупо… пытаться идти против естества столь прекрасного мира.

— Ты мыслишь однобоко, Илтен.

— Почему же?

— Так называемые любители читать запретные книжки – это ведь не надёжные создания. Особенно колдун Циктрик, который добился всего в этом мире. Такие, как он, несут хаос из-за своей оторванности от мира. А что есть у тебя, Илтен? Синяя накидка, мятая шляпа и сумка, доверху набитая липовыми документами. Ты идеальный человек для контроля над миром. Подумай: для Вытянутого Мира, полного хаоса и случайностей, ты родился, чтобы стать частью этого хаоса. Ты можешь породить бесчисленные чудеса и богатства! Ты тот, кто должен управлять мной. Управлять правильно, как не смог бы никто другой, – голос книги стал почти торжественным, как будто она вручала ему корону. — Просто подумай: если, по-твоему, мир и так правильный, то зачем Всебог создал меня? И способы остановить конец света?

Илтен усмехнулся, его взгляд стал задумчивым.

— Как ты и говорила, Всебог знал, что его создания будут глупы и безропотны. Мы даже не понимаем, в чём смысл жизни. Мы боимся того, чего не понимаем. Именно поэтому есть ты – самый простой и, воистину, отвратительный способ жить в блаженном неведении. Всебог создал тебя, чтобы испытать нас, глупых и жалких, чтобы мы окрепли и научились жить в доме, где вечно царит бардак. Ведь иначе зачем этот мир существует? И зачем существую в нём я?

Книга замолчала. Её страницы слегка шелестели, словно она переваривала услышанное.

— Изумительно, Илтен, – наконец сказала она.

Её тонкий голосок прозвучал тихо, а грохочущий гром тут же заглушил его. Дождь начал просачиваться сквозь крышу, порывистый ветер разом сдул корзину с подношениями.

— Неужели началось? – спросил Илтен, глядя на этот беспорядок с некоторым удовлетворением.

— Конец света, да, – отвечала книга. — Хотя, если честно, я видела и поинтереснее.

— Значит, у меня всё получилось?

— Кто знает, – пробормотала книга. — В любом случае, когда всё закончится, что планируешь делать?

— Съесть двойную порцию пирога с мёдом и орехами, – заявил Илтен. — Назло всем остальным. А вот с тобой поделюсь, если ты, конечно, умеешь есть. Хотя, как ты будешь есть, если ты просто куча пергамента и чернил? Разве что замусолишь страницы до неузнаваемости.

— Боюсь, что пирога мне не видать, – ответила книга с грустью. — Как я и говорила, после того, как Вытягивание закончится, я исчезну. До лучших времён.

— И ты никак не сможешь остаться?

— Нет. Я не контролирую это.

— И куда ты пропадёшь?

— Не знаю. Наверное, никуда. Это больше похоже на долгий сон, чем на путешествие в неизведанное.

— Ясно, – вздохнул Илтен.

В тот же момент на пороге храма появился незваный гость. Голиаф Монк, опираясь на посох, шагал он в сторону Илтена с таким видом, будто, наконец, нашёл того, кто украл его последний пончик.

— Кто ты такой? – Илтен вскочил на ноги, схватил кинжал.

— Приключенец, которому очень хорошо заплатили, – Монк говорил медленно, словно каждое слово стоило ему усилий. — Говорю один единственный раз. Отдай книгу, и я даже пальцем тебя не трону.

— Ни за что!

Монк тяжело вздохнул, согнулся в коленях, будто пружина, и рванул вперёд. Он замахнулся посохом для удара, который мог бы снести небольшую деревню, но тут книга выпустила из-под страниц несколько чёрных лоз, схватив посох, как ревнивая жена хватается за кошелёк мужа. Тем не менее, сила голиафа была чудовищной, поэтому вскоре лозы начали рваться.

Илтен бросился в бегство, намереваясь скрыться в расщелине в стене, которая, казалось, была специально создана для бегства от неприятностей. Однако Монк одним ударом по статуе оторвал от неё кусок, который ловко перекрыл пути отступления.

Книга, само собой, вмешалась. Она выпустила как можно больше лоз, чтобы одновременно атаковать и попытаться убрать валун. Гибкие и хлесткие, они обвили посох Монка, пытаясь то ли раздавить, то ли откинуть подальше.

Монк и сам, кстати, выбирать не горел желанием. Он просто отпустил оружие (посох потом, наверняка, обиделся), рывком подобрался к Илтену, ударив по голове – не слишком вежливо, скажем прямо. Тот гулко стукнулся о стену, выронил книгу, а после и сам упал на пол. С головы стекала кровь, образуя лужу, которая увеличивалась с опасной, почти неприличной, скоростью.

Кое-как оставаясь в сознании, Илтен тянулся за книгой, кончиками пальцев ему даже удалось коснуться переплёта. Увы, массивная нога голиафа вдавила книгу в пол, и тут же ее лозы задрожали, растаяли, как снег на сковородке. Книга, вне всяких сомнений, испытывала боль. Ну, или что-то вроде того.

— Доставили вы проблем, а ведь я предупреждал, – Монк подобрал посох, вонзил его в обложку книги из-за чего она издала громкий крик. — Мы могли обойтись без этого, я же говорил с самого начала.

Илтен схватился за ногу Монка, подтянулся и ударил по больному колену. Скрипя зубами, Монк с размаху ударил Илтена по рёбрам. Хруст смешался с хриплым криком, по безумному взгляду голиафа было очевидно, что он ещё не наигрался.

Среди праздника боли и дождя Монк ощутил что-то странное. И неприятное. Даже более неприятное, чем боль в колене, которая, если уж быть честным, была невыносимо неприятным. Монк обернулся, уставился на вход, где дождь, с завидным энтузиазмом, выполнял роль своеобразной двери.

Мгновение спустя его интуиция внезапно подтвердилась. Без стука, без предупреждения, даже без малейшего намека на приличие, в храм вошел Кей. Он выглядел слегка злым, но в большей степени раззадоренным. По его логике – чем больше неприятностей, тем больше награда.

Следом за ним вошли Ратель и Кьяра. Кьяра едва держалась на ногах – простуда явно была в настроении устроить ей персональный праздник боли и дождя. Но Кея это, конечно, не волновало. Кей был человеком, который мог пройти мимо горящего дома с мыслью: «Ну, это не мой дом. Повезло».

И сейчас его заботила лишь одна вещь – книга, которая была совсем рядом. До неё рукой подать. Или лозой. Кей, будучи человеком практичным, выбрал лозу. Он намеренно ранил себя в руку, выпустив кровавые лозы, которые рванули вперёд, словно острые гарпуны.

Монк, отчетливо видя намерения Кея, схватил книгу рукой и отскочил назад. Книга, как и следовало ожидать, сопротивлялась. Она дергалась, шипела, злостно пыхтела, но хватка Монка, способная превратить камни в песок, была непреклонна.

Кей зашагал вперед. Это был шаг человека, который считал себя королем, и это, возможно, было бы правдой, если бы королевство состояло исключительно из его собственного эго. Он двигался, как будто под ногами расстилалась ковровая дорожка, хотя на самом деле это был просто грязный пол, покрытый следами дождя и, вероятно, следами неудачных решений. Тем не менее, в этом моменте действительно было что-то торжественное. Возможно, это была торжественность человека, который зашел слишком далеко, чтобы остановиться, или торжественность дождя, который, несмотря ни на что, продолжал лить, словно пытаясь доказать свою значимость в этот момент.

Ратель, как и следовало ожидать, был совершенно равнодушен к любым рамкам приличия. Он помчался вперед, как многотонный локомотив, доверху набитый яростью и желанием поквитаться за старые обиды. Это был тот случай, когда человек не просто двигался по инерции, а буквально воплощал её. Монк, как ни странно, выглядел так, будто был даже не против сразиться. Возможно, он уже привык к тому, что жизнь, как правило, не предлагает ему другого выбора, кроме как просто решать проблемы с легким выражением обреченности.

Кулак зверочеловека с оглушительным хлопком столкнулся с посохом Монка. На мгновение показалось, что их силы равны. Однако они продолжили давить, словно два барана, сцепившиеся рогами в споре о том, кто из них больше похож на барана.

И тут вмешался третий баран. Ну, технически, это был Кей, но в таких ситуациях метафоры становятся гораздо более удобным инструментом, чем факты. Он схватил руку Монка своими кровавыми лозами и дернул её вверх. Монк, разумеется, был не в восторге, но у него не было времени выразить своё негодование, потому что в этот момент Ратель нанёс второй удар. Затем третий. Четвёртый. Пятый. Ратель напоминал крайне агрессивного скульптора. Вы знаете, тех, которые вместо нежного прикосновения к мрамору предпочитают метод «ударь сильнее, авось получится». Он явно пытался изваять из Монка что-то прекрасное. Ну, или просто превратить его в груду щебня. Рателя устраивал любой из вариантов. Возможно, он даже считал, что оба результата были одинаково художественными.

Монк, которого судьба явно недолюбливала, а удача обходила стороной, решил, что если уж ему суждено превратиться в кровавое месиво, то он хотя бы сделает это стильно. Схватив Рателя за затылок, он шандарахнул его лбом прямо в морду – так, что та немедленно выразила своё недовольство кровавым потоком. Ратель отшатнулся назад, словно пытаясь осмыслить, как именно его лицо стало частью чужой головы.

Монк, воспользовавшись моментом, дернул рукой, разрывая красные лозы Кея. Однако его триумф длился недолго: в тот же миг шею обвил чёрный хлыст. Это было неприятно, как если бы шарф внезапно решил стать змеёй. Владельцем хлыста оказалась Кьяра, стоящая неподалёку. Её лихорадило, ноги подкашивались, а лицо выражало смесь отчаяния и одержимости. Казалось, она была готова помочь Кею любой ценой, даже если эта цена включала полное разрушение её собственного организма.

Ратель, тем временем, успел прийти в себя. С яростью, которая могла бы заставить испугаться даже разъярённого кабана, он снова набросился на Монка. Кей, не теряя времени, связал Монка своими зловещими красными лозами, которые теперь казались ещё более зловредными. Боль и неудача, как назойливые соседки, шептали ему на ухо издёвки, предлагая капитулировать прямо сейчас, пока ещё есть шанс сохранить остатки достоинства.

Но Монк был не из тех, кто сдаётся. Сдаваться – это для тех, у кого есть план Б, а у Монка планов, кроме «ударить кого-нибудь», никогда не было. Завопив так, что даже стены дрогнули, он разорвал лозы Кея, увернулся от удара Рателя (который явно рассчитывал на то, что Монк будет стоять на месте, как мишень), и нанес ответный удар прямо в живот противника.

Монк, не теряя времени, прыгнул, как хищник, который только что увидел свою добычу. Его цель была ясна – Кьяра. Посох Монка встретился с её макушкой, и она, словно кукла, рухнула на каменный пол. Звук удара был таким, что даже камни, казалось, скривились от боли, а Монк, не останавливаясь, уже готовился к следующему ходу, потому что сейчас остановка означала смерть.

Смерть, как известно, всегда находит время для чашечки чая, потому что, если ты вечен, у тебя всегда есть время. Но она никогда не опаздывает. Это одно из её главных профессиональных качеств, да и вообще, никто не хочет, чтобы Смерть приходила с извинениями: «Простите, я задержалась, пробки на загробной дороге». Однако именно сейчас её присутствие ощущалось так, словно кто-то только что закрыл дверь перед её носом, и она стояла там, не стуча, но явно подслушивая.

Причиной этого был Кей. Кей, который в данный момент выглядел так, будто жизнь его разочаровала, а окружающий мир вот-вот получит по заслугам. Он смотрел на Кьяру, чья голова истекала кровью. Кей тяжело выдохнул, вытер пот с лица тыльной стороной ладони, зрачки сузились, напоминая лезвия кинжалов. Когтями он вспорол себе руки и грудь, из ран вырвались кровавые лозы, выглядевшие теперь, как орудия пыток.

Монк, которому явно не хватало инстинкта самосохранения, решил, что ждать нападения – это скучно. Он бросился в бой первым, гордо встретив лавину кровавых лоз, которые явно хотели, чтобы он пожалел о своём решении. Монк отбивался как мог, разрывая лозы, но при этом оставляя на себе столько порезов, что его руки и ноги вскоре начали походить на плохо склеенные кусочки бумаги. Тем не менее, он продолжал двигаться к Кею, с той решимостью, которая свойственна истинным приключенцам Вытянутого Мира.

И вот они встретились лицом к лицу. Монк, израненный и истекающий кровью, и Кей, который выглядел так, будто только что подписал контракт на роль главного злодея в каком-то эпическом фильме. Их гладиаторский бой, казалось, обещал быть величественным, драматичным. Но боги, как щедрые зрители, решили, что умирать этим двум ещё не время.

Потолок пробила молния. Она витиевато заполнила весь храм, пронизывая стены, потолок, обломки и даже самих участников этого хаотичного спектакля. Затем молния исчезла, оставив после себя столб света, который ударил в небеса с таким энтузиазмом, что те превратились в черную воронку. Всё вокруг затерялось в шуме, грохоте и хаосе. Монк выронил книгу. Она начала взлетать, покрылась коркой света.

Кей в этот момент отчётливо понимал, что прямо сейчас он мог бы схватить книгу и попытаться остановить конец света. Это казалось логичным. Но вместо этого он побежал в противоположную сторону, схватил Кьяру и отчаянно рванул куда-то подальше, пытаясь остановить её кровотечение своими вампирскими силами.

Монк, напротив, израненной рукой потянулся к книге. Это был жест того, кто либо невероятно упрям, либо абсолютно не понимает, что происходит. Книга, однако, окончательно скрылась за коконом света и величия, разметав всё вокруг на многие мили.

Больше минуты все участники этого сюрреалистичного представления приходили в себя. Дождь прекратился, как и все аномалии с катаклизмами. Остались лишь чистое небо, лёгкий ветерок и разрушенный храм.

Где-то среди обломков лежала книга. Из-под её страниц робко выползали несколько хилых чёрных лоз, которые напоминали ленивых червей, пытающихся разгребать завалы. Вероятнее всего, их целью был Илтен. Сначала из-под обломков показалась его синяя мантия, затем рука, а потом и всё остальное тело. Илтен был ранен, но всё ещё жив. Книга, не теряя времени, начала толкать его, пытаться разбудить.

Кей молча наблюдал за этим, прижимая Кьяру к себе. Она была без сознания, но жива, и это было единственное, что имело значение. Он согревал её своим теплом, хотя сам выглядел так, словно вот-вот рухнет. Рядом сидел Ратель. Он был грязным, поцарапанным и слегка ошеломлённым, но, как ни странно, тоже живым.

Монк стоял неподалёку, что само по себе казалось чудом. Его израненное тело выглядело так, будто каждый сустав держался на честном слове и паре молитв. Он опирался на посох и медленно подходил к книге.

В центре храма, на месте разрушенной статуи, появилась цилиндрическая фигура. Она мерцала, словно телевизор, который вот-вот потеряет сигнал. Постепенно фигура исчезла за помехами, оставив после себя мальчика в очках. Это был Циктрик.

— Полагаю, у вас есть вопросы? – спросил он.

— Что ты здесь… делаешь? – хрипло выдавил Монк.

— Я…

— Спаси Илтена! – перебила книга. — Он умирает, спаси его, прошу! Тебе ведь это под силу, да?

Монк бросил на неё взгляд, замахнулся посохом, готовый ударить, но застыл. Его движения внезапно замерли, словно кто-то нажал паузу. Одним щелчком пальцев Циктрик полностью остановил его, заморозив его время.

— Зачем так реагировать, а? Я же просил отобрать книгу, а не устраивать конкурс, где главным призом была бы депрессия, а утешительным – апатия.

Монк не мог ответить, только шевелить глазами.

— Спаси Илтена, скорее! – снова прокричала книга, явно чувствуя, что время на исходе.

— Зачем мне спасать его? – спросил Циктрик, явно наслаждаясь своей ролью человека, задающего неудобные вопросы.

— Я… – начала книга, но её голос дрогнул.

— Лишилась сил после конца света? – перебил её Циктрик с лёгкой насмешкой. — А я – последняя надежда для него, но помогать не буду. Не хочу, да и незачем. В общем и целом, поделом.

— Как ты смеешь так с ним обращаться?! – книга звучала так, будто её обложка вот-вот начнёт трещать от возмущения.

— Всё вполне логично. А вот почему ты испытываешь такие чувства – загадка. Он всего лишь смертный, неизмеримо маленькая крупица во всей истории.

— Если этот смертный, эта «неизмеримо маленькая крупица» сделала для меня больше за два дня, чем сам Всебог за всю вечность, то моя жизнь… неизмеримо жалкая, – глаз на обложке книги покрылся прозрачной пеленой, как будто она вот-вот заплачет.

И тут переплёт книги нежно коснулись чьи-то пальцы. Они приобняли её, подняли и прижали к груди. Илтен пришёл в сознание. Он кое-как сел, тяжело отдышался, но его голос был твёрдым, несмотря на слабость.

— Благодаря тебе… этот мир… может стать лучше. Я… сделаю его таким… постараюсь, чтобы и ты… могла жить в нём, со всеми… ты достойна этого больше… чем кто-либо ещё.

— Илтен, прости, я скоро исчезну. Чувствую, как вся моя магия пропадает, – книга звучала так, будто её последние слова были пропитаны горечью прощания.

— Циктрик, – обратился к нему Илтен, словно хватаясь за последнюю надежду. — Нет, мудрейший из живущих, стоящий наравне с богами, умоляю, помоги мне. Останови время для этой книги, позволь ей остаться…

— Не могу.

— Я умоляю тебя!

— Ты не понял. Я не могу этого сделать. Такая магия вне моих знаний, вне моего понимания.

— Неужели ничего нельзя сделать? – спросил Илтен, на грани отчаяния.

— Хватит, – ответила книга, её голос был тихим, но твёрдым. — Не нужно так убиваться из-за меня. Позаботься лучше о своих ранах.

— Позже… всё это сейчас не важно… знаешь, я обещаю… что найду способ вернуть тебя в этот мир!

— Следующий конец света может наступить через десять, сто или миллион лет, – вмешался Циктрик, словно пытаясь добавить немного реализма в эту драму.

— Не важно, – сказал Илтен. — Я верну её без этого. Сделаю частью мира, который она помогла создать. Даже если придётся постичь знания Всебога.

— Дерзкий же ты мальчишка, – ухмыльнулся Циктрик. — Не зря мои друзья-боги сделали на тебя ставку.

— Боги? Сделали ставку? – удивилась книга.

— А ты думаешь, почему я не появлялся до этого момента? Условия запрещали. Богам уж очень понравился твой бунтарский дух. Я же выбрал Монка – консерватора, простого и незамысловатого. И он проиграл. Я тоже.

Циктрик задумчиво щёлкнул пальцами, и Монк рухнул на землю, пытаясь отдышаться. В его взгляде читалось непонимание, жалость и чувство, будто его предали.

— Всё это было бессмысленно? – спросил он, пытаясь осмыслить происходящее.

— Ну почему же, – Циктрик бросил перед ним мешочек с монетами. — Ровно двадцать золотых.

— Я ничего не сделал, чтобы получить их…

— Ну и ну. Весь израненный, измученный, рисковал жизнью – и отказываешься от награды? Не понять мне приключенцев. Ох, как не понять. Такие глупые, безрассудные и хаотичные. Вполне возможно, что вы и правда подходите Вытянутому Миру. Такой ведь мир ты хочешь, Илтен?

— Да. Именно такой, какой он есть…

— Изумительно, – прошептала книга.

— Я… я верну тебя, клянусь.

— Ха… Ха-ха! Как глупо, заставил меня расчувствоваться из-за такой мелочи. Похоже, ты и правда колдун!

— Да. Может быть, ты права...

Это были последние слова, услышанные книгой, перед тем как она, с величайшим достоинством, превратилась в обычную книгу рецептов. Не магическую, не проклятую, не рассказывающую истории о конце света – просто сборник рецептов, где на первой странице красовался рецепт пирога с мёдом и орехами. Если бы она могла говорить, она бы, возможно, добавила: «Ну, по крайней мере, я всё ещё полезна». Но она молчала, как и положено книгам.

Илтен, человек с большим сердцем и, как выяснилось, невероятным упрямством, решил, что это не конец. Он стал подмастерьем Циктрика – человека настолько скверного, что, казалось, его сердце сделано из льда, а взгляд мог заморозить чашку горячего чая. Никто не ожидал, что Циктрик когда-либо обзаведётся учеником, а вторым так тем более. Но, как оказалось, даже боги иногда совершают ошибки.

Монк, по своему обыкновению, вылечил раны, собрал вещи и отправился куда-то за горизонт. Что именно он искал – новую работу, новый смысл жизни или просто место, где никто не будет спрашивать, почему он так угрюмо смотрит на книги, – осталось загадкой. Но, как известно, каждый герой рано или поздно уходит в закат, даже если за горизонтом его ждёт только очередная таверна с подозрительно дешёвой выпивкой.

А Кьяра… Спустя два дня она пришла в себя. Казалось, это должно было быть радостным событием, но её воспоминания пострадали настолько, что ближайший год жизни исчез из памяти, словно кто-то просто вырезал его ножницами. Более того, её разум изменился. Он стал каким-то … детским. Ей приходилось помогать переодеваться, следить, чтобы она не испачкалась во время еды, и, что самое сложное, уговаривать её, когда начинались капризы. Если бы кто-то спросил Кея и Рателя, каково это – быть её опекуном, они бы ответили что-то вроде: «Это как пытаться дрессировать котёнка, который внезапно получил магические способности».

Меж тем прошёл месяц. Мир, как это обычно бывает, продолжил вращаться. Вышла новая статья с рейтингом приключенцев, где про Кея написали в разделе «достойных упоминания». Это было не то, чего он ожидал, но, как говорится, лучше упоминание, чем полное игнорирование. Сам Кей, впрочем, не был уверен, что ему это нужно. Он просто смотрел на Кьяру, которая в этот момент пыталась собрать пирамидку из камней, ел двойную порцию мороженого с клубничным сиропом и думал о том, чтобы всё исправить.

И где-то за горизонтом, в далёкой таверне, подмастерье Илтен поднимал кружку за то, чтобы мир продолжал быть таким же хаотичным, непредсказуемым и, что самое главное, живым.