Книга мести. Выбор

532 год с сошествия на землю магических тварей.

Стоя на краю обрыва, Веста смотрела на сгоревшую дотла деревню. Еще несколько дней назад ее жители занимались повседневной рутиной: убирали поля, готовясь к приближающейся зиме, и строили планы на жизнь…

А сейчас от них даже костей не осталось. Только плывущий по воздуху пепел и тлеющие остатки домов напоминали о том, что когда то здесь тоже жили люди. Сегодня они одержали победу, но она не принесла желаемой радости и торжества. Только боль, страх и отчаяние тех, кто потерял все.

- Веста, - теплая мужская ладонь опустилась ей на плечо, - наша миссия выполнена, из департамента пришел приказ о возвращении.

- Что с солдатами, которых ранили? – девушка на мгновение прикрыла глаза, вдыхая прохладный ночной воздух, осевший гарью в легких и, полуобернувшись к напарнику, встретилась с его уставшим и опустошенным взглядом. На кожаном фартуке, наспех надетом поверх перемазанной в саже формы, виднелись подсохшие пятна крови.

- Всего одиннадцать выжили, остальные уже были под воздействием яда, а те, кто надышался дымом, умерли сегодня утром, - Макс устало и бесцветно улыбнулся.

Его губы больше не дрожали, как в их первую миссию по уничтожению магических тварей, а в глазах не блестели слезы. Не ко всему можно привыкнуть, но смириться можно со многим.

В тот вечер болезненное осознание того, что ни одна война не проходит бесследно, а ее следствием становится разрушение и смерть, под каким бы знаменем или лозунгом она не была, окончательно перевернуло их мир с ног на голову и окунуло лицом в жестокую реальность.

- Хорошо, - Веста кивнула и шагнула ему на встречу. – Трупы захороним здесь или отдадим родным?

- Их тела уже сожги, а прах отправили в столицу.

- Что ж, так даже лучше... Возвращаемся завтра на рассвете, сейчас нам всем нужен отдых, - на ее губах непроизвольно расцвела горькая усмешка. Если бы простой отдых мог исцелить ту пустоту, что уже давно поселилась в груди, возможно, жизнь была бы намного проще, чем она есть на самом деле.

Они покинули обрыв и спустились к лагерю, а за их спинами дотлевали последние остатки некогда живой и наполненной людскими голосами деревни.