Княжеский интерфейс: Удел изгоев

Сознание вернулось не мгновенно. Оно просочилось, как вода сквозь трещины в бетоне. Сначала — холод. Пронизывающий, костный, идущий откуда-то снизу. Потом — запах. Сырое дерево, плесень, дым и… что-то звериное, примитивное, вроде нестиранной шерсти и старой крови. И только потом — звук. Треск поленьев где-то рядом, прерывистое, нервное дыхание и завывание ветра. Настоящего ветра, который бьётся о стены, гудит в щелях и заставляет пламя в очаге метаться в истерике.

Я открыл глаза. Нет. Он открыл глаза.

Потолок был из тёмных, неотёсанных брёвен, затянутых паутиной, в которой застыли вековые пылинки. В центре тускло плясало пламя в глиняной плошке, отбрасывая на стены пугающие, прыгающие тени. Я лежал на чём-то жёстком — не кровати, а настиле из досок, накрытом грубой, колючей тканью, пахнущей дымом, потом и какой-то горькой травой. Не моей постели. Не моей квартиры с монотонным гудением системника. Где чёрт возьми Wi-Fi, чашка остывшего кофе и мерцающий экран с незавершённым патчем?

«Паника — люкс, на который нет времени», — пронеслось в голове, вырванная из прошлой жизни мантра перед дедлайнами. Я попытался сесть, и тело ответило чужим, тяжёлым послушанием, словно робот на разряженных батареях. Каждая мышца ныла, суставы скрипели. Голова раскалывалась, в висках стучал чужой, слишком частый пульс. Я поднял руку — длинные, слишком тонкие пальцы, бледная кожа, синяк на костяшках. Не моя рука.

И тогда я это увидел.

В левом нижнем углу зрения, там, где обычно висит иконка мессенджера, мягко светился полупрозрачный прямоугольник. Не галлюцинация — нет. Он был стабильным, пиксельно чётким, с едва заметным свечением по краям.

[Статус: Пробуждение…]
[Интеграция сознания: 87%...]
[Загрузка базовых параметров… Завершено.]

Я замер, забыв дышать. Кислородное голодание? Неврология? Но текст был оформлен в фирменном, минималистичном стиле нашего студийного движка. Шрифт «Exocet Light», который я сам три года назад настоял использовать для проекта «Волок». Нашего с командой амбициозного, провального и в итоге закрытого славянского ММО, где мы пытались скрестить «Ведьмака» с тактическим RPG.

Прямоугольник моргнул и развернулся в полноценную панель, похожую на внутриигровой экран персонажа, но куда более лаконичную, почти медицинскую в своей диагностичности.

КИРЬЯК (УРОВЕНЬ 1)
Титул: Княжич Верескового Края (Лишённый Прав)
Здоровье (HP): 47/110 (Слабость, Переохлаждение)
Дух (MP): 13/80 (Истощение)
Выносливость (Stamina): 22/100 (Крайнее утомление)

Атрибуты:
Сила (STR): 8 (-2)
Ловкость (DEX): 11 (-1)
Телосложение (CON): 9 (-3)
*Интеллект (INT): 16 (+1)**
*Мудрость (WIS): 14 (+0)**
Харизма (CHA): 12 (-1)
(Аномальные для расы/социального слоя значения)

Статусы:
- «Чужак в собственной шкуре»: Сознание не синхронизировано с физическим носителем. Штраф ко всем физическим атрибутам. Дезориентация.
- «Изгнанник»: Репутация в «Княжествах Людичей»: Ненависть (Враждебность). Лояльность в «Вересковом Краю»: Страх (Нейтралитет).
- «Тихая Охота»: Вас ищут. Цель неизвестна. Риск: Высокий.

Я уставился на эти цифры, впитывая их, как всегда впитывал статистику на досках Jira. INT и WIS выше среднего — это был я, Кирилл, геймдизайнер с десятилетним стажем, привыкший разбирать сложные системы на атомы. Остальное — хлам. CON 9 с штрафом? Одно чихание, и HP упадёт. И этот статус… «Чужак в собственной шкуре». Лёгким движением мысли, как мышью по экрану, я «ткнул» в него.

[Чужак в собственной шкуре: Уникальное состояние. Сознание из другого мира/временного пласта (Индекс: Земля-Prime) перенесено в данное тело (Индекс: Мир-«Волок», Тело-ID: Кирьяк-044). Базовая синхронизация: 72%. Рекомендация: Выполнить квесты самоидентификации, повысить параметр «Дух» (MP). Риск полного отторжения сознания: 13% и растёт (≈0.5%/час).]

Отторжение. Растёт. Вот оно, рациональное объяснение той давящей, чужой тяжести в каждой конечности, тумана в мыслях, который не давал собраться. Таймер. У меня был таймер, тикающий в голове. Примерно… двое суток до критического порога, если верить цифрам.

«Ладно, — подумал то ли я, то ли Кирьяк, чьи воспоминания начали всплывать, как обрывки плохо закодированного видео со сбоями. — Ладно. Система есть. Интерфейс есть. Значит, есть правила. Мир работает по правилам. А раз есть правила… их можно понять, взломать, переписать.»

Внезапная волна чужих воспоминаний накрыла с головой, отбросив меня на грубую подушку.

Холодный, как речная сосулька, взгляд дяди, князя Светогора, на пиру. Гулкий зал, запах жареного мяса и медовухи. «Кирьяшке нашему, книжному червю, пора боевую закалку получать. Негоже княжескому сыну по свиткам да по картам глазеть. Есть у меня уделок на самой границе, за рекой Студёной — Вересковый Край. Пусть княжит, порядок наводит, силушку богатырскую копит». Смешки за спиной. Шёпот за резными столами: «Сослал. На верную погибель. Лес там Шепчущий, нежить по ночам бродит, а люди — отбросы да беглые, кому терять нечего». Дорога. Бесконечная, ухабистая, под холодным осенним дождём. Два стражника с каменными лицами — не провожатые, а конвоиры. Их взгляды, полные презрения к тщедушному княжичу, который даже в седле сидел криво. Первая ночь в этой самой горенке. Звуки снаружи — не животные. Скребущие, бормочущие, будто множество голосов на непонятном языке шепчутся прямо за тонкой стеной…

Я отдышался, вжимаясь в колючее ложе, чувствуя, как холодный пот стекает по вискам. Имя. Моё имя здесь — Кирьяк. Я — младший, нелюбимый княжич, которого только что с блестящим лицемерным жестом сослали в самый дырявый, самый гиблый уголок этого… этого мира, который почему-то назывался так же, как наша отменённая игра. За что? Воспоминания Кирьяка были смутны и обрывочны: неумение держать меч, насмешки над «книжной премудростью», какая-то тёмная история с невестой соседнего князя… Неважно. Факт: я в теле слабого, презираемого юноши, брошенного на краю географии с клеймом неудачника.

А если есть география, должна быть карта. Карта — это основа.

Мысленный импульс, чёткое желание — и интерфейс послушно сменился. На его месте повисла трёхмерная, стилизованная карта, напоминающая стратегические карты из игр серии «Total War», но с элементами славянского орнамента по краям. В центре — условное обозначение крепости с пометкой «Поселение: Вересковый Край (Уровень 0, Заброшенное, Кризис)». От неё тонкая, прерывистая линия уходила на северо-восток, к крупной иконке с зубчатыми башнями и надписью «Град Светогорь (Владения Князя Светогора) — Отношения: Враждебно». На западе и юге от поселения — сплошная зелёная масса с тёмными, пульсирующими пятнами и иконкой стилизованного черепа с ветками вместо рогов. «Шепчущий Лес (Территория Высокой Угрозы. Уровень опасности: 15-25+)». На севере — схематичные заснеженные горы. «Каменные Венцы (Нейтрально-Враждебно. Население: Неизвестно)».

Масштаб был пугающим. От «Светогорья» нас отделяло, судя по масштабной линейке в углу, минимум две недели пути по лесной тропе. Лес подступал вплотную к частоколу, который на карте светился тревожным жёлтым, почти оранжевым цветом — «Укрепления: Деревянный частокол (Прочность: 32/100, Критическое состояние. Уязвимые точки: 3)».

Я почти физически почувствовал, как в голове зашевелились старые, вышколенные профессиональные рефлексы. Геймдизайнер анализирует стартовую локацию клиента: ресурсы (почти нулевые), угрозы (лес с черепами, возможно, ещё и «свои» засланные казачки), состояние базы (развалена, мораль на дне), сила героя (ниже плинтуса, с таймером на отключку). Квест один — выжить первый цикл (ночь). Уровень сложности: «Невозможно». Режим: «Хардкор».

В горенку, не стуча, вошел человек. Вернее, вписался в низкий дверной проём, такой же широкий и грубый, как сама дверь из плах. Лицо, изрубленное шрамами и жизнью, борода с сединой, вплетённой, как паутина. Одет в потрёпанную, пропитанную дымом кожаную куртку, на поясе — большой нож с костяной рукоятью и топорик-чекан. Его взгляд, пустой и усталый, скользнул по мне, не задерживаясь. Это был взгляд на вещь. На проблему.

[Дозорный Горимир (Уровень 4)
Человек, Страж (Охотник/Ветеран).
Лояльность к вам: Безразличие (Нейтралитет).
Статусы: Усталость (III степень), Недоверие к власти, Травма колена (старая).]

«Княжич очнулся, — проскрипел он гортанно, даже не кивнув. — Слава Яриле. А то думали, дух испустили после вчерашней потасовки. Марена травы впаивала, шептала — не помогло, думали, конец.» Его тон не выражал ни малейшей радости, только констатацию факта, как о погоде.

«Что… вчерашнего?» — мой голос прозвучал хрипло и слабо, язык двигался непривычно, но слова были те же, русские, хоть и с легким, певучим акцентом. По крайней мере, языковой пакет, похоже, установился автоматически. Спасибо, разработчики.

Горимир хмыкнул, коротко и сухо, подошёл к очагу, сунул в него новое полено, не глядя на меня. «Крику было. Со стены упали, когда твари из Леса подошли. Шумели они, шипели, будто кипятком плескались. Вы на крик прибежали, фонарь смоляной махали. Мешкали недолго. Одно чудище, мохнатое, с клыками, частокол когтями рвало, вы его, значит, факелом в морду. Отпрянуло, завыло. А вы — назад, с лестницы кубарем. Голой башкой о плаху.» Он показал на мою голову коротким движением подбородка. Там, под матерчатыми повязками, пропитанными чем-то горьким, пульсировала глухая, разламывающая боль. «Два дня без памяти. Ждём, когда дядюшка князь нового дурачка пришлёт, а вы, выходит, живой. Нам от этого легче не стало.»

Информация обрабатывалась, раскладываясь по полочкам. Я мысленно полез в интерфейс, нашёл вкладку «Журнал». Да, там висела запись от «2 дня назад»: «Получена травма: Сотрясение мозга (Лёгкое). -15 HP. Получено достижение: «Первая кровь (Почти)». Отношение населения «Вересковый Край» улучшено с «Откровенная враждебность» до «Страх/Недоверие».»

Значит, этот Кирьяк, всеобщий посмешище и изгой, попытался-таки защитить своих? Неожиданный поворот. Глупо, безрассудно, без тактики… но это был крючок. Зацепка. Небольшой, но рычаг. Эти люди видели, что он, пусть и неумело, но вступил в бой. Не сбежал.

«Сколько нас?» — спросил я, стараясь вложить в голос твёрдость, которой не было в этом хрупком теле. Сосредоточился на цифрах. Цифры успокаивали.
Горимир покосился на меня, будто впервые действительно разглядывая.
«Считая вас, да меня, да старуху Марену, что вас отхаживала — двенадцать душ. Да три ребёнка, один грудной. Охотники — я да ещё двое, Михал да Степан. Остальные — бабы да старик-плотник, Тарас. Хватит, чтобы вымереть?» — в его голосе прозвучал не вопрос, а горькая риторика.

Пятнадцать человек. Против Леса с уровнем угрозы 15-25+. Против прогнившего частокола с 32 хитами прочности. Против голода, который я начал чувствовать острой, сводящей судорогой под рёбрами.

«Еды? Оружия? Припасов?» — вопросы сыпались автоматически, как на планёрке по новому проекту.
«Соли — горсть. Муки — на две лепёшки, да и та червивая. Стрелы тупые, луки — сучковатые, тетивы поют на разрыв. Железа — что на поясных пряжках да в топорищах. А вы что, княжеские припасы ждали? Сюда только на смерть ссылают.» В его последней фразе прозвучала не просто насмешка, а плотоядная, выстраданная правда.

Интерфейс мигнул предупреждающим алым. В правом верхнем углу появился новый значок — символ свитка с восковой печатью. Он завибрировал, привлекая внимание. «Активный квест: Долг Правителя (Главная Цепочка).
Задача 1: Обеспечьте поселение пищей на 3 дня.
Награда: Опыт (XP), Увеличение лояльности населения, Открытие параметра «Управление» (GOV).
Штраф за провал: Голодный бунт, Падение лояльности до «Враждебность», Высокая вероятность смерти (80%+).»

А ниже, почти кровавым цветом, возник ещё один, с иконкой в виде перевёрнутого черепа:
«Критический квест: Ночь Без Когтей.
Описание: Шепчущий Лес не дремлет. Отразите ночное нападение тварей Нави. Атака ожидается на участке частокола: Южный сегмент.
Время до начала события: ~4 часа.
Награда за выживание: Опыт (XP), Репутация в поселении, Шанс на редкий ресурс, Открытие новых веток квестов.
Провал: Смерть всего поселения (Вероятность: 95%). ЛИКВИДАЦИЯ.»

Четыре часа. У меня было четыре часа, чтобы из пятнадцати отчаявшихся людей, кучи хлама и собственного тщедушного тела сделать нечто, способное выстоять против «тварей Нави». В теле слабака с CON 9 и штрафами. С головой, которая раскалывалась, и сознанием, которое могло в любой момент начать отторгаться, как чужеродный имплант. Но с головой, которая знала, как проектировать игровые механики, балансировать скудные ресурсы, вычислять оптимальные пути и находить лазейки в правилах. Эти правила теперь были законами физики этого мира.

Я откинул грубое покрывало и поставил ноги на холодный, утоптанный земляной пол. Тело заныло протестом, в глазах потемнело, мир накренился. Я ухватился за краешек лежанки. Горимир смотрел, не предлагая помощи, с тем же немым, усталым вопросом.

«Плотник. Тарас. Он жив?» — спросил я, цепляясь взглядом за единственную полезную, согласно интерфейсу, профессию среди статусов жителей.
«Деда Тараса? Еле дышит, подагрой скрючен, но жив. В своей лачуге ковыляется.»
«Отлично. Веди меня к нему. Сейчас. И собери всех. Участок у южного сегмента частокола. Тех, кто держать топор или лук может. И женщин — всех, кто руки имеет.»
«Вы чего, княжич? Опять на подвиг?» — в его голосе зазвучало раздражение.
«Я не «опять», — перебил я его резко. Звучало это, возможно, не так грозно, как хотелось, но следующая фраза вырвалась сама собой, рождённая холодным расчётом аналитика и жгучим отчаянием загнанного в угол зверя. — У нас четыре часа. Ровно. Через четыре часа сюда придут те, кто не стучится в дверь. Им плевать на наши титулы и прошлые обиды. Они придут, чтобы всех нас выпотрошить и оставить кости шептаться с ветром. Так что выбор прост: либо мы начинаем работать прямо сейчас, либо мы — мясо. И ты это знаешь лучше меня.»

Я посмотрел на него, пытаясь заставить глаза Кирьяка гореть хоть искрой того адреналина и холодной решимости, что бушевали во мне. И увидел, как в строке статуса Горимира «Безразличие (Нейтралитет)» дрогнуло, замигало и сменилось на «Настороженный интерес (Нейтралитет+)». Не доверие. Нет. Но любопытство. Интерес к аномалии.

Он медленно, будто кость в суставе скрипела, кивнул. «Как скажете, княжич. Только вот что мы делать-то будем? Частокол не починить, он снизу гнилой, как трухлявый пень. Топоров остро на всех не наточишь, бруса нет. Силы нет.»

Я уже шёл к двери, опираясь на скрипящую стену, каждое движение отзывалось болью. Карта в интерфейсе светилась, и я мысленным щелчком выделил тот самый «Южный сегмент». Система выдала детализацию: схематичное изображение частокола, три мигающие красным точки — «Уязвимые точки: Брёвна 7, 11, 14 (Гниль, Прочность < 10)». Там же была высота — чуть ниже человеческого роста.

«Мы не будем его чинить, — сказал я, и в голове, как пазлы, складывался план. Жуткий, отчаянный, безумный. Но единственный, который я видел, учитывая ресурсы и время. План, который бы забанил любой здравомыслящий тестировщик, но здесь не было выбора. — Мы его сломаем. В самом слабом месте.»
«Что?» — Горимир замер, его рука невольно потянулась к топорику на поясе.
«Сломаем. Контролируемо. И сделаем ловушку. Принцип «волчьей ямы», только проще, из того, что есть. А топоры…» Я взглянул на свой интерфейс, на пустой пункт «Ремесла». Но рядом светилась едва заметная кнопка «Анализ окружающих объектов». Я навёл мысленный курсор на топор у пояса Горимира. [Предмет: Топорик-чекан (Малый). Качество: Плохое. Материал: Железо низкой очистки, Дерево (берёза). Возможное улучшение: Заточка (требуется точильный камень/абразив), Укрепление рукояти (требуется кожа/смола).] «Мы найдём то, что можно использовать вместо острых топоров. Или сделаем их острыми не лезвием. Веди, Горимир. Время — не резиновое. Пора работать.»

Я толкнул низкую, скрипучую дверь и вышел. Холодный, пахнущий хвоей, сырой землёй и сладковатой гнилью воздух ударил в лицо, заставив вздрогнуть. Предрассветный сумрак окрашивал мир в сине-серые, унылые тона. Прямо перед избушкой, служившей княжескими хоромами, ютилось несколько жалких, покосившихся строений с провалившимися крышами. Дальше, в двадцати шагах, темнел частокол — неровный, кривой ряд острых, почерневших от времени кольев, больше похожий на гнилые зубы великана. За ним, почти вплотную, поднималась стена Шепчущего Леса — непроглядная, тёмно-зелёная, почти чёрная масса вековых елей и сосен, перевитая буреломом и колючим кустарником. Оттуда, из этой зеленой пучины, и впрямь доносился неясный, будто бы множественный шёпот — то ли ветер в иголках, то ли что-то иное.

Это был не красивый игровой концепт-арт. Это была грязная, холодная, враждебная реальность. И она пахла страхом, безнадёжностью и смертью.

Но глубоко в груди, под рёбрами, где-то рядом с чужим, трепещущим от холода и слабости сердцем, зажглась крошечная, холодная искра. Не надежды. А азарта. Самого сложного пазла в жизни. Сложнейшая задача. Нулевой бюджет. Команда из NPC с низкой лояльностью и дебаффами. Жёсткий, неумолимый таймер. И я — геймдизайнер, которому дали шанс не просто спроектировать мир на бумаге, а выжить в нём, используя свои знания как единственный щит.

Интерфейс мягко завибрировал, выводя новое сообщение с приятным, негромким звуком, похожим на удар крошечного колокольчика.

[Принято первое ключевое стратегическое решение. Начало квеста: «Первая линия обороны».]
[Обнаружен скрытый параметр: «Воля Стратега» (STRWILL). Текущий уровень: 1. Эффект: +5% к сопротивлению ментальным эффектам страха/давления.]
[Новая пассивная способность доступна: «Взор Ведуна» (PASSIVE). Позволяет видеть базовые эмоциональные состояния (Страх, Ярость, Надежда, Отчаяние, Любопытство) и зачаточные признаки скрытого потенциала/профессии у разумных существ в радиусе 10 метров.]

Я сделал шаг вперёд, навстречу ледяному ветру, сжимающему лёгкие Кирьяка, и взглянул на начинающих собираться у частокола тени — будущих охотников, старух с закутанными в тряпьё детьми, испуганных, одичавших лиц. И тогда «Взор Ведуна» сработал. Над головами некоторых из них вспыхнули едва заметные, цветные метки, как теги: над сгорбленной женщиной — «Страх (III)», над хмурым парнем с луком — «Скепсис + Отчаяние (II)», над трясущимся стариком — «Паника (IV)». А над сутулой, опирающейся на клюку фигурой, медленно бредущей от крайней лачуги, горело: «Ремесло: Плотник (Уровень 2)» и… тускло, но упрямо мерцала ещё одна строчка: «Скрытый потенциал: Инженерное мышление (Заблокировано: Возраст, Болезнь, Невостребованность)».

«Деда Тарас! — крикнул я, и голос, к моему удивлению, не дрогнул, а прозвучал на удивление чётко, режущим лезвием в утренней тишине. — Иди сюда! Покажи мне самое слабое, самое трухлявое бревно во всём этом заборе! И расскажи, что у нас есть из верёвок, ремней и самого крепкого, негодного хлама!»

Старик поднял на меня усталые, мутные глаза. Над его головой метка «Скепсис» задрожала, но рядом вспыхнуло слабое «Любопытство (I)». Он что-то пробормотал, но сделал шаг вперёд.

Игра началась. Настоящая. Ставка — не очки рейтинга, а жизнь. А я, Кирилл, всегда, всегда выигрывал самые сложные, самые сломанные уровни. Просто раньше это были строки кода, баланс патчей и радость команды. Теперь это будет глина под ногтями, холод дерева, запах страха и моя воля против всего мира.

Четыре часа. Первая ночь в новом мире.
Первая ночь Княжеского Интерфейса.