Князь Ярый

— Куракеку! — раздалось над самым ухом. Ярослав поморщился, не открывая глаз. Этот звук настолько не вписывался в его реальность, что его можно было смело игнорировать.

— КУКАРЕКУ! — звук стал гораздо громче и требовательней. И по степени противности сравнился с перфоратором соседа-дебила в субботнее утро.

Ярик с трудом разлепил глаза и уставился в незнакомый потолок. Он был обычный: белый. Но что-то в нем смущало. Наверное, его высота, метра четыре, не меньше. И помпезная, но явно старая облезлая люстра. Она была разлапистая, как в музее, и судя, по зеленым пятнам, медная. Впрочем, потолок тоже новизной не блистал. То там, то тут его украшали желтоватые пятна от подтёков воды.

В комнате было на редкость свежо. Огромное, почти панорамное окно было распахнуто. Темно-зеленые плотные шторы чуть колыхались от летнего ветерка. И именно оттуда доносилось мерзкое кукареканье.

Парень резко сел на кровати, и голова слегка закружилась. А еще затошнило. Впрочем, учитывая вчерашнее отмечание сессии и забег по барам — это было предсказуемо. Он судорожно замотал головой и заметил тазик у кровати.

Отлично!

Он тут же им воспользовался. Стало чуть лучше. Но всё равно, что-то было не так! Что-то, от слова ВСЁ! Чужая комната, странный металлический тазик, и штаны, надетые на нем. Такие дурацкие, белые. Похожие на подштанники. И без резинки, а на веревочке. Как в стародавние времена.

«Это прикол такой?» — мелькнула мысль, пока он искал глазами ванную комнату. Тазик бы следовало помыть, да и во рту сохранялся мерзотный кислый привкус. — «Это Пашка-сука, так заморочился?».

Череда обрывков всплывала в памяти: Думская, огни вывесок, смех друзей…

Ярик прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Да, все началось там, на Думской, когда они встретились с друзьями и решили устроить алкозабег по барам. Как после пятого или шестого бара к ним прицепились какие-то отморозки. Колхозники какие-то, не иначе. В Питере такие гоблины рождаться не могут.

Он вспомнил, как они вышли на улицу, слово за слово… Пашка, дебил, назвал одного из гопников «пидаром». И как внезапно в руке одного из нападавших блеснул нож. Ярослав поморщился. Он, тоже дебил, полез на нож. Типа он же на курсы самообороны ходил. Там ещё Иваныч был тренером. Ветеран всех войн, синий берет, все дела… Крутой мужик. Он разработал для Ярика специальную программу, учил, как можно нож отбить. А потом дал совет: «Ярослав Святославович, в такой ситуации тебе надо тактически отступать. И быстро». Ярик даже тогда не обиделся. Ну задрот он, что сказать. Только бары и любит.

Но когда гопник замахнулся ножом на Пашку, что-то в нем переклинило. Инстинкт? Дружба? Он не знал. И последнее, что помнил Лисицын, — это острую, жгущую боль в боку. Что-то теплое и липкое под пальцами. Голова закружилась еще сильнее, чем от выпитого. Визги девчонок вокруг. Заплеванная мостовая под ним, на которую он внезапно опустился. Почему-то очень хотелось просто лежать. Бледное лицо Пашки с трясущимися губами. Он шептал:

— Брат, брат, не умирай! Сейчас скорая приедет! И менты. Упыри эти сбежали…

Только шум в ушах становился все сильнее. А потом вдруг стало темно и тихо…

«Да твою же!» — он быстро посмотрел на бок. Но кожа была совершенно чистой. Даже царапины не было! Ярослав изумленно хотел почесать затылок и поморщился от боли. А вот на затылке была здоровенная шишка, прикосновение к которой отдалось болезненным всполохом. И вновь затошнило, благо, где тазик он уже знал.

«Ударился головой, пока падал на мостовую? Но где порез от ножа? Это больница?» — мысли испуганными зайчиками заметались по голове. На больницу это место было похоже меньше всего. Даже на больницу в Питере, где даже детские садики в исторические здания засовывают. Скорее, было похоже на усадьбу. По спине прошел легкий холодок. В голове словно звон стоял, в висках стучало, а тело было будто чужим. И каждый вдох давался с трудом. Он даже не помнил, когда ему было так хреново.

И где телефон?!

Раздался резкий скрип, и парень быстро обернулся, тут же вновь почувствовав тошноту. Скрипела огромная белая дверь, тоже кое-где облупившаяся. В дверь вошла женщина лет шестидесяти в длинном темно-синем платье и с красным платком на плечах. Выражение её лица было неприветливым.

— Очухался? — буркнула она, косясь на тазик. — Не успел папеньку схоронить, а уже сам чуть за ним не отправился. Ладно, хоть лекарь быстро приехал. Раскроил же башку себе, еле собрали! Столько денег ушло, прости Господи! А лекарь-то сам чуть не помер, пока тебя тянул с того света! Это ж надо, по пьянке гонять удумал на машине этой чертовой! Ты и по трезвянке-то с ней не справлялся. Ирод.

Ярик почувствовал, что его брови устремились ввысь. В животе будто лягушка поселилась. Мерзкая и холодная. Это настолько выходило за рамки разумного, что реальность словно треснула, и за ней показалась какая-то безумная картина мира. Разум отчаянно пытался склеить осколки, но получалось только хуже. И он вновь повернулся к тазику.

— Какой папенька, Агафья Петровна? — выдохнул он, ощущая кисло-горький привкус во рту. И тут же осекся.

Откуда он знает имя этой бабки? Бабки! Это его двоюродная бабушка, сестра родной, Марии Петровны, скончавшейся в прошлом году в мае. Похороны были очень скромные, да ещё и заморозки ударили. И это в мае месяце! Не к добру. Сразу было видно, сильная ведьма ушла и дар свой с собой забрала….

«Че-е-е?! Откуда такие мысли?» — Ярик едва не заорал вслух, но прижал свои ладони ко рту. Но его ли это руки?!

Похоже, тетушка что-то увидела по его лицу, потому что быстро подошла и схватила его подбородок жесткими пальцами. И повернула его голову к себе. Ярик заметил цепкий взгляд бледно-зеленых глаз. В последний раз на него так препод смотрел, когда он с наушником пытался экзамен сдать. Парень судорожно сглотнул.

— Что белый-то такой? Вроде лекарь сказал: «Все показатели в норме». И искришь ты… Как-то странно, — пробормотала Агафья Петровна. — Как бы к душеправам тебя сдать не пришлось.

Ярик впервые в жизни услышал это странное слово «душеправы», но что-то внутри него отчаянно сжалось. А по гортани словно медленно прополз кусок льда. И непослушные губы будто сами произнесли:

— Да нормально все, бабушка. Тошнит просто. А искры соберу.

— Ладно, — она убрала пальцы от его лица, и Ярослав судорожно выдохнул. — Валяйся пока. Глаша тебе поесть принесет.

— Ага, — кивнул парень. Чуть помедлил и решился спросить:

— Бабушка, а где мой телефон?

— Слепой, что ли? — фыркнула женщина. — Вот твоя трубка у кровати валяется. Совсем помешались уже со своими телефонами. Вот в наше время так связывались. А не можешь позвать — так сразу видно, что пустые. Не то, что сейчас!

Она брезгливо отдёрнула руку и пошла к выходу, что-то бурча под нос.

Ярик едва дождался, когда она захлопнет дверь. Вся спина покрылась холодной испариной, несмотря на теплый день. Он поднес к глазам дрожащие пальцы. Пальцы были на первый взгляд свои. Родные. Только слишком ухоженные. Бруталом, который признает только мыло и зубную пасту, Ярослав не был, но точно никогда не подпиливал ногти и тем более никогда не делал их столь подозрительно блестящими! Пусть и бесцветными.

На негнущихся ногах он поплелся к неприметно белой двери. Он не понимал откуда, но точно знал, что там купальня. Именно «купальня», а не ванная комната! И там должно быть зеркало!

Дрожащие пальцы открыли скрипнувшую дверь. Он вошел в небольшое помещение, выложенное зеленой квадратной плиткой. Слегка пахло плесенью. Ванна в купальне имелась.

Но главное действительно было зеркало, к которому он тут же бросился. И застыл в недоумении. Он не узнал себя. Лицо однозначно было очень похоже на лицо Ярослава Святославовича Лисицина двадцати годов от роду. Но было каким-то чужим. Те же зеленые, слегка раскосые глаза, тот же нос, те же губы. Но волосы были чуть темнее, губы чуть тоньше, кожа чуть белее. И не было дурацкой татушки китайского дракона на правой ключице, которую он уже два года хотел свести. А главное, вокруг головы, со встрепанными каштановыми вихрами, он увидел странное, мерцающее сияние, словно свет, просачивающийся сквозь тонкую ткань.

Ярик прикоснулся пальцами к этому сиянию, которое видел в зеркале. И ощутил легчайшее покалывание. Почти не ощутимое, на грани воображения.

«Искры», — всплыло откуда-то из подсознания.

— Это что за херня такая? — прошептал он, видя в зеркале, как его глаза становятся совершенно черными.

— Что за херня?! — почти крикнул он, и неожиданно зеркало покрылось сетью мелких трещин и разлетелось вдребезги. Чудом он успел прикрыть глаза рукой и получил пару осколков в локоть. Ярость ослепила — что за хрень, словно издеваются! Ярослав посмотрел в раковину и сплюнул скопившуюся слюну. А заодно — чтобы и она треснула.

Он сполз на холодный плиточный пол и обнял колени. Прижался к ним лбом и закрыл глаза.

Это сон! Это просто страшный сон. Он лежит сейчас в операционке в Питере. Добрый хирург штопает ему бок, а это глюки от паршивой анестезии. Вот поэтому показалась эта фигня с зеркалом. Вместо осколков в нем торчит катетер, и от этого ноет кожа. И сейчас его отпустит, и милая медсестричка будет спрашивать, как его зовут. А как его зовут, кстати?

Поднялся на дрожащих ногах и, морщась от боли, вытащил из локтя пару осколков. К запаху плесени примешался запах крови. На белой раковине заалели пятна. Он крутанул рычажок на кране. Какая странная фурнитура… Полилась вода. Даже горячая. Хоть что-то нормальное! Кровь розовой струйкой стекла в сливное отверстие.

Ярик покрутил второй рычажок и умылся. Смыл кровь с локтя. Царапины были пустяковые и уже начали затягиваться. Вытерся белым жестким, почти хрустящим полотенцем и вышел из купальни. Необходимо осмотреться. Шел осторожно, словно пробирался в игре по логову врага. Под ногой слегка скрипнул потертый паркет, и парень вздрогнул. Он заметил письменный стол и этажерку с книгами. Кое-где между книг были хаотично засунуты листы желтоватой бумаги. На столе стоял монитор. Вполне обычного вида: плоский, серый и прямоугольный.

Он выдохнул. Хоть что-то знакомое в этом безумии. Может у него кукуха поехала… И он застрял в играх разума… Но комп есть. И телефон есть, про который та бабка сказала. Жить можно. Сел за стол в потертое бархатное кресло. Колесиков на нём не было. Пришлось подвинуть с противным скрипом. Заглянул под стол. Но ничего, похожего на системный блок не обнаружил. Напряженно прислушался к себе.

А вдруг что-то всплывет изнутри опять? Ему же пришло это слово «купальня» и «искры».

«Ну, давай, кукушенька, скажи еще че-нить!» — взмолился он, глядя в пустой черный экран перед собой. И «кукушка» не подвела. Появилось сильное желание открыть ящик справа.

Ярик потянул за красивую медную ручку в виде рыбки, и ящик со скрипом открылся. Там он нашел маленькую синюю книжку с золотым двуглавым орлом на обложке. Открыл её и онемел. На первой странице он прочитал торжественную надпись, сделанную под рукописную: паспорт гражданина Российской Империи.

Перевернул страницу. Дальше была фотография. Стандартного размера 35 на 45 мм. И с этой фотографии на него смотрело его же рожа. Только причесанная. И взгляд был слегка испуганный.

Ярик от души понадеялся, что в жизни он так не смотрит. Как побитая собака. Во всяком случае, в его родном паспорте на фотке он был пободрее. И тут же жадно прочитал: Лисицин Ярослав Святославович. Русский. Дворянин. Князь. Ниже стояла дата рождения, которая полностью совпадала с его днюхой.

«Какой еще нахрен „князь“? Откуда это в моих глюках?» — подумал Ярик, не веря своим глазам, и понюхал документ. Потом попробовал на зуб. Паспорт пах, как и положено, бумагой. И был жестким и невкусным. И совершенно реальным. Даже были водяные знаки в виде пузатой короны и большая фиолетовая печать с разлапистым двухголовым орлом.

Ярослав провел пальцем по шершавой бумаге, пытаясь понять, что это — гениальная подделка или… Или он действительно сошел с ума?

Но реальность ощущений была запредельная. Но кто тогда все эти люди? Бабка, Глаша… И что это за дом? И где он вообще находится? В голове звенела пустота. Он закрыл паспорт и отбросил его в сторону. Слишком много вопросов и слишком мало ответов. С чего начать? Руки стали судорожно открывать все ящики стола. Все бумажки хаотично валились на стол.

Скрип двери прервал его судорожные поиски неизвестно чего. Ярик быстро оглянулся и испуганно вжал голову в плечи, словно его застукали за чем-то непристойным. В комнату вошла невысокая стройная девушка в синем платье ниже колен и с белым фартуком. Перед собой она торжественно несла поднос с дымящейся тарелкой и маленьким чайником.

«Глаша», — услужливо подсказало подсознание.

— Здравствуйте, Ярослав Святославович. А я вам покушать принесла.

— Круто, — пробормотал он, чувствуя легкий жар в щеках. Вообще-то, до пояса он был не одет. А синие глазки Глаши откровенно его рассматривали, вызывая некоторое раздражение.

«Ну и что ты уставилась? Голых князей не видела?» — подумал он. Встал и демонстративно потянулся. Синие глаза девушки округлились. Отчего-то возникло четкое ощущение, что на эту девицу он потратил довольно много имперских рублей. А она ему не дала. А таких он не любил. Даже в воображении.

Девушка меж тем уже сервировала небольшой стол у стены напротив кровати. Ярик пошел как есть и уселся на деревянный стул с красивой резной спинкой.

— А где мой телефон, Глаша? — спросил он. Как-то отвлекся на купальню и паспорт. А это тоже вопрос немаловажный.

— Так вот же он, — кивнула девушка и подошла к кровати. Взяла странную черную пластину и положила рядом с тарелкой с кашей. Ярик уставился на это диво. Что это? Кусок угля? Надгробный камень эпохи динозавров? Он взял брусок в руки и с подозрением повертел его в разные стороны. Где тут кнопка включения? Где сенсорный экран? Как вообще этой штукой пользоваться? Голосом что ли?

— Глашуля, я тут намедни голову чуть тряхнул, — Ярик всё натирал пальцами неведомый предмет, пытаясь пробудить в нем жизнь. — Напомни мне, как этим пользоваться?

Губы девушки изогнулись в снисходительной улыбке.

— Ну что вы, Ярослав Святославович. Даже у вас раньше получалось, — в её голосе явно чудилось легкое презрение, и Ярик нахмурился. Такого тона от терпеть не мог. Тем более от куриц лапотных. Опять какая-то дичь в голове!

А Глаша продолжила:

— Искру пустите. Он и признает вас. И зарядите его, я вижу, вы светиться стали. Даже ярче, чем было.

А вот тут в её голосе прорезалось легкое удивление. Она даже подняла ладонь, словно хотела прикоснуться к его голове, но тут же опустила руку.

«Искры, хуистры…», — пронеслось в голове, и Ярик поджал губы. Яснее не стало, и колкое раздражение словно выскочило из головы и вылетело слабой искоркой из указательного пальца. И брусок тут же засветился. На экране показались иконки и надписи. И возник логотип дракона, кусающего себя за хвост.

«Настройки, письма, картинки, вызовы…», — бегло прочитал он, борясь с желание тут же начать тыкать в забавные иконки.

— А комп тоже с «искры» работает? — рассеянно бросил он. Не удержался и уже нажал фото. И с огромным изумлением увидел себя в странной синей форме и каких-то незнакомых ребят в огромном помпезном зале.

— Ага, — кивнула Глаша. — Вам еще что-то нужно?

— Нет, иди, — довольно резко бросил Ярик и вновь заметил тень изумления в синих глазах. Девушка вздернула подбородок и быстро удалилась, прихватив поднос.

Ярослав забыл про кашу. Он тут же кинулся к монитору. Собрался и ткнул пальцем в середину.

«Включись, зараза», — произнес он мысленно. Твердо и сурово. И случилось чудо! Монитор загорелся. Возникла картинка какой-то девчули с большими голубыми глазами. Блонда была ничего, но на взгляд Ярика слишком вычурно одета. И взгляд слишком презрительный. Смотрела на него, как на насекомое. Даже с экрана. Он бы лично такую принцессу себе на экран ставить не стал. Даже сисек не было.

Но дальше что? Где мышь? Или как тут двигаться?

Поводил пальцем по экрану. Ничего. Задумчиво забарабанил по столу. И заметил движение белой точки на экране. Стал водить по столу, и точка послушно повторяла его движения. Ништяк!

Он тут же стал изучать иконки на экране. Маленькие квадраты с названиями. Папки? Файлы? Ткнул один и увидел название: «Мои мемуары».

Ткнул пальцем и прочитал: «Жизнь моя в последние дни стала невыносима…».

Хмыкнул и углубился в чтение.