Код «Правда»

Тишина в элитном бизнес-центре «Аструм» была не просто отсутствием звука. Это был самостоятельный, дорогой продукт, входивший в стоимость аренды. Ее создавали шумоизолирующие панели, тройные стеклопакеты и ковры ручной работы, поглощавшие шаги, как болото — падающие листья. Ночной охранник, Сергей Макаров, отбывал свою смену, механически сверяя маршрут по планшету. Он уже мысленно стоял у себя на кухне, заваривая в глиняном чайнике «Нечаянную радость» — единственную роскошь, которую он мог себе позволить в этой жизни.

Идиллия была нарушена, когда он подошел к кабинету 2701 — «Офис Волкова А.».

Из-под тяжелой, отделанной темным матовым металлом двери тянулась тонкая, ядовито-желтая полоска света. Сергей нахмурился. Артем Волков, тот самый «цифровой пророк», чье лицо с язвительной ухмылкой не сходило с экранов, был известен своей паранойей. Он никогда не оставлял свет, уходя. Да он, по слухам, и не уходил вовсе, ночуя на раскладушке за своими мониторами. Осторожно, почти благоговейно, Сергей прикоснулся лбом к двери. Замок, массивный механический «Оград», был заперт. Но сквозь древесину дуба и стальную начинку до него донесся слабый, едва уловимый, но отчетливый запах. Терпкий, сладковатый, навсегда врезавшийся в память. Запах пороха и горелой плоти.

Рука сама потянулась к рации. Голос срывался на шепот.

—Центр, я у дверей 2701. Замок заперт, но свет горит. И... пахнет порохом.

—Повтори, «Сокол-1»?

—Пахнет стрельбой, черт возьми! Вызывайте полицию!

Первыми прибыли наряды ДПС и участковый. Дверь вскрыли слесари МЧС, согнув титановые ригели замка гидравлическим домкратом. Сергея отстранили, но он успел мельком увидеть, прежде чем его оттеснили: фигуру в кресле, откинувшуюся назад, и на белой стене за ней — аляповатый, еще влажный багровый цветок.

Час спустя в кабинете стоял майор Алексей Петрович Кожевников. Он ненавидел две вещи: технологии, которые превращали людей в придатки к телефонам, и циников, считавших себя выше простых человеческих слабостей. Артем Волков при жизни был апофеозом и того, и другого. Теперь он был просто трупом, и Кожевников испытывал к нему почти что облегчение.

— Ну что, колдун цифровой, — тихо проворчал майор, оглядывая стерильное пространство, — где твои заклинания теперь? Где твоя вся мочь в интернете?

Кабинет был вылизан до блеска. Ни следов борьбы, ни брошенных в панике вещей. Никаких прощальных записок. Только стеллажи с книгами по криптографии, философии и психологии манипуляций, три изогнутых монитора на минималистичном столе и мощный системный блок, гудевший ровным, низким гудением, словно спящий зверь.

Волков сидел в своем кресле — дорогом, эргономичном, с подголовником. Он был в дорогой темной футболке и джинсах. На груди — аккуратное, почти опрятное входное отверстие. Пуля, как потом установит эксперт, прошла навылет, разорвав аорту и мгновенно остановив сердце. Смерть была практически мгновенной. Но не это приковывало внимание. Его лицо... Оно не было искажено гримасой ужаса или боли. Брови были слегка приподняты, губы полуоткрыты. Выражение чистого, неподдельного, почти детского удивления. Будто в последнюю секунду перед ним материализовалось нечто, во что он отказывался верить.

Дверь была заперта на самый лучший замок. Ключ — единственный экземпляр — нашли в правом кармане его джинсов. Окна с бронированными стеклами не открывались вовсе, решетки вентиляции были размером с ладонь.

— Самоубийство? — предположил молодой оперативник, снимая на планшет панораму комнаты. — Заперся, приставил к груди... но куда делось оружие?

— С простреленной насквозь грудью и выражением лица, как у человека, нашедшего в своем супе инопланетянина? — фыркнул Кожевников. — Вряд ли. Ищи потайные ходы, люки. Это чертова запертая комната.

Именно в этот момент в кабинет, словно свежий ветер, ворвалась она. Ирина Сомова, младший лейтенант, переведенная из отдела по его же настоянию. Он просил «кого-нибудь, кто разбирается в этих ваших интернетах», и ему прислали Ирину. Высокая, гибкая, с уверенным лицом и собранными в тугой хвост волосами. Она пахла не трупным запахом, а свежемолотым кофе и энергией. Ее взгляд, холодный и аналитический, сразу же проигнорировал тело и уставился на мониторы.

— Сэр, посмотрите, — ее голос был тихим, но в нем звенела сталь.

Центральный монитор был жив. На нем не было привычного рабочего стола с иконками, не было открытых вкладок браузера или документов. Только черное, как космическая бездна, окно командной строки. И в нем — одинокая, ядовито-зеленая, гипнотически мигающая строка:

> Рассылка 'Правда' активирована. Осталось: 71:59:32...

Цифры плавно, неумолимо и безжалостно уменьшались.

— Что это за чертовщина? — Кожевников поморщился, будто уловил неприятный запах. — Вирус какой-то?

— Хуже, — прошептала Сомова, ее пальцы сами собой сложились, как будто печатая на невидимой клавиатуре. — Это «переключатель мертвеца». Он привязан к его жизненным показателям. Биодатчик, фитнес-браслет, может, что-то имплантированное... Система постоянно получала сигнал «жив». Как только сигнал прервался — запустился протокол.

— Какой протокол? — у Кожевникова похолодело внутри.

— Тот, ради которого его, возможно, и убили, — Ирина осторожно провела пальцем по сенсорной панели клавиатуры, пытаясь вызвать диалоговое окно или диспетчер задач. Экран не реагировал, лишь курсор подмигивал им с безразличной насмешкой. — Он называет это «Правда». Судя по всему, через трое суток все файлы, все его «компроматы», все, что он копил годами, будет разослано по заранее составленному списку. Всем, кого он считал виновными. И, возможно, не только им.

Кожевников почувствовал, как у него медленно и тяжело сжимается желудок. Он представлял себе этот список. Губернатор. Начальник его же управления. Олигархи, судьи, силовики. Если эта «Правда» вырвется на свободу, город, а может, и вся страна, захлебнется в хаосе. Улицы заполнятся черными внедорожниками с мигалками, начнутся зачистки, аресты, громкие отставки. А на дне, в кипящей пене, потонут жизни тех, кто был просто не в том месте и не с теми людьми. И все это — на его, майора Кожевникова, голову.

— Останови это, — приказал он, и в его голосе прозвучала несвойственная ему беспомощность.

— Не могу. Это, скорее всего, автономная система. Возможно, она работает на удаленном сервере, «в облаке». Этот экран — просто табло. Пароль, физический ключ или... убийца. Только они могут остановить таймер.

Они посмотрели друг на друга. В воздухе повисло тяжелое, невысказанное понимание. Загадка мертвого блогера в запертой комнате мгновенно превратилась в гонку со временем, где на кону стояло не просто раскрытие преступления, а стабильность целого города. У них было ровно 72 часа, чтобы найти призрака, который даже не заходил в комнату. Убийцу-невидимку.

Первые сутки расследования были похожи на бег по раскаленному песку. Чем быстрее они двигались, тем глубже увязали.

Кожевников, используя старомодный метод грубого давления и звонков по старым связям, методично выстраивал и рушил версии. Все, кого «разоблачал» Волков, имели железные, отполированные дорогими адвокатами алиби.

Министр экономики Разбежки? На благотворительном гала-концерте в Большом театре, его лицо мелькало в телеэфире каждые пятнадцать минут.

Банкир Кротов? На своей 40-метровой яхте «Афродита» в нейтральных водах у побережья Кродоля, что подтверждали данные спутниковой связи и показания экипажа.

Судья Вершинина? В санатории «Барвиха» на плановом обследовании, под круглосуточным наблюдением врачей.

Все они с одинаковой смесью испуга, ненависти и плохо скрываемого облегчения реагировали на имя Волкова. Но физически никто из них не мог находиться в том кабинете в роковые 23:15.

Тем временем Сомова погрузилась в цифровой скелет жизни Волкова. Его компьютер был крепостью, построенной на фундаменте паранойи. Зашифрованные диски с алгоритмом AES-256, анонимные прокси-цепи, ведущие через Сербию, Нидерланды и Тайвань, следы активности в даркнете. Она сидела в своей стеклянной клетке-лаборатории, окруженная мерцающими мониторами, в то время как Кожевников строчил в официальном отчете: «Убийство совершено с применением высокотехнологичных средств, способ проникновения в помещение устанавливается».

Она существовала на чистом кофеине и азарте охотника, вышедшего на след умного зверя. И в одну из таких ночей, когда таймер в кабинете Волкова показывал уже 58:12:04, ее взгляд зацепился за нестыковку.

Она ворвалась в кабинет Кожевникова, не постучав. Его стол был завален папками с распечатками телефонных звонков и финансовых отчетов.

— Алексей Петрович, он не проникал в комнату, — выпалила она, ее глаза горели холодным огнем.

Кожевников медленно поднял на нее усталое лицо. — Кто?

—Убийца. Он не был в этом кабинете. Никогда.

—Ирина, дверь была заперта изнутри...

—Именно! — она подошла к его столу и положила перед ним распечатку. — Я изучила все. И нашла «умный» кабинет.

— Что?

—«Умный» кабинет, Алексей Петрович. У Волкова был умный замок, который вел лог всех действий. Умный кондиционер, управляемый через приложение. Даже его кофемашина «DeLonghi Magnifica» была подключена к Wi-Fi. Для него это был элемент контроля. Он мог со смартфона проверить, не забыл ли он выключить кофеварку.

— И что? — Кожевников скептически хмыкнул. — Он боялся, что кофе убежит?

—Лог замка показывает, что дверь была заблокирована изнутри ровно в 22:47. Волков сделал это сам. В 23:15, система кондиционера зафиксировала кратковременный, микроскопический скачок напряжения в сети. Буквально на 0.3 секунды.

— И это важно? Скачки бывают.

—Важно то, что этот скачок совпадает с примерным временем смерти по данным судмедэкспертиты. Плюс-минус три минуты. Кто-то удаленно вызвал сбой в электропитании именно в этот момент.

— Чтобы выключить свет? — Кожевников все еще не верил.

—Нет. Чтобы перезагрузить роутер. Роутер Волкова имел резервный канал связи через сотовую сеть 4G. Когда питание от сети пропало, он на долю секунды переключился на 4G, а когда восстановилось — подключился к другой, подконтрольной убийце сети. Фальшивой точке доступа с названием, как у его домашней. Всего на несколько минут. Этого хватило.

— Хватило для чего? — Кожевников отложил папку и смотрел на нее уже без скепсиса, с растущим интересом.

— Чтобы отправить команду. Не на компьютер Волкова — он был слишком хорошо защищен, брандмауэр стоял наглухо. А на кофемашину.

Кожевников уставился на нее, не веря своим ушам. — Кофемашину?

—Это не просто бытовой прибор, Алексей Петрович. Это устройство на Linux-ядре, с процессором, оперативной памятью и прямым доступом к внутренней сети Wi-Fi. Используя его как точку входа, троян внутри кофемашины мог сканировать сеть и получить доступ к другим, менее защищенным устройствам. В частности, к «умному» сейфу Волкова «Kl Security Box», где тот хранил флешки, жесткие диски и, как мы выяснили, запасной пистолет Glock 19.

Они снова вернулись в кабинет. Тело уже увезли, но мистическая атмосфера места преступления осталась. Сомова показала на небольшой, встроенный в стену сейф, замаскированный под панель из темного стекла.

— Вот он. Его внутренний журнал показывает, что в 23:16:11, через минуту после скачка, была предпринята попытка открытия с неавторизованного устройства. Попытка неудачная, пароль был введен неверно. Но система безопасности сейфа... она была настроена на отправку push-уведомления прямо на компьютер Волкова. Немедленно.

Картинка начала складываться в голове Кожевникова, медленно и неохотно, как пазл, собранный под водой.

— Волков сидел за компьютером, — тихо, почти про себя, заговорила Сомова, подходя к креслу. — Он получает уведомление: «Взлом сейфа!». Он удивлен — его выражение лица! — потому что дверь заперта, он один. Он не понимает, как это возможно. Возможно, он что-то говорит в пустоту: «Кто здесь?». Адреналин. Он потянулся... — она показала движение к нижнему ящику стола, — ...возможно, к этому ящику, где, как мы знаем, он держал пистолет для самообороны. Он отодвигается от стола, поворачивается к сейфу, подставляя грудь. И в этот момент...

— В этот момент убийца выстрелил, — закончил Кожевников, и его голос прозвучал хрипло. — Но как? Пистолет в сейфе, его никто не достал.

— Не из пистолета, — Сомова подошла к стене напротив кресла. Там висела большая, дорогая, лишенная всякого смысла картина в стиле абстракционизма — просто черные и белые полосы. Она в перчатках аккуратно сняла ее. За картиной была аккуратная, круглая дырочка в гипсокартоне. А в ней — закрепленное на штативе устройство, похожее на маленький, изящный пистолет с электронной начинкой и тонким стволом.

— Гаусс-пушка. Электромагнитная импульсная пушка, — пояснила она, не скрывая восхищения перед чудовищной изобретательностью. — Самодельная, но высочайшего качества. Стреляет не пулей, а ферромагнитным снарядом, разгоняемым электромагнитами до сверхзвуковой скорости. Заряжается одной пулей. Управляется дистанционно. Бесшумная, бездымная, без отдачи. Убийца взломал сеть, заставил систему сейфа послать сигнал тревоги, чтобы заставить Волкова сесть прямо в кресло, подставив грудь под прицел. А потом, видя его через камеру ноутбука или другого скрытого устройства, нажал кнопку на другом конце города. Или планеты.

Кожевников молчал. Он смотрел на это хитроумное устройство, на компьютер с мигающим таймером, на пустое кресло, где несколько часов назад сидел живой человек. Он ненавидел технологии еще сильнее. Но теперь он был вынужден признать — убийство было гениальным. Холодным, бесчеловечным, но гениальным.

— Значит, мы ищем хакера, — глухо сказал он. — Одинокого волка. Маньяка-технофанатика.

— Не просто хакера, — поправила Сомова, и в ее глазах отразилась вся сложность ситуации. — Мы ищем того, кто знал о «переключателе мертвеца». Кто понимал, что смерть Волкова — это не конец, а начало. И теперь главный вопрос, Алексей Петрович: он убил Волкова, чтобы ОСТАНОВИТЬ рассылку? Или чтобы ее ЗАПУСТИТЬ?

Таймер показывал 32:15:09.

Хаос, которого так боялся Кожевников, начался не с взрыва, а с тихого щелчка рассылки.

Первая порция «Правды» ушла в автоматическом режиме. Не самые важные, «пробные» файлы, но достаточные, чтобы взорвать медиапространство. В сеть утекли откровения о романе популярного женатого телеведущего с несовершеннолетней моделью, данные о незаконной стройке элитного жилого комплекса девелопера Орлова на месте памятника архитектуры, и расшифровка переговоров чиновника из мэрии о получении отката.

Городок зашевелился, как растревоженный муравейник. Новостные порталы лопались от трафика, в соцсетях бушевали холивары, по улицам сновали черные внедорожники. Телеведущий попал в больницу с сердечным приступом, девелопер Орлов срочно вылетел в Лондон «на переговоры».

Кожевников, заложник старой системы, давил на всех подряд. Он выяснил через свои каналы, что у Волкова был затяжной конфликт с неким «Анонимным спонсором» — теневым покровителем, который много лет финансировал его расследования, предоставлял информацию, прикрывал от слишком навязчивого внимания. Но потом они поссорились. Мотив? Идеологический. Волков пошел против одного из проектов спонсора, посчитав его аморальным.

— Кто этот спонсор? — допрашивал Кожевников своего осведомителя в прокуренном баре.

—Осторожный человек, майор. Очень. Ходят слухи... что это Михаил Грачев.

—Бывший IT-магнат? «Король облаков»? Тот, что отошел от дел и теперь занимается благотворительностью и политикой?

—Тот самый. Говорят, Волков нашел на него что-то такое, что не мог простить даже спонсор.

Сомова, тем временем, шла по цифровому следу убийцы. Взлом «умного» дома был выполнен виртуозно, но каждый хакер, каким бы гением он ни был, оставляет свой почерк — уникальный набор методов, предпочтений в выборе эксплойтов, стиль. Она нашла следы трояна в прошивке роутера, который был установлен за неделю до убийства. Вирус был доставлен через фишинговое письмо... но не Волкову. Письмо, маскировавшееся под уведомление от службы доставки, было адресовано его личной ассистентке, Елене Савельевой.

Молодая, ничем не примечательная девушка, на допросе она рыдала в истерике. Ей прислали письмо с ссылкой на «фотосессию для ее портфолио» — она мечтала стать визажистом. Она кликнула, ничего не подозревая, и запустила скрипт, который прописал трояна в роутер.

— Он использовал ее как слепой, ни в чем не повинный инструмент, — сказала Сомова Кожевникову, глядя на рыдающую Елену через стекло смотровой. — Профессионал высочайшего класса. Никаких личных связей, никаких прямых контактов. Только чистая, бездушная техника. Он даже не взламывал пароль — он заставил ее саму открыть ему дверь.

Но Кожевников не верил в чистую технику. За каждым байтом, за каждой строкой кода стояла человеческая страсть — жадность, месть, страх, жажда власти. Он все глубже копал в сторону Грачева. Его имя, как черная дыра, начинало притягивать все улики.

Таймер показывал 15:00:00. Ровно половина времени истекла.

И тут Сомова совершила прорыв. Проследив путь атаки через несколько подставных серверов в Румынии, в Польше и в Панаме, используя уязвимость в одном из старых протоколов, она наткнулась на «лог-файл» самого убийцы. Хакер, каким бы осторожным он ни был, любил полюбоваться на свою работу, оставить себе на память цифровые трофеи. В логе была запись команды, отправленной за час до убийства: final check: weapon_online. target_confirmed. DMS_primed. God_in_the_Machine_active.

И IP-адрес, с которого была отправлена финальная команда. Он вел не в другую страну, а на окраину их же города. В заброшенное здание старого завода электроники «Электросигнал».

Штурмовая группа ворвалась в лофт на верхнем этаже завода с тишиной, отработанной до автоматизма. Никого. Пространство было пустым и гулким. И лишь в углу, за самодельным столом из старой двери, горели три монитора. Воздух был густ от запаха остывшей пиццы, перегарящего кофе и озона.

За столом сидел молодой, болезненно худой человек в очках виртуальной реальности. Его пальцы порхали по клавиатуре, выводя на экраны зеленые строки кода. Рядом на штативе стояла точная копия той самой электромагнитной пушки, нацеленная в кирпичную стену. Это был не киллер-наемник в классическом понимании. Это был гений-отшельник, архивариус собственного апокалипсиса.

— Стоять! Руки вверх! Оружие на пол! — скомандовал Кожевников, держа «ПМ» на изготовку.

Парень медленно, будто в замедленной съемке, снял очки. Его глаза были большими, голубыми и абсолютно пустыми. В них не было ни страха, ни злобы, ни радости. Лишь усталое, вселенское спокойствие.

— Вы опоздали, майор Кожевников, — сказал он тихим, ровным голосом, в котором не было и тени издевки. — Протокол «Правда» перешел в финальную, необратимую фазу. Я все проверил. Сервера реплицированы, каналы шифрования открыты. Ничего нельзя остановить.

— Вы арестованы по обвинению в убийстве Артема Волкова, — прогремел Кожевников.

— Убийстве? — Парень улыбнулся, и в его улыбке не было ни капли радости, лишь легкая усталость. — Я не убийца. Я — соавтор. «Переключатель мертвеца» — это наша с Артемом совместная идея. Наш общий план. Наша жертва.

Сомова, войдя вслед за группой, замерла у входа, ее взгляд скользнул по установке, по коду на мониторах. Она все поняла. Ее лицо вытянулось.

—Ты... Иван Шумилов. «Призрак». Тот самый хакер, которого Волков с таким удовольствием разоблачил и уничтожил три года назад за взлом платежной системы трех банков. Ты сел... Ты должен был сидеть семь лет.

— И вышел условно-досрочно, благодаря примерному поведению и помощи следователям, четыре месяца назад, — кивнул Иван. — Артем нашел меня через неделю. Пришел вот сюда. Сказал, что мой талант пропадает в тюрьме. Сказал, что был неправ. Что мой метод — чистая информация — сильнее его метода, который всегда был смесью правды и сплетен. Он предложил сделку. Он знал, что его убьют. Его «разоблачения» стали слишком опасными, он подошел слишком близко к солнцу. Он сказал, что его смерть должна стать не концом, а началом. Началом настоящей, чистой, неоспоримой «Правды». Не его правды. Правды как она есть.

Кожевников не понимал. Его мир, построенный на причинно-следственных связях «ударил-украл-посадил», трещал по швам.

—Он сам попросил тебя его убить? — в его голосе прозвучало неподдельное изумление.

— Нет. Он попросил меня создать систему, которая неопровержимо докажет его убийство и вскроет все нарывы, все гнойники этого города. Но я понял, что этого недостаточно. Люди верят только в кровь. Только в реальную, а не симулированную смерть. Система должна быть запущена наверняка. А что может быть вернее, чем его реальная, а не симулированная смерть? Он был готов умереть за правду, майор. Он был пророком. А я... я стал его мессией и его палачом одновременно. Я обеспечил триггер. Я стал тем самым «Богом в Машине». И теперь «Правда» выйдет наружу. Все файлы. О Грачеве, о его связях с международными террористическими группировками, о том, как он под прикрытием благотворительности финансировал войну... Все. Все. Все.

Таймер в кабинете Волкова в этот момент показывал 00:05:00.

— Останови это! Сейчас же! — закричал Кожевников, подходя к нему вплотную. — Это приказ!

— Не могу. Даже если вы убьете меня. Система автономна и децентрализована. Она уже живет своей жизнью. Артем Волков мертв. Его сердце остановилось. «Правда»... неизбежна.

Они стояли и смотрели, как на центральном мониторе Ивана таймер перевалил за 00:04:59, 00:04:58...

Спустя 4 минуты и 58 секунд таймер в кабинете Волкова обнулился.

На следующий день мир изменился. Не глобально, не для всех. Но для города, для десятков людей в коридорах власти, для таких как Кожевников — изменился безвозвратно. Почтовые серверы главных редакторов, политиков, силовиков лопнули от входящих сообщений с пометкой «ИСТИНА». Начались немедленные, панические отставки, аресты, одно громкое самоубийство — советник губернатора выбросился из окна своего кабинета. Михаил Грачев был задержан группой «Альфа» при попытке пересечь границу на частном самолете. В его особняке нашли оружие, поддельные паспорта и сервер с данными, подтверждающими все обвинения.

Кожевников стоял у своего окна в управлении и смотрел на город. Он был тем же — с тем же смогом, пробками, суетливыми людьми. Но и другим. Хаос, которого он боялся, наступил. Но это был не слепой, бессмысленный хаос. Это был болезненный, кровавый. Как операция по удалению раковой опухоли.

Сомова вошла в кабинет, держа в руках толстую папку с заключением.

— Шумилов дает показания. Все подтверждается. Волков действительно сам планировал этот... публичный акт самопожертвования. Он был готов стать мучеником. Шумилов лишь исполнил его волю, доведя ее до абсолюта.

— Он был эгоистичным сумасшедшим, а его пособник — фанатиком, — мрачно сказал Кожевников, не отворачиваясь от окна. — Они развязали войну, в которой гибнут люди. Невинные люди.

— Невинные? — Ирина подошла к окну и встала рядом. — Телохранитель Грачева, застреливший того же советника губернатора пять лет назад? Чиновник, по чьей вине развалился мост и погибли дети? Они что, невинные? Правда всегда жестока, Алексей Петрович. Она режет, как стекло. Но они добились своего. Правда вышла наружу. Та самая, которую мы с вами так часто ищем и так редко находим, потому что ищем ее в рамках закона, который сами же и нарушаем, когда это выгодно.

— Какой ценой, Ирина? — он наконец посмотрел на нее, и в его глазах она увидела усталость не от этого дела, а от всей жизни. — Какой ценой?

Она не ответила. Ответ был за окном — в дыме от горящих машин, подожженных провокаторами, в тревожных заголовках новостей, в глазах людей на улицах, которые наконец-то узнали, что их мир построен на лжи, и теперь не знали, что с этой правдой делать.

Дело было закрыто. Убийца пойман, мотив установлен. Иван Шумилов давал показания, подробно, почти с удовольствием описывая каждый шаг. Но Кожевников знал, что это была не победа. Это была ничья. В гибридной войне между правдой и ложью, между жизнью и смертью, между человеком и машиной появилось новое, чудовищное оружие. И имя ему было — жертва, возведенная в абсолют.

А на мониторе в кабинете Волкова, который уже опечатали и готовили к сдаче под расписку, давно погас черный экран. Его работа была выполнена. «Бог в Машине» завершил свою миссию. И теперь всем, включая майора Кожевникова, предстояло жить в новом мире, омытом «Правдой». И неизвестно, был ли он лучше старого.