Кофе? Меня? (3)

Мы с Эль сидели друг напротив друга за столиком очаровательного Tiffany Blue Box Cafe на Пятой авеню в Нью-Йорке и держались за руки. Я никак не мог поверить своему счастью. Между нами в маленькой бирюзовой коробочке ждали своего часа стильные обручальные кольца.

Эль допила свой кофе. Мило улыбнувшись, она сверкнула кошачьими зелёными глазищами и мысленно сообщила, что сходит попудрить носик. Велела не скучать. Пока её не было, я решил достать смартфон, пофоткать обстановку. Снял небольшое видео, сделал несколько фоточек. Проверил мессенджеры, пролистал ленты соцсетей. А Эль всё не было. Прошло больше двадцати минут. Я решил поторопить её. Набрал сообщение — "Куда, мой друг, ты удалился?", вспомнив один из любимых анекдотов деда про оперу "Евгения Онегина". Он его частенько рассказывал по дороге в туалет, а закрывшись, громко напевал из-за двери хорошо поставленным голосом — "Пошёл посрать и провалился". Серые галочки рядом с сообщением сразу стали голубыми. Но ответа не последовало. Я решил отправить эмоджик, но неожиданно оказалось, что мой контакт занесён в чёрный список. Это ещё что за ерунда?!

Я набрал номер Эль. Пошли длинные гудки, но отвечать моя невеста не торопилась. Со второй попытки телефон вообще оказался выключен. А вот это было совсем ненормально. Взяв со стола коробочку, я положил её в карман и отправился в сторону женского туалета. Рядом никого не было. Я оглянулся и приоткрыл дверь, в небольшом помещении с двумя кабинками было пусто.

— Эль... Рапунцель... — позвал я.

Никакой реакции не последовало. Я зашёл в туалет и поочерёдно заглянул в кабинки. Пусто. Подошёл к раковине перед зеркалом, зачем-то включил воду и тупо уставился на струю.

— Да что же это происходит? — озадаченно пробормотал то ли про себя, то ли вслух.

Мой телефон ожил, и я быстро выдернул его из кармана. Но звонок был от Александрит.

— Александрит, Эль пропала! — рявкнул я вместо привычного "да".

— В смысле... Как это пропала? Где вы?

Пришлось объяснять, что мы в Нью-Йорке, в кафе при магазине. Ну, и с какой целью здесь оказались, я тоже рассказал.

— Примерно полчаса назад она пошла в туалет и исчезла. На звонки не отвечает, а в мессенджере меня заблокировала. Александрит, позвоните ей! Я не понимаю, что произошло. Если она передумала, я... В общем, я не знаю, что делать.

В висках пульсировало. Слышно было, как Александрит пересказывает мои слова остальным ведьмам. Она включила громкую связь, и Елена сказала, что прямо сейчас набирает Эль, но та вне зоны доступа. С Жениного телефона было точно так же. Я тяжело вздохнул. Александрит произнесла что-то невнятное, единственное, что я расслышал, так это то, что они перезвонят.

Засунув руку в карман, я сильно сжал коробочку. Дверь в туалет открылась, я резко вытащил руку, отчего коробочка вылетела. Упав на пол, она проехалась по плитке и остановилась у носков чёрных туфель вошедшей женщины. Маленькая бирюзовая коробочка, в которой были наши с Эль обручальные кольца, и которая ещё полчаса назад символизировала будущее счастье валялась на полу туалета у ног незнакомки. Она присела, а я одновременно сделал пару шагов вперёд и нагнулся, протягивая руку. Я случайно толкнул женщину, и чтобы она не упала, попытался подхватить. Моя ладонь оказалась у неё на спине между лопаток. Под тонким материалом блузки бюстгальтера не оказалось. Во всяком случае, я его не чувствовал. Женщина медленно поднялась, придерживаемая мной. На высоких каблуках она была примерно моего роста. Наши взгляды встретились, и я просто утонул в её глазах. Ещё мгновение и я навсегда был бы затянут в этот бездонный омут. Но...

В какой-то момент словно что-то сломалось в отлаженном механизме. Направленное на меня оружие дало осечку. Почему-то на секунду подумалось, как бы хорошо было, если бы это сама Эль решила устроить подобным образом проверку моей верности. Но увы... Убедившись, что женщина не собирается падать, я отпустил её. Хотя глаза автоматически заценили глубокое декольте на блузке с запа́хом. Да, грудь была невероятно шикарная, тут спору нет. Но меня привлекла не упругая роскошь, а то, что висело на шее. Подвеска в виде прямоугольной пластинки с тремя закорючистыми знаками. Такая была у Веры.

— Нет, дорогой, — раздался в моей голове глубокий грудной голос, от которого меня охватил озноб, — у Веры была другая. Такие знаки моментально разрушили бы её личность.

Женщина щёлкнула пальцами и что-то произнесла. В голове гудело и звенело одновременно, будто меня контузило. А очертания помещения вокруг стали видоизменяться. Сейчас я чётко видел, что нахожусь не в женской туалетной комнате при кафе, а в чём-то напоминающем ту самую темницу, из моего сна, где держали бабушку Лору. Однако на этот раз мы были в коридоре, а не в камере. О боги, неужели, моя Эль здесь? Моя нежная золотоволосая принцесса в этом жутком месте! Мне показалось, что сердце бьётся через раз.

— Прогуляемся? — мурлыкнула женщина, точно прекрасная в своей опасной мощи и красоте огромная кошка.

Я стоял истуканом, поэтому она согнула мою руку в локте и просунула под неё свою, нежно прижавшись плечом. Тусклое освещение было только в коридоре, камеры располагались слева, справа шла сплошная стена. Когда-то она была выкрашена до середины сине-зелёной краской, а потолок и верхняя часть побелены. Но грибок прочно поселился здесь, и мерзкая серая жуть покрывала всё вокруг. В зарешёченных камерах света не было. Узников я не видел. Мы неспешно прогулочным шагом двигались вперёд. Мне показалось, что пол здесь с небольшим уклоном, и мы постепенно спускаемся ниже. Поначалу воздух был более свежим, где-то явно сквозило. Миновав три или четыре камеры, коридор повернул вправо, и я почувствовал, что стало гораздо более душно. Плюс добавилась вонь. Не такая ужасная, как тогда, в камере у бабушки, но тоже мало приятного.

— Здесь недавно чистили, — улыбнулась женщина.

Я чётко знал, что мысли закрыл, поэтому не понимал, как она могла прочесть их. Бесило, что я не мог понять, что за фигня творится. То ли это очередной мой сон, то ли безумная реальность.

Женщина коснулась рукой среднего знака на подвеске, а потом провела ей вдоль стены, почти касаясь, поглаживая серую мохнатую развесистую плесень. Я чуть не выблевал на пол то, чем мы с Эль позавтракали в кафе у Тиффани. Вокруг ладони женщины стал собираться слабый зеленовато-жёлтый флуоресцирующий свет. И он был явно живой. Становясь ярче, будто заряжаясь от самой женщины, свет формировался в шар-светильник. Наконец, ярко вспыхнув, он отделился от ладони-аккумулятора. Женщина толкнула его в сторону камеры. Проплыв мимо прутьев решётки, живой шар раздулся, став ещё больше. Он взмыл под потолок, ярко осветив небольшое помещение. Как и в камере бабушки, я увидел на противоположной стороне вделанное в стену кольцо. От него тянулись цепи к мужчине. Но, в отличие от бабушки, он не был закован по рукам и ногам, а на его шее виднелся широкий металлический ошейник.

— Это не совсем мужчина, — ухмыльнулась женщина, — это у нас собачка. Да, Динго?

Мужчина даже ухом не повёл в нашу сторону. Глаза его были закрыты. Ещё бы, столько времени сидеть в темноте, и тут тебе резко врубают свет. Мне отчего-то показалось чем-то смутно знакомым это иронично произнесённое "Динго". Женщина рассмеялась:

— Ну, как это ты не помнишь? Разве не тебе Александрит рассказывала о своём обожаемом пропавшем без вести первом муже?

Капе-е-ец. Тут я действительно вспомнил об этом. Но эта женщина... Откуда она всё может знать?

— А ты, дружочек, под моим присмотром с самого появления на свет, — приторно-сладко проворковала женщина. — Я даже дар соблазнителя тебе свой на время передавала. И как чудно нам удалось ввести в заблуждение твоих нянюшек.

Тут уже горько усмехнулся я. Действительно, ведь я один чувствовал, что нет у меня этого дара. Точнее, может, он и был, но не принадлежал, не был дан мне свыше. И сколько бы я ни пытался доказывать своим ведьмам, они не верили мне, продолжая настаивать на своём.

Я заметил, что при упоминании Александрит мужчина, хоть и не подавал вида, но стал более внимательно всматриваться в меня из-под полуприкрытых век.

— Хочешь познакомиться поближе, Динго? — обратилась к нему женщина, а затем, повернувшись ко мне, спросила, — а ты хочешь разделить камеру с ним? Там хватит места для двоих. Может, вам понравится.

В холодных прекрасных глазах отразилась такая злоба, что я невольно поёжился. За что можно так ненавидеть его?

— Конечно, мне понравится, Бэлла, — из камеры донёсся хриплый голос мужчины. Чувствовалось, что он давно не говорил вслух. — Мне кто угодно понравится, если это не ты.

— Я помню, помню, — отмахнулась та, которую назвали Бэллой, — и про чёрта лысого, и про розовую пони.

Она посмотрела мне в глаза, отчего я снова поплыл. Широко распахнутые, ясные, в обрамлении длинных ресниц, дивные очи Бэллы излучали приятный магнетический свет. Глядя в них, я готов был забыть всё на свете. Мне захотелось коснуться красивой тонкой руки, но я не решался. Она была слишком прекрасна, точно богиня, ступившая на землю. Ноги мои сам собой подкосились, и я, рухнув на колени, потянулся к подолу её юбки, чтобы запечатлеть на нём поцелуй. Такое уже было со мной. Я пытался вспомнить, где и когда. Где? Где же? Темнота, песок... Что это было? Плеск волн. Точно! Пляж на острове Елены в день рождения Эль!

В камере загремели цепи, мужчина зашёлся удушливым кашлем. А в голове прояснилось. Выругавшись про себя, я вскочил. Разочарованная моими действиями, женщина при этом не стала сдерживаться и грязно выругалась вслух. Дальше было то, что никто из нас троих не ожидал. Мы с мужчиной, настоящего имени которого я никак не мог вспомнить, а называть его Динго даже про себя мне было как-то неловко, одновременно произнесли:

— Не выношу, когда женщина матерится!

Прекрасные черты лица мгновенно исказились.

— Заткнитесь, — приказала она мысленно. Но мы с Динго оба дёрнулись, как от пощёчины. А затем, обращаясь к мужчине, выплюнула, — размечтался, посидишь один.

Мы пошли дальше. С каждой секундой во мне творилось, происходило что-то непонятное, точно вливалось некое противоядие. Прививка от невероятной красоты этой странной женщины. Она не стала казаться менее прекрасной. Но эта красота больше не заставляла меня преклоняться, падать ниц. Не было желания раболепствовать. Я смотрел на неё, как случайный обыватель, любующийся музейным редким экспонатом, но не особо разбирающийся во всех тонкостях искусства. То есть, не эксперт, не ценитель и не знаток всех этих тонкостей. От этого мне стало легче. Словно что-то отпустило некий участок сознания.

Мне захотелось разузнать об этом Динго. Три следующие камеры были пусты. Мы снова повернули в коридоре, где уровень пола постепенно шёл вниз.

— А за что и давно ли он здесь сидит? — спросил я.

Голос Бэллы приобрёл прежнюю кристальную чистоту и благозвучность.

— Кирилл, думаю, у тебя будет много времени, чтобы узнать обо всём, что пожелаешь. Я даже поначалу буду навещать тебя почаще. Пока не надоест.

— Мне? — ухмыльнулся я, лихорадочно соображая, ведёт она меня сейчас в мою будущую тюрьму или же желает показать остальных заключённых.

Мы резко остановились.

— Как ты это сделал? — требовательно прозвенел голос Беллы, гулко отразившись от стен бесконечно-длинного коридора. — Впрочем, неважно.

Я так и не понял, что именно сделал, что так удивило чёкнутую ведьму.

— Дин-дин-динго, — нараспев произнесла она, — когда-то он мне нравился. Красивый, умный, интересный...

— ...Чужой, — усмехнувшись, добавил я.

Бэлла на этот раз не рассердилась, кивнув:

— И это тоже. В чужом саду яблочки всегда слаще, правда?

Я пожал плечами.

— Без понятия, на чужое никогда не зарился.

— А мне вот всегда нравилось, что хорошо лежит и красиво растёт, — со вздохом призналась Бэлла. — Вот и Динго был слишком хорош. И ведь я его тоже очаровала. Но эта собака оказалась неприручаема. Потому и сидит на цепи.

Но я покачал головой.

— Темнишь, я чувствую, что здесь есть что-то ещё.

— Давно ли ты, дорогой мой, стал таким проницательным? — удивилась Бэлла. — Но да, это ещё не всё. Твой родственничек, Фишер, меня попросил по-дружески устранить пса. Уж больно собачья жёнушка понравилась сладкоголосому брату Эрнста.

Сказать, что я офигел, означало ничего не сказать. Я промолчал, пытаясь уложить в голове все эти новые факты. Итак, младшая сестра моего бати — Марьяна, в девичестве Казаковцева, вышла замуж за Эрнста Фишера. Гиорг Талли, насколько я помню, сводный брат Эрнста и по совместительству второй муж Александрит. Широко известный в узких кругах магического мира певун. По его просьбе Эрнст обратился к Бэлле...

— Ты так тесно дружишь с Эрнстом? — спросил я, чтобы не затягивать паузу.

Бэлла остановилась и вперила в меня колючий едкий взгляд. Такой, словно хотела вскрыть черепушку и протрясти мозги. И тут я услышал, что происходит в её мыслях. Это не было паникой, но сильное недоумение, непонимание, что происходит, почему она, как бы ни старалась, не слышит мои мысли. Я, стараясь сохранить внешнее спокойствие, возликовал.