Когда болеют

Во вторник утром, ровно в 8 часов 17 минут и 3 секунды (потому что часы у доски немного спешат, но зато очень уверенно), в 4 «Б» классе царила такая тишина, что даже пылинка, пролетавшая мимо глобуса, замедлила ход, чтобы не нарушить атмосферу драматического ожидания. Дети сидели на своих местах, словно мыши, которые только что украли сыр из-под носа у кота и теперь боятся чихнуть. Глаза каждого были расширены, как у совы, которая увидела блины. Уши — на макушке. Носы — чуть вздёрнуты, будто улавливали запах неизбежного.

И тут, как в кульминации детективного фильма, Вовка Петухов, самый информированный человек в школе (он знал всё: где прячутся запасные ключи, кто съел последний блин в столовой и почему у директора пятно на галстуке), выглянул из-за учебника по математике, будто шпион из-за шторы, и прошептал так тихо, что даже слуховой аппарат у завуча, если бы он был, не услышал бы:

— Слышали?..
(пауза)
— Училка заболела.

Слово «заболела» повисло в воздухе, как воздушный шарик, наполненный радостью и ацетоном.
Сначала — тишина.
Потом — одинокий кашель Светки из последнего ряда.
Потом — вздох Ленки, будто она осознала, что Вселенная наконец-то стала справедливой.
И наконец — взрыв, сравнимый разве что с пробуждением спящего вулкана, если бы этот вулкан был наполнен энергетиком, конфетти и детским смехом.

— УРА-А-А-А-А-А!!! — закричал Артёмка Балаболкин, вскочив на парту так резко, что его стул, как старый конь, встал на дыбы и умчался в угол, где зарыдал в тряпку для доски.

— Нет уроков! — орал Артёмка, раскинув руки, как король, вернувшийся на трон.
— Нет контрольной по математике!
— Нет диктанта!
— Нет домашки!
— Нет «сделайте упражнение 37, но устно»!
— Нет «а кто хочет ответить первым?»!
— Нет «вы все мне надоели»!
— Нет вообще НИЧЕГО!

Он начал кружиться по парте, как балерина, но с выражением лица, будто только что выиграл миллион мороженых.

— А может, и на всю неделю? — мечтательно произнесла Ленка, закрыв глаза и подняв руки к небу, будто молилась неизвестному богу школьных каникул. — А может, на месяц? А может, она уедет в Арктику изучать пингвинов и забудет, что у нас вторник?

— Только бы не выздоравливала! — добавил кто-то с задней парты (позже выяснилось — это был Вовка, но он отказался признаваться, потому что боялся, что его похвалят). — Пусть лежит! Пусть лечится! Пусть пьёт чай с малиной! Пусть ест бутерброды под одеялом! Пусть смотрит сериалы! Только бы не возвращалась!

И тут началось невероятное.

Кто-то включил магнитофон (откуда он взялся — загадка, как и то, почему в школе вообще разрешены магнитофоны). Зазвучала «Калинка-Малинка» на балалайке, с бубнами и хором.

— Ура! — закричал класс. — Это же праздник!

И начались безумства:

«Дорогие одноклассники! Приглашаем вас на торжество в честь временного отсутствия педагогического давления. В программе: танцы, конкурсы, бесплатный воздух и отсутствие домашних заданий. Дресс-код: пижама и улыбка. P.S. Если Нина Петровна вдруг выздоровеет — приглашение аннулируется».

Артёмка тем временем устроил пресс-конференцию, стоя на шкафу с учебниками (которые, кстати, никто не открывал с сентября):

— Уважаемые граждане 4 «Б»! — кричал он в ручку, как в микрофон. — Сегодня — великий день! День, когда школьная система рухнула под напором человеческого счастья! Сегодня мы не ученики — мы свободные люди! Мы — вольные казаки! Мы — дети без диктантов!

— А что будет завтра? — крикнул кто-то из толпы.

— А завтра, — торжественно объявил Артёмка, — мы объявим 4 «Б» независимым государством! Столица — парта у окна! Гимн — «Калинка-Малинка»! Официальная валюта — жвачки! И ни одного урока! Никогда!

Но в этот самый момент, когда Артёмка уже готовился подписать Декларацию о независимости 4 «Б» кроваво-красным фломастером, дверь класса открылась.

И вошла она.

Завуч Маргарита Семёновна.

Строгая. Выпрямленная. Спина — как линейка. Взгляд — как рентген. В руках — тетрадь, обёрнутая в кожу (на самом деле — в папку от старого дневника, но выглядело устрашающе).

Она не вошла.
Она вторглась.

Как генерал на поле боя.
Как буря после тишины.
Как контрольная после каникул.

Класс застыл.

Артёмка упал с шкафа.
Флаг из тетрадок сгорел от одного взгляда.
Магнитофон выключился сам.
Даже бубны перестали бить.

Завуч медленно оглядела разруху: флаг, трон, приглашения, парня в пижаме (это был Вовка, он «вжился в роль»).

— Ребята, — сказала она, голосом, от которого замерзали чернила, — завтра к вам приходит новая учительница.

Пауза.
Глубокая.
Как шахта.
Как дыра в знаниях Артёмки.

— Молодая.
— Энергичная.
— С дипломом отличника.
— С трёхлетним опытом работы в школе-интернате для трудновоспитуемых.
— Любит контрольные.
— Обожает диктанты.
— Знает 17 способов выявить списывание.
— И, по слухам, может читать мысли.

Тишина.
Полная.
Гробовая.
Даже пылинка упала в обморок.