Когда поет флейта

- Чокнутый ты, Пашка!

- Спасибо на добром слове, Света, - с улыбкой отозвался Павел Камнев, продолжая укладывать вещи в рюкзак. – Я в курсе.

- А взрослеть не пробовал?

- Пробовал, но мне не понравилось. Да и зачем? Для моей работы это не нужно.

Светлана хмыкнула:

- Охотник за чудесами!

Павел поднял вверх палец:

- Но-но, я попросил бы! Я специалист по журналистским расследованиям. И, между прочим, за мои статьи неплохо платят.

- Желтая пресса.

- А хоть бы и она. Их деньги ничуть не хуже любых других. И вообще, Света, ну чего ты опять начинаешь? Прямо как жена, ей-богу!

Сказал и сам смутился. Отношения у него с соседкой по лестничной площадке были сугубо платонические, хотя временами ему казалось, что со стороны Светы все не так просто. Попав в свое время под радиоактивный выброс на Фукусиме, она заполучила целый букет болезней, благодаря чему очень комплексовала и считала себя обузой. Павел относился к ней как к сестре и всегда помогал чем мог, а она, сделавшись абсолютной домоседкой, во время многочисленных командировок соседа ухаживала за его котом Мордаунтом и коллекцией кактусов. Камневу нравились их легкие дружеские отношения, а с ее стороны нет-нет да и проскальзывало участие, несколько избыточное для такого формата. Так что шутка насчет жены получилась, мягко говоря, не очень удачной.

- Балбес ты все-таки, - вздохнула Светлана. – Думаешь, сможешь вечно этак вот по миру мотаться в погоне за химерами? Когда-нибудь придется и нормальную работу найти. О тебе же забочусь!

- Когда-нибудь, - беспечно отмахнулся Павел. – До «когда-нибудь» еще дожить надо.

Камнев поймал грустный взгляд Светланы. Она не понимала, почему он каждый раз, как выходил на охотничью тропу, делался сам не свой. Не понимала, что для него это больше, чем просто интересная работа или увлечение. Хм, а что? Пожалуй, даже себе он не мог этого объяснить, где уж там растолковать Свете.

- Куда на этот раз? – со вздохом спросила она.

* * **

До деревни Ламбасручей, притаившейся на берегу одного из тысяч заливов северной части Онежского озера, Павел добирался в два приема: из Питера до Петрозаводска поездом, а дальше нанял катер, владелец и рулевой которого Антон Покрыга божился, что по первому звонку моментом примчится и увезет Камнева обратно. Еще б ему не божиться – платил Павел щедро. Для связи Павел предусмотрительно захватил с собой спутниковый телефон – на смарт в местах, подобных Заонежью, надежды было мало.

- Эх, и чего тебя в такую глушь потянуло? – удивлялся Покрыга. – На Онего можно было и посимпатичнее места найти. И поближе… Не, я что, я ничего, деньги твои, охота пуще неволи.

Болтуну Антону собеседник не особо и требовался. Он сам с успехом и задавал вопросы, и отвечал на них, но видно было, что любопытство его прямо пожирает: Павел на обычного туриста походил мало – те все больше на Кижи да на петроглифы смотреть хотели. Ламбасручей был деревушкой непримечательной, и Антон про него даже толком рассказать ничего не мог. А ведь он тут, по его же словам, частенько экскурсоводом подрабатывал, потому как и места знал, и местные байки с легендами.

- А ты про целителя тамошнего слышал что-нибудь? – чуть подбросил дровишек в топку Антонова любопытства Павел.

- Шамана, что ли? – мигом отреагировал тот.

- Может, и шамана, - с сомнением отозвался Камнев.

Сведения, толкнувшие его на эту экспедицию, были довольно-таки туманными и противоречивыми. Поступили они от Дмитрия Есаулова, хорошего приятеля Павла и большого фаната Карелии, которую он исходил уже вдоль и поперек, но продолжал сюда ездить, как он сам выразился, «за эманациями». Последние годы он со своей командой с энтузиазмом обследовал онежские шхеры. Дошла очередь и до Ламбасручья. В окрестностях деревеньки группа Дмитрия провела несколько дней, и за это время в деревне произошло два случая чудесного исцеления, насколько он понял, – запущенного бронхита и сильной травмы ноги. Местные про исцеления говорили с неохотой, а потому, что там случилось на самом деле, можно было только гадать. А фактов было всего два – больные встали на ноги, внезапно и без видимых причин.

- Если по чесноку, настоящих шаманов, тех, что всерьез заморачиваются единением с природой, почитанием духов стихий и культом предков – можно сказать, и нет. Ну разве что парочка на все Заонежье найдется. Все, что есть, – либо дань традициям, либо развлекуха для туристов.

- А те, которых парочка? – поинтересовался Павел.

- Не, ну ты ж понимаешь, что «всерьез заморачивались» - это про веру, а не про реальную силу. Нешто ты всерьез думаешь, что кто-то из них наложением рук лечит?

- Ладно, - нисколько не смутившись, продолжил Камнев, - а как насчет места Силы?

Антон хмыкнул:

- Это типа Радкольского идола, что ли? Так вроде нету у Ламбасручья ничего подобного. Такие места здесь давно все на карандаше.

- Что возвращает нас к людям. Может, у кого-то способности пробудились?

Покрыга хохотнул:

- Давай расскажи мне байки из «Битвы экстрасенсов» про то, как в кого-то молния ударила, а кто-то клиническую смерть пережил, и потом началось…

- Не веришь в такое?

- Ты бы тоже не верил, если б каждый день туристов сказками да легендами кормил.

- А в места Силы, значит, веришь…

- Ну не то чтобы... Скорее, в пока не познанные явления. А человек… Чего в нем непознанного? – Антон махнул рукой. – Не, я фантастику читаю. Про колдунов всяких в том числе. Но это книжки, а реальность – совсем другая штука. В ней чудес не бывает.

Тут Павел мог бы с ним поспорить, но ему сейчас не полемика требовалась, а информация. А ее, похоже, у Покрыги больше не было.

- Погоди, ты про целителя ведь не просто так спрашиваешь? – спохватился Антон. – Что, случаи были? Прямо вот как факты? Не слухи?

- В том-то и дело, что факты, - задумчиво ответил Павел. – Самые что ни на есть. Иначе бы я не приехал.

И тут случилось чудо: проводник замолчал, причем капитально – почти до самого конечного пункта их пути.

* * **

В Ламбасручье ничего особо придумывать про цель своего приезда Павел не стал: писатель, решивший собрать материал для книги и как следует пропитаться атмосферой карельской глубинки. Местные не проявили ни особого недоверия, ни какого бы то ни было радушия – ну, хочешь, так живи, нам-то что за дело. О постое Павел договорился с пожилой женщиной – Софьей Кузьминичной, чей дом располагался на северной окраине деревушки. С его стороны – деньги и кое-какая помощь по хозяйству, с ее – место для ночевки и кормежка.

Поколол хозяйке дрова, принес воды, пообедал картошкой с укропом, запил молоком и свободен. Сперва он решил осмотреться. Деревенька была небольшая – чтобы пройти из конца в конец, меньше получаса требовалось. С трех сторон ее обступал приболоченный лес, с четвертой – озеро, на котором виднелось пять совсем мелких островов и один большой. Насколько Павлу было известно по тщательно изученным спутниковым снимкам, все они были необитаемы. Но на всякий случай туда стоило бы заглянуть. Павел прикинул, что до мелких можно и вплавь добраться, сунув сверток с одеждой и обувью в непромокаемый мешок, а вот до большого лодка нужна. Надо будет, кстати, узнать, у кого тут можно взять ее напрокат.

А вообще, местный пейзаж навевал покой и умиротворение: легкая рябь по воде, свежий ветерок, слегка шумящие сосны, березы и ели, проплывающие в вышине косматые обрывки облаков... Тишина, время от времени нарушаемая криками чаек над озером. Даже комары и прочий гнус, словно проявив снисхождение к приезжему, не особо донимали. Прямо хоть впадай в созерцательность и сиди тут целый день. Камнев поймал себя на мысли, что здесь хорошо разгружать нервы от интенсивной жизни в мегаполисе, и место для отпуска очень даже подходящее… дня на три-четыре, а потом он тут с тоски взвоет.

- Что, мил-человек, на острова наши заглядываешься?

Внезапно послышавшийся сзади скрипучий старческий голос заставил Павла вздрогнуть и обернуться. Перед ним стоял невысокий, сморщенный, седой как лунь старичок с жиденькой бороденкой и смотрел на приезжего с легким прищуром. Не сказать чтоб добрым или с хитрецой – скорее, просто оценивающим.

- Заглядываюсь, - признался Камнев. – Интересно смотрятся. Думаю вот навестить.

- Лучше не надо.

- А что так? – с улыбкой поинтересовался Павел. – Место нехорошее? Нечисть водится? Или медведи?

Старичок никак не отреагировал на шутку – не улыбнулся и не обиделся.

- Медведей там нет, врать не буду. Да и откуда им на островах-то взяться? Что же до нечисти… Ты вот шутишь, мил-человек, а зря. Не стоит с такими вещами-то.

- Вы серьезно?

- Ты писатель, я слышал? – ответил встречным вопросом старичок. – Мистику, поди, какую-нибудь пишешь?

- С чего вы взяли?

- Так ведь давненько уже на свете живу и кое-что в людях понимаю. В такие места, как наше, за другим и не ездят. Духов всем подавай саамских, легенды местные, нечисть ту же. Заонежье оно… как это говорится… располагает к такому… Ну что, прав я?

Камнев улыбнулся и развел руками.

- В точку попали, дедушка… Кстати, как вас звать-то? Я вот Павел, – он протянул руку.

Старик смотрел на него несколько секунд все с тем же оценивающим прищуром, а потом пожал руку с неожиданной для такого сухонького тела силой.

- Петр Ильич я… А ты, стало быть, легендами интересуешься али иным чем?

- Ни от легенд, ни от баек не откажусь. Мне б место это узнать получше. Если вы что расскажете, очень благодарен буду. Вот хотя бы про острова.

- Может, и расскажу… - чуть пожевав губы, произнес старик. – В другой раз… А на острова не езди. Особенно на Миж – большой который. Нечего тебе там делать.

Петр Ильич развернулся, собираясь уходить.

- Почему?! – взмолился Камнев. – Хоть это скажите! Если там святыня какая-то, я ж ничего трогать не буду, посмотрю только!

- Да какая святыня… Человек там. Нехороший. Странный. От людей сбежал, домишко себе в лесу изладил и живет... В общем, мозги у него не на месте. – Тут старик желчно усмехнулся. – А вот с ружьем он ладно управляется.

С этими словами он бодрой, хоть и слегка шаркающей походкой двинулся прочь по улице, оставив Павла в полном недоумении, но с разгоревшимся любопытством.

* * **

На следующий день Софье Кузьминичне потребовалась помощь на огороде, так что время до обеда у Камнева оказалось загружено хозяйственными работами. Он взялся с охотой: Софья Кузьминична относилась к нему хорошо, хоть и не отличалась особой общительностью. Но Павел рассчитывал в ходе огородных работ развести хозяйку на разговоры о местных чудесах и легендах. Однако его ждало разочарование. «Легенды пусть сказывают те, кому делать нечего. А у меня работы много», - таков был ответ Софьи Кузьминичны. Тему островов она тоже не поддержала, проворчав: «Ты бы не отвлекался, иначе, того и гляди, мне вместо сорняков всю петрушку повыдергаешь». В общем, в плане информации вышел сплошной облом. Зато наградой за труд Павлу стала безумно вкусная грибная похлебка, которой зверски проголодавшийся охотник за чудесами умял аж две большие тарелки.

После обеда Камнев сначала прогулялся вдоль берега, надеясь повстречать Петра Ильича и вновь завести разговор на тему местного мистического колорита, но старик не показывался. Тогда Павел решил-таки сплавать на группу мелких островов, избрав для посещения самый крупный из них, который на картах значился как Мудр.

Сказано – сделано. Сунув одежду и обувь в непромокаемый мешок, Павел зашел в прохладную, но вполне терпимую воду и поплыл. В полном несоответствии со своей фамилией плавал Камнев хорошо, так что до острова Мудр добрался довольно быстро. Но когда пришло время выбираться на берег, нога его поехала по илистому дну, и он с размаху, во весь рост шлепнулся в воду.

Тут же откуда-то слева, из кустов, послышался заливистый, словно звон серебряного колокольчика, девичий смех. Павел замер, стоя на четвереньках в воде, а по спине его вдруг пробежала волна озноба. В голову первым делом стукнула вроде бы и дикая, но вполне естественная для этого места и обстоятельств мысль: «русалка!». Почему-то на этом пустом и поросшем лесом островке среди вод, да после туманных намеков и предостережений Петра Ильича мавка и тому подобная водяная нечисть казалась более уместной, чем просто девица из того же Ламбасручья.

Впрочем, Камнев тут же овладел собой: тоже мне, охотник за чудесами, разрушитель мифов – женского смеха испугался!

- Здравствуйте! – твердым голосом произнес он, поднимаясь. – Рад, что вас повеселила моя неловкость. Может, покажетесь? Меня, кстати, Павел зовут.

- А я знаю, - из кустов вышла среднего роста очень симпатичная и чуть курносая ладная шатенка, одетая в сарафан и босая. Она, не стесняясь, мерила оценивающим взглядом фигуру Камнева от плеч до пяток, а в глазах блестели искорки недавнего смеха. – Про вас, господин писатель, полдеревни уже второй день судачит. Поплавать решили?

- Да вот, захотелось островки ваши обследовать. Из чистой любознательности. – Павел ответил незнакомке столь же откровенным взглядом. – А можно узнать ваше имя… неизвестная русалка?

Девица тряхнула пышными волосами и звонко рассмеялась.

- Арина, - представилась она и, снова не выказывая ни малейшего стеснения, вздернула сарафан выше колен, демонстрируя стройные, но довольно мускулистые ноги. – И как вам мой хвост, господин писатель?

- Очень симпатичный, Арина, - Камнев отвел взгляд от ее ног, ощутив, как запылали уши, и рассердился на себя: как мальчишка, ей-богу. – А вы-то что делаете на этом островке? Не меня же поджидаете?

Шатенка чуть склонила голову и с любопытством глянула ему прямо в глаза.

- Не-е-ет, господин писатель, - по имени она его упорно не называла. – Ваше появление здесь – это приятный сюрприз. В дополнение к черничнику, которым здесь все заросло. – Арина показала большой мешок, набитый темно-синими ягодами. – Такого изобилия в окрестных лесах нет, а на острова мало кто плавает.

- Интересно, почему? – ввернул Павел. – Боятся?

- Чего сразу боятся? – удивилась Арина. Показалось или нет, что в глазах ее при этом какая-то тень мелькнула? – Просто лодки сюда гонять не хотят – коряжника много. А заплыв с одеждой над головой ради черники... большинству кажется, что оно того не стоит. – Она снова тряхнула головой. – А мне даже нравится. Небольшое приключение. Так-то у нас тут скучновато. Думаю, вы меня понимаете.

- О да! – Большие карие глаза Арины притягивали взгляд Павла, и слова куда-то терялись. Он чувствовал себя неловко, стоя в воде и держа в руках мешок с одеждой.

Девица опять залилась звонким смехом.

- Вот что, вылезайте-ка на берег, единомышленник! Простудитесь еще, чего доброго – ветерок нынче свежий.

Тут Павел и впрямь ощутил, что покрывается гусиной кожей. Два осторожных шага по скользкому илу – и все, осталось только вылезти на высокий берег. Павел глянул вокруг, за что бы схватиться. Арина протянула руку.

- Смелее, единомышленник, я крепкая!

Он схватил ее за руку и оттолкнулся от дна. Рывок – и вот они оба стоят на берегу, едва ли не в объятиях друг друга, причем Арина не спешит отстраняться.

- Да вы, я гляжу, совсем замерзли, господин писатель, - с дразнящими нотками в голосе произнесла она. – Пожалуй, следует одеться.

Поняв по растерянности в глазах Камнева, что после такого начала он ожидал несколько иного продолжения, Арина снова рассмеялась, сделала шаг назад и отвернулась, с преувеличенным вниманием разглядывая что-то в зарослях.

- Одевайтесь, не буду вас смущать.

Камнев наскоро обтерся полотенцем, которое прихватил с собой в том же непромокаемом мешке, потом живо натянул одежду и кроссовки.

- Готовы? – девица обернулась. – Ну тогда пойдемте, покажу вам черничник. Проголодались, небось, после заплыва-то.

* ** *

- Скажите, Арина, а что не так с этими островами? – спросил Павел, когда голод немного отступил, а губы и язык его сделались темно-синими от ягодного сока.

- А с чего вы решили, будто с ними что-то не так?

- Ну, Петр Ильич не советовал мне сюда соваться.

- А, Петр Ильич… - Арина задумчиво изучала траву у себя под ногами, медленно водя по ней босой ступней. – Ну, он, наверное, больше про Миж говорил. Там один чокнутый живет...

- И почему же чокнутый? – осторожно поинтересовался Павел.

Арина пожала плечами, помолчала немного и неохотно сказала:

- Людей сторонится. Нервный. Чуть что – за ружье хватается. Нас, всю деревню, обвиняет в чем-то… Да ну его! – Она сердито дернула плечом. – Не хочу о нем говорить.

- Вообще-то, Петр Ильич и про эти острова тоже намекал. Туманно так, непонятно. Я когда нечисть упомянул, он ничего не ответил. Только посоветовал с этим не шутить… Тут есть что-то странное, да?

- Да ладно, чего тут странного? – судя по легкому напряжению в голосе, тема девице не нравилась. – Вы, писатели, любите придумывать всякое… Ну есть местная легенда, что здесь, на островах, саамские духи на летнее солнцестояние празднества устраивают. Ну так это же сказки… А Петр Ильич, он старый уже. Он ко всему такому серьезно относится. Серьезнее, чем надо. Так что вы его меньше слушайте… если, конечно, вам правда нужна, а не фантазии – чтобы мистики побольше напустить…

- Правда, конечно. А то я уже столько домыслов слышал и странных историй... Вот, например, про чудесные исцеления, которые у вас тут недавно случились…

Арина замерла.

- А это вы от кого слышали?

Камнев развел руками.

- Ну, у вас секреты, и у меня тоже. Может, обменяемся?

- Да чем же? – она плечами пожала. – Странного вам надо, чудесного… Говоришь вам, что у нас тут этого нет, все скучно, – вы не верите. Зачем тогда спрашивать? По-моему, так самый странный здесь вы, господин писатель. Впрочем, я только рада – хоть какое-то разнообразие в нашей глуши. Только я на ваши вопросы ответить не могу. Так, чтобы вам ответ понравился. Вы мне лучше скажите: что вам за охота в старых легендах копаться, всякую муть древнюю исследовать? Почему бы не писать… ну, скажем, про любовь? Это уж всяко приятнее. Разве не так, господин писатель? – Она искоса бросила на Камнева лукавый взгляд и чуть улыбнулась.

- А почему вы меня по имени не зовете, Арина?

Ее глаза чуть блеснули.

- А вам бы этого хотелось?

- Вообще-то, да.

- Ну, если так…

Она сделала к нему шаг, другой, оказалась совсем рядом, глянула снизу вверх, и Павел ощутил ее теплое дыхание на своем подбородке. Уши его снова вспыхнули, и пульс участился. Их взгляды встретились, и Камнев понял, что сейчас произойдет, за мгновение до…

- Ты губы испачкал, - тихо-тихо прошептала Арина.

* ** *

- Паша, нам пора.

Открывать глаза не хотелось. Совсем. Теплые солнечные лучи, прикосновение шелковистой кожи Арины, ее локоны, щекочущие его обнаженную грудь, сплетение пальцев их рук… Блаженство, которое хотелось заскринить и сохранить навечно…

- Правда?

- Да, вечереет уже. Меня потеряют.

Павел вздохнул и открыл глаза. Ее лицо совсем рядом. Губы улыбались, но глаза были серьезны. Он попытался ее поцеловать, но девушка уперлась ладонями ему в грудь и со смехом отстранилась:

- Легче, легче, господин писатель! Нам еще обратно плыть. Сдюжишь ли после наших упражнений?

- Ты во мне сомневаешься? – Павел показательно напряг бицепс.

- Крут, крут! – Арина вывернулась из его объятий, вскочила на ноги, взяла свой сарафан и мешок с черникой. – Вставай, нам нужно быть в деревне засветло.

- Ладно.

Он поднялся и отыскал свою одежду, отброшенную в сторону в порыве страсти. Любовное приключение вышло стремительным и внезапным, и Павел сам еще не решил, как к нему относиться. Нет, все было чудесно, просто его не оставляло ощущение, что порыв, бросивший Арину в его объятия, как-то очень уж совпал с моментом, когда он начал задавать самые неудобные вопросы. Нет, может, конечно, у него паранойя, девушке просто захотелось приключения с писателем из Питера, и вовсе она его не отвлекала…

- Паша, не тормози!

- Иду-иду!

Берег… Солнечная дорожка была уже не золотистой, а почти багряной, а темная с прозеленью вода казалась почти черной…

- Ну что, наперегонки? – Арина толкнула его локтем в бок. – Спорим, я тебя сделаю?

- А на что? – встрепенулся Павел.

Лукавый смешок.

- На желание.

- Идет!

Девушка побежала вперед, держа сарафан и чернику над головой. Все произошло неожиданно: скользнула нога по илу, несколько махов руками в тщетной попытке удержаться и падение вправо – прямо на торчащую из воды острую корягу. Крик ужаса Павла, и крик боли Арины слились в один.

* ** *

- Боже, Арина, держись! Давай свой сарафан, я оторву подол и перевяжу тебя, а потом поплывем к деревне. Я тебя дотащу.

- Не… дотащишь… Слишком… далеко… Я… не выдержу.

- Тогда поплыву за помощью.

Улыбка, больше похожая на гримасу, выступившая на губах кровь, полные боли глаза…

- Ты же… знаешь, что я… умру раньше… чем…

- Тогда я… А, чччерт, телефон в деревне остался!

Ужас, паника и отчаяние накрывали Камнева штормовыми волнами.

- Но должен же быть выход! Я не могу тебя…

- Он есть… Плывем вон туда… - слабый жест вправо, в сторону еще двух мелких островов. – Где… тень от тех сосен… Видишь? Тут недалеко… Доплывем.

У Павла голова шла кругом: что за бред?!

- Доплывем, и?! Что дальше? Там «скорая» материализуется? Прямо посреди воды?

- Оставишь… меня там… положишь на спину.

- И?!

- Уплывай… Как можно скорее…

- Нет-нет-нет! Я тебя не брошу!

- Чем дольше мы… спорим… Тем меньше у меня… шансов… Верь мне… умоляю…

Слабое пожатие ее пальцев. Кровавые пузыри на губах.

И мысль. Внезапная, как снайперская пуля в голову. Чудесные исцеления! Если это не миф, значит…

Более он уже не рассуждал, осторожно взял ее сзади под мышки и поплыл, сопровождаемый кровавым следом на воде.

Силы утекали быстро. Невозможность работать руками, дополнительная тяжесть, постепенно остывающая вода… и мечущиеся в панике сумбурные мысли.

- Все…

- Что?! Это здесь?

- Да… Положи меня… на спину… и уплывай…

- Но…

- Иначе… он не придет…

Да кто «он»?! Вопрос бился в голове отбойным молотком, но не задавать же его сейчас! «Верь мне, умоляю». Ладно, поверим.

Плыть прочь и каким-то образом отделаться от мысли, что оставил умирать женщину, с которой только что занимался любовью. Плыть и не оглядываться, потому что тогда может не хватить сил на то, чтобы сделать еще хотя бы гребок.

Стало холодать. Павел плыл кролем, чтобы мышцы не стыли в воде, которая становилась все холоднее. Да, Камнев умел терпеть холод, закалялся, принимал ледяной душ, моржевал. Но плыть далековато и… Черт, а как же она там?

Павел обернулся и оцепенел – протоку между островами стремительно затягивала желтоватая мгла непроглядного тумана… А потом из нее послышался высокий звук. Мелодичный и в то же время пронзительный… будто кто-то в этом тумане играл на флейте. Играл странную мелодию, полную печали, тоски и в то же время надежды. На глаза Павла навернулись слезы, цепенеющее от холода тело пронзила болезненная дрожь, а следом накатила волна такого необоримого ужаса, что руки и ноги Камнева заработали просто на запредельных оборотах. Дальнейшего он почти не запомнил. И когда, полузамерзший, на подгибающихся ногах, выбрался на берег недалеко от деревни, адреналиновый допинг перестал действовать, и тьма погасила его сознание.

* ** *

- Да ты, мил человек, я гляжу, прямо в рубашке родился! – скрипучий голос Петра Ильича был первым, что услышал Павел, очнувшись. – Чудо, что живой. А ведь я тебя предупреждал.

Камнев лежал на своей кровати в доме Софьи Кузьминичны, укутанный до горла одеялом. В горнице кроме него и старика никого не было. Хозяйка, небось, хлопотала где-то по хозяйству – притащенный домой полуживым постоялец – не повод отлынивать от работы.

- Как же… предупреждали, - ответ Камнева прервался натужным кашлем. - Намеки только…

- У кого мозги есть, тому достаточно! – отрезал старик.

- Как Арина?

Петр Ильич, полоснул его хмурым взглядом.

- Жива, - неохотно проронил он, – и здорова. Но не твоими молитвами.

Павел аж поперхнулся.

- Я, вообще-то…

- Что? – перебил старик. – Спас ее? Да кабы не ты, с ней и вовсе ничего не случилось бы. Ты тут пришлый, чужак, не знаешь ничего, а нос свой везде суешь. У нас такого не любят. – Петр Ильич пожевал губы. – Про Арину забудь. Встречи с ней не ищи. И вообще, уезжай отсюда, да поскорее. На Мудр за твоими вещичками сплавали уже. Оклемаешься немного – и в Питер свой обратно… Нечего нам тут лихо будить.

- Что… это было? Там, на воде, в тумане… Я вроде как флейту слышал.

- Не твоего ума дело! – рассердился старик. – Сказано тебе – не лезь! – Он поднялся и поставил на тумбу рядом с кроватью накрытую платком кружку. – Выпей вот отвару, чтоб не разболеться. Чем скорее ты отсюда уедешь, тем лучше будет всем. Тебе в том числе.

Петр Ильич пошел на выход, но в дверях обернулся.

- И вот еще что: народ вопросами своими не мути – не скажут тебе ничего.

Дверь хлопнула.

* ** *

Павел не разболелся – крепкий, закаленный организм помог справиться с последствиями переохлаждения. На следующий день к вечеру он чувствовал себя уже вполне сносно и ждал, что его вот-вот вежливо или не очень попросят убраться. Впрочем, он уж и сам не очень-то хотел оставаться – какой смысл? Говорить с ним никто не хотел, местные косились мрачно да глаза отводили. Даже Софья Кузьминична с ним едва пару слов говорила, и только по необходимости. Арину Камнев увидел лишь раз, издали. Выглядела она здоровой, но при виде него тут же поспешила свернуть в переулок.

До этого Павла просто напрягал всеобщий бойкот, а тут уж он разозлился. Так, значит? Нос воротим? Да что он сделал-то такого?! Особенно Арине. Может, ей, конечно, строго-настрого запретили с ним общаться… Тоже, нашли преступника-святотатца! Возникло острое желание поговорить с «чокнутым» на острове Миж. Он в чем-то селян винил? Так может, были основания? И такой ли уж он чокнутый? Конечно, фиг Павлу здесь кто лодку даст, чтобы на Миж сплавать. Скорее, веслом по голове отоварят, судя по взглядам. Ну да ладно, он и сам обойдется. Хотят, чтобы его тут не было? Как угодно.

Камнев достал спутниковый телефон.

- Антон, привет. Это Паша. Мне твоя помощь нужна.

* ** *

К острову Миж причалили на всякий случай с противоположной от деревни стороны, чтобы гусей не дразнить. Антон согласился подождать, хотя и неизвестно было, насколько затянутся поиски «чокнутого» и разговор с ним. В конце концов, остров был больше всей деревни раз в пять и покрыт лесом. Ну и боязно было, что греха таить. Чокнутый одиночка с ружьем – тот еще образ. Но Павлу требовались ответы, а к кому и обращаться изгою, как не к другому такому же?

Он быстро добрался до нескольких заброшенных домиков в центре острова. Теперь осталось определить, куда именно «в лес» - на юг или на север? А потом Павел взглянул на озеро и все понял. Группа из пяти островов и точка посередине между ними – то самое место, куда он совсем недавно тащил по воде умирающую Арину. Место чудесного исцеления. На юг – это дальше от него, оттуда даже места этого не увидать. А вот север – самое оно. Причем вряд ли далеко. Судя по навигатору, на восточном берегу вскоре будет небольшая прогалина, как раз напротив нужной точки. Если что – идеальное место ля наблюдения. Значит, на север. Придя к такому выводу, Павел решительно углубился в лес. Отшагать он успел лишь четверть часа, когда…

- Занятно, значит, кто-то все же решил отыскать сумасшедшего? – произнес мужской голос.

Камнев обернулся и замер. Невысокий рыжий бородач стоял между двух елей и направлял на незваного гостя ствол своего дробовика.

* ** *

- Я знал, что рано или поздно это случится, - рыжий бородач, которого звали Виктором, задумчиво сидел на пеньке возле своей хижины, а ружье его хоть и не направленное уже на Павла, находилось в пределах досягаемости, чтобы он легко мог его схватить. – Они не смогут вечно хранить это в тайне.

- Что именно? Чудесные исцеления? Аномальный лечебный туман? Духов?

В последнем слове Камнева проскользнула легкая ирония, и Виктор усмехнулся:

- Скептики… Вот такие, как вы, и губят созданий тонкого мира.

- Вы хотите сказать, что они существуют?

- А как вы сами себе объясните странный желтый туман, звуки флейты, чудесным образом затягивающиеся страшные раны? Впрочем, не надо. Вы сейчас начнете изощряться в псевдонаучных гипотезах, так это все чушь. Духи существуют. Правда, мало где. Это энергетические создания, которые живут только за счет веры людской. А с верой нынче напряженно. Я не про официальные религии, если что. Про веру в чудеса, духов, их магическую силу. Оазисов подобной веры на Земле осталось совсем немного. И духи стремятся туда. Пан нашел свое пристанище здесь.

- Постойте, Пан? Это же греческий пастуший бог. Он не обладал целительскими способностями.

- Не придирайтесь. Я не знаю настоящего имени этого духа. А Пан тоже играл на флейте. Поэтому местного туманного музыканта я называю Паном. Коротко и звучно. Вы против?

Павел пожал плечами.

- Да ради бога. То есть вы хотите сказать, что этот Пан творит тут чудеса исцеления, а местные за это подкармливают его своей верой?

- Именно так. Но есть нюанс. Я уже пятнадцать лет занимаюсь изучением законов Тонкого мира и что усвоил твердо – так это принцип компенсации. Необходимо равновесие. Да, чудеса случаются, но все имеет свою цену. Светлое воздействие духа-чудотворца равновесие нарушает, что неизменно способствует возникновению темного анти-начала, которое будет творить сопоставимое зло. Если Пан исцеляет и спасает жизни, то анти-Пан будет нести болезни и смерть. А сельчане об этом забыли. Они узнали, что посередине протоки между пятью мелкими островами находится проход в тонкий мир, и стали возить туда на лодках всех своих подряд, грубо говоря, на любой чих. Это глупо. Чем чаще использовать силу Пана, тем скорее появится его темный антипод… Я пытался объяснить это местным, но они объявили меня сумасшедшим и чуть не побили. – Виктор в сердцах сплюнул. – Идиоты! Самовозникший темный дух – это не игрушки. Он может переборщить с компенсацией, и тогда… Что вы скажете, к примеру, если неведомая зараза выкосит половину населения Петрозаводска? Или неведомо откуда взявшийся ураган сравняет Медвежьегорск с землей? А ведь это вполне реальная перспектива! Думаете, почему никому нельзя присутствовать, когда Пан лечит своей музыкой? Не потому, что целебная магия рассеется, нет. Темному духу нужно тело, чтобы воплотиться. И лишний свидетель – первый кандидат.

Глядя на фанатичный блеск глаз Виктора, Павел начал понимать, почему местные называют его чокнутым. Его слова звучали временами просто дико, и даже если они были правдой, поверить мешала преувеличенная горячность рыжего отшельника. А в сочетании с прислоненным к пеньку дробовиком все это вызывало ощутимый холодок между лопаток, и в голове начала настойчиво пульсировать мысль: «Пора валить!». Где истина, где золотая середина во всем этом безумии? Жесткий старик и его ручная деревня, нашедшая себе карманного целителя, и явно неуравновешенный «ученый», пророчащий локальный апокалипсис… А между ними – неведомое нечто, играющее в тумане на флейте… и он, Павел Камнев, охотник за чудесами… Нужно предпринять нечто радикальное, что поможет, наконец, разобраться во всем этом хитросплетении сводящих с ума непоняток. И через секунду Павел сообразил, что именно.

- Я вас понял, - произнес он, медленно поднимаясь и стараясь держать руки на виду. – Но мы же с этим ничего не можем поделать, так?

Виктор горько усмехнулся:

- Ну вот и вы тоже.

- Что?

- Сочли меня сумасшедшим и решили сбежать. Впрочем, чего я ждал от скептика? Но мой вам совет: не хотите мне помогать – сами не копайтесь в этом. Уезжайте как можно скорее. Когда сельчане допрыгаются до проблем, тут будет опасно.

- А как же вы?

- Я? Я ученый, пусть большинство моих коллег и считает меня шарлатаном. Но это тема моей жизни. Тут все близится к финалу, и я его ни за что не пропущу. Даже если он будет последним, что я увижу.

Несколько секунд Павел смотрел на него, ощущая просыпающееся уважение к этому одержимому типу, готовому на все ради своей идеи.

- Что ж, как знаете, - тихо сказал Камнев. – Прощайте.

Отвернулся и двинулся прочь.

И только уже оказавшись в катере, рядом с изнывающим от нетерпения и любопытства Антоном Покрыгой, он взялся за спутниковый телефон.

- Алло, Света, привет… Как сама, как Мордаунт? … Отлично! Слушай, у меня к тебе дело на миллион. Ты можешь приехать в Петрозаводск?

* ** *

На сей раз катер Антона пристал к узкой косе, копьем врезающейся в воды Онего южнее острова Миж, уже почти в полной темноте. Над озером воцарилась облачная ночь. Павел вышел на берег сам и помог выйти порядком измотанной долгой дорогой Светлане. Между собой они уже все обговорили в Петрозаводске. Позади были и удивленные возгласы, и обвинения в сумасшествии, Павел в убедительности превзошел сам себя, и наступил этап принятия.

Покрыгу они оставили на западном берегу, а сами перебрались на восточный, где Павел принялся надувать резиновую одноместку, купленную нынче же утром в Петрозаводске. Тесновато, конечно, но по грузоподъемности двоих выдержит, тем более основательно исхудавшая последнее время Светлана весила немного. Главное – до точки добраться.

- Ты уверен? – в неведомо какой уж по счету раз прошептала Светлана.

Глупый вопрос. Как тут можно быть уверенным? Весь его план – чистейшая авантюра. Но уж ее-то недуг, пожирающий организм пятый год, всяко должен привлечь внимание духа. Нужно только тихо, неслышной тенью проскользнуть мимо спящей деревни и мрачного берега Мижа, на котором, возможно, несет бессонный дозор Виктор со своим дробовиком, а там… Свете уж точно терять нечего. А ему, Павлу? А жителям Ламбасручья и всех окрестностей, если, паче чаяния, одержимый «ученый» окажется прав? Впрочем, на последний случай у Павла все же имелся план. Не самый лучший, но какой уж есть.

- Все будет хорошо, Света, - едва слышно ответил Камнев, затыкая пробкой клапан надутой лодки. – Ну, ни пуха нам, ни пера!

- К черту!

* ** *

- Эй, далеко ли намылились?

От прозвучавшего в ночи голоса у Камнева аж зубы заныли. Из тени нависшей над водой ели выступила фигура Виктора. Даже в темноте можно было различить огненный цвет его шевелюры… и дробовик в руке.

- А ну, к берегу, а то продырявлю!

Не приходилось сомневаться, что этот угрозу исполнит, рука не дрогнет.

Скривившись, Павел повернул лодку к острову Миж. Близковато они к нему пошли все же.

- А я ведь знал, «скептик», что ты сюда вернешься, - в голосе бородача звучало что-то вроде мрачного торжества. – Таким, как ты, на все плевать, кроме своих интересов! Выходите, ну! Оба! Думаешь, я ничего не понимаю, да? Тебе же дух нужен, а не исцеление. Она, - бородач мотнул головой в сторону Светланы, - только приманка. Ты в деревню не просто так ездил – проверял, что воздействие накопилось, что вот-вот наступит компенсационная реакция. А твое тело – вот оно, только подставляй темному духу! Сила, могущество – вот что всегда нужно людям! И это никогда не изменится!

- Вы ошибаетесь, - устало произнес Камнев. – Эта женщина – моя подруга, и она тяжело больна. Может, от еще одного раза ничего и не слу…

- Хватит! Ни одному твоему слову не верю! Идите! – он мотнул ружьем влево. -Если только…

Какая-то ночная птица выбрала именно этот момент, чтобы испустить громкий крик. Бородач вздрогнул, на мгновение дернув ствол в сторону, и Павел бросился на него. Секунду спустя они уже катались по земле, вырывая друг у друга оружие. Павлу помогла коряга, в которую бородач врезался плечом и взвыл от боли, ослабив хватку. Рывок – и ружье в руках Камнева, а затем удар приклада в лоб вырубил рыжего отшельника.

- Ты в порядке? – тревожно спросила Светлана.

- В полном. Помоги мне привязать его к дереву. Он не должен нам помешать…

«И если возникший темный дух выберет его, так тоже будет лучше…»

- Паш?

- Да?

- А то, что он говорил, про… ну, что тебе дух нужен, а… - Ее голос дрогнул.

Павел замер, словно его по щеке ударили.

- И ты ему поверила? – деревянным голосом спросил он.

Пару секунд Светлана смотрела ему в глаза, потом замотала головой.

- Нет, конечно, нет, - и взялась за конец веревки.

* ** *

Светлана все же сильно устала. Стало быть, план «Б». Павел разделся до трусов, спрятал сверток с одеждой в кустах и сел на весла. Туда он Свету довезет и вплавь вернется, а там уж… если Пан исцелит ее, обратно она и сама выгребет…

Тишина, нарушаемая только плеском весел… Природа замерла, словно предвкушая то, что должно произойти через несколько минут – грести уже недалеко… Вот, кажется, здесь. Примерно равное расстояние до Мудра и других мелких островов…

- Все, – он осторожно и нежно сжал дрожащие пальцы Светланы. – Дальше ты сама. Главное – ничего не бойся. Все будет хорошо, я с тобой.

Она только кивнула и отвернулась. Может быть, чтобы Павел не видел страха или слез в ее глазах. Камнев тихо, почти без всплеска, ушел в воду и поплыл кролем обратно к острову Миж.

На сей раз Павел не успел замерзнуть – вода только начала стынуть, когда он достиг берега. Вышел, оглянулся. Там, между островами, озеро заволакивала желтоватая мгла… Уфф, Пан среагировал! Слава богу! А потом послышалась тихая и печальная мелодия флейты. Эти звуки нагоняли тоску, что рвала его душу на части, а время от времени накатывали волны страха, одна другой сильнее. Чтобы отвлечься, Павел принялся энергично растираться полотенцем, одеваться, затем проверил, как там Виктор. Рыжий отшельник до сих пор не пришел в сознание. Павел даже испугался, не слишком ли сильно его долбанул… Но вскоре ему стало не до того. Мелодия флейты становилась все печальнее и пронзительнее. Сердце Павла словно схватила ледяная когтистая лапа, и, охваченный внезапным страхом, он полез в рюкзак за охотничьим ножом.

Мелодия звучала и звучала, и Павлу казалось, она никогда не кончится. Камнев судорожно сжал нож, затем медленно поднял его и поднес острием к своему горлу. Если отшельник прав, и темный дух… Павел надеялся, что у него будет мгновение, чтобы умертвить себя, не выпускать в мир зло, которое сегодняшний ритуал исцеления может вызвать к жизни… Себя или Виктора, если вдруг он поймет, что темный дух выбрал другое тело-носитель…

Мелодия полнилась тоской и болью, но постепенно в ней пробуждалась и надежда, и это, похоже, означало, что процесс исцеления входит в решающую фазу, и напряжение тоже достигло пика. Зашевелился и застонал позади Виктор…

Павел повернулся и посмотрел ему в глаза, гадая, как определить, завладел отшельником темный дух или нет… А если им самим? Сможет ли он надавить на нож, или промедлит пару секунд, и этого хватит духу, чтобы взять над ним власть?

Павел и Виктор напряженно смотрели друг на друга, не решаясь говорить: звучащая с воды мелодия была альфой и омегой, все остальные звуки при ней представлялись лишними, а в воздухе душным облаком висел страх, будто парализовавший обоих мужчин…

Когда мелодия закончилась, Павлу показалось, что он оглох. Какое-то время он растерянно оглядывался по сторонам, не в силах поверить, что можно уже разжать почти сведенные на рукояти ножа пальцы, что все прошло, и не надо никого убивать. Виктор ошибся, и этот сеанс исцеления еще не вызвал темного антипода.

Павел повернулся к воде и до боли в глазах стал всматриваться в темноту, туда, где постепенно рассеивалась желтая мгла тонкого мира. И вот из тумана черным призраком вынырнул неуклюжий силуэт надувной лодки, и послышался плеск весел. Света!

И тут Павла отпустило. Радость и невероятное облегчение накатили волной. Он упал на колени, выронив нож, и следил за приближающейся лодкой затуманившимся от выступивших слез взглядом.

* ** *

Антон Покрыга сидел в катере и улыбался. Просто так. Время от времени он обводил взглядом окрестности, пустынную воду на западе, узкую, поросшую лесом косу на востоке, потом поднимал свои руки и смотрел на них так, словно видел в первый раз. Опускал. Снова улыбался. Смотрел на ноги. Топал ими. Его переполняла радость. Нет, скорее, восторг. Вот оно, значит, как вышло. Надо же. От улыбки начали ныть щеки, но Покрыга продолжал растягивать губы до невозможности широко. Он щелкнул пальцами. Раз, другой. И нечто появилось в его правой руке.

Антон чуть склонил голову, разглядывая полученный предмет. Флейта, тонкая, изящная. И черная, как ночь. Он поднес было ее к губам, хотел сыграть, но остановился. Нет. Не здесь, не сейчас и не так. Его мелодия прольется в этот мир, и она будет такова, что ее стоит подождать. Совсем немного, но подождать. Там, на юго-западе, большое поселение, много людей. Он, пожалуй, сыграет там. Им понравится, ведь он так хорошо играет… Что? С чего он взял, если еще ни разу не брал в руки флейту? Ну просто знает.

Флейта в его руках – настоящее чудо. И то, что он здесь, в этом сильном теле, - тоже чудо. Чудеса случаются. Правда, у всего есть своя цена. Антон Покрыга снова заулыбался.