Когда случаются чудеса

Вечер в плацкартном вагоне был тихим, несмотря на приближающийся праздник. Кому приятно смену года встречать с незнакомыми людьми?

Разве что девочка лет семи всë ерзала на полке, не желая спать.

— Мам, Новый год же! Вдруг дед Мороз меня в поезде не найдëт?

— Найдëт, — рассмеялась с соседней полки Лена. — Ты засыпай, а то новогоднее чудо не случится!

— А вот и случится! — запротестовала девочка.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался их сосед, Игнат Иванович, едущий в гости к дочке.

— Ой, да слушайте вы её больше, — устало вздохнула еë мама.

— Но это правда! Мне мишку Дед Мороз подарил! Ты же сама видела!

— Фантазëрка!

— Ну мам! Давай лучше праздновать! У нас же с собой вкусное есть! И ты себе шампанское взяла, я видела, как ты его в полотенце заворачивала!

— А и правда, давайте, — стеснительно улыбнувшись, неожиданно поддержала её девушка с синими глазами. — У меня мандарины есть.

— А у меня — что ими закусывать! — энергично полез под полку за сумкой со снедью её муж, Павел. — Тебе я сока взял вишëвого, как ты любишь.

Лена тоже идею поддержала, а там подтянулись и соседние купе, внеся и свою лепту в угощения.

Игнат Иванович же достал пару бутылок, а затем и походные рюмочки-стопочки, раздав мужчинам.

— С возвратом! — строго предупредил он. Потом снова полез в сумку и достал небольшую банку огурцов.

Мама девочки оглядела столик, на котором оставалось вам меньше места, махнула рукой и достала запечëнную целиком курочку.

— Так что у тебя за чудо-то было? — поинтересовался Игнат Иванович у девочки.

Та широко ему улыбнулась в ответ, продемонстрировав дырку от выпавшего недавно молочного зуба:

— Мы после Нового года гулять пошли с мамой, я мишку хотела, что в автомате с игрушками жил, но никак не выигрывался. Я Деда Мороза и попросила! Идём мы мимо торгового центра, а там мишка под ëлочкой сидит, меня ждëт!

— Да забыл его кто-то, или просто оставил. Сколько тебе раз уже говорила, — вздохнула её мама. — Нет в этой жизни чудес.

— Неправы вы, уважаемая, — усмехнулся мужчина и повернулся к остальным попутчикам. — А у вас, молодëжь, чудеса случались?

— У меня вот чудо, — погладила Лена сидящего рядом с ней на полке здоровенного кота. — Под Новый год на улице котëнком нашла. Подумала еще, что неделю с аллергией своей на шерсть смогу с ним прожить, а там уже и пристрою куда, не бросать же на улице, Жалко. А потом дошло, что на него у меня аллергии и нет. Так и живём уже шесть лет. Правда, пушистый?

Кот поддержал её басовитым мурлыканьем.

— Мы чуда только ждëм, — положив руку на ещё небольшой животик девушки, улыбнулся Павел.

— Это хорошо. За то, чтоб у вас хорошо всë сложилось! — произнëс первый тост Игнат Иванович.

— А у вас какое чудо было? — полюбопытствовала вскоре мама девочки. — Всех расспросили, а сами молчите.

— Я Деда Мороза как-то подвозил, настоящего.

— Да не может быть!

— Врёте! — вырвалось у Павла.

— Расскажите! — попросила Лена.

— Давно это было, — послушно начал, с минуту помолчав, мужчина. — Дочка тогда ещё совсем соплюхой-первоклашкой была, как вот эта егоза, — кивнул он на свесившуюся с верхней полки девочку. — А времена лихие стояли, неспокойные.

Гнал я тогда автомобиль с Владивостока и домой, до Тюмени аккурат под Новый год.

Это сейчас везде дороги не хуже, чем в Европе, а вот тогда на Дальнем Востоке, почитай, одни направления были. Ежели летом часть мы прямо с машинами по железной дороге проезжали, то зимой деньги экономили. Да…

Игнат Иванович плеснул себе ещё, поглядел сурово на рюмку, опрокинул одним глотком и степенно зажевал кривоватым, явно домашней засолки, солёным огурчиком.

Девушка с синими глазами тоже не утерпела, потянулась за соленьем под улыбки пассажиров.

— Как экономили-то? — заинтересовался вечно нетерпеливый Павел.

— Да просто, — вздохнул их попутчик. — часть на поезде ехали, а вот потом по льду, прямо по Шилке от Ерофей Палыча аж до самого Сретенска, только там уже на нормальную-то трассу выезжали. Соберёмся, бывало, с утра по десять-пятнадцать машин и вперëд.

— А зачем толпой? Лëд же провалиться может! — удивилась с соседней полки хохотушка Лена.

— Проваливался, а куда деваться, денег всем хотелось. Но в компании ехать сподручней, есть шанс, что вытянут да отогреют, жив хоть останешься. По Шилке, по зимнику, не только легковушки, но и лесовозы ездили, они вот частенько под лëд уходили. Бывало, едешь, а вдалеке из воды брëвна торчат, значит затонул кто-то, и едешь потом думаешь: то ль выбрался человек, то ль с машиной вместе на дно ушёл, по-разному ведь бывало… Да и коли выбрался, то тоже ещё неизвестно, выжил али нет.

— А почему? — пискнула с верхней полки девочка.

— Да потому что на морозе, коли мотор заглох, и в автомобиле-то люди замерзали насмерть, а тут и вовсе разве что чудо поможет…

— Страсти какие рассказываете, — недовольно буркнула мама девочки, пригубив налитое в кружку шампанское. — Да ещё и в Новый год!

— Да, — опять пискнула девочка, — Вы сказку обещали, про чудеса!

— Будет тебе сказка, егоза. Это пока так, присказка была. На чëм я остановился-то?

— На чуде, — нежно улыбнулась сидящая рядом с Павлом девушка и положила ему на плечо голову.

— На чуде… — вздохнув, вновь налил себе рюмку мужчина. — Стало быть, за чудо и выпьем, чтоб случались не когда хочется, но когда требуются.

Звон кружек и подстаканников мало походил на хрустальный, но всё равно в вагоне мало-помалу появлялась та самая уютная атмосфера, что бывает в кругу близких друзей, хоть и видели попутчики друг друга в первый, да и скорее всего в последний раз. И плескалось под мерный стук колес да под песни вьюги за окном в кружках и чашках шампанское или что покрепче, даже первоклашка со своей газировкой совсем свесилась с полки, пусть уже и хлопала сонно глазами.

— Так вот, в тот раз напарник мой заболел, и вышло, что гнал я пятитонник тридцатого декабря в одиночестве, да и опаздывал к тому же домой к празднику. Стою на берегу Шилки и размышляю: рискнуть или нет? Ночью-то никто не ездит, и полынью можно не заметить, да и вообще жутко: в мороз лёд трещит, и кажется вот-вот под тобой поломается. Где тёплые ручьи с гор стекают, там пар стоит и на ветру колышется. Днем-то не видно, а ночью да от усталости чудится, будто души погибших дальнобоев на тебя смотрят и к себе зовут.

А уже вечереет. И ехать страшно, и не ехать нельзя — и деньги, и время потеряю. Стою, значит, второй час уже мнусь, всë надеюсь, что ещё кто подъедет, чтоб хоть не в одиночестве. И тут в кабину мужик стучится в костюме Деда Мороза, подвези, мол, говорит.

Игнат Иваныч вновь прервался, взяв кусочек выставленного кем-то на стол остро пахну́вшего специями и чесноком сала, критически его оглядел и с удовлетворëнным вздохом отправил в рот, будто не замечая, как остальные затаили дыхание, слушая его рассказ.

— Смотрю я на этого мужика и думаю, что коль сгинем, так на моей же совести его смерть будет, ну и давай в отказ. А он знай себе смеётся. Бог, говорит, не выдаст, свинья не съест. А коли в Бога не веришь, так и выдавать некому будет.

Уговорил он меня, короче. Сели с ним, поехали. Ночь ясная стояла, морозная до жути, и звезды чуть не с кулак с неба глядели.

Вот едем мы и беседуем о том, о сëм.

Я его спрашиваю, куда, дескать, тебе, дедушка Мороз, надобно?

А он, весельчак, шутку поддержал:

— Мне, — говорит, — внучек, в Усть-Карск надо, внучка меня там ждëт-дожидается.

— Ну, — говорю, — раз внучка, стало быть доедем, внучек обижать нельзя.

А самому обидно чуть не до слëз: в кабине подарки для жены дочки ворохом, а не успеваю к Новому году.

— Как хоть зовут-то тебя, дедушка? — спрашиваю, чтоб не молчать.

А он так странно на меня поглядел, усмехнулся себе в бороду и говорит:

— Николаем зови.

— Ну здравствуй, Николай, — улыбаюсь я ему, — в бардачке чекушка лежит, можешь за знакомство выпить. А меня…

— Игнатом нарекли, знаю.

Я поначалу испугался, откуда знает-то? Тогда всяких магов да шарлатанов развелось пруд пруди. Но потом успокоился, на торпеде вместе с документами права валялись, аккурат новенькие получил взамен советских. Если помнит кто, бумажка такая ламинированная была.

— Помню, — неожиданно улыбнулась мама уже уснувшей девочки. — Сама тогда получала, гордилась жутко!

Игнат Иваныч поднял рюмку за автомобилистов, заев молчаливый тост кусочком холодной, но всё равно вкусной запечëнной курочки.

— А дальше-то что было? — вновь подала голос Лена, наглаживая едущего вместе с ней здоровущего и мурчащего не хуже трактора мэйн-куна, в честь нового года обряженного в колпак с помпоном и красный шарфик. Точно такие же красовались и на самой Лене.

— Ехали мы, значит, ехали, тут он меня и просит, дескать, тормозни, человека уважить надо.

— Коля, ты что, — говорю, — в шубе своей перегрелся? Где ты тут людей видишь? На сто вёрст один человек, и тот медведь!

А тот упёрся: останови и всё!

Ну ладно, думаю, хоть разомнусь, авось за пяток минут мотор не остынет, тем более и глушить его я не собирался. Отошëл от машины на пару шагов и стою себе, на небо любуюсь да на Николая поглядываю, мало ли что?

Вокруг никого, даже звука никакого не слышно, разве что лëд вдалеке трещит да сова где-то на берегу ухает. Коля из машины вместе с моей чекушечкой вылез, налил в крышку и стоит, бормочет что-то.

Гляжу, а мы аккурат рядом с полыньëй встали, брëвна торчат! Ну я бочком к машине. Вдруг проломится и поминай как звали, будем с Колей, да с тем водилой-неудачником на рыбьей глубине куковать.

А Николай уже в машину залазит да басит:

— Не боись, не утонем. Поехали что ли?

Едем, я злюсь потихонечку, но молчу пока, хоть и костерю его во все корки мысленно.

Николай же знай бороду поглаживает и ухмыляется в неë, стервец, на меня глядючи.

Едем, значит, молчим. Тут он и говорит:

— Не держи на меня зла, Игнат, людям всем помогать надо. Ты вот мне, а я — этому бедолаге. Доедем как до Усть-Карска, а там уж я тебя с ветерком прокачу!

— Ну-ну, — хмыкаю. — И прокатишь, и пробросишь! Ладно, всë одно до дома к празднику добраться не успею, так чего уже спешить? Даже завезу тебя в городе куда скажешь.

— Спасибо тебе, Игнат. Значит, хочешь на Новый год дома оказаться?

— А кто, мил человек, не хочет, — отвечаю я. — Достань термос с кофе, глаза уже слипаются.

Ну он и достал, прошептал опять и мне протягивает. А кофе чуть не кипяток и пахнет вкусно так, корицей да карамелью, хоть такого в растворимом отродясь не водилось.

— Ой, — говорю, — что это с ним?

А Николай смеëтся:

— Может, чудо? — И спрашивает уже серьёзно. — А что бы ты, Игнат, на Новый год хотел бы загадать кроме возвращения домой?

— Не знаю, — буркаю я. — Чтоб жена любила, чтоб дочка радовала, чтоб здоровье было. Ну и денег, разумеется, побольше.

— Это понятно, — усмехается Коля, по-доброму так. — Заветная мечта у тебя есть? Детская?

И знаете, тут я задумался. Помните, как у Стругацких? «Счастье для всех, даром… » Вот и я не знал, что ж такое пожелать. Давай вспоминать, что ж я хотел. И знаете, понял, что ничего мне и не надо. Жена замечательная, дочка - звëздочка. И денег вроде хватает. Да и работа хоть и собачья, а интересная, с приключениями.

— Нет, — через полчаса, так ничего и не надумав, говорю я. — Ничего мне не надо. Разве что тот самолетик-истребитель, что у меня сосед Юрка в детстве отобрал.

— А вот это, — кивает Николай. — Это действительно желание. Будет тебе тот самолëтик.

— Сказочник ты, Коля, — криво ухмыляюсь я. — Тебе б на радио баять, а не со мной в машине трястить.

— Да мне и здесь неплохо. Потерпи, Куларки уже проскочили, тут до города рукой подать, отдохнëшь.

— На том свете отдохну, тебя завезу да дальше поеду, а то, почитай, всю ночь зря валандался.

Как раз ветер поднялся, аж машину качает, нехороший ветер, боковой. Торопиться надобно, а мы еле плетëмся, видимость никакая. Лишь позëмка в свете фар вихрит, будто черти свадьбу гуляют.

Николай смеëтся себе, байки травит. И тут я гляжу: Усть-Карск уже виднеется! И вроде медленно ехали, и ведь как быстро-то домчали!

— Игнат, — спрашивает тут Коля. — А ты в новогодние чудеса веришь?

— На работу что ли настраиваешься? — хмыкаю. — Тоже мне, нашëл детский сад! Но вот дочке хотим Деда Мороза заказать со Снегурочкой, пусть порадуется.

— А зря не веришь, — опять ухмыляется он в бороду. А борода такая окладистая, белая, прям как настоящая.

— С чудесами, — зеваю я во весь рот, — потом разберëмся. Куда тебя везти, Дед Мороз? Дорогу покажешь?

— А вон туда, к церкви Николая Чудотворца. Видишь маковки торчат?

Подъезжаем мы к еë воротам, гляжу, а там сани всамделишные стоят, расписные, как в сказке! Кони в них запряжены, тройка, и рядом девица в шубке серебристой стоит, по мордам их наглаживает. Увидела нас, руками всплеснула:

— Ой, — кричит обрадованно, — дедушка!

И к Коле на шею — прыг, как моя непоседа в детстве любила. Тот еë обнял, покружил да на землю поставил, и говорит, дескать, меня Игнат довëз отблагодарить надо, до дома помочь добраться. Так эта звезда глазками хлопнула, за косу себя дëрнула и давай ко мне в кабину лезть. А я еë обратно аккуратненько выпихиваю, говорю, мол, ты чего удумала? Николая я довëз, а тебя не подписывался!

Тут и Коля вмешивается:

— Нам, — говорит, — дальше все равно по одной дороге. Ты еë за руль пусти, а сам поспи чуток, по Шилке не заблудимся. Поверь Дедушке Морозу!

А меня будто за язык кто дёрнул.

— Ладно, — говорю, — где наша не пропадала!

Коля в сани забрался, свистнул, посохом стукнул и понëсся назад к реке, а мы за ним. Вот уж не думал, что лошади так скакать умеют! Внучка его тоже, словно полжизни за баранкой провела, знай себе рулит, да ещё и под нос что-то про ëлочку да про Новый год напевает.

Я поначалу спать-то не собирался. Люди незнакомые, а места не особо жилые. Но всë ж срубило, уснул.

Открываю глаза и не могу понять, сплю я или как? Стою в Тюмени, на стоянке, где мы машины пригнанные оставляем, рядом на сиденье коробка с бантом.

Всë, думаю, доездился. Открывать-то боязно, вдруг вместе с пятитонником сейчас и взлечу на воздух? А изнутри всё равно что-то подпихивает — открывай быстрей!

— И что там? — подался вперëд Павел.

— А сам как думаешь? — хитро усмехнулся Игнат Иванович из-за новой рюмки, подцепив перчëную охотничью колбаску, выставленную Леной.

— Да не томите вы уже, всем интересно! — донëсся чей-то бас из соседнего купе, вызвав всеобщий смех.

— Игрушки там были, старинные такие, ватные ещë. До сих пор их на ëлку вешаем…

Ну так вот, вылез я из машины, к охране стоянки заглянул и спрашиваю, какое число сегодня?

Те хохочут: вроде не пьяный, а дней не помнит. Ну я упëрся, скажите и всë тут. Тридцатое, говорят, декабря, человече. Тут я и обалдел. Верите, ещё пока домой шёл, у прохожих раз пять переспрашивал! От Усть-Карска до Тюмени за день не доберешься на машине, ну никак! Почти пять тысяч километров! А я здесь.

Пришёл домой, жена обрадовалась, не ждала меня так рано, сама с дочкой за ëлкой идти собиралась. Дочка так вообще счастлива до одури была: папка приехал.

Тут я и подумал, спрашивал же Николай меня про чудеса? Вот с сегодня и начну в них верить.

Собрались мы, и за ëлкой сходили вместе, и наряжали тоже, игрушки из коробки на самом видное место повесили. Даже на санках ходили тридцать первого кататься!

Под вечер за стол сели, думаю, ну его, этот телевизор! Что я в нëм нового увижу?

Так что мы и песни попели, потом вообще по соседям пошли поздравлять. Открывают они дверь, а мы им: «Ну-ка, стишок расскажи или зайчиком попрыгай!» И конфетку в подарок! Верите, никто не отказался, все соглашались да хохотали!

Смотрю, время уже позднее, вот-вот аниматоры придут, а там и дочке спать пора.

Пришли актëры, она важно так на стул влезла, рассказала. Дед Мороз ей давай подарки доставать, что я ему в прихожей выдал. А она пищит, радуется! Затем, подговорил я его, и жене тоже вручил, от Дедушки Мороза, дескать. И тут дочка заявляет, мол, в мешке ещё что-то есть!

Заглянули опять в мешок, а там коробка — близняшка той, где игрушки были, разве что размером поменьше. И написано на ней «Мальчику Игнату от Дедушки Мороза».

Взял я еë, открываю. И вы не поверите что там!

— Что? — эхом повторила мама девочки, протягивая рассказчику дольку брызнувшего соком мандарина. В купе немедленно запахло Новым годом.

— Сейчас покажу! — полез в дорожную сумку Игнат Иваныч и вскоре достал из неё коробку, аккуратно поставив её рядом с собой на полку. — Вот!

Внутри коробки на мягкой подстилке лежала игрушка: бордовый игрушечный самолëт-истребитель, с голубым стеклом кабины и белым контуром крыльев и киля.

— Точь-в-точь как в детстве, — улыбнулся мужчина, ласково погладив самолëтик по крылу. — Любимой игрушкой был.

— А зачем вы его с собой возите? — улыбнулась увлечëнная рассказом Лена, пока еë кот, пользуясь невнимательностью хозяйки, торопливо заглатывал кусок вредной, но такой вкусной копчëной колбасы.

— Внуку подарить, пусть играет. Он давно хотел. Благодаря той встрече на Шилке я одно понял.

Чудеса, знаете ли, живут там, где в них верят, и чем больше верят, тем чаще они случаются. Так пусть ваша жизнь будет полной чудес!

С Новым годом!