Когда зацветает сирень

Первое, что я ощутила — невероятно сладостный аромат. А уже после увидала сирень. Протянула руку, легонько дотронулась пальцами до крошечных лепестков, ненароком спугнув шмеля. Тот загудел возмущенно, закружился вокруг, словно раздумывая — укусить ли в отместку ту, что отвлекла его от столь важного дела? Или продолжить свой путь? Так он впрочем и сделал. Зацепился мохнатыми лапками за соцветие и пополз собирать нектар. Надо же, какой толстый и важный!

— Валентина!

Этот голос! Сердце пропустило удар. В глазах замерли слезы. Он?! Я так и встала столбом, страшась оглянуться назад.

— Валя, как же долго я тебя ждал…

Теплые, до боли знакомые руки легли мне на плечи, бережно притянули к себя. Затем — меня ласково поцеловали в макушку. По моим щекам заструились слезы — радости, а не раздирающей в клочья тоски как в последние годы.

— Это ты ушел от меня слишком рано, — голос дрогнул от обиды, что я носила в себе долгие годы, — десять лет…

— Какая же ты красивая, Валя, — проговорил Саша, разворачивая меня, — это платье! Ты была именно в нем в тот день, когда мы познакомились.

— Ты все ещё помнишь.., — я, встав на цыпочки, прижалась губами к его щеке. Чуть отстранилась — и залюбовалась им, моим Сашей. Какой же он — молодой и невозможно красивый! Статный и стройный, с густыми черными волосами и сияющим взором. И улыбка — все та же! Задорная и белозубая!

— Конечно, как я мог забыть?! — мой Саша бережно приобнял меня за талию. Такую тонкую, какой она была у меня лишь по юности, — а теперь, нам пора. Хочешь взглянуть на них напоследок?!

— Хочу, — выдохнула , — но только пообещай, что больше никогда меня не оставишь!

— Обещаю, — Саша легонько поцеловал меня в губы, и я тут же почувствовала, как разгорелись пламенем мои щеки. Вот ведь глупая! Я смущенно потупила взор, совершенно ослепленная любовью и этим ярким весенним днём. А после — мой Саша потянул меня за собой в сторону церкви. Золотые купола ослепительно сверкали на солнце, белоснежные башенки стремились прямиком в синее-синее бескрайнее небо. Мы приоткрыли тяжелую дверь и скользнули во внутрь. И нас тут же накрыли темнота и прохлада.

— Все же мы прожили хорошую жизнь, — сказала я, вставая у гроба, — вырастили детей, внуков, столько работали.

Оглянулась. Дочери со своими мужьями, внуки, правнуки. Все — в черном. Все пришли попрощаться со мной. Наконец, спустя целую вечность, я заставила себя заглянуть в гроб и — совершенно не узнала худенькую крошечную бабулечку, столь мирно спящую в нем.

— Какая же страшная я была в последние годы. Да и характер испортился. И как только ты меня выносил?

— Валя, моя дорогая Валечка! Ты всегда была для меня самой красивой, самой замечательной, самой любимой. Самой-самой, — с чувством проговорил Саша и, наклонившись, прикоснулся губами ко лбу покойницы, — мне больше никто и никогда не был нужен. Лишь только ты…

Я в ответ лишь потерлась щекой о его плечо. Шерстяной китель нещадно начал колоть мне кожу.

— Пора?!

— Пора!

Оглянувшись напоследок, мы подошли к тяжелой двери. С трудом отворили ее и — и рука об руку направились к свету.