Когеренция

День на «Омеге-7» начинался не с восходом солнца, а с мягкого, нарастающего гула систем жизнеобеспечения, имитировавшего утро. Алексей проснулся от назойливого писка таймера на планшете.

Еще один день, неотличимый от вчерашнего. — пронеслось у него в голове.

Алексей был худощавым парнем двадцати двух лет, с упрямыми завитками темных волос, вечно падающими на лоб, и живыми глазами, которые сейчас скучающе смотрели на список задач.

Задача №1: проверить и перекалибровать датчики давления в жилом модуле 2-Б.

Задача №2: протестировать систему очистки воздуха в центральном коридоре.

Задача №3: составить отчет по расходу энергоносителей за прошлую неделю.

Мечты о ксеногеологии и далеких мирах ежедневно разбивались о суровую реальность стажировки — быть космическим дворником, счетоводом, сантехником но никак не покорителем звёзд.

Он поднялся с кровати и уселся за стол.

Синтезированный кофе в кружке имел стойкое послевкусие жженого пластика. Алексей сделал глоток, поморщился и потянулся к разобранному дроиду-уборщику. Возня с его платой была куда интереснее, чем предстоящий отчет.

Его прервал стук в дверь. На пороге стояла Соня, уже одетая в стандартный оранжевый комбинезон, с фонариком на груди, и с планшетом в руках.

Она была невысокой, с аккуратно собранными в тугой пучок каштановыми волосами и внимательным, чуть строгим взглядом из-под прямой челки. Ее лицо в эту секунду выражало легкое неодобрение, ставшее почти привычной маской за месяцы жизни на станции.

— Ты опять не отметился, — заявила она без предисловий. — Протокол существует не просто так. Если с тобой что-то случится в каюте, система оповестит только через два часа.

— Со мной самое страшное, что может случиться, — это смерть от скуки, — парировал Алексей, откладывая паяльник. — Но, пожалуй, ты права. Не хочу лишать тебя удовольствия найти мой труп по расписанию.

Соня фыркнула, но уголки ее губ дрогнули. Их утренние стычки стали ритуалом.

— Я иду проверять герметичность в док-модуле. У меня там датчик мигает. Не хочешь составить компанию? Хоть на твои датчики давления можно будет забить, раз ты все равно ими не занимаешься.

Алексей поднял бровь. Предложение вырваться из рутины было заманчивым, даже исходящее от Сони.

— А что дядя Вася скажет? У меня же отчет...

— Он сегодня обходит криогенные капсулы, ему не до нас. Решайся, а то передумаю.

Минуту спустя они уже шли по пустынному коридору. Док-модуль был одним из самых безжизненных мест на станции — огромное, прохладное помещение, где стояли два небольших челнока для выхода в открытый космос и заборов проб.

— Вот, — Соня указала на панель у массивного шлюза. — Давление в буферной зоне прыгает. Немного, но выходит за рамки допуска.

Она пристроилась со своим сканером, а Алексей, оставшись без дела, обошел челноки. Его взгляд упал на посадочные опоры одного из них. На одной из «ног» висела бирка: «Образцы. Астероид Т-7А. Ожидают переноса в лаб. отсек. Категория: инертные».

— Эй, Сонь, смотри, — позвал он. — Это те самые образцы, что главный геолог так хвалил? Говорил, там возможны новые минералы.

Соня, не отрываясь от сканера, мотнула головой и крикнула:

— Не трогай! Их завтра должны перемещать. И не «главный геолог», а «кандидат геологических наук Марченко». И хвалил он не образцы, а точность бурения.

Алексей усмехнулся, подумав: "Всегда точна." после чего всё же провёл пальцем по холодному металлу контейнера.

— Кусок далекого, чужого мира. — подумал он.

В этих космических образцах была какая-то магия, которую не могла убить даже рутина.

Внезапно раздался резкий, неприятный скрежет. Соня вздрогнула и чуть не выронила сканер. А из-за панели управления шлюзом, которую она только что проверяла, вылез маленький ремонтный дроид на гусеницах. Он издал еще один скрежещущий звук, развернулся и укатил прочь в темный технический тоннель.

— Фух, — выдохнула Соня, прижимая руку к груди. — Испугала меня эта железяка. У него, кажется, подшипник заклинило.

Алексей смотрел на темный лаз, куда скрылся дроид.

— Странно. Они обычно не скрежещут. Может, и правда что-то сломалось?

— Вот видишь? — подхватила Соня, уже оправившись. — Протокол и регулярные проверки существуют не просто так. Маленькая неисправность сегодня может привести к большой аварии завтра.

— Да-да... — неохотно закивал Алексей. — Согласен я, согласен.

Они закончили проверку (датчик, по словам Сони, оказался «чуть-чуть не откалиброван») и пошли назад.

По пути встретили Иру. Она сидела прямо на полу в коридоре, разобрав панель с проводами, и что-то энергично паяла, при этом напевая.

Девушка казалась вечным двигателем — короткое розовое каре вечно было растрепано, а на щеке красовалась мазнутая сажей полоса. Ее глаза, цвета спелого крыжовника, горели азартом.

— Опять твои самоделки, Ира? — вздохнула Соня. — Петрович же говорил, что нельзя вмешиваться в штатную проводку.

— А я и не вмешиваюсь, — не отрываясь, ответила Ира. — Я улучшаю. Стандартная система теряет пятнадцать процентов КПД на этом участке. Я это исправляю. — она подняла голову, увидела Алексея и подмигнула. — Как там дела? Датчики давления еще не лопнули от твоего скучающего взгляда?

— Пока держатся, — засмеялся Алексей. — А у тебя не было тут скрежещущего дроида?

Ира нахмурилась и ответила:

— Нет. А что?

— Да так... просто спросил.

После недолгого разговора с Ирой, Соня и Алексей разошлись, девушка отправилась заканчивать обход, а Алексей поборов свою усталость всё же отправился выполнять задачи. А позже, вернувшись в каюту, он так и не сел за отчет.

Вместо этого запустил запись панорамы газового гиганта Хелиос-Прайм и снова взялся за своего сломанного дроида. Скрежет того маленького робота не выходил у него из головы и постоянно крутилась одна мысль: "Такой... неестественный".

Через какое-то время Алексей отложил паяльник и взглянул на фотографию семьи. Они там, на Земле, думали, что он покоряет новые миры. А он тут чинит уборщиков и спорит с занудой Соней.

Он не знал, что этот скучный, предсказуемый день был одним из последних спокойных. Но это было завтра. А сегодня нужно было просто пережить еще один день на краю света.

*****

Вечером все собрались в столовой. Маша, их четвертая соседка по смене, молча поглощала свой питательный гель, ее взгляд был отстранённым.

Высокая, почти худая, с тихим, глуховатым голосом и манерой долго смотреть в одну точку, она производила впечатление человека, живущего в каком-то своем, внутреннем мире. Она уже отработала свою смену на дальнем посту и теперь наслаждалась заслуженным покоем.

Ира что-то живо обсуждала с дядей Васей, раскладывая схемы прямо на столе. Внезапно раздался мягкий, но весомый щелчок по всему корпусу станции. Все инстинктивно замолчали на секунду.

— Переход завершен, — объявила Ира, тут же проверив показания на своем планшете. — Смена «Бета» погружена в сон. Смена «Дельта» выведена на активный режим. Процесс прошел в штатном режиме.

Это означало, что пятеро человек только что проснулись и теперь находились в своих каютах, приходя в себя после месяцев анабиоза. Завтра они ненадолго появятся в столовой, бледные и молчаливые, чтобы получить задачи от дяди Васи, главного техника, а затем разойдутся по своим постам. Через две недели их снова усыпят, и придет очередь следующей смены.

— Значит тот геолог появится, что вечно ворчит на синтезатор еды? — спросил Алексей, ковыряя вилкой свой гель. — Вот бы он проспал всю нашу вахту.

— Не надо так, — мягко пожурил его дядя Вася, сидевший во главе стола. Он был неформальным лидером в этой смене, его спокойствие и опыт служили якорем для молодых практикантов. — Все тяжело переносят пробуждение. У него там, на Земле, семья. А он тут, в холодильнике, просыпается раз в три месяца.

После слов дяди Васи разговор зашел о доме. О том, чего каждый из них больше всего ждал по возвращении. Ира мечтала о горячей пицце с настоящим сыром, а не синтезированной резиной. Маша — о возможности пробежаться по лесу, почувствовать под ногами землю, а не металлические панели и решётки. Алексей — просто выспаться без назойливого гула систем.

Алексей поймал на себе взгляд Сони. Она смотрела на него без обычной строгости, с легкой грустью.

— А ты? — спросил он.

— Я... я бы хотела, чтобы мой младший брат наконец перестал бояться, что я тут потеряюсь в темноте, — тихо сказала она и тут же, спохватившись, добавила: — И чтобы в ботаническом секторе наконец зацвели те орхидеи, что мы посадили три цикла назад.

— Как по девчачьи... — со смешком произнесла Ира, отвлекаясь от схем, и другие за столом тоже заулыбались.

*****

На следующее утро Алексей с тоской уставился на экран с незаконченным отчетом по энергоносителям. Цифры расплывались перед глазами.

В эту ночь Алексей плохо спал. Ему снились странные сны. Не кошмары, а что-то тревожное. Ему снилось, что он бродит по знакомым коридорам станции, но они были пустыми и беззвучными, а из вентиляции доносилось тихое, мерное поскребывание.

Встряхнув головой, он отвернулся от экрана и начал листать схемы старого, списанного спутника-разведчика, который болтался на внешней обшивке станции.

Может быть, к нему можно дистанционно подключиться? Получить хоть какие-то другие данные, кроме этих дурацких показаний давления?

Его раздумья прервал дядя Вася, человек с лицом, исчерченным сетью морщин, словно картой всех поломок, что ему довелось чинить, и неизменной добродушной улыбкой где-то в глубине карих глаз.

Он постучал по металлической части двери, которая в этот момент была открыта и спросил:

— Леш, ты там как с отчетом? Центр управления на Земле уже запросил данные.

— Да почти готов, Василий Иванович, — соврал Алексей, быстро переключая экран. — Пару часов.

Дядя Вася вздохнул. Он видел, что парень витает в облаках.

— Ладно. Но к обеду, хорошо? А то потом смена «Дельта» начнет активничать, придется им задачи ставить, бумажки оформлять. Сам знаешь, какая это морока.

Алексей кивнул. Когда проснувшиеся члены экипажа выходили из криосна, работы прибавлялось. Нужно было проверять их здоровье, помогать им адаптироваться, выдавать задания.

Основная нагрузка ложилась на бодрствующую смену, то есть на них, практикантов, под руководством дяди Васи.

В итоге Алексей все же заставил себя сесть за отчет. Но через полчаса его внимание привлек странный звук — тихое, прерывистое потрескивание из динамика на стене. Как помехи.

Он прислушался. Сквозь шум ему почудился... шепот? Словно кто-то пытался что-то сказать, но не мог пробиться через эфирный мусор.

— Наверное, Ира где-то опять с сетью колдует, — пробормотал он себе под нос. — С ума уже можно сойти от этой тишины.

Алексей не стал никому говорить об этом. Соне бы только дал повод для очередной лекции о «переутомлении и необходимости соблюдать режим». А другие... другие бы сказали что-то подобное.

*****

Вечером того же дня, когда Алексей и Соня делали последний обход, случилось еще одно маленькое, странное происшествие. Они проверяли датчики в гидропонном модуле, где под искусственным светом росли безвкусные, но питательные водоросли и несколько жалких овощей.

Внезапно все лампы на секунду погасли, а затем замигали с бешеной частотой, заливая отсек судорожными вспышками света. Одновременно из поливальной системы с шипением вырвалась струя ледяной воды, окатившая Алексея с ног до головы.

Он стоял, отплевываясь и дрожа от холода. Соня уже была у панели управления, ее пальцы летали по экрану. Однако через три секунды все прекратилось. Свет снова горел ровно, вода перестала течь.

— Сбой... — пробормотала Соня. — Кратковременный скачок напряжения в цепи освещения и... и ошибочная команда на полив. В логах... ничего. Как будто и не было.

— Как не было? — возмутился Алексей, стряхивая воду. — Я вот как был мокрый, так и остался!

— Я знаю, я знаю, — Соня казалась сильно озадаченной. — Система пишет, что все в норме. Никаких сбоев не зафиксировано. Это... странно.

Они сообщили о происшествии дяде Васе. Тот проверил системы, почесал затылок и развел руками.

— Стареет станция, детки. Глючит. Бывает. Запишем в журнал и забудем. Иди переодевайся, Леш, простудишься.

Инцидент сочли пустяковым. Очередным проявлением «старения» станции. Никто не связал его со скрежещущим дроидом, со странными помехами в динамиках и с образцами в док-модуле, которые должны были завтра перевезти в лабораторию.

Возможно зря. Возможно это были не глюки, а первые, робкие попытки чего-то постороннего пошевелить пальцами в теле их дома. Первые симптомы болезни, которые все приняли за легкое недомогание.

*****

Наступило новое утро, которое должно было стать самым интересным за последние недели. Сегодня предстояло перенести образцы с астероида Т-7А из док-модуля в лабораторный отсек.

Алексей, вопреки обыкновению, проснулся раньше будильника. Даже нудный отчет по энергоносителям, который он все-таки допоздна доделал и отправил дяде Васе, не испортил ему настроения. Наконец-то случится что-то настоящее, связанное с исследованиями, а не с ремонтом сантехники.

В столовой царило необычное оживление. За одним из столов сидели двое недавно проснувшихся членов смены «Дельта» — тот самый геолог Марченко, мужчина лет пятидесяти с седыми висками и внимательным, уставшим взглядом человека, который слишком много видел образцов пород и слишком мало — живых людей, и его ассистентка, хрупкая девушка Лиза.

Они выглядели бледными и немного потерянными, медленно потягивая витаминный коктейль. Пробуждение всегда было тяжелым.

В это же время дядя Вася, главный техник, раздавал задания:

— Ира, ты обеспечиваешь работу шлюза и манипуляторов в док-модуле. Алексей, Соня — вы на подхвате. Тащить ничего не придется, контейнер на магнитной тележке поедет, вам нужно контролировать маршрут и следить, чтобы никто не попал под колеса. — он улыбнулся своей шутке, но потом стал серьезным. — И да, помните — гермошлемы и перчатки при работе с образцом в зоне переноса обязательны.

— Ой, Василий, не нагнетайте, да что с ними будет? — махнул рукой Марченко, его голос был хриплым после сна, но уверенным. — Углистые хондриты. Я изучал их двадцать лет. Пыль от них это самое вредное что может быть. Но протокол есть протокол, конечно. — он добавил это с легкой снисходительной улыбкой опытного специалиста к излишним предосторожностям.

Закончив с приёмом пищи в столовой, все ответственные направились в Док-модуль. Работа пошла как по маслу. Ира дистанционно активировала манипулятор, который бережно извлёк контейнер с образцами из челнока и установил его на тележку. Магнитные колеса тихо загудели, и тележка поплыла по коридору, ведомая Соней с пультом управления. Алексей шел впереди, проверяя, чтобы путь был свободен.

Именно в этот момент случилось странное. Тележка, проезжая мимо того самого технического люка, откуда накануне выполз скрежещущий дроид, вдруг резко дернулась и остановилась, а на её панели управления мигнул красный значок.

— Что такое? — нахмурилась Соня, постукивая по пульту. — Потеря связи. Глючит.

— Похоже, тут помехи, — сказала Ира, выглянув из серверного отсека. — Магнитное поле скачет. Дайте секунду...

Но Алексей, шедший впереди, увидел нечто иное. Он увидел, как из того самого люка выполз тот самый маленький ремонтный дроид. Он проехал прямо под тележкой, и в этот раз он не скрежетал. Он издал короткий, высокочастотный писк — такой тихий, что его едва можно было уловить.

И в тот же миг контейнер с образцами... вздохнул.

Это был не звук, а скорее вибрация. Легкий-легкий гул, который отозвался в костях Алексея и заставил зубы свести оскоминой. Крышка контейнера, герметично закрытая, на мгновение дрогнула, и из-под нее вырвалась струйка не воздуха, а чего-то плотного, темного, похожего на пыль, но она повисла в воздухе на секунду странной, почти живой дымкой, прежде чем рассеяться.

Все длилось меньше двух секунд. Потом дроид умчался прочь, тележка снова плавно тронулась с места, а гул прекратился.

— Так, поехали, — сказала Ира у них за спиной. — Перезапустила. Помехи ушли.

Алексей замер, не в силах пошевелиться. Он посмотрел на Соню. Та стояла бледная, с широко раскрытыми глазами, сжимая пульт управления так, что костяшки пальцев побелели.

— Ты... ты это видела? И... почувствовала? — прошептал Алексей.

Соня молча кивнула. Ее обычная уверенность куда-то испарилась.

Спустя несколько минут они доставили контейнер в лабораторию в гробовом молчании. Марченко уже ждал их, потирая руки.

— Наконец-то! Давайте сюда, сейчас глянем, что там такого интересного нашлось!

— Виктор Степанович, — не выдержал Алексей, — с образцом что-то не так. Когда мы везли, он... — Алексей запнулся, не зная, как описать произошедшее. — там был странный звук и пыль какая-то вышла. Не такая, как обычная пыль...

Марченко поднял бровь, затем усмехнулся.

— Звук? Пыль? Детки, вакуумные контейнеры не «дышат». — произнёс он с новой усмешкой но заметив насколько ребята встревожены добавил. — Помехи в сети, скрип тележки говорите? Сейчас все проверю.

Он надел защитные очки и перчатки, проигнорировав совет насчет гермошлема, активировал сканеры над контейнером и только потом герметично открыл его. На стол лег темный, пористый камень.

Марченко водил сканером вокруг образца, щелкая языком:

— Вот видите? — он повернул экран к ним. — Все показатели в норме. Фон в порядке. Соответствует заявленному. Никакой органики, никаких аномалий. Обычный, хоть и очень красивый, хондрит. А пыль... — он провел пальцем в перчатке по поверхности камня, поднял в воздух легкое серое облачко обычной минеральной пыли. — ...она всегда есть. Особенно после вскрытия.

Он снял очки и улыбнулся им, как детям, которые увидели привидение под кроватью.

— Расслабьтесь. Вы хорошо сработали. Спасибо. А теперь идите, отдохните. У вас от скуки уже галлюцинации начинаются.

Алексей и Соня вышли из лаборатории. Они чувствовали себя глупо. Авторитетный специалист только что разнес их страхи в пух и прах.

— Ну... он же эксперт, — неуверенно сказала Соня. — Он знает, о чем говорит. Наверное, нам и правда показалось. От напряжения.

Алексей хотел было согласиться, но в ушах все еще стоял тот противный, костный гул. И он видел ту пыль — она была не серой и легкой, как та, что показал Марченко, а темной и... клубящейся.

— Да, наверное, — пробормотал он, отказываясь верить в увиденное. — Пойдем, выпьем кофе.

Они пошли в столовую, не зная, что в лаборатории геолог Марченко, оставшись один, вдруг почесал висок, и его взгляд на секунду стал отстранённым и стеклянным.

Затем он потянулся к образцу и провел по нему голым пальцем, не вдыхая и не глядя на сканеры, а потом, словно очнувшись, снова принялся за работу.