Кожаный паук

В дверь постучали. Выплюнув запенившуюся зубную пасту в раковину, я сразу же вспотел от страха. Но затем успокоился, когда услышал голос Алексея, крикнувшего, что это он.

Вытерев лицо бумажным полотенцем, я снял с вешалки свою трость и направился открывать. На пороге, между двумя дверьми, одна из которых вела на улицу, а вторая непосредственно в мой дом, стоял пакет с продуктами. Небольшое коридорное помещение, в котором Алексей его оставил, я в шутку называю кордоном. Он позволяет мне обмениться с людьми вещами, но не выходить наружу и не контактировать с ними напрямую.

Забрав пакет, с довольным видом я потащил его на кухню, усадив на стул и начав поочерёдно вытягивать содержимое. Несколько бутылок газировки отправились в холодильник, чтобы по остыванию помогать мне справляться с летней жарой. Сыр пошёл следом за ними. Двух булок хлеба хватит на полторы недели. Консервы говядины быстро окажутся ингредиентами супов.

Мысленно поблагодарив Алексея, я поймал себя на мысли, что никогда не видел его лицо и почти не знаю, как он выглядит. В окне мне удавалось лишь замечать фигуру, подобную фигуре любого тридцатилетнего мужчины. Залысины на затылке и плохая осанку были главными его отличительными чертами, но всё равно терялись среди черт других таких же проходящих мимо моего дома мужчин. Его жена намного красивее своего мужа, но ту я наблюдаю крайне редко. Они живут по соседству со мной слева. Кто живёт справа – я не знаю. С той стороны всегда тихо.

Время завтрака. Я почти не ем то, что быстро портится. Молоко и свежие фрукты – деликатесы. Предпочитаю долгосрочные продукты. Первый приём пищи обычно состоит из кофе и печенья. Лишь иногда позволяю себе яичницу с сыром или кашу.

Я поставил чайник. Но услышал с улицы ужасный звук, из-за которого выронил спичечный коробок. По дороге ехала машина. Что она тут забыла? Я живу на спокойной улице, тут почти все двигаются пешком до остановки. Машины проезжают редко и аккуратно, но эта неслась на большой скорости и промчалась прямо перед моим домом.

Я закрыл окно и зашторил его, надеясь так спрятаться от отвратительного звука. Ненавижу машины… Ненавижу всё, что с ними связано. Этот едкий запах выхлопных газов, бензина и жжёной резины… они вызывают у меня отвращение и тошноту.

Я закрыл рот рукой и сел подальше от окна, приложив два пальца к шее, чтобы измерить подскочивший пульс. День ведь хорошо начинался! Чёртовы автомобилисты!..

Словно поддакивая моему страху, колено сильно разболелось. Оно начинает болеть почти всегда, стоит мне услышать звук езды. Острой пульсацией оно напоминает мне о… прошлом.

Из организма удалился всякий аппетит. Я ушёл в другую комнату, чтобы отвлечься. Спорт помогает. Когда тренируешься до изнеможения, забываешь обо всём. К тому же так меньше проблем со сном. В доме есть все необходимые снаряды и тренажёры. Над дверным проходом повешена перекладина турника, возле окон расположились беговая дорожка и велотренажёр, гири засели в углу.

Мне не нужно выходить на улицу, чтобы комфортно жить. Не нужно даже думать о том, чтобы выйти туда.

Спустя два часа я уже забыл об утреннем случае. Вокруг вновь было тихо, можно наконец-то расслабиться. Я сел за писательский стол и, достав из комода конверт с бумагой, начал писать список продуктов. Шпроты, сухое молоко, мёд, говядина, гречневая и рисовая каши… а ещё лилии. Пусть Алексей купит и лилии. Скоро ведь наступит пять лет с тех пор, как я остался один.

Положив список в конверт рядом с круглой сумой, я уставился в пол и подошёл к двери, ведущей на кордон. Подобные конверты всегда оставляю на подоконнике. Примерно через три дня Алексей придёт навестить меня и увидит этот конверт, поняв, что надо принести.

Всё-таки пора подкрепиться. На кухне уже столько паутины. Откуда она постоянно берётся? Я никогда не видел у себя пауков. Прошлым летом поселились тараканы, с ними была долгая борьба, но зимой они пропали также неожиданно, как и появились. А вот пауков никогда не было. И, тем не менее, почти каждую неделю мне приходится сметать всю их липкую паутину с полотков, отодвигать мебель, залезать в скрытные щели.

В доме должна быть идеальная чистота. Иначе можно чем-нибудь заразиться. А если заболею, то придётся запускать врачей. Это ужасно. Они шумные, задают много вопросов, надоедают. Нет уж, лучше я потрачу лишний час на уборку, чем кучу нервов в будущем.

Собрав весь мусор в пакет, вынес его туда же, где оставляю и конверты. Алексей готов на всё за небольшую, скорее даже символическую сумму. Он выносит отходы, ходит за меня в магазины, передаёт мои письма на почту для бабушки, оплачивает счета. Но самое главное – он не задаёт вопросы, не лезет в душу, не просится в гости. Этим я его и ценю.

Чтобы жить такой жизнью, надо много зарабатывать. Благо, у меня пока получается. Я работаю в интернете, денег мне на всё хватает. Я даже могу назвать себя счастливым, уже несколько лет сидя в доме и не общаясь с людьми. Одиночество не так опасно, как все твердили.

К вечеру опять проехала машина. Я хорошо запомнил утренний шум, и этот был точно таким же. Сидя за рабочим столом, я слушал его, сильно вспотев, пока едва не упал со стула, услышав, как авто встало возле дома справа. У меня что, появились новые соседи?! Этого ещё не хватало. Что же делать?

Выключив свет в комнате, я пальцем отодвинул штору и выглянул на улицу. Уже был вечер, солнце почти ушло за горизонт, было видно только его макушку. А ещё было видно красный кабриолет, светивший фарами в дом моего нового соседа: какого-то молодого парня с лёгкой походкой. Уверен, что он любит полихачить. Таких людей я ненавижу даже больше обычных автолюбителей. Они носятся по дорогам, учиняя аварии и насмерть сбивая людей, ещё не научившись чувствовать ответственность за свои действия. Этот молодой парень – опасность, поселившаяся по соседству со мной.

Дай мне только шанс наслать на тебя полицию…

На следующий день шумы машины вновь повторились. Я стоял как раз рядом с дверью выхода, когда это произошло. Ужасающая жестяная банка на колёсах проскрипела своими шинами и дала дёру, из-за чего я чуть не упал от приступа боли в колене. А вечером она вернулась, до самой ночи наворачивая круги по улице. Из-за этого мне снились кошмары. Мне снилось моё прошлое.

Лицо, вылепленное мастером из белой глины, скрыто рыжей чёлкой по самые брови. У его обладательницы на пальце кольцо. Только у неё, ведь на моё мы тогда ещё не накопили, как и на свадьбу. Впервые за очень долгое время мы гуляли по улице. Совершено безлюдной, ночной. Жёлтые фонари создавали острова света посреди тьмы. Манекены в броских одеждах пялились плоскими лицами на нас по ту сторону витрин.

Я недосмотрел этот сон. Проснулся от того, что у меня ужасно болит нога. Словно по колену ударили кувалдой, а потом его прострелила стрела. Я мигом вспотел, лёгким не хватало воздуха, вдыхаемого высохшим до скрипа ртом. Эту боль не унимают таблетки. Только время позволяет ей утихнуть.

На следующий день я хромал и ходил по дому очень медленно, стараясь пользоваться тростью. Мусор на кордоне уже начинает пахнуть. Алексей не спешит. Надеюсь, он не уехал с женой в отпуск. Нет, он бы о таком сообщил заранее.

Я выглянул в окно. Красный кабриолет жарится на солнце. Со стороны нового соседа тихо. Хоть бы так было и дальше. От вида его ведра на колёсах колено начинает болеть ещё сильнее.

Каждый день он куда-то едет, возвращается под вечер и шумит, будто пытаясь выжить меня из дома.

Алексей не появляется. От запаха вонючего мусора уже невозможно находиться в коридоре и на кухне. Я попытался вынести его самостоятельно. Взял один пакет и подошёл к двери, ведущей из кордона на улицу. Но рука моя так тряслась, а сердце стучало настолько сильно, что я не смог. Мне осталось лишь закрыться в самой дальней части дома и надеяться, что запах не найдёт ко мне, а Алексей наконец-то объявится.

На следующий день пришла его жена. Когда я услышал стук в дверь, то сначала обрадовался, а потом сразу же напрягся. Алёна никогда не приходит ко мне просто так. Только если её попросит сам муж.

–Артур, у вас всё в порядке?

Зачем она это спрашивает? Не люблю вопросы людей.

Девушка настойчиво стучала в дверь не сильно громко, но достаточно долго, чтобы моя нижняя челюсть начала скрепить об верхнюю.

–Что случилось с вашим мужем? – на выдохе спросил я, держа дистанцию и прикрывая нос пальцами. Воняло просто ужасно.

–Артур, мой муж… погиб два дня назад.

Меня обдало холодом. Я почувствовал себя собакой, которую бросил хозяин. Как это… погиб? Я даже не ожидал, что такое может случиться. Он был болен?

–Мне жаль…

Жаль себя. Ужасно жаль. Я будто бы лишился своих рук.

–Я вынесу ваш мусор, Артур, но дальше вам придётся справляться самому. Я не смогу о вас заботиться, у меня сын.

–Д-да… Да, я понимаю.

Я подошёл к двери, ведущей на кордон. Услышал, как гостья взяла пакеты и совершенно молча потащила их к мусорному баку. Когда она ушла, я позволил себе выйти и увидеть, что конверт со списком продуктов и оплатой она оставила. Кто будет покупать мне еду? Кто купит цветы?

Хоть бы она сейчас вернулась. Я готов платить больше, чтобы всё было как раньше.

Но так уже не будет.

Теперь помощи ждать не от кого. Мой холодильник почти пуст. Я вынужден экономить, пока не придумаю, что будет дальше. Выходить на улицу абсолютно не собираюсь. Это ужасное место. Столько людей… а в магазинах их ещё больше. Нет, я не смогу там продержаться…

У меня нет никаких знакомых или друзей. Даже родителей. Только старая бабушка, живущая в своём селе. Она не приедет. Не сможет, даже если захочет. Как и я к ней. Что делать?

Вонь прошла, хоть и на время. Я наконец могу спокойно дышать в своём доме и не бояться нашествия вредителей, но надоедливая паутина продолжает плодиться. Её приходится убирать каждые три дня.

Прошла неделя. Я ложусь спать, слушая, как по окну стучат капли дождя, а по лужам катится машина нового соседа. Он даже в плохую погоду не отнимает у себя возможность покататься. Тем не менее из-за голодания у меня получилось заснуть. Сон – прекрасное средство от голода. Проснувшись, первые несколько часов аппетит напрочь отсутствует. Вернее, он копит силы, чтобы напасть к обеду и повалить на лопатки.

Я вновь вижу сон. Вылепленное из белой глины лицо. Кольцо на безымянном пальце. Островки света. И машина. Она приближается и становится совсем близко. Я вновь просыпаюсь от боли в колене и шумов с улицы. Не только во сне меня преследует этот монстр. Я хочу, чтобы его не стало. Чтобы он убрался из моей жизни.

Внезапно красный кабриолет остановился возле моего дома. Свет его фар заглянул прямо на кухню. Потом я услышал стуки в дверь и молодой голос.

–Эй, с тобой всё ок?

Что этому наглецу от меня надо? Кто в здравом уме начнёт просто стучать в чужую дверь?!

На всякий случай я сжал трость покрепче, ведь совершенно не знаю, чего ожидать от незнакомца. Он может быть пьян или под кайфом. Господи, только бы он не ломился в дом. Я ведь даже не закрыл его, надеясь, что жена Алексея вернётся.

Молодой парень шастал вокруг моего дома, заглядывая в окна. Благо, я выключил везде свет, потому он не мог увидеть меня. Зато я видел его. Это первое человеческое лицо, которое я мог наблюдать наяву за полгода. Нахальное, глупое и бестолковое лицо, наполовину прикрытое косой чёлкой. На голове дурная кепка, которая меня, почему-то, особенно раздражала.

–Чел, я же видел, что у тебя горел свет. Я знаю, что ты дома. Не прячься, я не кусаюсь.

–Уходи от сюда! – грозно крикнул я ему.

Тот точно услышал это, от удивления отойдя от окна и придурковато улыбнувшись. Я увидел, как его глаза загорелись ещё большим интересом.

–Я не вор, просто живу тут рядом. Хочу познакомиться с новыми соседями. Ты ни разу не выходил из дома, поэтому мне стало интересно. Ты инвалид?

Бестактный придурок только сильнее раззадорился, когда я стал молчать, надеясь, что он потеряет интерес.

–Слушай, прости, если обидел, окей? У меня правда нет злых намерений, я просто приехал познакомиться!

–Оставь меня в покое, пожалуйста. Мне не нужно общение с тобой, парень.

Только после этих слов до молодого придурка наконец дошло, что он лезет туда, куда не надо. Сев в свою машину, он отъехал от моего дома и припарковался к своему. Хоть бы ему кто-нибудь проколол шины…

На всякий слушай я запер дверь, ведущую на кордон. Мало ли, что на уме у этого недоумка.

С большим беспокойством лёг спать, слегка помассировав колено, а проснулся ближе к обеду от очередного машинного рёва. Приступ гнева, вызванный этим, заставил бросить подушку в угол комнаты. Но она увязла в паутине. Той было настолько много, что подушка полностью застряла в ней, не сумев порвать. Я ужаснулся. Сколько же пауков живёт в моём доме?!

Выйдя на кухню, ужаснулся ещё больше. Почти весь потолок был в вязкой белой дымке, посуда оплетена ею, с дна стола свисают потемневшие узелки. В страхе я вышел в коридор, прижавшись к стене. Мне стало некомфортно жить в собственном доме. Но это всё ещё лучше, чем за дверью.

Столько несчастий навалилось разом. Паутина, смерть Алексея, новый сосед, больная нога. Мне плохо. Мне жалко себя.

Почти весь день я убирал этот ужас, налипший на стены и мебель, а также проверял самые неочевидные места на наличие тех, кто портит мне жилище. Но ни одного паука не нашёл.

Ещё помня прошлогоднюю битву с тараканами, я начал запасаться спреями от насекомых, купив несколько штук, чтобы хватало надолго. Взяв один баллончик из этих стратегических запасов, решил распылить едкий газ по всей кухне. У меня всё равно почти кончилась вся еда и делать в этой комнате нечего.

Под вечер сосед автолюбитель вновь подъехал к моему дому. У меня был нелёгкий день, нервы натянулись, как оголённые провода. Когда фары опять ударили светом в окна, я схватился за трость и гневно пошёл к кордону, надеясь объяснить этому тупому парню другим языком, что ему тут не рады.

–Эй, сосед! Как ты? – вновь прозвучал его приторно сладкий бесящий голос прям перед домом.

Он постучал в мою дверь, а затем нагло открыл её, попав в кордон. Пересилив себя, я взялся за ручку, поняв, что сейчас мне придётся столкнуться с ним. В последний раз я дрался с врачом. Это было не так давно, руки должны всё помнить.

–Я привёз тебе пиццу. Оставлю её здесь, ладно? – вдруг произнёс парень, отчего я остановился, - фу, у тебя тут мусорные пакеты, их убрать? Ты, наверное, вообще из дома выйти не можешь, да?

Я не знаю, что ответить. Думаю, что он не слышит моё тяжёлое дыхание через дверь.

–Я оставлю пиццу здесь, надеюсь, тебе понравится. И мусор вынесу, так уж и быть. Меня Боб зовут, обращайся. Если у тебя проблемы с выходом к людям, то могу помочь, мне не лень.

Его ошеломившая доброта вывела меня из равновесия. А я ведь чуть не напал на него…

Запах сыра и копчёной колбасы стал проникать в мои ноздри, когда молодой сосед утащил чёрные пакеты и уехал к себе. Прождав какое-то время, я вышел и забрал упаковку пиццы. Боже, как давно я сытно не ел! Аромат соуса заполонил мой разум, я забыл обо всём на свете. В последние дни питался только консервами и варёной гречкой, а тут такой пир!

И всё же раздражение от этого парня никуда не делось. Кто вообще вот так просто заходит в чужой дом? Хорошо, что вторую дверь я закрыл, а то бы он и дальше пошёл. Ну, в любом случае, спасибо ему, что я лёг спать сытым.

На следующее утро боялся проснуться в коконе паутины. Но, на мою радость, её нигде не было. Кажется, война с паукообразными закончена.

Я вышел на кухню и, прикрыв лицо рукой, открыл на распашку все окна, чтобы ядовитый запах отравы выветрился. Все, кто мог, уже точно задохнулись.

Как бы не была вкусна вчерашняя пицца, сегодня её уже не было. Я достаю последние запасы самой долгосрочной и невкусной еды, боясь, что мне всё-таки придётся выйти из своего дома. Боже, как же я этого не хочу.

Прошлым вечером я был так рад угощению, что оставил пустую упаковку прям рядом с кроватью. Взяв её, чтобы выкинуть, заметил вывалившийся листок бумаги, на которым были написаны цифры, а, если точнее - телефонный номер. Не сложно догадаться, что его оставил парень. Вчера он говорил, что может помогать мне в делах. Что, если не соврал?

Я записал его номер. Теперь могу дозвониться до Боба в любое время. Мой конверт с деньгами и списком так и лежит на кордоне. До злополучного дня, когда пять лет назад случилось самое ужасное несчастье в моей жизни, осталось всего ничего. Надо успеть купить цветы.

Из коробки под кроватью я достал расписную белыми линиями и точками глиняную вазу, а также фотографию меня в обнимку с рыжеволосой девушкой, у которой из-за чёлки был виден только кончик белого носа. Не могу поверить, что с момента её кончины прошло уже пять лет. Мне всё время кажется, что это было максимум месяц назад.

Все говорили, что время лечит, что скоро мне перестанет быть так больно. Но вот, прошло уже пять лет, а моё колено всё также болит, как и раненая душа. Мне… одиноко без неё.

К вечеру опять началась езда. Красный кабриолет наматывал круги, я наблюдал за этим в окно, массируя колено. В какой-то момент мне это так надоело, что я нашёл свой телефон и начал набирать новый номер. Пошли гудки, и машина встала, съехав с дороги.

–О, привет, что-то случилось? – сжатый мобильными волнами голос даже сквозь трубку звучал по-дурацки.

–Ты не мог бы прекратить ездить вокруг моего дома?

–Чёрт, прости, я думал, это никого не раздражает. Я просто люблю кататься, это моя страсть. Хочешь, прокачу?

–Нет, не хочу. Просто не делай это возле моего дома.

–Как скажешь, друг. Тебе нужна помочь с чем-то?

Я скинул звонок. Остался в полной темноте, чтобы с улицы меня не было видно, и думал. Думал о том, что помощь мне действительно нужна. Потому вновь набрал номер Боба.

–Всё-таки решил прокатиться?

–Слушай, можешь завтра утром прийти ко мне? Я хочу тебя попросить об одолжении. Это важно.

–Как скажешь, друг. Перед работой заеду. Как тебя зовут?

–Не имеет значения. Просто приди, пожалуйста.

–Без проблем.

На том и договорились. Красный кабриолет умчал куда-то далеко бесить других людей. Я удивлён, что у этого легкомысленного парня есть работа. Почему-то мне казалось, что у него богатые родители, позволяющие жить как угодно. Именно сыновья таких родителей потом сбивают людей на смерть или оставляют их на всю жизнь калеками.

На следующие утро, как и договаривались, Боб пришёл. На этот раз не стал заходить на кордон, а сначала постучал. Запоздалая вежливость пахнет невоспитанностью даже сильнее, чем отсутствующая.

–Входи. Ты же уже это делал, - я ждал его под второй дверью.

Первая открылась. Лёгкие шаги стали слышны почти вплотную, дверная ручка опустилась, но сама дверь не открылась, так как была замкнута.

–Нет, оставайся там, на кордоне, - привстал я с табуретки, на которой сидел и уже час дожидался этого парня.

–Кордоне? Ты так прихожую зовёшь?

–Видишь слева от тебя конверт на подоконнике?

Пара секунд подарили молчание по ту сторону, но затем по звукам я понял, что Боб нашёл бумажку.

–Тут список продуктов. И деньги.

–Всё верно. Ты должен купить всё, что там написано. Сдачу оставь себе, это оплата за труды.

–Ого, тут много, - ухмыльнулся парень, - хорошо, вечером привезу всё. Ты меня впустишь в дом?

–Нет, оставь всё… в прихожей. Спасибо.

–Пока не за что, старичок.

–Мне двадцать пять, - удивился я тому, как он назвал меня, и даже слегка привстал с табуретки.

Неужели у меня такой хриплый голос? Из-за того, что я почти не говорю, он правда изменился. Но я не думал, что на столько. Хотел бы я знать, как звучал раньше…

Боб уехал на работу с моим конвертом. Я был готов к тому, что с продуктами и цветами для моей покойной невесты он не вернётся, но куда больше верил, что такого не произойдёт. Всё-таки веет от этого парня порядочностью. Если бы поменьше болтал и не просился войти, стал бы отличной заменой покойному Алексею.

Мой день шёл как обычно, пока я дожидался своего нового курьера. Боль в колене стала отступать, я рискнул встать на беговую дорожку и попробовал размять свои ноги. В этот момент всегда слушаю звуки берега, чаек и волн. Моя невеста хотела, чтобы на медовый месяц мы отправились куда-нибудь на море. Но мы так туда и не попали. Я ношу её кольцо на пальце в напоминание о том, что мы хотели сыграть свадьбу.

Паутина вновь стала появляться. Это случилось, пока я ходил. Мне захотелось пить, я вышел на кухню и увидел, что холодильник обмотан в кокон. От накатившего ужаса захотелось закричать, но эмоции остановились на простом вздрагивании и тряске. Что за тварь поселилась в моём доме?! Может, я с ума схожу?! Или это чей-то розыгрыш? Кто-то издевается надо мной, пытаясь выгнать из дома, из единственного безопасного уголка в моей короткой и болезненной жизни. За что? Кому и чего плохого я сделал?!

Замкнулся в спальне и накрылся одеялом. Как маленький мальчик. Пытался собрать силы в кулак и успокоиться, но никак не получалось. Паника стучала сердцем по внутренним стенкам груди и вызывала неприятную тошноту. Я весь вспотел. И дышал насколько долго и глубоко, что закружилась голова. Мне чётко казалось, что я умираю. Что сердце не выдержит нагрузки и встанет. Что я потеряю сознание, а проснусь в паучьем коконе, дожидаясь, пока огромные клыки вонзятся в него и впрыснут свой яд, который растворит меня заживо.

Каким-то странным образом я заснул, хотя абсолютно этого не хотел. Все силы в один момент покинули меня, и я отключился.

Вылепленное из белой глины лицо. Кольцо на безымянном пальце. Островки света. Поцелуй и десятки мечтаний о том, что будет после свадьбы. Дорогая машина, которая ехала навстречу. Пьяный водитель, еле державший руль. Колёса, свернувшие на тротуар. Я видел эту машину вплотную. Рука моей невесты схватила меня за предплечье, а затем отпустила, когда капот оказался к нам вплотную. Резкая и ужасная боль в колене. Брызги крови. Удар головой об пол. Женские крики, которыми всё и закончилось.

А затем я проснулся от того, что Боб решил зачем-то посигналить, перед тем, как войти на кордон. Видимо, чтобы я встретил его, чего мне делать совершенно не хотелось. Я чувствовал себя выпотрошенной рыбой.

–Я привёз всё, что ты заказывал, - всё такой же бодрый, как и утром, парень говорил со мной по ту сторону двери, - и даже цветы. Любишь растения?

–Оставь там. Спасибо, - ответил я ему, протирая глаза.

–Нет, друг, я передам это только лично тебе в руки, - вдруг заявил Боб, постучав в дверь, - так что открывай, я хочу тебя увидеть.

–Для чего?

–Убедиться, что ты не призрак, который объедает уехавших хозяев дома. Открой мне, не бойся. Я вручу тебе букет!

–Нет, этого не будет. Оставь продукты и иди домой.

Настырный нахал продолжал стоять на своём. Чего такого случится, если он увидит меня? В этом нет никакого смысла.

–Я буду ждать тут, пока не откроешь.

Даже не видя его, я понимал, что он улыбается, словно уже победил в этой воображаемой дуэли.

Ну и сиди там. Ты рано или поздно уйдёшь, а я заберу своё. Долго ты там не просидишь.

Чего ради я должен впускать незнакомца в свой дом?! Я даже докторов не сразу впустил, когда разболелся. У него нет шансов войти.

Я сел на стул перед дверью, набравшись терпения. Боб же, судя по звукам, уселся прям на пол.

–А почему ты не хочешь никого впускать? – спрашивал он, но я ответа не давал. Пусть думает, что я ушёл спать, - может быть, ты урод? Ну, не в плане личности. Я имею в виду внешность. Знаешь, у меня дядя как-то чуть не сгорел в собственной бане, прикинь? У него вся кожа к чёрту осталась там, он выбежал на снег без неё. Шестьдесят процентов поражения, да. Как Дедпул выглядит. Ты тоже такой? Не бойся, я не испугаюсь, даже если ты голова с пропеллером на макушке.

Его рот не затыкался. Он бубнил и бубнил, иногда задавая вопросы, а не получая на них ответа, придумывал его сам.

–Ну я же знаю, что ты здесь. Я не слышал шагов, как ты уходил.

–У меня мягкая походка, - зачем-то ответил я и сразу ударил себя по лбу. Теперь он точно не отвалит.

–Так, короче, либо ты открываешь, либо я ем твою пиццу.

–В моём списке не было пиццы.

Я бы сейчас с радостью спал, а не разбирался с этим дурачком.

–Знаю, что не было. Но в прошлый раз тебе так понравилось, что я решил повторить процесс для закрепления результата. Я просто хочу, чтобы у меня были хорошие отношения с соседями. Я ведь совсем недавно переехал в этот город. Знакомых у меня тут нет. Чувствую себя иногда погано от одиночества. Только Вишенка меня спасает.

–Вишенка, это твоя машина?

–О, так ты умеешь разговаривать? Да, Вишенка мой металлический конь. И это не она, а он!

–Я ненавижу твою Вишенку.

–Чем тебя он обидел? Шумный? Я теперь катаюсь в другом месте.

–Нет, дело в том, что я ненавижу все машины. Мою невесту… сбили насмерть. А я остался хромым.

После моих слов Боб наконец замолчал. Не знаю, почему решил с ним пооткровенничать. Он так много говорил, что даже мне захотелось что-то сказать. И слова вылезли наружу, как бы я не пытался их спрятать. Они были подобны гвоздям, которые царапают горло. Такое больно говорить даже спустя пять лет.

–Прости, друг, - опять заговорил парень, - не знал, что у тебя всё так плохо. Теперь понятно, что ты не хочешь никого видеть. Ладно, я пойду. Всё оставил тут. Звони, если что.

–Стой, - окликнул я его, когда уже послышались отдаляющиеся шаги, - так уж и быть, можешь войти. Всё равно не отстанешь же.

–О, ништяк!

С грузом на душе и полной неуверенностью в том, что это правильная идея, я отомкнул дверь и впустил Боба в свой дом.

Тот, увидев меня, округлил глаза и от радости застыл на месте на пару секунд, а затем вздрогнул, опомнившись, поднял с пола пакеты с коробкой пиццы и вошёл внутрь. Жестом руки я показал ему, куда всё это отнести, перехватив из одного пакета выглядывающие оттуда четыре цветка.

–Ты не такой страшный, как я себе представлял.

Пока Боб пошёл на кухню, я смотрел на эти цветы и приближался к пустой вазе, стоящей на комоде в спальне рядом с фотографией моей невесты и меня. Бережно окунув цветы в прохладную воду, я сел рядом и молча смотрел на беленькое недвижимое лицо.

Парень показался в проходе, с шипением открывая бутылку газировки.

–Это твоя жена на фотке?

–Не жена. Мы не успели. Но да, это она, - кивнул я, не отводя взгляда.

Теперь Боб получил то, что хотел. Ему пора уходить, пока ничего не натворил.

–Соболезную, друг. Время лечит, - ответил он и сделал глоток.

–Да ничего оно не лечит!.., - поднял голову я на него и удивился напитку в руках парня.

Такой напиток был только в моём холодильнике, который ныне обмотан в мерзкую паутину. Как он достал что-то оттуда?

–Где ты это взял?

–В холодосе. Нельзя было? Прости, новую куплю, - оторопел парень, но я догнал его, увидев вместе с ним, что с холодильником всё нормально.

Я ничего не понимаю. Тут ведь… была паутина. Где она?

Я схожу с ума от стресса. С появлением Боба в моей жизни стало сильно больше волнений.

–Ты увидел меня, вошёл в дом. Теперь можешь уходить. Дверь там, - посмотрел я на гостя серьёзным взглядом.

Парень мялся, явно показывая, что ещё не нагостился. Но я впустил его только потому, что хочу есть и мне нужны были цветы.

–Я хочу побыть наедине с невестой, понимаешь? Это важный момент. Ровно пять лет назад она умерла. Уйди, прошу.

Но мои слова только смутили Боба.

–Сегодня пять лет с её смерти, а ты даже на могилку не сходишь? Почему нет?

–Не твоё дело. Я же сказал, что не собираюсь выходить на улицу.

Он вновь начинал меня злить. Это противное ощущение, когда в твоём доме есть кто-то помимо тебя. Оно довольно быстро превращает страх в гнев. Один раз, когда я серьёзно заболел, ко мне пришло много врачей. Тот из них, который особо сильно не любил свою работу и пациентов, лез туда, куда не надо. Я разбил ему нос. Но сейчас не хочу драки. Не хочу бить это ещё молодое, даже почти детское лицо. Синяки его испортят, как вмятины на новой машине.

–Думаешь, твоя невеста хотела бы, чтобы ты заперся здесь?

–Она уже ничего не хочет. Она мертва, - гнулся я, сжимая кулаки.

–Это неправильно, друг. Надо навестить могилку, это ведь обязательно! Ей там может быть одиноко без тебя. Особенно в этот день.

–Боб, она труп! Трупы не одиноки.

–Неправда. Давай, я помогу тебе добраться до места, если одному страшно, - подбивал меня парень, взяв за плечо и поманив к выходу.

Я отдёрнул от себя его руку.

–Да наоборот, как-раз-таки. Мне без тебя спокойней будет. Ты… ты приставучий как пёс!

Боб подошёл к выходу. Последние мои слова его слегка задели. Он хотел что-то сказать, но сбился с мысли, начав бегать глазами.

–Чувак, подумай хорошо. Я тоже терял близких. У меня мама умерла при родах. Отец тоже, когда мне шесть было. Два года назад умер дедушка. Я знаю, что тебе больно.

Ему стало горько от собственных слов. Видимо, не только я не умею отпускать. Но он будто бы даже не пытается.

–Я понял, что ты за человек, Боб. Ты из слабаков, которые верят в жизнь после смерти, в переселение душ, в загробные миры. Всё для того, чтобы утешать себя и даже не пытаться отпустить умершего. Зачем отпускать, если вот он, в могиле лежит и слушает твоё нытьё? Или с облачка наблюдает за тем, как ты тратишь свою жизнь на бесполезную веру в несуществующее. А вся правда в том, что мёртвый ничего не слышит и не видит. Его больше не существует, понимаешь?! Он только в воспоминаниях есть, но даже там не жив, а просто… просто есть, и всё. Оставь меня в покое!

Пока я говорил, Боб не думал даже открыть рот. Он просто стоял, всё сильнее прикрывая глаза и пряча их от моего яростного взгляда. Не знаю, понимал ли он, что я прав, или пытался не слушать, но суть была такова, что он чуть не разрыдался к концу моих криков.

–Ты ведь тоже никого не отпустил, - внезапно сказал он, - ты думаешь о своей невесте чаще, чем я о родителях и дедушке. Я пошёл.

Двери закрылись. Я выдохся, ощущая, как кипят мысли в моей голове.

Паутины в доме становится всё больше. Зайдя на кухню, чтобы убедиться в том, что холодильник чист, я увидел, что вся комнатушка теперь выглядит, как одно большое логово членистоногого хищника. Туда даже войти нельзя было. И я просто закрыл ещё одну дверь, чтобы не видеть кошмар, поселившийся со мной по соседству.

Вернулся в спальню, взял фотографию в обе руки и долго смотрел на неё, понимая, что давно мне не было так паршиво. Чувствую себя как… не знаю… как паук, которого загнали в бутылку, закупорили её и выкинули в море. Волны гоняют меня из стороны в сторону. От горести, к гневу. От гнева к сонности. От сонности к раздражительности. И берега не видно даже далеко за горизонтом.

Елена, как мне быть? Я был бы рад оказаться сейчас рядом с тобой. Выйти на улицу, пройти весь город насквозь до другого его конца… это так сложно для меня. Но эти две лилии… они должны быть сегодня у тебя. Обязаны.

Я нашёл валяющийся под подушкой телефон и набрал номер, надеясь, что мне ответят. Пошли гудки.

–Я не найду дорогу сам, поможешь? – спросил я и стал слушать, что скажут по ту сторону.

–Я всё ещё возле твоего дома, - прозвучал ответ.

Взяв трость, я потянул руку к цветам. Забрал их прямо с вазой, оставив совместное фото лежать среди паутины в одиночестве.

В левой руке трость, правая прижимает к груди цветы. И вот, я стою на кордоне, не зная, как сделать шаг на улицу. Я не помню, как делать этот шаг. Не помню, как открывается последняя дверь. Я даже не помню, каково это – быть вне дома. Улица мне даже во снах не снилась.

Надо что-то сделать. Повесить трость на рукав и коснуться блестящей ручки. Нажать на неё, чтобы что-то щёлкнуло. И дверь сама откроется. Она впустит ветер, ударившийся об моё лицо.

Мне страшно. Но я должен отнести эти лилии Елене. Я не смогу этого не сделать. Но и не уверен, что смогу.

Боб ждал меня рядом с дорогой, крутя в руке ключи от красного кабриолета. Увидев машину так близко, я похолодел. Звук мотора стал слышаться прямо у меня в голове и всё сильнее нарастать, будто мозг вот-вот взорвётся.

–Ты вспотел, - послышался голос парня, который был почти не слышен за рёвом двигателя.

Меня и машину не разделяет ничего. Даже самой хлипкой стены нет между нами. Кольцо на пальце греется теплом моего пальца, напоминая, для чего я всё это затеял.

–Я не сяду в машину. Пойдём пешком.

–Тут кладбище ближайшее в километрах двадцати где-то! – воскликнул Боб, - не переживай, я умею водить аккуратно.

Вновь я обратил внимание на цветы, выглядывающие из глиняной вазы. Ещё никогда во мне не было столько решимости сделать что-то настолько смелое. Но сесть в машину – это слишком. Как же я… это сделаю?

–Поехали, - выбил из раздумий меня парень и сел за руль, - давай, чем дольше думаешь, тем страшнее! Это как с американскими горками.

В голове моей сразу нарисовалась картина, как несколько машинок поднимаются по крутому пути вверх. Люди поднимают руки, когда оказываются на вершине на пару мгновений, и начинают неистово визжать, падая вниз с ужасной скоростью. Обычная машина по сравнению с этим не так страшна. Но и она ужасна.

Я зажмурился, взялся за вазу покрепче и, стиснув зубы, прыгнул на сидение. Боб закрыл дверь, протянувшись через меня, а затем, похлопав по плечу и пристегнув, завёл мотор.

Рёв дикого животного послышался прям под нами. Я почувствовал, как колёса сдвинулись с места и создали толчок, сдвинувший машину с места. Всё это время я дрожал с крепко зажмуренными глазами, боясь даже дёрнуться. А Боб потешался над моей реакцией, я слышал его смешки. Он надавил на педаль, мы с ужасающей скоростью устремились вперёд.

–Не бойся, Вишенка ещё моему деду служил, - расслабленно сказал парень, - но ты не думай, что он в аварии умер. Нет, это был просто сердечный приступ. Грустно, да, но со стариками такое бывает. А Вишенка и меня переживёт. Он ещё ни разу в аварии не был.

–Заткнись и не отвлекайся от дороги! – сквозь зубы завыл я, вжавшись в кресло от скорости.

–Я дорогу не знаю. Тебе придётся открыть глаза, чтобы показать мне её.

Я попробовал поднять веки, но они казались тяжелее мешков с песком. Со второй попытки получилось, опустив голову и уставившись в цветы.

–Сбавь скорость, сумасшедший! – вопил я, боясь оглянуться и увидеть, что мы гоним с устремлением ракеты.

–Мы катим сорок километров в час, куда ещё убавить? – ответил Боб, - я и так еду максимально медленно. Вон, слышишь, сигналят сзади.

Подняв глаза, я ощутил на своём лице потоки воздуха. Дома, деревья, прохожие проскальзывали мимо нас, но чем дольше я пытался разглядеть их, тем сильнее видел, что едем мы не так быстро, как мне казалось с закрытыми глазами.

Сзади плелось три других авто, их водители гневно смотрели на нас и что-то говорили, стараясь обогнать.

Боже, как же страшно. Кажется, что ваза сейчас лопнет в моих руках.

–Ну как поездка? Нравится? – поинтересовался парень, ведя одной рукой, будто находится не в старой развалюхе покойного деда, а идёт пешком. Хотя бы малое столкновение – и мы оба трупы.

–Веди подальше от тротуаров. Аккуратно! Господи, нам ещё так далеко!

–Тогда газку? – с этими словами Боб надавил на педаль, и мы ускорились.

Я вновь почувствовал желание провалиться сквозь сидение и очнуться дома. Да хотя бы просто на своих двоих – уже хорошо!

–Говори, куда ехать, а то заблудимся и будем час петлять.

–Так, нам надо…, - я стал оглядываться.

Как же давно меня не было на улице. Пять лет прошло. А всё вокруг почти не изменилось. Деревья стали слегка выше, некоторые исчезли, оставив только срубленные пни. Появились новые маленькие магазинчики, а на местах старых теперь узкие парковые зоны. Люди ходят в такой же одежде, в какой ходили и тогда.

–Налево, - машинально ответил я.

Мы вывернули на улицу, где всё и произошло. Я уже вижу это место. Окутанное ночью, оно покрыто пятнами островов света, на которых стоят фонари. Из витрин выглядывают манекены в ярких одеждах и с сумками в пластиковых руках. Собаки тащат за собой хозяев, волоча их за поводок.

–Вот тут это случилось, - указал пальцем я, боясь вытянуть его за пределы машины, - тут была авария. Молодой человек не справился с управлением. Он был пьян. Выехал на тротуар. Ему показалось это хорошей идеей. В это время мы с Еленой шли домой. Он влетел на всей скорости прямо в нас, будто специально. Елена закрыла меня собой…

–Это грустная история, друг. Никому не пожелаешь, чтобы его любимый человек умер прямо на глазах.

–Нет, она умерла в машине скорой помощи от потери крови. Я хотел поехать с ней, но меня не пустили. Моя нога была в ужасном состоянии. Колено в дребезги рассыпалось.

–Вот, отчего ты хромой.

Мы проехали дальше, затем снова повернули. Дома вокруг становились всё ниже и ниже, беднее.

Боб думал о своём, косо поглядывая на обнимающего вазу с цветами меня. А когда его мысли уже не могли держаться в голове, разговорчивый рот открылся:

–Я ведь сначала обиделся на тебя, когда ты мне гадостей наговорил. Это было больно, чувак. Так грубо со мной ещё никто не общался.

–Прости.

–Нет, я не закончил... Когда ты попросил проводить тебя, я стал всё понимать, думая, над твоими словами. Ты говорил, что мёртвым мы не важны, что это наш страх перед смертью родных указывает нам верить в загробную жизнь. Так вот, я понял, что ты прав, но не совсем. Мёртвым, наверное, реально плевать, как мы топчемся вокруг их могил, цветы им покупаем. Но зато нам не плевать. Все эти обряды погребения, вера, походы на кладбище – это нужно нам, живым. Это помогает нам принять боль. Принять смерть и ценить жизнь, понимаешь? Вот, как я думаю. Ты ведь не столько ради своей невесты едешь, сколько ради себя. Чтобы преодолеть свой страх, чтобы снова увидеть её. Да, она мертва, зато она всё ещё там, куда мы едем. Это уже лучше, чем ничего, согласись.

Его слова как-то странно откликались в моей груди. Они словно распутали какой-то вязкий клубок, который образовывался все эти пять лет, становясь больше, тяжелее. Я представляю его, как клубок липкой паутины, прилившей к моей душе. А возможно это кокон, который её обмотал. В любом случае, речь Боба что-то во мне открыла. А может быть показала ранее невидимое. Не знаю…

Мы уже приехали, пока оба думали на эту тему.

По ночам не принято приезжать на кладбище. Люди боятся разбудить покойников или оказаться в их окружении, когда везде тьма. Я не боюсь, потому что знаю – они уже ничего мне не сделают. А вот Боб начал мяться, оставшись в машине.

–Дальше ты дорогу найдёшь, думаю. Я посторожу Вишенку. А то это кабриолет, сам понимаешь. Мало ли что произойдёт, пока мы будем там.

Я кивнул, похромав к железным воротам и, распахнув их, медленно вошёл.

В последний день, когда я посещал улицу, были похороны Елены. Как только гроб закопали, я первый покинул ужасно болезненное мероприятие и больше с тех пор не выходил из дома. Дорога до могилы всё ещё ярко и отчётливо блестит в моём сознании, и ноги сами ведут к нужному месту.

Тут так тихо. Кладбище – это лучшая улица для людей, боящихся выйти из дома. Тут я чувствую себя спокойно, но вместе с тем и волнуюсь, ведь вот-вот приду туда, куда надо. У меня чёткое и абсолютно нелогичное ощущение того, что моя невеста меня ждёт.

Вылепленное из белой глины лицо смотрело несосредоточенным ни на чём взглядом куда-то вверх, оказавшись на плоской поверхности полированного гранита. Они выбрали её самую нелюбимую фотографию…

Вокруг пострижена трава. Куча ярких цветов говорят о том, что я не первый тутошний гость за сегодня. Но все эти цветы никогда не нравились Елене. Она любила только лилии.

Я поставил глиняную вазу прям по центру, сделав шаг назад и вглядевшись в изображённое лицо.

–Привет. Прости, что так долго не появлялся. Знаю, ты меня не слышишь. Тебя тут уже нет. Зато есть я. Я выбрался из своего паучьего логова, хотя пять лет назад поклялся себе, что этого не сделаю, представляешь? Я даже не верю, как-то… Мне всё кажется таким нереалистичным. Будто я смотрю в огромный экран телевизора, показывающего улицу. Наверное, нет смысла спрашивать, как ты. Уже никак. Ты даже не знаешь, что прошло целых пять лет, как ты ушла. Мне тебя уже не жалко. Ты ничего не чувствуешь. Зато представь, сколько всего чувствую я. Мне жалко себя. Поэтому я пришёл к тебе. Пришёл, чтобы вернуть то, что подарил тебе когда-то, - я снял с пальца кольцо, вдавив его в тёмную землю, - жаль, что мы так и не сыграли свадьбу. Может быть, если дурной Боб прав, и где-то там есть загробная жизнь, то мы ещё встретимся? Что ж, тогда с меня второе кольцо. Теперь у меня много денег, я могу позволить это. Да уж. Жалко, что всё это – самоутешение.

Мне не хочется уходить. Я бы так и сидел, оставшись тут, да говорил с ней, зная, что она не слышит, что не ответит. Что ещё нет. И больше никогда не будет. Но я рассказывал ей всё, что приходило в голову. Ещё ни с кем я не был так откровенен. Подобно водопаду я выливал всю душу на могилу.

А потом всё просто прошло. В душе уже не ощущалась тяжесть, я перестал чувствовать себя кожаным пауком, запертым в бутылке посреди моря.

И паутина в моём доме больше никогда не появится. Потому что плести её будет некому…