Когтевание

Да что вы знаете о плохом дне?

Ольгерд выключил радар. Включать его вообще не стоило – любой желающий мог засечь сигнатуру. Зато теперь он мог как следует осмотреться. Рискованно, но иначе становился слепым, как заблудившийся ребенок в лесу.

Когтевание – ритуал инициации в мужчину. Каждый мужчина Биармии, связавший жизнь с войной, обязан был пройти его. Группу юных воинов высаживали на разных участках мира смерти с единственной целью – добыть первый трофей. Не все справлялись. Многие не выживали в суровых условиях. Но слабые отсеивались, а сильные закалялись, становясь костяком хирдов. Пройти Когтевание должен был каждый – и отпрыск ярла, и простой тан.

Потому Ольгерд не мог отказаться, если не хотел навсегда потерять место в бронированном кокпите варогира. Каждому будущему пилоту выдавали устаревший доспех с минимальным вооружением и снаряжением – специальное усложнение, чтобы даже в наихудших условиях проявились характер и способности.

Ольгерд считал это излишним. Даже с полным комплектом шансы выжить на Кибуле были невелики.

Спутник газового гиганта давно превратился в арену грандиозного сражения. На ржавых просторах этой луны семьдесят стандартных лет назад сошлись армии хейнов и людей. И до сих пор по охряным пустошам бродят автоматические големы, выискивающие цель. Имперские машины, роботы мародеров, железяки хейнов – всё осталось и всё жаждало смерти.

Его высадка произошла в полярном районе. Рядом, в нескольких километрах, маячило настоящее кладбище техники. Не раздумывая, он двинулся к единственному топографическому обозначению. Молодому тану хотелось побыстрее покончить с ритуалом. Задерживаться здесь дольше необходимого он не желал.

Тяжёлые шаги варогира поднимали тучи пыли, уносимые ветром. Внешние сенсоры отметили приближение воздушного фронта с севера. Скоро грянет буря, и видимость упадёт до нуля. Ольгерд знал: песчаные бури на Кибуле славились не только мощью, но и чудовищной статикой. Многие оставшиеся механизмы подзаряжались от таких штормов, продлевая свои бессмысленные жизни. Для варогира электроразряды тоже могли стать проблемой.

Он ускорился. Зубы заскрежетали от медленной работы сервоприводов старого гиганта. Каждый шаг давался с трудом, словно машина преодолевала невидимое сопротивление. Было неясно – то ли виной устаревшая механика, то ли песок, набившийся в суставы. Без оруженосцев и мастерской выяснить причину было невозможно. Неисправность могла стать роковой в бою.

Тан запустил двигатель цепного меча, встроенного в правую "руку" машины. Цепь зажужжала, рассекая воздух вольфрамовыми зубьями. Это было его единственное оружие против множества угроз. Если двигатель меча сломается... Остаться безоружным на мире смерти – плохая перспектива.

Внутри бронированной капсулы кокпита Ольгерд чувствовал себя некомфортно. Каждое движение десятиметровой махины отзывалось с запозданием. Впервые он столкнулся с таким нейронным откликом. Приходилось действовать с запасом, обдумывая каждый шаг. Он понимал: так и было задумано, чтобы пилот осознал свои новые габариты. Трудно сразу принять, что после установления Ратных Уз с машиной ты больше не человек, а нечто большее. Сложно осознать слияние с богоподобной силой на поле боя. По мнению Ольгерда, помощь психолога требовалась *после* управления варогиром.

Не все могли спокойно расстаться с могуществом, дарованным Узами. Откат после соединения бил по психике неокрепшего разума. Возвращение в хрупкую человеческую плоть переживали не все.

Кое-как освоив управление доспехом, Ольгерд приблизился к кладбищу техники. Вдалеке виднелись заржавевшие горы металла. Слабые сенсоры не улавливали сигнатур поблизости. Доверять им не стоило – они были базовыми. Любой противник с защитой легко укроется. Поэтому тан внимательно вглядывался в охряные барханы и ржавые громады на горизонте. Небо над пустошами кипело от струй плазмы и звенело в невидимом спектре от плотного ЭМ-излучения. Воздух был настолько ионизирован, что едва годился для дыхания. Радары показывали лишь бессмысленные россыпи алых мазков.

Сначала Ольгерд принял искажения за электрических призраков, частых гостей старых систем. Не верилось, что в таких условиях сенсоры смогут что-то поймать. Но пятна на схеме начали двигаться навстречу. Это не могло быть случайностью.

Он переключился на обычный визор. Ветер усилился, песок уже сдирал краску с брони. Даже внутри, за толстой бронёй, пилот почувствовал порывы ветра на коже – обратная связь Ратных Уз была и благословением, и проклятием.

Развернувшись на угрозу, тан принял оборонительную стойку. Двигатель цепного меча зарычал, предвкушая бой. Ждать долго не пришлось. На песчаный бархан вышли изломанные человекоподобные фигуры. Даже на фоне темнеющего неба они выделялись своей уродливой неправильностью. Двигались рывками, замирали, рыская разбитыми визорами по пескам. Механические твари ростом в три метра давно утратили вид технологического совершенства. Теперь они напоминали жуткую пародию на людей.

Боевые киборги Бесконечной Империи оставались опасны даже в таком состоянии. Адамантиевые когти вместо рук легко вскроют пласталевую броню. Но Ольгерд пришёл сюда не для бегства.

Небо над ржавыми пустошами разорвал рев боевого рога. Варогир молодого тана не стал ждать, пока киборги спустятся. Он сам ринулся в атаку. Доспех взбежал по склону. Замершие в нерешительности киборги были в мгновение разрублены. Вольфрамовые зубья легко крошили ржавые детали. Один взмах – и несколько машин уничтожено. Они не успели понять, что произошло. Ольгерд хватал механических тварей свободной рукой и швырял прочь.

Но киборгов не убывало. Они всё шли и шли к месту бойни. Вокруг варогира быстро сгрудилась толпа изломанных механизмов, жаждущих смерти. Нескольким удалось подобраться вплотную, вогнать адамантиевые когти в ногу машины. Лезвия пробили толстую пластину поножи, впились в каркас. Ольгерд ощутил эту боль как свою собственную.

Он стряхнул настырных киборгов и раздавил их тяжелой стопой.

– Чёртовы отродья! – вырвалось у него.

До молодого тана дошло: стоять на месте – смертельно. Ещё немного – и его завалят телами.

Он развернулся и по широкой дуге взмахнул жужжащим клинком. За раз – больше десятка конструктов уничтожено. Но этого было мало. Киборгов было слишком много. И их число лишь росло.

Тан разогнал реактор до предела. Жар наполнил суставы богоподобной машины. Варогир двинулся к свалке, сминая под собой ряды сломанных киборгов. Широкие многотонные ступни давили их как насекомых. Приятное чувство мощи передавалось пилоту. Ольгерд усмехнулся, ощущая, как лопаются под ногами тела мерзких механизмов. Расшвыривая их в стороны, он уходил от толпы.

Он был рад, что у киборгов не было стрелкового оружия. Без щитов приходилось надеяться лишь на крепость брони. Несколько гигантских шагов – и киборги отстали. Они двигались медленно, неуверенно, мешая друг другу.

Тан ушёл. Слишком мелкая добыча. Можно было потратить день на мелочёвку, но какая в том слава? Потому он стремился к свалке. Где ещё найти зверя посерьёзнее?!

Свалка оказалась огромной каверной. Стоя на краю, он едва видел противоположную сторону. Дно было завалено техникой всех мастей. Обломки сваливали в ржавые горы, возвышавшиеся над кромкой котлована как сгнившие зубы. Между металлическими громадами бродили брошенные боевые механизмы: одичавшие техно-тролли, боевые киборги, хейнские конструкты. Все покрыты ржавчиной, песком и следами боёв.

– Какой замечательный выбор, – пробормотал юноша. – Словно забрался к тётке в комод за сладостями.

В детстве он часто так делал. И всегда был наказан. Незаметно – не получалось. Всё шло наперекосяк.

Сначала Ольгерд решил осмотреться. Бортовой компьютер доспеха был слаб, но мог моделировать окрестности. Он всматривался в схему, ища безопасный путь спуска. Края каверны могли обрушиться под его тяжестью. Рисковать не стоило.

Тан нашёл обвалившийся склон на северо-западе. Быстрым шагом он добрался до него за двадцать минут. Понадобилось всё мастерство пилота, чтобы аккуратно спуститься по каменному завалу.

Он был полностью поглощён управлением, когда рядом взорвался валун размером с дом. Прямо в камень вонзился металлический гарпун толщиной в ствол сосны. За ним тянулась цепь, уходящая к куче мусора. Ольгерд попытался отпрыгнуть, но камни под ногами поползли. Пришлось балансировать, меняя вектор тяги. И в этот момент груда мусора ожила.

Из скопления металлолома высвободились многосуставчатые лапы, похожие на крановые опоры. Появились внушительные конечности с массивными клешнями. Среди навалов сверкнули красные линзы визора.

Ольгерду потребовалось мгновение, чтобы распознать в этом чудище хейнский шагоход. Найти две одинаковые машины у варваров было невозможно. Синекожие не придерживались шаблонов. А этот так и вовсе налепил на себя кучу хлама для маскировки. Судя по всему, хейн оставался здесь со времён битвы или был мусорщиком, искавшим добычу. Неважно. Он бросил вызов биармскому тану. Значит, должен умереть.

Юноша не стал взывать к противнику, как в рыцарских романах. Пусть высокопарные речи останутся на страницах. Сейчас слово было за оружием. Он сжал руки на подлокотниках, посылая приказ. Варогир послушно ухватился за натянутую цепь и изо всей мощи сервоприводов дёрнул на себя монструозного гиганта.

Рывок удался. Тупой ксенос не ожидал такого от человека. Гарпун глубоко засел в породе, став якорем. Хейнский шагоход на паучьих ногах пошатнулся, теряя равновесие. Шесть лап упёрлись в рыхлую землю. Этого мгновения хватило, чтобы Ольгерд сократил дистанцию. Визжащий клинок врезался в открывшуюся брешь между пластинами. Вольфрамовые зубья раскалились докрасна, искры брызнули во все стороны.

Шагоход опомнился от удара и отбросил варогир. Мощности хватало, чтобы размазать человека. Трехпалая клешня щёлкнула в сантиметрах от нагрудника. Искры вырвались из сочленения брони шагохода, и угрожающая конечность замерла.

– Консервная банка! – выругался Ольгерд с кривой улыбкой. – Мусор!

Похоже, хейн застрял здесь надолго. Ржавчина и варварская недальновидность сделали своё. Для тана это была удача. Синекожие были серьёзными противниками, несмотря на примитивные технологии. Их шагоходы не уступали машинам людей в огневой мощи и живучести. Неопытные рыцари часто гибли, недооценивая их.

Но в тот момент здравые мысли не посещали Ольгерда. Ощущение близкой победы вскружило голову.

Не давая врагу опомниться, варогир ринулся в новую атаку. Двигатель цепного клинка взвыл на максимуме. Оттолкнувшись от земли, Ольгерд бросился на хейна. Тот попытался защититься застывшей клешней, но слишком медленно. Варогир проскользнул под ударом и врезался в шагоход. Металлический кулак смачно треснул по лицевой бронепластине с уродливой мордой. Линзы визора лопнули, пластина прогнулась. Ольгерд физически ощущал, как кулак проминает металл.

Две малые руки под брюхом шагохода заискрили. Между ними сформировалась электрическая дуга, плетью хлестнувшая по плечу опьяневшего от азарта юнца. Оба противника отпрянули. Никто не одержал верх.

Шагоход тяжело опёрся на мусорную кучу. Ольгерд откатился за большой обломок скалы. Последняя атака далась дорогой ценой. Энергетический разряд сплавил наплечник с сервосуставом. Поднять левую руку стало невозможно. В кровь впрыснулось болеутоляющее. Боль не ушла, лишь притупилась, став глухим гулом.

Ольгерд стиснул зубы, чувствуя, как раскалённый металл впивается в плоть. Глаза застилала пелена ярости, но разум оставался холодным, как лезвие клинка.

– Неплохо, урод, – прошипел он сквозь стиснутые зубы, глядя на шагоход сквозь визор.

Хейн выпрямился на суставчатых лапах, повреждённая клешня сжалась с гидравлическим скрежетом. Осколки линз визора искрили, но он всё ещё был смертельно опасен.

– Ты ошибся, решив, что я сломаюсь от одного удара, – прорычал хейн через внешние динамики на ломаном космоарго. Его шагоход дрогнул, набирая обороты.

Ольгерд не стал ждать. Схватив цепной клинок рабочей рукой, он рванул вперёд, используя камень как трамплин. Двигатель взвыл, зубья полотна завертелись, рассекая воздух.

Хейн попытался парировать, но Ольгерд был быстрее. Он не рубил в лоб – резко сменил траекторию, проскользнув в слепую зону. Клинок впился в сочленение задней ноги, рвя гидравлику и трубопроводы. Шагоход дёрнулся, как подстреленный зверь. Из пробитого узла хлынула маслянистая жидкость, конечность подкосилась. Хейн взревел, разворачивая корпус, но Ольгерд уже откатился, избегая ответного удара.

– Теперь у нас равные условия, – усмехнулся тан, ощущая, как адреналин перехлёстывает через край.

Но хейн не сдавался. С громким щелчком его брюшные "руки" снова зарядились, выпустив не дугу, а сгусток энергии, прошивший воздух с треском разряда.

Ольгерд едва увернулся, но вспышка всё равно задела броню, оставив чёрные подпалины.

– Я РАЗОРВУ ТЕБЯ! – хейн рванулся вперёд. Шагоход ковылял, но инерция была чудовищной.

Ольгерд понял – следующий удар решит всё.

И он был готов.

Последний рывок.

Ольгерд почувствовал, как земля дрожит под тяжестью шагающего монстра. Хейн нёсся на него, клешня занесена для сокрушительного удара. Но варогир не отступил. Он бросился навстречу.

В последний миг он резко присел, пропуская клешню над головой, и вонзил цепной клинок глубоко в брюхо шагохода. Зубья вгрызлись в металл, высекая сноп искр. Двигатель взвыл, рванув полотно вверх – вспарывая броню, как нож кожу.

Из раны хлынули потоки масла и искрящие провода. Хейн взревел – и замолк навсегда. Шагоход дёрнулся, как подкошенный, и рухнул на бок. Одна нога судорожно дёргалась, из разорванного корпуса валил чёрный дым.

Ольгерд отскочил, тяжело дыша. Левая рука висела плетью, но в правой всё ещё был работающий клинок, готовый добить врага. Но хейн не шевелился.

Только треск короткого замыкания и шипение перегретых механизмов нарушали тишину.

– Значит, всё-таки сломался, – пробормотал он, вытирая пот со лба.

Но расслабляться было рано. Где-то вдалеке уже слышался рёв других шагоходов – этот хейн, возможно, был не один.

Ольгерд окинул взглядом поле боя. Нужно двигаться. Быстрее.

Сжав зубы, он рванул сплавленный наплечник, отломив его. Боль пронзила плечо, но теперь рука хоть как-то двигалась.

– Ладно, ублюдки... – он поднял клинок, оглядываясь в сторону новых звуков.

– Кто следующий?

Где-то впереди, среди руин, мелькнули тени. Битва двух хищников привлекла падальщиков.

Игра ещё не окончена.