Кокон

Алексей ушел навсегда. Марина ожидала этого с тех пор, как он начал пропадать ночами. Или чуть раньше: с того дня, как обнаружила на его воротнике длинный, бледный, будто паутинка, волос, пахнущий горькими духами, и такой липкий к пальцам, что от первого прикосновения она почувствовала озноб и страх. Она ожидала, что эта бледная паучица, опутывавшая Алексея день за днем, очень скоро заберет его насовсем, ожидала, плакала по ночам в пустой постели. И вот случилось – он собрал вещи, сказал… и ушел. Только два окурка осталось в чайном блюдце. Марина докуривала их, плакала, стараясь вспомнить вкус его губ.

С полчаса она сидела на лавочке в парке, трогая нежными пальцами памяти ушедшие годы, словно розы засохшие и колючие. Снова захотелось курить – в груди не хватало чего-то, воздух был слишком пустым.

Она встала, пошла по аллее. Редкие прохожие, листва зеленая с желтизной, казались декорацией, бумажной, неуместной теперь.

- Прошу.

Марина отшатнулась с дрожащим, почти безумным удивлением глядя на человека в черном берете, протягивавшего открытую пачку «Честерфилда».

- Смелее, госпожа, - он сделал шаг навстречу, настойчиво, даже навязчиво предлагая ей сигарету.

- А-а… откуда вы знаете? – приоткрыв рот, она смотрела на его морщинистое, подчеркнутое короткой рыжеватой бородкой.

- Что «знаете»? – он неторопливо достал из кармана зажигалку.

- Ничего. Простите, я редко курю, - Марина огляделась по сторонам и потянула за фильтр, выступавший из фольги.

- Только бывают случаи, когда нервы просят каплю яда. Верно? – зажигалка щелкнула в его худощавой руке.

- Спасибо, - она кивнула, дым сладко поплыл перед глазами.

- Вы мне симпатичны, Марина. Да, только не удивляйтесь так, - незнакомец усмехнулся, став от нее слева и загораживая от идущих по аллее прохожих. – Отвечу сразу: прежде мы не встречались, но я как бы имею возможность кое-что знать.

- Кто вы, черт возьми? – Марина отступила к бордюру.

- «Черт возьми» не слишком удачное выражение сейчас. Хотя, в вашем положении… Еще повторю: вы мне симпатичны. И именно поэтому я могу сделать так, что сегодня исполнятся два ваших желания. От вас необходимо просто согласие.

- Два? Почему же не три? – она улыбнулась бесцветно.

- А почему иногда подносят два цветка?

- Вы меня уже хороните? - поджав губы, Марина с презрением отвернулась.

- Нет, я даю вам шанс новой жизни. Впрочем, можно и три – последнее желание в таких случаях, пожалуй, мне известно, - он стал вдруг серьезным. – Согласны?

- Теперь понимаю. Вы – золотая рыбка. Или джин лампы, которого сочинил для потехи Леша. Вы его друг?

- Вы согласны? – настойчиво спросил он.

- Да! Да! Я согласна! – сигарета в ее пальцах переломилась. Мысли путались, вязли, будто в бледной, липкой паутине. Она схватилась за его руку, холодную, твердую. – Хотите, я на колени стану?! Хотите, душу заложу?! Только его верните!

- Это не сделка, Марина. Мне от вас не нужно ничего. Желания исполнятся в течение сегодняшнего дня. Замечу, что это будут случайные желания. Может быть, самые громкие, кричащие. Может быть, тайные. А может быть - сумасшедшие, - в его больших темных зрачках сверкнула острая рубиновая искра. – Ваш ангел-хранитель в клетке сегодня с вашего же согласия. Так, чтобы не мешался. Желаю быть ловкой в фантазиях, - сдернув с головы берет, он поклонился жестом шута и быстро зашагал по аллее.

Марина замерла, зажав между пальцев поломанную, дымящую сигарету. И слова его были такими же безумными, как сегодняшнее утро.

- Идиот… - прошептала она и направилась к выходу из парка.

Марина пошла по проспекту мимо длинных корпусов швейной фабрики. Отчего-то подумалось, что лучше вернуться домой. Ведь мог же, мог позвонить Алексей. Снова вспомнились глаза незнакомца с рубиновыми, острыми искрами в зрачках, его синеватые ногти и глупое обещание, больно дернувшее нервы. Еще ей казалось, что кто-то смотрит в спину. Пристально, насквозь.

Возле овощного магазина за ней увязалась серенькая болонка с потрепанной веревкой на месте ошейника. Шла неотрывно до светофора, а когда Марина остановилась, собачонка, начала ластиться, встав на задние лапы.

- Да пошла же! Колготки порвешь! – Марина сердито топнула ногой.

Болонка отскочила и побежала через дорогу. Светофор мигнул желтым. Через секунду машины понеслись по проспекту. По второй полосе летел серебристый БМВ. Рядом, заливаясь сиреной, машина скорой кардиологической.

- Господи, только не это! – Марина вытянулась, став на цыпочки, вонзая в ладони ногти. Еще мгновенье и колеса размажут маленькую собачку по асфальту. – Это из-за меня! – ей показалось, как что-то хрустнуло в затылке. Тут же серебристый шикарный «немец» скрипнул тормозами и, подрезая машину с мигалкой, резко вывернул влево. Скорость его была огромной – он снес телефонную будку и с грохотом влетел в трамвайную остановку. Грузная старуха, стоявшая возле мусорной урны, от удара отлетела на тротуар. Она кричала визгливо и громче всех, из-под задравшейся цветастой юбки торчала острая кость переломанной ноги. Толпа с воплем отхлынула. Справа и слева от серебристого монстра, сцепившегося капотом со стеной, лежали люди, корчившиеся и неподвижные. Марина, кажется, тоже кричала, ее трясло от вида густой крови, растекавшейся по асфальту, множества мертвых и покалеченных людей. Она зажала ладонью рот и тут увидела возле рекламной тумбы его – незнакомца с рыжей бородкой и морщинистым, вытянутым лицом. Он приподнял берет, улыбнулся. Рубиновые искры в его зрачках сверкнули отражением боли. Через мгновенье он скрылся в толпе.

Отчего-то ей стало холодно. Холодно спине и глубоко в груди, хотя пряди волос липли к вспотевшему лицу. Марина свернула за угол, пошла по улице к мосту. Ноги не слушались, тяжело отрываясь от земли, неловко припадая на высокие, шаткие каблуки. В ушах звенели слова незнакомца: «это будут случайные желания. Может быть, самые громкие, кричащие. Может быть…». Конечно же, эту катастрофу с кровью устроила она – ее страстное желание спасти болонку. Господи, неужели же безумное обещание незнакомца имело силу?!

Марина остановилась перед зеленовато-стеклянными дверями кафе. Через перекресток, завывая, несся милицейский «жигуленок». Под навесом за круглыми столиками безмятежно сидели посетители «Дианы», не представляя, что произошло в трехстах метров за углом. Не догадываясь, что виной всему была она – невысокая, полноватая женщина с блестящими как медь глазами. Тут же Марина вспомнила, что в этом кафе прежде она часто бывала с Алексеем. Он дарил ей цветы. Да, цветы, розы или гвоздики. Боже, при чем здесь цветы! Она только убила людей на остановке! Убила своим желанием! И теперь нет ангела за ее спиной… Но Алексей же дарил цветы, и ей было неловко и приятно с букетом гвоздик. Это когда-то было. Они садились за крайний столик. Марина повернула голову и увидела Алексея. За тем же самым столом. И рядом молодую женщину с длинными бледными волосами.

- Паучица! – Марина стояла секунду, закусив губу. Смотрела ярким медным взглядом на Алексея, на свою красивую, удачливую соперницу, смотрела… и тянущие как боль, тихие, словно ночные тени желания карались сзади. Она вскрикнула и побежала. Слышала лишь какой-то шум в кафе и звон выроненной посуды.

Марина замедлила шаг у начала моста. Внизу бетонные плиты облизывала серая вода, широкий поток машин проносился рядом с ревом, а за спиной ее следовал необъяснимый, зыбкий и осязаемый страх. «Это будут случайные желания. Может быть…».

- Мне нужно вернуть его. Просто вернуть, - шептала она, поднимаясь по узкому тротуару. – Я буду просить тихо и страстно. Каждую минуту. Мне нужно… - она вспомнила гладковыбритое лицо Леши, губы, маленькие, манящие и жесткие, говорившие что-то приятное счастливой паучице. – Подлец! Как ты мог! – выдохнула Марина. – За мои горькие бессонные ночи! За мои!.. Если бы ты пережил все, что довелось мне! Если бы ты узнал лишь малую часть моей муки! Но тебе плевать на меня! Я хочу убить тебя! И ее! Я хочу… - она осеклась, остановилась на средине моста. Снова застал ее врасплох зыбкий и осязаемый страх. Теперь он был везде: в водах текущей внизу реки, в бешеном потоке автомобилей, в мыслях отпущенных сворой голодных злых псов.

Тяжело дыша, Марина уронила руки на перила. От Речного вокзала к мосту плыл катер, разбивая волны в белую пену. Перед ее глазами вновь возникло жуткое видение несущегося в толпу БМВ. Вдруг она представила Лешу, лежащего на асфальте в луже крови и рыдающую над ним паучиху. Услышала съежившейся кожей ее стон и с ужасом подумала, что это тоже может стать ее внезапным диким желанием. Натужно, отчаянно Марина заставляла себя думать о другом: миллионе в лотерею, прошлогоднем отпуске, … том, что она сама стала паучихой, но мысли – злые псы вертелись кругом без жалости.

- Леша-а!

Марина вздрогнула, повернулась резко. От начала моста к ней бежал маленький мальчишка в бейсбольной кепке, хохочущий от обуявшего его озорства.

- Алексей! – бегущая следом женщина с тяжелыми сумками, путаясь в длинной юбке, не успевала за ним.

- Кораблик! Кораблик! Ту-у-у! – малыш вытянул ручонку к приближавшемуся катеру и шустро пролез между кривых прутьев ограждения.

- Господи! – Марина замерла. Сердце резнуло грудь. В мыслях она изо всех сил пыталась представить кафе и розы, которые дарил Алексей.

- Чертенок! Я тебя!.. – женщина выронила сумки и в два прыжка оказалась возле мальчишки. Через мгновенье она отчаянно прижимала к себе сорванца. – Я тебя убью! Чертенок! А вы!.. – она порывисто повернулась к Марине. – Вам стоило только руку протянуть! – из глаз ее потекли слезы.

- А знаете!.. – Марина сглотнула жесткий ком. – Господи!.. Простите меня… - она заплакала. – Скорее бы! Только скорее бы кончился этот день!

* * *

Наверное, приближалось утро. Небо светлело за корпусами фабрики, дым из высоких труб плыл белесыми лохмотьями к звездам.

- Дорогая, - Алексей подошел сзади, обнял тепло, губы, касаясь ее шеи, прошептали: - Своими желаниями ты умеешь сводить с ума.

Марина не ответила, включила свет и повернулась к зеркалу. Ее бледные, тонкие как паутинки волосы, казались саваном загубленной жизни.