Колбасник

Можно смело утверждать, что за последние двести девяносто лет в Норберге ничто не изменилось. Те же каменные домишки под черепичными крышами, большей частью, двухэтажные. На первом этаже — магазин или лавочка: зеленная, рыбная или пекарня, на втором и третьем живут хозяева. Трущобных развалюх магистрат не допускал. Дома и мостовые под окнами были аккуратны и радовали глаз. Хозяева вечерами прогуливались по улицам, сидеть у своего дома было не принято.

Цифру двести девяносто Нарин взял не с потолка. Именно столько лет он не был в Норберге, и сейчас с удовольствием узнавал знакомые места. Остановиться можно было бы в гостинице, на день или два, не больше, а Нарин не знал, сколько придётся здесь пробыть. Прошлый раз он снимал комнату у четы брадобреев Понсов, но вряд ли старики дожили до сегодняшнего дня, а детей у них не было, и, хотя цирюльня наверняка сохранилась, никого знакомого там не отыщешь.

Больше всего удивляла Нарина, казалось бы, простая и очевидная вещь: дома стоят на одном месте на волос за сто лет, не сдвинувшись и не изменившись, магазинчики и заведения в этих домишках прежние, собаки и кошки те же самые, и только люди, к которым привык, оказываются новыми. Образ жизни, профессии и привычки у них прежние, но это другие люди. Заблудиться в Норберге нельзя, но найти знакомых почти невозможно.

Возле очередного перекрёстка по чисто выметенной брусчатке волочился длинный, похожий на крысиный хвост. Нарин увеличил шаг, как бы желая на хвост наступить. Напрасная надежда, в последнюю секунду хвост выскользнул из-под ноги и исчез, а Нарин, завершив широкий шаг, оказался лицом к лицу с высоким господином в тёмной крылатке.

— О, какая встреча!

— Вот уж кого не ожидал увидеть здесь и сейчас. Вас тоже вызвали ни с того, ни с сего?

— Я похож на человека, который способен отправиться куда-нибудь без вызова?

— Скажем проще — вы очень похожи на человека.

Встречные понимающе улыбнулись.

— Если не секрет, где вы остановились?

— Какие могут быть секреты от вас? Я остановился там же, где и всегда.

Вот так. Обменялись информацией и ничего всерьёз не сказали. Ни слова лжи, но и ни слова правды.

— Нам, пожалуй, пора по делам. Надеюсь, вскоре встретиться и быть на одной стороне.

Расстались, сказав что-то необязательное, и каждый пошёл в свою сторону. Отойдя пару шагов, Нарин осторожно огляделся. Хвоста он не увидел.

Комнату Нарин нашёл под вечер. Трёхэтажный дом, очень старый, так что третий этаж оказался необитаем. Там было всего пара запертых комнат, набитых всяким барахлом. Рухлядь Нарин стаскал в одну из комнат, а сам устроился во второй. Ставить в известность хозяев, что он поселился в их доме, Нарин не стал; возраст не тот, да и вообще, неизвестно, сколько придётся здесь прожить. Детей, которые лазают повсюду, в доме не оказалось, а со сторожевой собакой всегда можно найти общий язык.

За домом, где обычно цветут садики, располагалась сыроварня, а в лавке сыром торговали. Запах вокруг дома стоял ошеломительный, что особо радовало Нарина, который был большим любителем сыра. Прикладываться к чужим запасам Нарин не стал, он всегда покупал, что собирался взять себе, а что касается денег, то их у Нарина было больше, чем могло понадобиться.

Райс, который при встрече объявил, что поселился, где всегда, разумеется, сменил место жительства; ну да от Нарина не скроешься.

Выяснив о сопернике всё, что хотелось, Нарин не стал дальше вмешиваться, кто знает, зачем Райс, да и сам Нарин вызваны сюда. Не исключено, что им предстоит общее дело, и обида Райса, что за ним следят, может помешать грядущим планам.

Норберг за прошедшие столетия ничуть не изменился, оставаясь самым тихим, чистым и прозрачным городом мира. Здесь всё было ясно вплоть до последнего булыжника на окраине. Непонятно было лишь, кто вызывает сюда Нарина и зачем он это делает. Нарин догадывался, что неведомый начальник выбрал Норберг, потому что здесь было проще всего надёжно скрыться, но скрываться от собственного работника казалось Нарину странным. Потом Нарину приходилось отправляться в самые разные места, но задания он получал именно здесь, и в Норберг возвращался доложить, что всё исполнено, как надо.

Вызов последовал на второй день незадолго до полудня. Шеф, Нарин попросту не знал, как величать начальника, повелителя и, вообще, того, кто отдаёт приказания. Называть его хозяином не хотелось, в этом было что-то холопское, а сам начальник никак себя не называл. Как всегда, встреча была назначена в таверне или ресторане, где обычно Нарину не хотелось появляться.

Повелитель, наверное, это слово подходит лучше всего, занимал отдельный кабинет, и туда же вошёл Нарин, явившийся минута в минуту к назначенному времени. Нарин поклонился, осторожно потянув воздух носом. Так и есть, руководитель, вызвавший Нарина по делу, занят обедом: лопает рыбную солянку. Промахнулся, батенька, это в прошлый раз, в доме, где обитала рыбная лавка, останавливался элегантный Райс, которого легко было вычислить по аромату жареной наваги. Самого Нарина выдавал запах шипра. Но это в прошлый раз, а сейчас всё зашибает благоухание рассольного сыра.

Начальник вызвонил полового и приказал подать сырную тарелку. Нарин никак не показал, что заметил неожиданный заказ. Зато, что было привычно и неизменно повторялось каждый раз, это мощный запах копчёной колбасы. Блюдо с колбасной нарезкой обязательно стояло посреди стола, и начальник никогда этой колбасы не ел. Можно было не загадывать, всё это делается для запаха. Нарин даже порой называл начальника Колбасником, хотя и боялся ошибиться. Он облазил все колбасные и сосисочные города, но нигде и намёка не нашлось на его руководителя. Но всё-таки, колбасой благоухало, на этот счёт нюх у Нарина был отменный, причём благоухало не только от блюда, но и от его владельца.

Шеф сдвинул посуду на край стола, расстелил посредине небольшой план.

— Герск знаешь?

— Бывал.

— Превосходно. Вот план Герска. Красным помечены нужные адреса. Их не так много, но оставлять их непроверенными нельзя. Каждый дом тщательно изучишь от и до.

— Что искать?

— Всё. Сам поймёшь, чем любой из этих домов отличается от остальных.

— Если найду — исправлять надо?

— А ты сможешь?

— Можно попытаться. Ломать — не строить.

— Слишком много о себе не загадывай. Работай быстро, но аккуратно, чтобы за тобой ничего переделывать не пришлось. Понял?

— Точно так.

— Смотри, не пропусти чего. Меток на карте не так много, но сидят они кучно, а Герск значительный город.

— Я бывал в Герске. Когда мне быть с отчётом?

— Как всё сделаешь. Я тебя сам найду.

Начальник встал. Провёл широкой ладонью над столом, по-прежнему уставленному яствами.

— Это можешь доедать. За всё заплачено, а больше оно не нужно.

Оставшись один, Нарин тщательно обнюхал, что оставалось на столе. Кушанья прекрасно приготовлены, но от некоторых чуть заметно тянет диэтиловым эфиром и изопропанолом. Всё понятно, Райс был здесь прежде Нарина и, скорей всего, получил такое же либо ровно противоположное задание.

Ничего есть Нарин не стал, давно прошло время, когда он с восторгом доедал царские объедки. Сейчас он сам мог закатить подобный обед, и ничего недоступного для себя он не обнаружил. Надкусанное и собака не ест — эти слова прочно легли в память.

Когда вещи не разобраны, их недолго собирать. Нарин неприметно зашёл в пропахший сыром дом, вооружился и отправился в путь. Являться под начальственный взор с оружием в руках не следовало, а отправляясь на задание, надо быть во всеоружии. Кроме того, Герск совершенно непохож на патриархальный Норберг, оружие там может пригодиться.

Дважды в один день находить жильё легче и одновременно труднее. Нарин остановился в съёмной квартирке неподалёку от центрального рынка. Место было беспокойное, но жить здесь долго Нарин не собирался.

Судя по всему, воры в эти квартиры наведывались постоянно. Нарин запер вход на личный замок и вышел прогуляться по набережной и заодно посмотреть, что новенького предлагает ему город. В отличие от Норберга в Герске то и дело объявлялись новшества. Моос река быстрая, но грязная. Что сбрасывают в верховьях, Нарин не знал, но обоняние его сильно страдало. По набережной один за другим, извергая клубы смердючего дыма, пробегали автомобили. В Норберге подобного безобразия и в заводе не было.

Вдоль набережной возвышались одинаковые доходные дома, все пятиэтажные с обшарпанными мансардами. Вроде бы это считался центр города, но он очень напоминал трущобы. Довольно зайти не с набережной, а с другой стороны, и увидишь двор-колодец и узкие окна кухаркиных комнат.

В колодцы Нарину заходить не пришлось, на него напали прямо на набережной. Двое мужчин нагнали его, один резко завернул правую руку за спину, второй принялся крутить левую. Куда они собирались тащить обездвиженного прохожего — сказать затруднительно, но крутить руки Нарину такое же бесполезное занятие, как пытаться наступить на хвост Райсу. Нарин вывернулся из захватов, первому завернул руку за спину, сильно дёрнул, пока не хрустнула кость, второму закрутил кисть, тоже изломав противнику руку и лишив его возможности сопротивляться. Каждый получил, что он собирался сделать сам и даже несколько больше. Нарин отступил в сторону, с интересом наблюдая, что предпримут травмированные налётчики. Те негромко взвыли и, проявляя чудеса выучки, мотанулись в сторону парадной двери, распахнутой, очевидно, чтобы было легче втаскивать туда жертву. Кричать громко им не позволяла та же грабительская выучка.

А ведь это один из домов, помеченных на плане красным. Что же, зайдём, полюбопытствуем, что там есть интересного.

Поднялся на третий этаж, где закрытая на французский замок дверь, прямо-таки голосила, что за ней скрыто нечто, чем не следует интересоваться посторонним.

Французские замки изобретены специально, чтобы кто-то посторонний пролезал куда не следует. Открыть их можно без труда, чем угодно. Нарин вошёл и встал за занавеской. В комнате было трое: двое знакомцев ныли и демонстрировали свои увечья. Третий ругался.

— Идиоты, дебилы обколоченные! Не могли вдвоём задержать одного безоружного иностранца!

— Мы старались!

— На тот свет попасть вы старались! В общем, так: сейчас пойдёте, отыщете этого типа…

— У нас руки сломаны!

— Плевать! Не о руках думайте, а о головах своих безмозглых. Лекаря я вам вызову, он вам лангетки поставит и — марш искать гада!

— Почему именно мы?

— Потому, что у вас единственных есть на него ориентировка. Кроме вас никто его узнать не может.

— Тело куда девать?

— Я вас учить должен? Сумку его сюда доставите, а остальное — куда угодно. Сумели бы привести его сюда живьём, всё было бы чудесно: получили бы, что нужно, узнали бы, что следует, а самого — бульк в люк и никаких хлопот.