Коллапс звезды

Предисловие

Выдержка из доклада научной конференции по открытию во Вселенной новых звёздных систем.

Лиссабон.

2198 г.

«У каждой звезды есть свой жизненный цикл, по истечению которого она умирает. Некоторые уходят «по-английски», не хлопая дверями, угасая тихо, постепенно и почти незаметно. Другие, напротив, дают о себе знать напоследок невероятно мощным взрывом. Иными словами, звезды, как и люди, умирают по-разному. Казалось бы, пускай себе гаснут: их много, не сосчитаешь – одной больше, одной меньше. В лучшем случае при взрыве сверхновой в сотнях тысяч световых лет от Солнца всплеск гамма-удара не достигнет Земли. В худшем случае, если взорвётся гиперновая звезда созвездия Киля, имеющая массу восьмидесяти солнц и в четыреста пятьдесят раз больше него, то гамма-излучение пронесётся сквозь пустоту космоса, уничтожив всё живое на нашей планете. Это будет сравнимо с Великим вымиранием силура, девона или пермского периодов Земли. Чтобы предотвратить подобный трагический исход, в бескрайние дали космоса нами была отправлена межзвёздная экспедиция, стартовавшая, как вы знаете, с космодрома астероида Цереры. К созвездию Киля и отправилась данная интернациональная миссия с шестью астронавтами на борту, имеющая цель изучить непосредственно вблизи этот космический феномен».

…Громадная в несколько сотен метров голограмма передавала в небе над планетой заседание международной конференции, собранной в Лиссабоне. Известный на весь мир академик вещал с трибуны о конечном маршруте экспедиции. Люди останавливались, задирали головы и наблюдали за трансляцией.

А между тем в космосе…

Глава 1

Борт межзвёздного космического челнока «Джордано Бруно».

6 часов 26 минут по внутреннему корабельному времени.

В рубке пульта управления царила гробовая тишина. Только что сменивший вахту дежурный передавал своему сменщику поступившую недавно информацию. Их сейчас было двое, остальные по-прежнему продолжали спать в анабиозе. Долгие месяцы перелёта для автоматической станции это вовсе не зимняя спячка. Корабль живёт, работают многие его системы. Включаются и выключаются бортовые маяки, непрерывно подавая сигналы навстречу цефеидам, выверяя по ним заранее заданный вектор маршрута. В блок памяти компьютерной матрицы записываются показания приборов, данные от системы астронавигации, сведения о том, что происходит снаружи корабля в бескрайнем космосе.

— Вот, смотри! — ткнув пальцем в развернувшуюся над пультом голограмму, пояснил Томсон, сорокалетний астронавт, передававший дежурство своему младшему коллеге Даймону. — Что это, по-твоему?

Даймон бросил взгляд на трёхмерную панораму и пожал плечами. Он был младше своего напарника на десять лет, поэтому старался избегать ненужных споров, особенно если они касались астрономических познаний, в которых Томсон был весьма силён.

Раскрытая схема голограммы показывала тот участок галактики в восьми тысячах световых лет от Земли, куда они должны были прибыть, вынырнув из пространства, пронзив его, как иголка тонкий слой бумаги. Их конечной целью являлась двойная пульсирующая звезда созвездия Киля, с недавних пор заявившая о себе, как умирающая и, расположенная в туманности Колдуэлла. Ещё в Хьюстоне, в космическом центре НАСА учёные рассчитали её скорую кончину, предполагая чудовищный взрыв гиперновой, который может достигнуть поверхности Земли. Звезда под названием Эта Киля уже теряла свои запасы водорода, превращаясь в красного супергиганта. Космическое судно «Джордано Бруно» должно было навестить этот участок галактики, вынырнув из тоннеля Эйнштейна-Розена как из червоточины временного портала.

Что, собственно, и произошло.

Однако, на удивление Томсона, дежурившего во время выхода из червоточины, он не уловил того состояния, когда корабль должен был материализоваться в зоне двойного облака вокруг звезды. По всем показаниям датчиков и поступающих от андроидов сведений их судно совершенно изменило заданный ещё на Земле курс.

— Так и не понял? — скептически хмыкнул он, наблюдая, как Даймон с усердием всматривается в схему. — Мы выскочили из кротовой норы, как чёртик из табакерки. Но вот беда, — хмуро подмигнул он, — выскочить-то выскочили, да совсем не туда.

— Как это?

— А бес его знает. По векторному курсу, ориентированному на цефеиды, наш «Бруно» должен сейчас находиться в пределах видимости двух огромных туманностей, в которые превращается звезда Эта Киля.

— А мы где?

— Не улавливаешь? — ткнул он пальцем в один из рукавов галактики. — Нас забросило в совершенно иной сектор, никоим образом не обозначенный нашим маршрутом. Мы вляпались в правый рукав Млечного Пути, в то время, как должны были материализоваться в левом.

— Послушать тебя, так нас каким-то образом швырнуло к чёрту на кулички?

— Именно, друг мой! Иди, буди экипаж и, прежде всего командира. Будем сообща думать, куда нас к чёрту занесло. А я пока поколдую над схемой, пытаясь определить, куда мы попали. То, что это не наша конечная цель, и ежу понятно. Взгляни на фронтальные экраны. Видишь эмиссионную туманность с двумя сверхгигантами?

— Нет.

— Вот и я не вижу. Их здесь попросту не существует. А должны быть. Навигатор матрицы показывает, что мы отклонились от курса на несколько тысяч световых лет.

— Пресвятая дева Мария! — у Даймона поползли вверх брови. — Это нас червоточина так забросила?

— Она самая. Только я никак не уловлю, по какой такой причине она зашвырнула наш корабль так далеко от конечной цели? По всем вытекающим данным, этот сектор галактики ещё ни разу не посещался другими миссиями. Понял теперь наше положение? Здесь никогда никого не было.

Последними словами он резанул воздух, словно забил молотком гвозди. — Уяснил? Никого и никогда. Человечество сюда ещё не достигало. Мы — первые.

— Час от часу не легче, — пробормотал Даймон, направляясь в отсек криогенной заморозки. До автоматического пробуждения экипажа оставалось несколько суток, но Томсон справедливо полагал, что в данном случае необходимо будить всех. Андроиды уже настроили свои внутренние пеленгаторы на незнакомый участок космоса, напрасно пытаясь сориентироваться, куда их выплюнула червоточина времени.

А я-то думал, что увижу своими глазами знаменитую угасающую звезду, подумал Даймон, способную при взрыве истребить своим излучением всю жизнь на Земле.

Проходя коридоры внутренних палуб и пропуская вперёд себя снующих андроидов, он вспомнил из истории несколько фактов о звезде Эта Киля. Больше трёх столетий далёкая звезда удивляет астрономов всего мира. Она была открыта Гершелем в 1848 году. Он зафиксировал в телескоп мощный взрыв, образовав вокруг неё биполярную туманность. В этот момент яркость Эты усилилась настолько, что она оказалась на втором месте по светимости после Сириуса. Затем звезда стала угасать, и к концу XIX века померкла до такой степени, что невооружённым глазом была не видна. Эта Киля должна была бы остывать, но в начале XX века астрономы заметили удивительное явление. Остывающая звезда начала нагреваться и разгораться с новой силой. Даймон помнил из программы астронавтов, как им говорили о подобной непредсказуемости космического объекта. Что-то мешало угаснуть ей в далёком рукаве галактики. В конце позапрошлого столетия, на границе с XXI веком, бразильской обсерваторией впервые были замечены явные колебания в свечении Эты Киля с периодом в пять с половиной лет. Как будто кто-то специально включает и выключает свет, усмехнулся мысленно Даймон. Причины столь непонятного феномена и привели сюда их космическую экспедицию, названную «Миссией Скиапарелли» в честь известного астронома прошлых веков.

Точнее, уже не сюда, чертыхнулся про себя астронавт, приближаясь к залу анабиоза. Не сюда. А куда? — хмыкнул он. Томас сказал, что к чёрту на кулички. Или он сам, Даймон, это предположил? Теперь уже было всё равно. Светимость красного сверхгиганта за последние несколько лет возросла в несколько десятков раз. Такого быстрого изменения светимости не наблюдалось за три с лишним века наблюдений. Что это? Космическое чудо? Или чьё-то намеренное действие? Что за объект наблюдают астрономы в созвездии Киля? Гигантскую мигающую звезду? Или световой передатчик?

Этот стремительный поток неисчерпаемых вопросов пронёсся у него в мозгу, когда он открыл дверь криогенного зала. Два ряда анабиозных саркофагов располагались по обе стороны от пульта автономного «наблюдателя», как было определено по протоколу схемы корабля. Само судно «Джордано Бруно» представляло собой стометровый космический челнок с двумя внутренними палубами, платформами для зондов и площадками андроидов, которых на борту находилось два десятка. Старший из них имел позывной Скип. Автоматы, издали похожие на людей и имеющие штучный интеллект, были незаменимы в любой миссии, отправляющейся к границам Млечного Пути. Внутренний интерьер челнока имел рубку управления, общую столовую, каюты отдыха, тренажёрный зал, всевозможные технические грузовые отсеки и даже небольшой бассейн, способный вместить всех шестерых членов экипажа. Такие же челноки бороздили галактическое пространство последние десятилетия, когда человечеству стала доступна субсветовая скорость с возможностью прошивать расстояния в червоточинах тоннеля Эйнштейна-Розена. Разогнавшись за пределами Солнечной системы до субсветовой скорости, тахионные двигатели Бассарда, названные в честь известного астронома, посылали тысячетонный корабль в некий провал временной петли, в котором могло произойти всё что угодно, вплоть до изменения курса.

Что, собственно, и произошло с «Джордано Бруно».

Включив автоматику пробуждения, Даймон достал из гардеробной полотенца, ёмкости с тонизирующей водой и непременным шоколадом для скорейшего восстановления организмов. По инструкции, после выхода из анабиоза, каждому члену экипажа необходимо было выпить несколько глотков воды, употребив шоколад в качестве сладких витаминов.

Дождавшись, когда автоматические крышки капсул с шипением откроются, он первым делом подошёл к саркофагам девушек, двух микробиологов корабля, по совместительству являющихся и врачами и генетиками. Первой пришла в себя Виолетта, или Виола, как её все называли. Двадцативосьмилетняя астронавтка была самым младшим членом команды, следом за ней проснулась и Фрея, старше своей напарницы на пять лет. Обе девушки, приоткрыв веки, мучительно поморщились, прогоняя остатки анабиозного сна. Криогенная среда на основе глицериновой жидкости, обволакивающей их комбинезоны, ушла в подготовленные резервуары, и Виола потянулась.

Даймон тут же подал ей полотенце. Сделав несколько глотков воды и разжевав кубик шоколада, девушка откашлялась, бросив недоуменный взгляд на «контроль сна».

— Почему так рано? Что-то случилось?

Голос после анабиоза был какой-то неестественный, с хрипотцой.

— Всё нормально, — подмигнул ей Даймон. — Мы не там, куда нам следовало попасть. Но ты не переживай, ангел мой. Сейчас во всём разберёмся, когда проснётся командир.

Тот уже вылезал из саркофага, и астронавт поспешил к нему, по пути раздавая полотенца, шоколад и воду всем остальным.

Андроиды помогали проснувшейся команде приводить себя в порядок. Послышались зевки, кашель, сморкание — экипаж постепенно выходил из состояния анабиоза.

Спустя несколько минут после восстановительных процедур и умывания, уже с чашками кофе в руках, все астронавты собрались на своих местах.

***

Рубка командирского мостика пульта управления.

10 часов 38 минут по внутреннему корабельному времени.

— Всё это настолько необъяснимо, что не поддаётся никакой формальной логике! — подал голос механик челнока Дуг, сорокапятилетний угрюмый молчун, для которого подобная фраза была едва ли, не самой длинной в его жизни. Как и Дуглас — командир экипажа, он был старше своих коллег и считался на судне его заместителем. По каким-то забавным стечениям обстоятельств они с командиром были однофамильцами, поэтому его называли сокращённо Дугом во избежание путаницы. Все давно привыкли к его хмурому молчанию. Он постоянно был чем-то недоволен, скрупулёзно и методично проверяя оснастку, оборудование и рабочее состояние корабля. Однако его все уважали как старшего товарища, а неутомимый Даймон зачастую подшучивал над ним, за что получал вполне заслуженные оплеухи. Вот и сейчас молодой астронавт не удержался, чтобы не поддеть своего наставника:

— Ух ты! Это ж какие звёзды должны взорваться, услышав твой монолог!

— Кстати, о звёздах, — перебил его командир, привыкший к таким шуточным выпадам со стороны младшего коллеги. Дуг только отмахнулся, уставившись в панораму голограммы. — Андроиды передают на «самописец» координаты ближайшей к нам системы. Как видите, на экране ничего, кроме далёкой туманности нет, которая нам, собственно, ни о чём не говорит. Этот сектор космоса пустынен, вы уже заметили. Ближайшая звезда — вон та, — указал он на светящийся шарик в правом углу экрана. Её параметры и месторасположения в рукаве, куда нас зашвырнуло, высвечено на схеме — можете ознакомиться. Каким образом произошёл сбой в автоматике, изменив наш маршрут, нам только предстоит узнать. С этой целью Томсон и Дуг займутся проверкой матрицы, Фрея с Виолой возвратятся в лабораторию, а мы с Даймоном обшарим весь корабль в поисках каких-нибудь неисправностей.

Дуглас нахмурился:

— Сдаётся мне, что червоточина тоннеля неспроста выкинула нас не в том секторе, куда нам было необходимо. Звезда Эта Киля вместе с её системой оказались по другую сторону галактики. Связь с Хьюстоном и другими кораблями отсутствует. Космос молчит, как тот кот у моей прабабки. Нет сообщения даже с внешними форпостами Урана и Плутона, не то что Земли. Вы видите то же, что и я, — махнул он лазерной указкой в направление фронтального экрана. — Сплошная чёрная пустота, с едва мерцающими вдалеке звёздами, плюс эта загадочная туманность, не обозначенная ни в одном астрономическом атласе мира.

— И как такое может быть? — скептически осведомился Даймон, беря под руку Виолу. Девушка бросила на него сердитый взгляд, заставивший тотчас отступить с виноватым видом. — Тише ты! — с трепетом в голосе произнесла она. — Слушай, что скажет командир.

— Как такое может быть, я не знаю, — решительно ответил тот. — Но то, что нас каким-то образом переместило в пространстве, а возможно, и во времени — это факт. Сами посудите, — указал он на голограмму. — «Самописец» не передаёт никаких повреждений корабля, никаких изменений, никаких сбоев в программе. И, тем не менее, нас выплюнуло в совершенно иной рукав, абсолютно другого сектора галактики.

— Хорошо, что ещё не к Великому Аттрактору! — хохотнул Даймон. Фрея шикнула на него и астронавт замолчал.

— Твои выводы, Томсон? — хмуро спросил командир, отставляя чашку с остывшим кофе.

— Если Скип тоже не выказывает никакого волнения, то и нам не следует впадать в панику.

— Думаешь, найдём причину?

— Думает пусть Дуг. Это его привилегия. Он у нас специалист по логическим размышлениям. Пока я готов сказать только одно. Или червоточина намеренно, — по слогам протянул он, — отправила нас по иному курсу, выбросив к какой-то, только ей известной цели, либо…

— Что? — встрепенулась Виола.

— Либо нашим «Бруно»… кто-то управляет извне.

Слово «кто-то» он произнёс со зловещим ударением.

В рубке повисла на редкость жуткая тишина.

Какой-то необъяснимый и непонятный страх пробрался внутрь корабля. Этот страх имел запах. Да-да, запах! — подумал Томсон. Запах пота, липкий и тягучий, который начал стекать у него по спине.

— Э-э, нет-нет, так не пойдёт! — воскликнул Даймон, бросив взгляд на испуганные внезапно лица девушек. — Ты как наш Дуг. Тот любит навести туман, и ты туда же. Командир! — повернулся он к Дугласу. — Я предлагаю выпустить двух андроидов наружу, проверить внешний узел антенны. Если связь с Землёй не установим, тогда и будем думать, что делать дальше.

— Правильно, — согласился тот. — Необходимо в первую очередь установить причину. Заодно и зонды выпустим, пусть просканируют этот пустынный участок. Томсон, задай автоматике команду на торможение. Пока не выясним, куда нас занесло, и не рассчитаем новый курс, не двинемся с места. Дуг — это на тебе. Девочки — вы в лабораторию и оранжерею, проверьте, всё ли там в порядке с нашими образцами бактерий. Даймон, ты за мной. Выпустишь зонды и андроидов.

— Может, и я с ними выйду? Возьму Скипа. Своими глазами оценю. У них хоть и штучный интеллект, но импровизация не помешает.

Дуглас задумался, провожая взглядом девушек. Фрея держалась молодцом, а вот Виола была крайне напугана. Изрядная доля страха так и сквозила в её расширенных глазах. Напрасно Даймон пытался послать ей воздушный поцелуй. Девушка даже не заметила, поспешив за Фреей в коридор, который вёл в иные отсеки судна.

— Ладно, — рассудил Дуглас. — С осмотром палуб справлюсь и без тебя. Надевай скафандр и выходи вместе с андроидами. Связь с нами держи непрерывно. Если обнаружишь неисправность какой-либо из антенн, немедленно доложи Дугу. Он выйдет тебе на помощь, захватив необходимое оборудование. А пока наш молчун будет копаться в матрице, выясняя причины. — Он немного помедлил. — Мне непонятно, если вышла из строя наружная антенна, то почему об этом молчит «самописец»? И схема голограммы не показывает никакой аварии…

Даймон, увлекая Скипа за собой, поинтересовался:

— Ну а ты-то, друг железный, отчего молчишь? Неужели не заметил ничего необычного после выхода из кротовой норы?

— Я сразу доложил Томсону, — невозмутимо ответил тот металлическим голосом. — Поставил в известность, что координаты мне неизвестны.

— Так уж и неизвестны? — хмыкнул астронавт. — Смотри, как наш командир бесится. Чего доброго, отправит тебя на свалку, помяни моё слово.

— Мне не положено. Я не совершил никакой ошибки.

— Да? А почему мы до сих пор не знали, что связь с Землёй утеряна?

— Томсон знал. Ты появился в рубке позднее.

Даймон с сожалением отмахнулся. Чего возьмёшь с бездушной машины…

Таким образом, спустя несколько минут, все покинули рубку за исключением Дуга. Тот молча углубился в схемы голограммы, манипулируя пальцами на пульте управления. Томсон вышел в соседний отсек проверять показания тахионного реактора. Дуглас отправился на палубы осматривать предположительные повреждения, заставившие «Бруно» изменить курс. А Даймон тем временем уже облачался в скафандр. Ему помогал Скип.

Никто так и не заметил, как какая-то необъяснимая, уродливая и чудовищная по своей сути материя начала постепенно заполнять всё внутреннее пространство отсеков.

…Всё, что произошло потом, никто из них уже не вспомнил.