Коллектив

Россия

Тридцать первое декабря, новогодняя ночь. Ещё одна аномально тёплая зима, когда в европейской части страны вместо снега местами моросил дождь и даже пробивалась трава. Ещё одна новогодняя ночь с хлопотами, застольями, ожиданиями чуда или же разочарованием в жизни. Кто-то спешно собирал ёлку в последний момент, кто-то решил спать до конца праздников, кто-то уже был в процессе застолья. Кто-то работал, дежурил.

Александр Дмитриевич Васильков встречал новый год один. Шаркая ногами, он прошёлся по квартире несколько раз, вышел на балкон подышать. Осмотрелся. Над пустой улицей жизнерадостно светились окна многоэтажек, многие из них с гирляндами. Он вернулся назад, сел за одинокий праздничный стол, и посмотрел на стену напротив. Её покрывали фотографии людей в форме и с оружием. Молодые парни, что смеются толпой, вот другая группа уже чуть постарше, вот ещё одна. Вот фотография с награждением. А вот, на полочке лежит орден, тот самый, лежит вместе с другими орденами. Александр Дмитриевич налил себе коньяка, в простой стакан и дрожащей старческой рукой поднял тост, в сторону стены фотографий людей, что давно ушли, оставив его одного. Ему было 80 лет. Он выпил залпом, а потом включил телевизор.

В новогоднюю ночь, президент, как обычно, зачитал, чуть ли не ставшее традиционным "Дорогие Россияне, прошедший год был тяжёлым...". Многие его не слушали, кто-то уже спал, кто-то просто ждал бой курантов, чтобы по-старинке загадать желание. Но привычная новогодняя речь под конец внезапно круто свернула в неожиданном направлении.

"Дорогие Россияне. Наши учёные совершили важное открытие, и испытывают новый способ связи, что откроет много новых возможностей, в том числе для участия в решении государственных вопросов. Некоторые из вас получили по почте конверт, подобный этому. Это ваш способ доступа к тестовой программе. Участие полностью добровольное, и может быть прервано в любой момент. Но я надеюсь, что вы используете свой шанс, и я увижу вас в новой сети. С новым годом".

Президент продемонстрировал конверт, открыл его, достал оттуда небольшой квадратик и приложил к виску, где тот и приклеился. А потом начался бой курантов, а потом — гимн. На новость среагировали с юмором, посмеялись, и по большей части забыли про неё почти сразу же. Кто-то, конечно, вспомнил о чипировании и увидел очередной знак очередного заговора или очередного конца света, но в целом жизнь пошла своим чередом.

Однако ещё до окончания народных праздников, в новостях сообщили о нездоровье президента, и тут уже люди немного напряглись. Прошёл слух, что конверты вроде того, что показал президент, действительно приходили по почте, но официальных данных по их количеству не было.

За новогодние праздники письмо с блестящим квадратиком получили и использовали два миллиона человек. И почти все они не вышли вовремя на работу, а взяли больничный. А президент упорно не появлялся на телевидении.

***

Москва. Спец клиника при Кремле.

Александр Васильевич Лобанов, учёный, с достижениями на стыках нейробиологии и вычислительных технологий, классический седеющий профессор, направлялся к главе государства. Вызван, на ковёр.

После записи обращения, президенту стало плохо, и его пришлось срочно госпитализировать в одну из специальных лечебниц. Там его обвесили датчиками, отслеживали состояние, и удерживали в живых.

Лобанова провели к палате, у которой стояла охрана. Он заметил у одного из охранников металлический квадратик-наклейку на виске, очень похожий на тот, что Президент показал в новогоднем обращении. Охранник этот выглядел неважно, в отличие от своего коллеги. Охрана открыла дверь, и пустила Лобанова в палату, где Президент полулежал на кровати. Вокруг него пищали приборы. Президент выглядел очень плохо, как будто где-то месяц не спал. С осунувшимся лицом, чёрными кругами под глазами. Похоже, недавно ему стало лучше, и сейчас он как голодный зверь пожирал макароны по флотски. Рядом с кроватью стояла не очень симпатичная медсестра, с подносом, ожидая возможности забрать посуду.

— Александр Васильевич. — задумчиво произнёс Президент, пережёвывая макароны.

— Были бы сейчас сталинские времена, и пошли бы вы под расстрел за халатность. Устройство ваше вы ведь как коммуникатор заявили. А оно совсем иначе работает. Возможно, что вы этого не осознали, так как сами его не применяли. На себе.

— Прошу пояснить, — выдавил из себя Лобанов.

Президент доел, наконец, макароны, вытерся салфеткой и отдал посуду. Медсестра забрала её и удалилась.

— Ваш аппарат объединяет сознания в единую сеть. Вы когда-нибудь пробовали вести диалог с двумя миллионами людей одновременно? Это весьма утомительно.

— Это... — попытался слова Лобанов.

— А возможности крайне эффектные. К примеру, среди нашей тестовой группы оказались военные. Один из них сейчас тренируется в одной из Курских военных частей, и я могу посмотреть на мир его глазами. Если попрошу. И если он согласится. Тогда я увижу что там прямо сейчас происходит. Хотя контроль над чужим телом получить нельзя, но это уже даёт огромные возможности.

Доктор Лобанов просто переваривал информацию.

— Это немного отличается от заявленного вами эффекта, не так ли? Вы нам новый мобильный телефон обещали, если вдруг не помните. — сказал Президент и вздохнул.

— Я не могу представить, что могло произойти с образцом. — подавлено отвечал Лобанов. Информацию он получил просто фантастическую.

— А вот ваши коллеги из РАН, что попали в программу уже предложили несколько теорий. Вы лучше просто подключайтесь, Доктор. Программа теперь будет под особым контролем, а пытаться объяснить на пальцах просто нет смысла. Мы все сами до сих пор пытаемся разобраться. "Наклейки" будут производиться и распределяться среди ценных людей, одним из которых вы и являетесь. Как я уже сказал, мы всё ещё разбираемся, что вы вообще такое создали, и как. Хотя абсолютно понятно, что это не коммуникатор.

Президент передал Лобанову конверт, означив конец разговора, затем охрана выпустила его наружу.

За пределами палаты Лобанов задумался. Взгляд президента теперь немного пугал. Вместо спокойного он стал тяжёлым и пронзительным. С другой стороны, деваться особо было некуда.

Он распаковал конверт, достал серебристый кусочек металла и приложил его к виску.

***

Небольшой Российский Город

Ася была милейшим, жизнерадостным созданием. Рыжеволосая, веснушчатая девчушка шестнадцати лет. Её любимым занятием было рисовать акварелью мультяшных зверушек и лисичек в альбоме, в соответствии со своей фамилией — Лисицына. Лисички получались милые и живые, излучали радость, и напоминали о безоблачном детстве. Особых успехов в учёбе Ася не показывала, и, похоже, светила ей судьба не то художника, не то иллюстратора, что её вполне устраивало.

Блестящий квадратик она получила по почте второго января в конверте со штампом Правительства Российской Федерации, точно так же, как и остальные случайно выбранные участники. Ася прилепила его на висок как модное украшение, особо не задумываясь об эффекте. Блестяшка ей нравилась, хотя вместо серебристого цвета она бы предпочла медный или жёлтый, чтобы сочетался с волосами.

Вреда ей "блестяшка" не принесла никакого. Иногда на фоне будто бы пролетали мысли, не свои, а как будто чужие, иногда странные и непривычные. Ближе к ночи часто голоса спорили о методах строительства авиационных турбин, сыпали непонятными терминами. Это Асю только убаюкивало и помогало заснуть. Иногда кто-то будто просил посмотреть на её лисичек, Ася не отказывалась, и как будто кто-то другой на мгновение видел её рисунки. Это почему-то не пугало. Взгляд не был враждебным.

Этим вечером Асе не повезло. Она задержалась в магазине, покупая новые краски. Задумалась, загулялсь, и вернулась в свой плохо освещённый двор затемно. И тут к ней привязались мутные личности аж в количестве четырёх штук. С вопросами "а кто это у нас тут такой красивый?" и очень недружелюбными намерениями, о которых свидетельствовал нож у одного из них. Тут вспомнились Асе статьи о недавно пропавших молодых девушках. Захлестнула паника. Получилось только подумать "помогите", даже не закричать, а нападавшие медленно приближались.

Её мысленный крик о помощи услышали.

В голове вспыхнули чужие мысли, мощным, резким потоком. Очень много человек что-то очень быстро обсуждали, обсчитывали, прикидывали. А потом в шуме выделился один голос. Спокойный, старый и очень уставший.

"Девчушка. К тебе несётся полицейская машина, но ей несколько минут ехать. Ближе никого из наших нет. Тебе надо продержаться несколько минут". Голос помолчал, потом продолжил, с печалью. "Я тебе свои старые знания могу одолжить, убить или серьёзно покалечить их тебе сил не хватит, но защититься должно хватить. Согласишься?" Испуганная Ася выкрикнула вслух, "Да!", чем смутила нападающих на мгновение.

А потом милая девушка превратилась в фурию, и кинулась на врагов, используя знания, что одолжил ей пожилой ветеран ВДВ и спецвойск, прошедший множество конфликтов и войн.

Через несколько минут во двор, завывая сиреной, влетел полицейский УАЗ, из него, с оружием наперевес, выскочил полицейский с блестящим квадратом на виске. За ним гнался его сослуживец, пыхтел, говорил:

— Василий, ты чего, с ума сошёл? Зачем ты сюда рванул? Отсюда даже вызова не было... — но тут полицейский вытаращил глаза и просто выдохнул — Ох, твою ж мать...

Ася сидела на асфальте и громко, во весь голос плакала. Нападавшие лежали вокруг в неестественных позах, под ними растекалась кровь. Часть её попала на Асю. Но все были живы.

Страшно. Страшно, страшно, страшно, страшно! Вот руки, которые рисовали зверьков и держали кисточку берут и превращают страшную рожу нападавшего в месиво, вот человек падает, и привычным движением нога наносит ему травму, даже с крошечным Асиным весом, вот человек кричит, пытается уползти, вот один пытается поднять с земли нож, на его лице страж. Привычным ударом нога выбивает нож из руки, и он улетает в темноту....

"Идиоты." — раздался в Асиной голове чужой голос. Женский, тоже взрослый, немного наглый, но добрый. "Чуть ребёнку психику не сломали, и мышцы чуть не порвали. Навыки профессионального военного из спецподразделения они одолжили."

"Торопились..." возразил старческий голос, с оттенком смущения.

"Кыш все отсюда! Успокаивать буду." возмутилась женщина.

"Я всё под контроль возьму." вклинился на мгновение кто-то очень серьёзный.

"Девочка, представь место, где тебе очень и очень спокойно", начал успокаивать Асю добрый женский голос.

— В общем, версию даём следующую — сказал полицейский со сверкающим квадратиком на виске. Эти четверо попытались напасть на девчонку, и очень неудачно споткнулись.

— Издеваешься, что ли? Ты ещё сказал бы что они чихнули неудачно. Случайно так чихнули так, что им ноги переломало, вроде даже с открытыми переломами. И в носу у них от отражённого света Венеры засвербило. — возмутился коллега без наклейки. Тут зазвонил его телефон. Он взял трубку, прислушался, вытянулся, а потом только повторял "так точно". Закончил разговор, повесил трубку, посмотрел внимательно на своего напарника.

— Слушай, Василий, начальство звонило, сказало твою версию гнуть... а у меня к тебе много вопросов появилось.

— Начальство спроси потом, может и ответит. — мрачно сказал полицейский с блестяшкой, подобрал с земли помятый пакет с красками, попытался вытереть с него кровь, и отдал его Асе. Рыдающая девушка схватила пакет и прижала к себе. Она медленно успокаивалась.

В течение часа подъехала ещё скорая. И ещё машины полиции.

История получила огласку, а "пострадавшие" оказались-таки причастны к исчезновению девушек. Ася же стала местной знаменитостью. Интервью она не давала. С ней работал психолог. Ася сидела дома, и рисовала лисичек, и, вроде бы, восстанавливалась. Но лисички пока что получались чаще грустные и испуганные.

***

Россия. Армейская часть

Учебка. Она же армейская часть, она же тренировочный центр. Бетонные коробки, окружающие плац. Забор, окружающий бетонные коробки. В конкретно этой готовят спецвойска, и натаскивают на рукопашный бой. Где находится - обычным гражданам знать не положено.

В обшарпанном спортивном зале стоит командир, он же тренер, перед ним два новичка, что ещё в обработке. Причём из тех, что с квадратиком металла на виске, о которых надо докладывать наверх, часто и в деталях.

Новичков зовут Колян и Толян. Полное имя с отчеством у них есть, но не заслужили пока. Оба долговязые и несколько неуклюжие.

— Ну? Показывайте. Сначала ты, потом ты. Поехали! — командир ткнул пальцем в них по очереди, потом сделал отмашку. Начался тренировочный бой.

Первым пошёл Колян. Немного коряво замахнулся, и ... оказался на земле. Приём самбо. История повторилась с Толяном.

— Это всё? Дерьмо полное. — мрачно сообщил командир. Эти двое его сорвали в свободное время, говоря об успехах.

— Нам, это, надо именно вдвоём.

Командир поднял бровь.

— Да ну? Ну, пробуйте. Будет такая же хрень, отправлю туалеты драить. Давайте, нападайте.

Что-то неуловимо изменилось. Два корявых парня двигались синхронно и грациозно. Вот летит первый неуклюжий удар Коляна, который легко было бы перехватить, но параллельно летит второй удар с другого угла.

Командир отпрыгивает.

— Так. Удивили. Посмотрим, это у вас один единственный финт или нет.

И начинается танец. И паттерн повторяется. Удары идут парные, с разных направлений одновременно. Иногда они пытаются сбивать ритм движения. Уворачиваться и нападать значительно сложнее. В конце концов командир примеривается и сшибает с ног одновременно обоих.

— Ждите тут. Сейчас кое-что попробуем. — скупо сообщает командир.

Командир ловит в коридорах ещё штук шесть бойцов, тащит в тренировочный зал. Отдаёт команду:

— Вы все вшестером, против них двоих. Я не участвую. Поехали.

И начинается танец. Группа дезорганизованно нападает на двоих, те очень и очень синхронно отбиваются, и берут одновременно нескольких противников. Вот один человек падает, второй. А командир, наконец, понимает, что ему это напоминает. Хлопает в ладоши, кричит:

— Стоп! — и подходит к бойцам по очереди, резко, с рывком, выкрикивает:

— Ты, Имя!

— Иван! — отвечает боец.

— Твоё имя! — вопрос к следующему.

— Артём! — отвечает второй.

Он расспрашивает всю шестёрку и тыкает на двоих синхронных бойцов.

— Имя, быстро, не думая!

Эти двое задумываются, и в два рта синхронно говорят:

— Моё имя, ээээ.....

И не могут подобрать ответ. Начинают бледнеть, синхронно. Смотрят на командира, синхронно в две глотки спрашивает:

— Что происходит?

— В лазарет их обоих. Учёные будут разбираться.

В бою с парой ему казалось, что противник один. Один разум. С четырьмя руками, четырьмя ногами, двумя головами и телами. Был Колян, был Толян, стал КолянТолян. Един в двух лицах.

А через час командир наблюдал похожую картину на стрелковой подготовке. Синхронно движущаяся группа из шестерых бойцов "с наклейкой" на вопрос "ты кто?" ответила синхронным хором:

— Я - боевая единица, товарищ командир!

— Понятно. И этих тоже в лазарет. — мрачно сказал командир, затем начал звонить начальству. В процессе отметил, что возмутившаяся "боевая единица" материлась тоже синхронно, в шесть глоток, и намного более изощрённо, чем бойцы по отдельности.

***

Поликлиника

Государственная поликлиника. Под дверью кабинета большая очередь, врач задерживается. В очереди особняком сидят двое людей с блестящей наклейкой на виске. Пара бабушек косится на них и перешёптываются. Слышно "шёпотом" произнесённое "чипированные".

Подходит, наконец-то врач, высокий, но пожилой мужчина, что идёт широкими шагами, за ним семенит медсестра. Одна из бабулек подскакивает, готовясь что-то высказать, но замолкает и бледнеет, увидев блестящий квадратик на виске и у врача и у медсестры.

— Да что же это такое творится! — Наконец-то выдавила бабулька.

— И вам не хворать, Зинаида Васильевна. — сказал Доктор, и быстро оглядел очередь.

— Вы, вашей карточки нет в кабинете. Попытайтесь найти в регистратуре. — Указал врач на человека в очереди. — Я вас не помню, пожалуйста получите её.

— Вы и вы, — указал он на двоих сидящих в углу людей с "блестяшками". — Пойдёте вне очереди, и это потому, Зинаида Васильевна, — врач переключился на набравшую в лёгкие воздуха боевую бабульку — потому что я каждого из них обработаю за пару минут, а если они тут будут сидеть, то вы переворот устроите. Всем всё понятно? Начинаю приём.

Врач зашёл в кабинет, плюхнулся в кресло, запустил компьютер. День обещал быть интересным.

Вошёл первый человек с "блестяшкой". Доктор поднял руку, остановил его, и голосом сообщил:

— Доступ к сенсорике дайте, так быстрее будет. Если не хотите, можно по-старинке, но дольше.

"Блестяшечник" моргнул, удивлённо, почувствовал контакт от доктора, понял что от него хотят и согласился. Пустил врача к органам чувств.

Врач взглянул внутрь чужого организма. Почувствовал на мгновение то, что чувствовал пациент, увидел себя со стороны, пожилого доктора, горбящегося в кресле.

— Гм. — смутился доктор и выпрямился — Потерпите чуть-чуть, сейчас будет немного необычно.

По телу пациента прошла тёплая война. Будто пробегая от кончиков пальцев до головы. А затем доктор отсоединился от него

— Так-так. Ниночка, пожалуйста, все направления, что я сейчас увидели. А вы, уважаемый, курить бросайте, и желательно побыстрее. Сейчас я на бумаге всё оформлю, и пойдёте принимать.

Врач метнул в пациента мыслеформу с назначениями и красочное изображение последствий курения. Тот сглотнул.

— Вот-вот. А ОРЗ ваше пройдёт, температура спала, и больничный вам не надо... — сказал доктор, и начал быстро строчить на компьютере. Всё-таки машинопись быстрее чем рукописное заполнение, а блестяшкой к компьютеру не подключиться. Застрочил принтер, и результаты осмотра и диагноз вклеили в карточку. Ушло не более пяти минут.

Со следующим блестяшечником история произошла похожая, но доктор нахмурился и посоветовал обратиться к окулисту, упомянув, "мне не нравится, как ваш левый глаз видит".

А вот потом зашёл пожилой дедок, сел, и стал смотреть на доктора, как на врага мировой революции.

— Я вам не позволю ничего к моей голове подключать! — гордо и с вызовом заявил дедок.

Доктор просто вздохнул, потянулся к виску и с усилием отлепил блестяший прямоугольник, и показал деду. С двух сторон.

— Видите? Он снимается. Видите? Нет проводов, что идут под кожу. Никакой кровавой раны, и я без него не помер, не закричал об опасности. Интересно, правда?

— Не подкупите. — гордо заявил старик. Интересно, пришёл он зачем? Высказать своё "фи"?

Доктор вздохнул и показал блестяшку старику ещё раз.

— Вы кое-что не понимаете. Это, Степан Никифирович — дефицит.

Тут у старика дёрнулся глаз.

— Их нельзя достать. Никак. Ни за какие деньги. И я вам не предлагаю этот очень полезный квадратик металла. У нас просто нет ни одного лишнего. Я могу предложить только временный, просто чтобы быстрее вас осмотреть. И потом я его заберу назад.

Доктор прилепил свою "блестяшку" назад на висок.

— Это — дефицит. И я вам его не дам. Могу использовать временный, для быстрой диагностики. Хотите быструю диагностику? — Доктор помахал в воздухе запечатанным в целофан квадратиком-наклейкой.

— Я не дамся! — гордо заявил дед.

— Понятно, — сказал Доктор и убрал пакетик в стол. Жалобы описывайте. Слушать вас будем. Что у вас болит? Что беспокоит?

Повисла пауза.

— То есть? А как же ... ? — недоверчиво сказал дедок.

— Я вам предложил, вы отказались. Работаем по старинке. Слушаю вас.

— Но ведь... заговор?

Что-то не укладывалось в стройную картину мира теории заговора.

— Как вы думаете, если бы это был заговор богачей, и я бы был его частью, я бы тут сидел? В бюджетной поликлинике, врачом, тридцать лет?

— Но ведь...

— Время не тяните! В коридоре люди ждут. Жалобы, жалобы мне говорите. Про здоровье жалобы, не про меня, что болит у вас. Или идите домой. Вдруг вам письмо счастья прислали.

Дедок вышел в коридор в смешанных чувствах. Не покидало впечатление, что обманули. Лишили доступа к законному "чипу", что ему был положен. Но ведь... заговор? Если заговор, почему ему не хотят ставить его чип?

В душе поднималась злость к буржуям заговорщикам, что хотели поработить мир, но не захотели поработить именно его.

***

Кремль

— Ну, рассказывайте, уважаемый Лобанов. — заявил президент.

Собрание проводили в большом, чистом, красиво обставленном кабинете, за длинным белым овальным столом, что был так популярен во времена пандемии. Сейчас к длинному столу добавили стульев, на которых сидели люди. В основном, учёные из РАН, но так же министр Обороны. Сбоку на треноге висел срочно подогнанный монитор и камера, для дальней связи. У стены маячили пара охранников и силовиков.

— Вы голосом рассказывайте, Александр Васильевич, что вы сразу мыслеграммой кидаетесь, причём в меня одного. Больше половины присутствующих вас не услышат.

— Мы... с коллегами вчера обсуждали это до полуночи, и пришли к выводу, что мы случайно создали форму коллективного разума. — промямлил Лобанов.

Президент спокойно отсоединил свой квадратик металла и положил на стол.

— Объясните это. Я всё ещё я, насколько могу судить. От разума отключился. — показал на квадратик Президент.

Лобанов поморщился.

— В этом-то и сложность. Мы нашли множество ограничений, и большинство из них положительного характера. Мне лично непонятно, как вообще получилось создать нечто вроде этого устройства. Ничего из этого не предполагалось при разработке. Только могу предположить, что мы наступили в латентные функции мозга.

Президент вернул свою "блестяшку" на место и обратился к Лобанову.

— Рассказывайте.

И тот начал, спотыкаясь, перечислять все найденные особенности, коих оказалось очень и очень много.

— Думаю, возможности общения на расстоянии освещать не требуется? Наш уважаемый президент спокойно владеет "мыслеграммой", как и, гм, несколько из остальных присутствующих. Именно тут наш коммуникатор работает, как предполагалось.

— Давайте вы всё-таки их опишете, в общих чертах. — Настоял Президент.

— Гм. Прибор, как и должен был, даёт нечто вроде телепатии. Можно связаться со знакомым на расстоянии, с незнакомым - при прямой видимости, либо "выкрикнуть" в пустоту, тогда "услышит" несколько человек поблизости в определённой зоне... правда её размер индивидуален. Отправить им можно образ, изображение, или голос. Как мысль. Этого, думаю, достаточно. Теперь, об особенностях.

Доктор Лобанов перелистнул лист бумаги в докладе.

— Подключенные к прибору образует то, что мы называем "Коллектив". Во-первых, все участники "Коллектива" испытывают друг к другу симпатию. — начал Лобанов.

— В каком смысле, "симпатию", — напряжённо спросил один из присутствующих — плотный черноволосый мужчина в стандартном костюме политика.

— Дружескую симпатию, как к брату или сестре, другу, уважаемый.... э... а, вы, собственно, кто? — с искренним удивлением спросил Лобанов.

Повисла тишина. Мужчина начал потеть.

— Вы знаете, мне тоже крайне интересен этот вопрос. Вас тут не должно быть. Вы не сотрудник белого дома, вас нет в списках парламента. — спокойно сказал Президент, и незаметно нажал кнопку вызова охраны.

Когда непонятного гостя выволокли из кабинета, Лобанов некоторое время смотрел ему вслед, потом продолжил.

— Дружескую симпатию, как к хорошему знакомому. Эм... у нас экспериментальные данные есть, вот тут, в папках.

Лобанов вывалил папки бумаг на стол. "Комиссия" покивала головами, несколько человек из РАН взяли папки. Лобанов вздохнул.

— Далее, враждебные действия внутри коллектива невозможны.

Тут заинтересовался министр обороны.

— В каком смысле враждебные, и в каком смысле невозможны? — поинтересовался министр.

Лобанов сверился с записками.

— Враждебные намерения транслируются в сеть. Их слышат окружающие, и довольно далеко. Невозможно причинить вред намеренно, или обмануть — другие люди это почувствуют заранее. Возможны матчи и тренировочные поединки. Кстати, из-за этого несколько участников развелись. Поняли, что друг другу лгут...

— А мысли ваше устройство читать может? Использовать чужие знания? Управлять чужим телом? — Спросил один из учёных. Вроде бы из НИИ агрикультуры.

— Нет, то, что другой человек получает, должно быть осмысленно передано в Коллектив... — Лобанов перелистнул ещё одну страницу. — И управление чужим телом невозможно, но мы к этому вернёмся. Касательно знаний...

Лобанов вздохнул.

— Вы слышали, думаю, об инциденте с некоей Лисициной.

Несколько людей с инцидентом были незнакомы.

— Девушка шестнадцать лет отбилась от четверых взрослых нападавших и покалечила нескольких из них. Без предыдущего опыта рукопашного боя или тренировок. — подсказал кто-то из силовиков.

Лобанов кивнул, и продолжил:

— Мы выяснили, что один человек может "одолжить" свои навыки другому, но обычно только одному. Если пытаться делаться с несколькими людьми, то он очень быстро устаёт.

— Так кто же Лисициной боевые знания одолжил? — заинтересовался кто-то из публики.

— Мы работаем над этим. — Лобанов перелистнул страницу и продолжил.

— И... последний момент. Который меня лично очень беспокоит. — Лобанов вытер лоб.

— В случае опасности или продолжительно совместной работы, люди включённые в Коллектив, образуют единый разум. Который имеет доступ к способностям каждого из них. Мы назвали это суррогатной личностью. Можно вывести видео на монитор?

На экране побежали кадры тренировок. Вот тот самый КолянТолян, вот Боевая Единица, едина в шести рылах. Движется эффективно и синхронно ругается матом. Министр Обороны одобрительно кивнул.

Лобанов постучал указкой по экрану, от чего тот на время пошёл рябью.

— Это — единый разум, конгломерат из всех участников. Он включает в себя все знания, все навыки, и движется как единое целое.

Комиссия заволновалось.

— А что с оригинальными личностями происходит? Их можно вернуть назад?

У Лобанова задёргался глаз.

— Вот тут начинаются сложности. Личность эта суррогатная, возникает спонтанно, и не может сразу ответить на вопрос "кто я?". Путается. Распадается сама, когда уходит в ней необходимость.

В голосе Лобанов начало сквозить раздражение.

— Каждый участник считает что общим разумом был именно он, и действия помнит как свои. При этом на эту тему с другими участниками просто не спорит. Как будто есть негласный договор, по которой они эту тему избегают...

Лобанов откровенно начинал злиться.

— При повторном объединении личность будет та же. Возможно объединение в группы разного размера, шесть человек могут объединиться в одну группу, в две, в три, в каждом варианте возникнет новый суррогатный разум. Эти разумы могут сливаться и делиться, и выделить из себя одного человека, отсоединив, при этом никто из участников никаких проблем с процедурой не испытывает.

— А где в этом случае "Я" каждого из них? — спросил один из членов Комиссии.

— Мы не знаем. В "Коллективе" понятие Я пластично. Временные "Я" возникают по мере необходимости, с пугающей лёгкостью. Но при этом индивидуальный разум никуда не исчезает. Он часть Коллектива, или временного Я. Он считает себя этим самым временным Я, когда оно возникает, и на этой почве не возникают споры. При этом временное Я не держит его силой.

Лобанов подумал.

— Я бы мог сравнить это с толпой людей, что идут в ногу, строем. К ней подключаются новые и новые люди, и идут в ногу вместе со строем. Строй может разбиться на два, на три, человек может покинуть его.

— Только вот у строя этого своя личность. — подытожил Президент. Лобанов кивнул.

— Уважаемый Лобанов, по вашему докладу у меня возникли вопросы... во-первых, кто одолжил Лисициной способности?

Лобанов замялся.

— Вы не знаете. — ответил за Лобанова президент.

— Этих "Я не знаю" в вашем докладе очень и очень много. Как, например, получилось, что все эти многочисленные эффекты стали для вас полным сюрпризом? Или же, например, есть ли какие-то ограничение на расстояние связи? Или же, самый интересующий меня момент. Как вообще работает ваш прибор, Доктор Лобанов? Было несложно выяснить, что это не радиопередатчик.

Лобанов мялся, открыл рот, и вдруг сморщился.

— Вы не знаете, и сейчас попытались мне соврать, что Колектив распознал, как враждебное действие. Вы не знаете, как ваша разработка работает! И это вы, вы лично, продвигали её, выбивали финансирование, и убедили стольких людей пустить её в тестовую фазу на двух миллионах испытателях. И вы, из всех людей, не знаете как она работает!

Президент чуть-чуть повысил тон, и выглядел зло.

— Где вы взяли этот проект, Лобанов? Чью разработку присвоили?

Доктор занервничал, и его блестяшка фонила паникой для всех присутствующих подключённых. Для неподключённых ситуация была понятна и так.

— Я, я честно, лично... — начал Лобанов.

Блестяшка на его виске треснула. Потускнела и осыпалась.

— Вы только что, при полном подключении, снова пытались соврать, Лобанов. Мне. И нам. Нам, всем здесь присутствующим! Вы... — президент не закончил, сделал небольшую паузу, а затем, все присутствующие подключённые синхронно встали со своих мест, глядя на Лобанова с осуждением.

Комиссия вздрогнула. Кто-то вскочил. Неподключенный к Коллективу министр обороны внимательно смотрел на стоящего рядом с ним президента, который, вместе с остальными подключёнными показывал рукой на Лобанова.

Спонтанно возникшее временное сознание из пятнадцати человек, что включило в себя президента, задумалось. Отправило вопрос в Коллектив. Несколько секунд Коллектив бурно обсуждал действия, и пришёл к соглашению, и дал Спонтанному разуму совет, что делать.

Пятнадцать человек синхронно протёрли лоб, потянулись рукой к своему виску и отклеили блестящую наклейку. Синхронность действий пропала, люди озадачено смотрели по сторонам, кто-то схватился за голову. Лобанов же стоял белый как полотно.

— Наклейки на стол. — усталым голосом сказал президент. Тяжело сел в своё место.

— Охрана. — коротко обратился он к маячащему рядом безопаснику. — доктора под арест, начинайте дело про подделку результатов и халатность. И попросите, чтобы нам принесли что-нибудь попить. В запасах была минеральная вода.

Лобанова увели. Под конец он взбеленился и начал что-то выкрикивать, но это уже никому не было интересно. Люди без наклеек косились на людей, что сняли наклейки. На столе лежали блестящие квадратики. Президент же устало держался за голову. Прошёл перерыв. Принесли нарзан, который почему-то разлили в пластиковые стаканчики, вместо обычного для кремля хрусталя. Присутствующие остудили им свои головы. Президент, наконец, заговорил.

— Я думаю, что Лобанов присвоил себе забытую советскую разработку. Уж очень тщательно подобраны ограничения, и учёные из РАН, что подключены к Коллективу, высказывали похожее мнение.

Президент улыбнулся.

— Просто посмотрите. Человек человеку друг, намерение навредить мгновенно чувствуется, а проблемы все решают сообща.

Пауза.

— Нам надо решить, что с этим делать. Как быть с фокусами сознания? Стоит ли давать этот проект нашим гражданам? Или же наоборот, воспользоваться им на благо нашей страны? Избавляться от коррупции... или же обеспокоиться об отдельной личности, которая входит в Коллектив? Что происходит с ней или с ним? Не исчезает ли она? И как быть, если человек хочет быть в Коллективе добровольно?

— Сегодня здесь собралось много людей, умных и опытных. Давайте, сегодня всё это с вами обсудим. И если потребуется, пригласим к разговору новых экспертов.

Дискуссия затянулась. Она длилась много часов, потом подключили новые экспертные мнения, новых людей. Запускали телемосты. Осторожно подключили к обсуждению сам Коллектив, поставив рядом с человеком охрану. На всякий случай. Дня не хватило. Дискуссия разрослась, продолжалась дни.

А потом было принято решение.

Затем прошло несколько лет.

Лондон. Кафе на Верхней Улице

— Мистер Роберт Смит, хозяин попросил передать вам небольшой подарок, за счёт заведения. Он называется Хамелеон. Хорошего вечера вам и вашему спутнику! — лучезарно улыбаясь, сказал официант непонятной не то индусской, не то арабской внешности, поставил на стол огромный бокал с Парфе. Тщательно выстроенная конструкция из мороженного, фруктов и сиропа переливалась всеми цветами радуги, и как будто меняла цвет если смотреть на неё с разных сторон. На вершине из пломбира сидела вырезанная из лимонной дольки ящерка. На то, чтобы это умять, ушло бы минут пятнадцать.

"Роберт Смит" вздрогнул и затравленно уставился на десерт. Как будто тот собирался его убить. Его спутник, пожилой джентльмен в старомодном пальто, ухмыльнулся в усы. Перед ним стояла недопитая чашка кофе.

— Если вы его не будете, отдайте мне, Роберт. Давно хотел его попробовать.

Роберт с отвращением оттолкнул от себя бокал со сладким. Ящерка наверху качнулась, но не упала. Собеседник примерился к ней ложкой, а Роберт сложил руки на груди и зябко поёжился, хотя на улице стояло лето. "Проклятые русские" прошептал он.

Роберт Смит. Кодовое имя "Хамелеон". Он обладал странной, труднообъяснимой и крайне удобной способностью проходить на любое закрытое мероприятие невзирая на охрану и меры безопасности. Люди просто считали, что он чей-то друг, что его пригласили, что он кто-то важный, или что ему можно тут быть. Считали они так всегда, и Роберту не требовалось для этого прикладывать каких-то усилий.

После того как в молодости Роберт проник на закрытую встречу и поздоровался за руку с одним из членов королевской семьи, его заметили по записям камер. В этот раз его не приняли за нанятого актёра или чьего-то друга, а начали копать. Его нашли, и предложили ему работать на благо страны. Ну или же сесть в тюрьму на приличный срок.

В разведке неогранённую и сырую способность Роберта довели до идеального состояния. В дополнение к своему необъяснимому гипнозу, он научился пользоваться гримом, менять внешность, манеру говорить, переодеваться. А потом его отправили в Россию. Сочли, что черты лица подходят для разведческой работы. И Роберт долгие годы работал, попадал туда, где не должен быть, и даже регулярно оказывался в кадре. На записях дотошные пользователи Интернета, конечно же, его заметили, но приписали его к "Президентской массовке". Это не мешало работать.

Всё закончилось, когда Президент запустил Коллектив. Вопрос: "А вы, собственно, кто?" и обращённые на него взгляды людей с блестящей наклейкой на виске снились Роберту в кошмарах. Он ведь действовал, как обычно. Они ведь и раньше подкидывал "вопросы из аудитории", на них отвечали. Но не в этот раз. Коллектив его распознал. Запомнил. И начал развлекаться, превратив Роберта в новую игрушку.

С Робертом стали здороваться на улице. Незнакомые люди махали ему руками и улыбались. Его приглашали на свадьбы и мероприятия. На улицах к нему подходили журналисты, взять интервью, называли по имени. Не помогали ни грим, ни поддельные документы, ни смена одежды, ни другая манера разговора. Коллектив просто мгновенно узнавал его. И Коллектив был везде.

Когда в Интернете появился сайт и статья о нём, с его подробнейшей биографией. Когда чёртовы русские стали чуть ли не в реальном времени публиковать, где он находится. Когда он стал ещё одной интернет-знаменитостью, ещё одним мемом, Роберт понял, что его карьере разведчика пришёл конец. Понял он это, глядя на ещё одно видео, посвящённое своей личности, на популярном видеохостинге. Один из комментаторов написал "Я не видел этого парня раньше, но обязательно сделаю ему скидку если он придёт в моё кафе".

Роберт бежал из России, без особых проблем. Полностью проигнорировав его фальшивые документы и грим, с ним по имени поздоровались таксист, работник гостиницы, уборщица, пилот самолёта, что призвал пассажиров поаплодировать такому известном гостю, а по прибытии на родину, в Лондон, в аэропорту его ждал транспарант. "Добро пожаловать домой, Роберт Смит". И оркестр. Который сыграл шпионскую тему, когда Роберт сходил по трапу самолёта.

Бывший теперь уже разведчик находился на грани истерики. Чёртовы русские и чёртов Коллектив. А Коллектив беззлобно развлекался, напоминая: "Я вижу тебя", "Я знаю, где ты", "Я знаю, кто ты". С очень простым подтекстом. "Мы могли бы убить тебя, но не хотим. Поэтому вот тебе мороженое, бесплатное, названое в твою честь. Ешь и улыбайся. Тебя снимают. А потом это видео выложат в сети, и у него будет десять миллионов просмотров". Роберт договорился о встрече в кафе, и ждал руку помощи от начальства.

Его "спутник" в кафе был его куратором. Пожилой и опытный разведчик, о котором он только знал кодовое имя. "Арчибальд". "Арчи" наслаждался жизнью, не обращал внимания на переживания Роберта, и ел мороженое, посадив лимонную ящерку на край чашки с недопитым кофе.

— Вы не представляете, как вам повезло, Роберт. — сказал он, отправляя в рот ложкой дольку киви и пломбир. — Русские вскрыли всю нашу развед сеть. Всю, до последнего агента. За дни. И они не стали играть в лёгкие игры, как с вами. Они ударили компроматом. Собрали толстенные папки документов, и просто отправили их в нашу прессу.

"Арчи" проглотил ещё одну ложку пломбира и фруктов, наслаждаясь вкусом. Как будто ему не было куда торопиться. Как будто поблизости не было длинной руки Коллектива. Сколько людей в этом кафе принадлежат Коллективу? Один, два? Все они? А если сам "Арчибальд"... Арчи продолжил.

— Конечно же, наша свободная и независимая пресса находится под нашим полным контролем. Но всегда есть издания поменьше, что бросятся на вкусную информацию ради наживы. Одно или два таких издания можно задавить. Подавить информационным фоном. Бросить новую, интересную новость, отвлечь обывателя. Ведь у публики память как у рыбки из того старого мультфильма. Отвлеки их на достаточно долгое время, и они забудут. А в долгосрочной перспективе мы можем применить Эффект Иллюзорной Правды.

Ещё одна ложка отправляется в рот. Парфе тает, образуя красивые разводы в бокале. Вырезанная из кожуры ящерка балансирует на краю чашки и будто смотрит.

— Вот только этот подход перестаёт работать, когда с цепи срывается не одно маленькое медийное агентство, а все они разом. Когда документы попадают в руки к идейным, неподкупным людям. Когда в игру входят истинные патриоты, наши патриоты, которые хотят справедливости. Когда подключаются люди, что заботятся о нашей же с вами стране, искренне. И их нельзя подкупить, запугать, или убрать.

Парфе тает, и мороженое превращается в молочный коктейль. Ящерка из кожуры внезапно падает в чашку и тонет в кофе.

— Интернет - тоже любопытная вещь. Мы же ведь разобрались, как управлять информацией в нём. Очень просто договориться, когда видеоплатформа принадлежит нашему союзнику. Но что делать, если она не принадлежит никому? Если она ни в чьей юрисдикции? Вы же слышали об этом безумном плане построить сервера на Луне? Вне контроля любой из земных стран?

— Лучше скажите, что мне делать, Арчибальд. — устало спросил Роберт.

Арчибальд разболтал остатки Парфе в стакане и выпил его. Как молочный коктейль.

— Мир меняется, Роберт. Поэтому, возьмите отпуск. Бессрочный. Вам будут платить пенсию. Снимите где-нибудь номер или купите домик. И спите там круглосуточно. Ну а если что случится, всегда можете связаться с одним из нас. Или же с одним из них. Можно просто подойти к любому прохожему на улице, и попросить о помощи. Скорее всего, он будет из Коллектива.

К столу подошёл официант. Лучезарно улыбаясь, он спросил:

— Хотите ещё один Хамелеон, сэр? За счёт заведения.

***

Россия. Маленький городок. Спортзал.

Его раздумья прервал тихий, милый и вежливый женский голос.

— Здравствуйте. А можно вас на поединок вызвать? У вас на рекламе написано, что можно...

Тренер вздрогнул. В этом небольшом, потрёпанном временем спортзале, в центре которого стоял неплохой ринг, он преподавал классический бокс и смешанные боевые искусства. "Смешанными искусствами" он называл жуткую сборную солянку из множества дисциплин, хотя и довольно эффективную. В зале стояли тренажёры, груши, здесь можно было покачаться, спросить совета, или начистить друг другу рыло на ринге. С его, Тренера, разрешения. Не очень популярный, но всё ещё остающийся на плаву зал.

Тренер рассматривал абсолютно бесшумно подошедшую к нему девушку. Ей было лет двадцать. Хрупкое стройное рыжеволосое создание выглядело абсолютно безобидно, и максимум вызывало желание немедленно накормить её мороженным и сладостями и смотреть, с умиленьем, как она их трескает.

Тренер мотнул головой, избавляясь от наваждения, и заметил на виске у гостьи блестящий квадратик наклейку. Нахмурился.

— Розыгрыш? Только если без этого. — он постучал по своему виску.

— Конечно! У вас есть человек, который может его подержать и не сломать?

Тренер вздохнул.

— Девушка, я не знаю, кто вам и чего наговорил, но это может быть очень больно. Я не хотел бы вас обидеть.

— Я знаю! — Заулыбалось рыжее создание солнечной улыбкой. — Мы можем надеть защиту. Как для кикбоксинга.

Тренер ещё раз вздохнул.

— Рустам! — крикнул он проходящему мимо здоровому черноволосому парню лет 19, и ростом почти под два метра. Тот немедленно подбежал.

— Тут! Чего хотели, Никита Михайлович?

— Она меня на поединок вызвала. — Тренер указал на самое безобидное на вид создание в радиусе километра — последи за её э... украшением и вещами. И судьёй будешь.

Рустам с большим сомнением посмотрел на рыжеволосую гостью, потом на тренера. Тот лишь молча пожал плечами.

Понятно. Ещё один странный гость. Нужно отвадить и не покалечить. Плавали, знаем.

— Защиту для кикбокса принеси, на её размер. Какой бой-то хотели, гостья дорогая?

— Смешанный, без правил, не калечить намеренно. Три раунда. — весело ответила девушка.

Тренер слегка напрягся. Что-то было не так. Но согласился.

Рустам сбегал за доспехами, и гостья привычно облачилась в них. Хорошо хоть на ней уже был спортивный костюм. Защита на ней сидела довольно забавно. Прежде чем надеть шлем, она отсоединила от виска блестящий квадратик, аккуратно положила его в пакетик, отдала Рустаму. Со словами. "Не сломайте, пожалуйста".

Тот слегка занервничал, но пакетик взял, и аккуратно положил в нагрудный карман.

Они вышли на ринг. Собрались зрители. Раздавались лёгкие смешки. Выглядело это комично. Взрослый крепкий сорокалетний мужик против лёгкой девчушки.

Рустам с сомнением посмотрел на противников. Но на рекламе клуба действительно было сказано "можете запросить бой с тренером, попробовать знания на практике. Победившему тренера — приз". Иногда это привлекало странных личностей, и это, похоже, была одна из них...

— Раунд один! Три! Два! Один! — начал отсчёт Рустам, невольно пародируя одну когда-то известную игру. Тренер приготовился аккуратно работать с гостьей. Лишь бы до слёз не дошло....

— Бой!

Рыжее создание вдруг оскаливается и молнией бросается вперёд, легко перехватывает на лету его летящий кулак, перенаправляет удар, раскручивает тело вокруг центра массы. Баланс потерян. Его тело идёт в полёт. Рывок руки вниз. Его раскручивает, гостья проводит бросок. Хрясь. Здравствуй, пол. Здравствуй, потолок. Никита Михайлович смотрит в потолок, лёжа на спине. Что?

Зал ошарашенно молчит.

— Ещё два раунда! — Наклонившись над ним, радостно сообщает ему умилительное создание, что, похоже, далеко не "самое безобидное существо в радиусе километра"...

Что-то похожее на бой Тренер смог дать только на третий раунд. Ни разу не попал по рыжей молнии, вымотался, был равномерно избит со всех сторон. Если есть смерть от тысячи уколов иглой, то это была смерть от тысячи ударов тапком. У гостьи не было ни массы, ни силы, но было звериное чутьё, и невероятная способность использовать все его движения против него, выводя из равновесия. Нечто похожее он встречал в тай-чи. И она его подловила, в конце концов, и он снова поздоровался с полом. Теперь лицом вниз. Хорошо хоть он не поленился шлем надеть, иначе бы нос расквасил.

— Спасибо. Что не побоялись и не постеснялись. Мне не нужен ваш приз.

Она поклонилась ему на восточный манер. Ловко в несколько движений скинула броню, забрала у оторопевшего Рустама свой пакетик, что-то сунула ему в руку и исчезла без следа.

Зал очнулся. Набежали ученики, с расспросами. Оторопевший тренер сидел на полу.

— Никита Михайлович, вы в порядке? Вас уделали мастерски. Она вот это передала. — Рустам протянул карточку.

Карта, размером с игральную. На ней, от руки, нарисован лисёнок. Он идёт по осеннему лесу и жизнерадостно поёт песенку. От картинки веет теплом и детством.

— Лисица. Это Лисица была!! — потрясённо говорит один из пареньков помоложе.

— Кто? Недоумевает тренер. — Всё-таки тысячи ударов тапком имеют последствия. Особенно когда половина бьёт по голове.

Ученик срывается к своим вещам, возвращается с книжкой.

"Автор: Ася Лисицина". На обратной стороне - жизнерадостная фотография недавней гостьи. Художник, аниматор, лауреат премии "самая добрая сказка"...

На обложке милый лисёнок держит цветочек. И ниже надпись.

"Армейский рукопашный бой для спецвойск".

И ниже, под лисёнком надпись, большими красными буквами, как предупреждение на сигаретах.

"18+! НЕ ДЛЯ ДЕТЕЙ!!!!!"

"Внимание! Даже после трёх редакций и согласования с министерством обороны, приведённые в книге допущенные к публикации техники смертельно опасны. Перед практикой, проконсультируйтесь с врачом. Помните, издательство не несёт ответственности за ваши действия и вашу смерть."

Тренер лишь смог сказать

— Чего?

***

Ася вышла из зала и к ней подъехало такси. Она отправилась на городское кладбище. У входа купила большой и красивый венок. Продавец с блестяшкой лишь кивнул и улыбнулся, потом показал направление.

Пройдя через ряды, Ася дошла до нужной могилы. Скупое, бюджетное надгробие с простой решёткой. "Александр Дмитриевич Васильков". Годы жизни. И надпись, непонятная большинству людей: "Я хочу, чтобы лисята вновь радовались."

И на фотографии — человек, которого она никогда не видала глазами. Хмурый, незнакомый, потрёпанный жизнью. Тот, что тогда, восемь лет назад одолжил ей свои знания, и, как оказалось, до конца жизни корил себя за её испуг. Кроме испуга была тогда же мышечная боль, из-за которой Ася решила хоть чуть-чуть заняться спортом. После того случая, Васильков всё реже и реже чувствовался через блестяшку, а потом исчез. Оказалось, что умер. Но вот его знание стало доступным для передачи, через блестяшку. Насовсем. Но только для неё. И она забрала знание себе.

Какой же хаос тогда начался. Лауреат премии "самая добрая сказка". Художница, Художник мультипликатор, внезапно выпустила пособие по армейскому бою, и на ринге разнесла в пух и прах опытного противника. Тогда и кличку дали, "Лисица". Министерство обороны немедленно взяло книгу под контроль, и разрешило выпускать для гражданских только крошечную её часть. За книгу Ася получила государственную награду и денежное довольствие. Полное издание же выходило только для внутреннего пользования, но в строгом соответствии с Асиными требованиями и её иллюстрациями. Из-за этого у бойцов иногда сдавали нервы при прочтении, На картинках милые, добрые лисята объясняли, что и ударом куда можно сделать с человеком, например, при помощи сапёрной лопатки. Крови в книге не было. Только добрые лисички. С лопатками, и безликие манекены, что разлетались от ударов на щепки и конфетти. Применившие навыки на практике с нервной улыбкой сообщали, что "щепки" и "конфетти" при ударе именно так в реальной жизни и разлетается, как описано...

Ася повесила на памятник погибшего ветерана венок, достала альбом, выбрала из него заранее заламинированный рисунок. Положила его поверх венка, закрепила. На рисунке лисёнок играл в осенних листьях.

Затем она взглянула в небо, и кинула мысль "вверх", в Коллектив. В безликое множество разумов. Кто лежит здесь, и что он заслужил. Прошла волна эмоций и удивления, и несколько голосов ответили "сделаем. Будет новый памятник и будет лисёнок в листве. Он заслужил". Ася благодарно кивнула в пустоту, и пошла домой. Оглянулась и на прощание помахала Василькову рукой.

Над дорогой висел рекламный щит с надписью. "Коллектив. Подключайся, и ты не будешь один". Наступал новый мир. Неясно было, станет ли выбор правильным. Неясно было, примут ли его. Но теперь, в общей памяти, в общем сознании, доступном если не всем, то многим, ничто не будет потеряно. И никто больше не будет забыт. Никогда.

Рыжеволосая девушка шла по улице и весело напевала песенку. А на венке лежал рисунок с лисёнком. Лисёнок улыбался.

2023/06/10