Коллективный разум

Стив смачно затянулся, сделал задержку дыхания и выпустил дым. Он всегда так делает, когда хочет рассказать очередную историю.

Мне нравятся его истории, хотя никогда не могу понять, он рассказывает пережитое, вычитанное в одной из книг, а может, придумывает прямо сейчас…

– Ты когда-нибудь видел, что стая птиц летает не как толпа, а как единый организм? Такое явление бывает не только у птиц, но и у рыб, у насекомых… Видел?

– Видел у птиц пару раз, а за остальных – говорить не стану. Объяснений этому явлению, вроде нет. Говорят, если птиц наберётся достаточное количество, возникает «коллективный разум». Честно говоря, мне кажется, врут. Как разум может быть коллективным? Да ещё у тварей, которые сами по себе – неразумные…

– Оказывается, может! И не только у позвоночных! Не поверишь, этот феномен встречается даже у таких организмов, которых никто не заподозрил не только в разумности, но даже в наличии у них какой бы то ни было нервной системы… – Стив выбросил окурок, задумчиво посмотрел ему вслед и продолжил. – История, которую я тебе сейчас расскажу, имела место в одном из не то – испанских, не то – итальянских городов, во времена Святой Инквизиции…

***

Всё началось с того, что недалеко от пограничного города появился странник. В те времена таких хватало… Кто-то скрывался, кто-то – искал лучшей доли.

Этот странник мало чем отличался от тысяч бродяг, путешественников и проходимцев. Разве что, капюшон его выгоревшей рясы, похоже, давно не поднимался, скрывая под собой лицо. Даже борода не была видна.

Шёл этот странник тоже необычно – не переставляя ног. Впрочем, это мало кого интересовало.

Начинал накрапывать противный осенний дождь.

– Божий человек! Прими наш кров! – Окликнул его Франциск, городской стражник, – Не ровен час, дождь усилится, промокнешь, простынешь…

Между тем, странник продолжал свой путь и никак не реагировал на приглашение.

– Какой странный монах! – Пробормотал стражник. – Надо бы его проверить! Диего! Проверим этого монаха! Что-то он мне не нравится… Может, он глухой?

Диего, позвякивая копьём о край полей своего мориона, железного пехотного шлема, за несколько шагов догнал «глухого» монаха, на ходу несколько раз, на всякий случай, окликнув его.

– Любезнейший! – Диего тронул монаха левой рукой за плечо. – Не будете ли вы столь любезны… – Стражник в ужасе одёрнул руку, – Франциск! Он… Он… пустой!

***

– Так, говорите, что этот дьявол принял образ монаха? Какая наглость – принять облик божьего человека! – Офицер городской стражи покраснел от негодования. – Его нужно передать Святой Инквизиции! И смотрите мне, чтоб не упустили его!

***

Через несколько дней странного монаха ждала «ордалия». По большому счёту, ордалия была сама по себе, доказательством вины. Местные палачи, активно подстрекаемые инквизиторами, придумывали просто удивительные «методы»…

Например, если у человека от раскалённого железа появлялось пятно, или он был не в состоянии проглотить отмеренное палачом количество сыра, то его считали виновным. Не знаю, чем руководствовался суд в этот раз, но странного монаха решили подвергнуть испытаниям водой. Если он не утонет, то его предлагалось удерживать под водой палками в течение «достаточного времени». После утопления – сжечь!

***

Утром группу несчастных пригнали на берег реки, проходящей через город. Шёл мелкий моросящий дождь, ветер с гор был, как всегда, холодным. Даже палач замёрз и хотел поскорее вернуться за толстые стены своего «рабочего кабинета».

Вполне логично, что никто не собирался исповедовать нашего «странника» – за всё время он не произнёс ни одного слова, как, впрочем, ни на одно слово не среагировал.

Давно изорванная в клочья выгоревшая ряса почти не прикрывала бледного тела… Удивительно! Ни одного рубца не было на его белой, с каким-то неестественным оттенком, коже, хотя заплечных дел мастер старался вовсю. Впрочем, удивительного тут было немного – как ты понимаешь, странник не был человеком в привычном для нас понимании.

– Что ж, приступим! – Палач перекрестился, натянул на голову странника мешок, привязал к специально пришитым к мешку тесьмам и петлям шнуры, к ногам – мешки с небольшими камнями. – Готов?

Вопрос был не к жертве, а к подручному. Тот кивнул.

Палач столкнул несчастного в воду.

– Матерь Божья! Да он не дёрнулся! Смотри-ка, пузыри идут и идут, а мешок не дёргается…

Не прошло и нескольких минут, а мешок всплыл. Его бы унесло течением, если бы не пришитые тесёмки и шнуры. Было видно, что мешок совершенно пуст.

– Куда этот каналья подевался? Смотри-ка! Он полностью растворился, одно только его рваньё осталось!

– Господи! Он, кажется, растворился в воде, как соль… – Высказал своё впечатление помощник палача.

– Не говори глупостей… – Начал было урезонивать его палач, но тут же понял, что его помощник прав. – Дьявол! Кого ж мы будем теперь жечь на площади?

***

– И куда ж он девался? – Спросил я у Стива.

– Растворился… Точнее, не растворился даже, а развалился на триллионы отдельных организмов!

– Странников?

– Можно и так сказать… Только каждый из «странников» ничуть не похож на того монаха, которого утопили в реке. Даже на человека не похож! И зовут его Yersinia pestis, а если по человечески, то Чумная палочка…

– Погоди, но ведь чумная палочка давно известна человечеству! Почему ты описал её, будто это – человек? Без аллегорий – никак?

– Причём тут аллегории? Мы о чем говорили?

– О средневековом случае с монахом…

– Нет, до того!

– ?

– О коллективном разуме!

– А причём тут он… – Я не очень понимал Стива.

– Да всё притом же! Понимаешь, когда особей набирается достаточное количество, возникает некий коллективный разум, который управляет… Ну, ты понял!

– Хочешь сказать, что этот странник – стая бактерий, или, как их там… чумных палочек?

– Почему нет… – Стив потянулся за очередной сигаретой.

– Так, чем же закончилась эта история?

– Плохо закончилась! Очень скоро жители города, которые пили воду из той реки, как и те, кто общались с тем «странником» заболели, только ещё не знали об этом. Через несколько дней у многих появились признаки бубонной чумы, которая выкосила чуть не две трети населения старушки-Европы…

Впрочем, это, как говорят, совсем другая история…