Жила-была на пустыре Колючка – жёсткий кривой стебёлек, сухие скрюченные веточки, вместо листьев – злые острые иглы. Весной из пазух между иглами и корой выбухали кожистые почки, после появлялись мелкие вонючие цветочки, а затем вызревали семена с цепкими крючьями, впивавшимися псам и котам в шерсть, а людям – в штаны; так Колючка размножалась – упорно и настырно. Она очень хотела жить, и всем своим существом была приспособлена к выживанию во что бы то ни стало.
Пустырь, где жила Колючка, был ужасен – её корни ввинчивались в твердокаменную смесь бесплодной глины, щебня, битого стекла, обломков железобетона и ржавых жестянок; её стебель коптился в дыму вечно горящей свалки; ее топтали, давили гусеницами и колёсами; она задыхалась под грудами пищевых отходов, а плодящиеся в мусоре крысята испытывали на ней свои молодые резцы. Но Колючка была здешней уроженкой – семьсот семьдесят семь поколений её колючих предков взошло на этой гиблой земле, и она была твердо намерена все стерпеть и продолжать свой род, пока в ее стебле струится сок. И она терпела, и она жила.
Но вот однажды пришло время больших перемен – загремели оркестры, заорали люди, раздалась пальба; крысы и опарыши прижухли в страхе, не зная, чего ожидать от этих перемен, а Колючка продолжала цвести по привычке – опыт семисот семидесяти семи поколений подсказывал ей, что такой мелочи, как она, ждать можно либо ничего, либо скорой смерти, а потому и волноваться незачем.
Поганый пустырь кое-как прибрали наскоро – разгребли бульдозерами наиболее вопиющие груды гнилья и задрапировали их поблёкшими кладбищенскими венками, потравили крысомором грызунов, имевших наглость расхаживать прямо под ногами; посередине поставили трибуну и стали кричать с неё:
– Мы радикально изменим пустырь! тут будет сад и огород! Здесь вызреют новые, невиданные ягоды, плоды и корнеплоды – жирные и сочные!
Покричав так с час, люди ломами выдолбили в пустыре ямку, насыпали туда ведёрко чернозёма и воткнули Помидор – ещё сонный и немножко вялый, потому что его везли издалека и он успел дорогой притомиться. Его торжественно окатили ведром воды, разрезали над ним алую ленточку – и ушли, потрепав его по макушке:
– Расти большой! чтоб помидоры были, как арбузы!
Помидор кивнул; он это умел – на своей родине он каждый сезон чуть не ломался под тяжестью урожая. Правда – заметил Помидор, озираясь – там была теплица, подсветка круглые сутки и сытные удобрения, а тут было серое небо, зябкий ветер и какое-то мерзкое соседство – коржавое и даже на вид колкое…
– Привет! – радушно кивнула ему Колючка. – Будем соседями!
Помидор огляделся со все нарастающим беспокойством – где агротехники в белых халатах, мягкими щётками массирующие плоды? где музыка, под которую он привык набирать соки?.. Но достоинство элитарного сорта, чьи сорок генераций произросли под сводами теплиц, не позволила ему захныкать; он вежливо кивнул макушкой и сосредоточился на процессе плодоношения. Нельзя обманывать доверие людей, купивших его ради улучшения своего сельского хозяйства.
Колючка не обиделась – спасибо и на том, что кивнул. Новый сосед ей нравился, и ей захотелось сделать ему что-нибудь приятное.
– Гляди, вон колорадский жук летит; сейчас укусит, – любезно предупредила она.
– Ах! – содрогнулся Помидор. – Это очень опасно! как он проник сюда?
– Да их тут тучи, – с гордостью за такую достопримечательность сказала Колючка.
Тем временем полосатый жук уловил паслёновый запах с пустыря и спикировал на Помидор – тот в панике задёргалася, пытаясь сбросить гадину с листа:
– Help me! Heeeelp! Я требую дезинсекции!!
Увы – вопли не отвлекали жука от дела; он разинул челюсти и принялся торопливо жрать Помидор. Колючка не могла остаться равнодушной к судорогам соседа – и, вытянувшись, как только могла, насадила жука на иглу
Отдышавшись от ужаса и встряхнув изжёванной веткой, Помидор солидно заметил:
– Благодарю – но вы поступили с излишней жестокостью. Так нельзя. Жук тоже имеет право на достойную жизнь и смерть от старости…
– А… – растерялась Колючка, – извините, пожалуйста.. Я больше так не буду.
В небе появилась ещё несколько жуков, но Колючка отвернулась и зажала уши – если соседу это нравится, то ради Бога, но смотреть на это слишком больно.
* * *
Утром люди нашли на пустыре жалкий, обглоданный до самого стебля, безжизненный Помидор с единственным тусклым плодиком, размерами и цветом похожим на самую распоследнюю горошину. Люди заплакали и заспорили – чего здесь не хватало Помидору: света, воздуха или удобрений? но света вроде бы хватало (тут как раз проглянуло ласковое Солнце), воздуха – хоть отбавляй, а что удобрений в достатке – о том красноречиво свидетельствовали огромные кучи дерьма, окружавшие экспериментальную плантацию "Новые Растения". Погалдев, люди разошлись, ничего не решив, но полные надежд развести тут целые леса бананов и ананасов.
В суете никто не заметил, как растоптали Колючку; она успела насажать полудюжине людей своих семян на брюки, но когда по ней прошёлся самый важный агроном – дородный, как слон, – она пискнула и осталась лежать ничком.
Но она не умерла. Чтобы переломить её жилистый стебель, нужно было по меньшей мере прямое попадание Тунгусского метеорита.
"Я выпрямлюсь. Выпрямлюсь!" – скрипела она зубами, мучительными рывками, по миллиметру, приподнимая гудящий от боли стебель над землёй. И наконец – она смогла сквозь слезы улыбнуться Солнцу, поднявшись в полный рост.
...Усилия людей по насаждению на пустыре урожайных пород заморских растений имели некоторый успех – здесь прижились и размножились самые скверные сорняки, плотоядные Лилии-Проглотки, а также ядовитые, но имеющие коммерческую ценность как наркотики Подохник и Балдень-Трава. Их соки, пыльца и даже палые листья отравляли землю вокруг, и у Колючки иногда мутилось в голове от их токсичных отходов – но ей ли, горевшей вместе со всем пустырём в огне пожара, промерзавшей в лютые зимы, гнившей под гнетом отбросов, было бояться каких-то тлетворных иммигрантов?
Стоит она на пустыре и сейчас, беззаботно покачиваясь и топорща иглы – казалось бы, дура дурой, а попробуй, тронь.
* * *
Мораль сей басни проста, как сама Колючка:
БЫТИЕ ОПРЕДЕЛЯЕТ СОЗНАНИЕ.