Командировка в прошлое

Дисклеймер

Все события, персонажи, фирмы, организации и учреждения в романе вымышлены. Любое сходство с реальными событиями, людьми, фирмами, организациями и учреждениями случайно. Книга создана исключительно для развлечения читателя, и ни к чему не призывает, ни за что не агитирует и не несет каких-либо уничижительных, оскорбительных, дискредитирующих смыслов и целей.

Еще немного, и здесь, даже возле фонтана будет жарко. Виктору нравилось это время суток в это время года. А кому такое может не понравится? А если ты еще и в отпуске, сидишь, потягивая лимонад, наблюдаешь, как другие спешат по делам? Красота! Говорят же, можно вечно смотреть, как течет вода, горит огонь и, как другие работают. Вон парни из «мосводоканала» подогнали желтую тарантайку к люку и разложили на траве возле него свои инструменты. Сейчас полезут под землю в коллектор что-то там чинить. У него в «институте проблем времени и пространства» в чем-то схожая работа. Тоже приходится нырять в тоннели и чинить то, что другие сломали. Хотя то, чем они в ИПВиП занимаются чуток важнее, но не настолько, как это может показаться непосвященному. Просто теория взмаха крылом бабочки на практике не подтвердилась, и к каким-то глобальным последствиям эти «поломки» не приводят. Вот, например, грохнул какой-то гопник в «лихие девяностые» в подъезде профессора, работавшего над какой-нибудь квантовой теорией, и, казалось бы, все, не будет намечающегося открытия. Но казалось, да не оказалось. Просто открытие это совершает кто-то другой. Например, такой же ученый в Бразилии, где та самая бабочка крыльями машет. Так что, если в результате клина в задвижке целый квартал остался без воды, это посерьезнее проблема будет. А проблему с профессором коллеги Виктора решили легко и просто, смотавшись в девяносто пятый год и сдав того гопника ментам за день до этого. Благо было за что.

Вот сейчас, после отпуска что-то подобное предстоит и ему. Только метнуться надо будет не в девяностые, а в сороковые. Точнее в двадцать седьмое августа тысяча девятьсот сорок четвертого года. На западную Украину. Та еще работенка!

Виктор потянулся и вызвал часы в левый сектор смарт-линзы. Половина первого. Как же хорошо в двадцать втором веке! Как тут спокойно, комфортно и тихо! Ни проблем, ни тревог, ни опасностей. Так, должно быть, и выглядел или коммунизм, или рай по представлениям людей, живших двести-триста лет назад. Как-то Виктора попросили придумать, что подарить дяде на день рождения, а поскольку тот, можно сказать, ярый поклонник всего древнего, ноги сами понесли в букинистический магазин. Витя купил один из томов собрания фантастики средне советского периода. У дяди Сережи был и четыреста двенадцатый «москвич» того самого времени, и фильмы середины двадцатого века ему больше всего нравились, так что эта книга точно должна была зайти.

И вот листал, значит, Виктор этот тяжеленький томик, рассеянно впитывая содержимое, и так увлекся процессом, что фактически прочитал весь роман. И в книге этой фантаст очень верно изобразил нынешнее время, тогда считавшееся будущим. Ну почти верно, если не учитывать того, что люди почти двести лет назад не могли на сто процентов предугадать современные технологии. Например, у этого автора, фамилию которого Виктор так и не запомнил, с астронавтами на других планетах из центра управления полетами связывались по видеосвязи через такие огромные пузатые телевизоры с выгнутыми экранами. Или он это в старом кино в гостях у дяди видел? В общем смысл понятен. Не смогли предки представить себе, что изображение будет транслироваться на тонкую пленку уже в двадцать первом веке, чуть позже вообще визуализироваться в воздухе в трехмерном виде. И если с технической составляющей фантасты частенько промахивались в своих прогнозах, то атмосферу нынешней безмятежной июньской Москвы они уловили на отлично.

Никаких тебе стрессов и депрессий, а заботы все из разряда приятных хлопот. Расслабилось, в общем, нынешнее поколение. Именно поэтому-то далеко не каждый мог работать в ИПВиП, и даже его сотрудникам с опытом время от времени приходилось проходить психологические тренинги, чтобы быть готовыми к перемещению из нынешнего «рая» в «ад» прошлых веков. И это еще не все. Огромное количество курсов повышения квалификации, тестов, занятий со специалистами по лингвистике, изучение манеры поведения, мимики, занятий по умению обращения с предметами прошлого, да много чего, предстоит сотруднику, отправляющемуся в то или иное время.

Всего, конечно, объять невозможно, поэтому в ИПВиП и пришли в процессе развития института к делению на отделы, сначала по векам, а потом и по десятилетиям. Вот Виктор и удивился, когда вчера с ним связался его начальник и предупредил, чтобы он настраивался на командировку в сороковые. Их-то отдел специализировался на восьмидесятых и девяностых. Максимум куда могли послать, это в пограничные семидесятые или нулевые. После законного вопроса Михалыч объяснил необычность предстоящей командировки тем, что Виктор, мол, уже пару раз бывал в горячих точках: на второй чеченской и первой украинской войнах. Последняя, кстати, была в двадцатых. Но не это главное. А главное то, что именно он больше всего похож на персонажа из прошлого, которого ему и предстоит заменить. Несколько минут работы биоконструктора, и двойник готов.

- Тебе не привыкать к непрофильным десятилетиям, Аносов, - сказал его начальник, - тем более никого, кроме тебя из «обстрелянных» сейчас тут нет. Все темпоральные бойцы в командировках. Так что расти над собой, повышай статус.

Оно, конечно, и интересно, но Виктору все равно больше нравились девяностые. Между прочим, можно было и отказаться от этой командировки. Никаких санкций, понижения статуса или других неприятностей такое его решение за собой не повлекло бы. И Витя уже почти соскочил с темы, но потом узнал, что перемещаться ему предстоит с «малиновым пиджаком», который возжелал спасти своего деда, убитого в сентябре сорок четвертого. Дело было необычное. Крутой бизнесмен уговаривал одного из сотрудников предотвратить убийство, обещая немыслимые деньги, если это сделают, взяв самого бизнесмена с собой в сорок четвертый. Деньги, понятно, тут у них в двадцать втором веке можно найти только в музее, и пару чемоданов долларов даже если их распределить по всей стране, никому не нужны, но руководство ИПВиП нашло выход: в качестве оплаты за двойной «прыжок», этот любитель гнуть пальцы положит всю сумму на счет детского дома. Институт иногда практиковал подобные товарно-денежные отношения с предками, которые по-другому жить и не умели. Оплата за услуги производилась не здесь, а в том времени, в котором существовал сам клиент. И оплата эта шла на пользу тому обществу. Такая вот своеобразная помощь из будущего. «Малинового пиджака» такие условия устроили. Ему еще и реклама, как меценату. Поди плохо. Типичные девяностые, типичный бизнесмен.

Вот именно это и подкупило Аносова. Довольно необычно будет пообщаться с человеком из эпохи первоначального накопления капиталов в обстановке первой трети советского периода. Любопытно посмотреть на его реакцию на окружение, на его поведение. Да и подготовка к прыжку обещает быть нестандартной. Двух людей из разных эпох необходимо привезти к одному знаменателю. Можно сказать, появилась возможность получить уникальный опыт. Впервые Аносов с нетерпением ждал окончание отпуска. Он и к этому своему новому имени за прошедшие полдня почти привык. Виктор Петрович Аносов – комсомолец из Рыбинска, был направлен на западную Украину в начале августа тысяча девятьсот сорок четвертого года на строительство будущего завода сельхозмашин, который потом стал Львовским автобусным. До места он так и не доехал. Теперь сотруднику ИПВиП Алексею Долгополову предстоит прибыть во Львов вместо него, а попутчиком его будет тот самый «малиновый пиджак», у которого будут документы на имя инженера Егора Паничкина, также, направленного на строительство львовского завода, но из Ярославля, и также до места недобравшегося. Правда вот с внешностью лже-Паничкина были проблемы. Ну никак этот бугай не походил на щуплого доходягу инженера, погибшего в прошлом. Широкое скуластое лицо биоконструктор еще туда-сюда подделает, а вот как быть с фигурой? Похудеть «малиновый пиджак», допустим, еще сможет, а рост и плечи?

- Итить-колотить, - Андрей уставился в окно, за которым за зеленеющей волной дубовой рощи на голубом фоне неба сверкали белым свечки небоскребов. Но на самом деле он медленно произносил всплывающие в его смарт-линзах словечки из далекого прошлого.

- Так вроде в девяностые тоже так говорили, - не удержался Витя.

- Кто тут эксперт-лингвист? - возразил Андрей, - я или ты?

- Эксперт ты, а в девяностые перемещаюсь я, - съязвил Аносов.

- Может в девяностые так и говорили, - не обратил внимания на укол Алексея лингвист, - может, и позже так говорили, но это был какой-нибудь один старикан, тридцатого года рождения. И вообще не отвлекайся.

Андрей был не намного старше Аносова, и тот мог себе позволить подкалывать и троллить его. В ИПВиП между практиками, совершающими прыжки и теоретиками из инструкторов и экспертов постоянно происходили словесные пикировки, стороны все время подкалывали друг друга, подшучивали. С кем-то постарше, посолиднее, понятное дело, Витя так бы вести себя не стал.

- Ладно. Много там еще? - Аносов заерзал на стуле, - а то обед уже, а мне после обеда в «оружейку» бежать.

- Везет тебе, - Андрей деактивировал смарт-линзы, - из ППШ и «мосинки» постреляешь.

- Не завидуй, брателло, - Аносов встал и хлопнул лингвиста по плечу, - сегодня я из ППШ по мишени постреляю, а там в меня потом из «шмайсера» постреляют.

- Типун тебе на язык, - подал голос Вадим, молчавший почти все занятие. Он тоже встал и трижды постучал по столу.

- Вот твой напарник быстрее все схватывает, - похвалил Вадима лингвист, - можно сказать, в роль вживается, а ты сленг из девяностых сюда тащишь. Ну какой такой «братэлло»?

- Виноват, ваше высокобродие, исправлюсь.

- Я тебе сейчас устрою высокобродие.

- Так точно, товарищ капитан лингвистических войск, - Аносов вытянулся по струнке и отдал честь, продолжая дурачиться.

- Вот так-то! Только каблуками по старорежимному щелкать не надо, и к пустой голове руку не прикладывают. Эх учить вас еще и учить, - вздохнул Андрей.

- Время еще есть, - в аудиторию вошел начальник Виктора, - научатся.

- Скорей бы уже, Михалыч, - опять завел свою шарманку Аносов, - утомило уже это обучение. Только во вред идет в последние дни. И все равно весь этот глоссарий в чипе зашит. Если что воспользуюсь.

- Повторение - мать учения, - возразил начальник, - зато потом на автомате все будет. А информацией с чипа твоего можно и не успеть воспользоваться. Бывает секунды все решают. И на искусственный интеллект полностью полагаться не следует. Он интонации и другие тонкие настройки души человеческой не заменит.

- Да ну, бросьте, - не согласился Виктор, - ныряем мы туда всего-то на неделю. Стуканем на этого, который должен убить объект, проверим, как его скрутили, и что все в порядке, и домой.

- Алексей… то есть Виктор, поправился начальник, - видишь ли, - Михалыч присел на уголок стола рядом со стоящим поблизости Аносовым и положил тому руку на плечо. Сам он был интеллигентным, хрупким на вид мужчиной средних лет. Толстые линзы старомодных очков, волосы, уложенные в пробор, аккуратные усики, всякие перстни, часы, запонки и прочие аксессуары двадцатого века, все это никак не вязалось с тем, что о Михалыче рассказывали коллеги. А рассказывали они о том, как начальник Виктора вытаскивал из горящего танка своего прадеда, чудом остался жив после карательного рейда «капелевцев» в гражданскую, выбравшись из-под завалов трупов во рву, в полностью уничтоженной деревне. Побеги из ГУЛАГа и с царской каторги и вовсе стали рутинной для него работой. И он очень любил подчеркивать, что выпутываться ему из таких ситуаций помогала именно тщательная подготовка к командировкам и упорное изучение того времени, в которое он прыгает. Вот и сейчас Аносова, судя по всему, ожидала долгая лекция на эту тему. Но все оказалось не совсем так.

- Видишь ли, Виктор, ты прав конечно. Считаю, что узнали вы с Вадимом для этого прыжка достаточно. Даже более чем.

Андрей Скоморохов с удивлением посмотрел на начальника Аносова. Такого он точно не ожидал от него услышать. Виктор, так тот и вовсе засмеялся. Ему подумалось, что Михалыч шутит, но тот был - сама серьезность.

- Мы с ребятами из отдела аналитики немного скорректировали вашу программу и добавили инструкцию на основе методики контактов низкой интенсивности.

- А попроще можно? - вмешался в разговор Вадим. Ему явно не понравилось, что какие-то вещи меняются по ходу дела.

- Да не ссы, - Аносов засунул руки в карманы, - научат нас с тобой, как держать язык за зубами, и чтобы нам за это ничего не было. Ну чтобы сычами не выглядели и не порождали новые вопросы и подозрения.

- Хорошее дело, - кивнул бизнесмен, - мне такое и у себя пригодится, - было заметно, что он расслабился и даже обрадовался.

Единственное, что немного огорчило Аносова - это то, что программу тренировочных стрельб тоже сократили. Он-то мечтал вдоволь настреляться и из «Дегтярева» и из немецкого МГ. Зато дата прыжка теперь стала гораздо ближе. Уж очень не терпелось Виктору поскорее приступить к делу. Вадим в этом тоже был с ним солидарен. Ему хоть и интересно было находиться здесь, в будущем, да еще и заниматься таким необычным делом, но, несмотря на то, что ему объяснили, что назад в двадцатый век он попадет реверсом в тот самый момент, из которого и прыгнул, Вадим все равно беспокоился, что его бизнес там без него отожмут или вытеснят конкуренты.

Июньский зной ко вторнику немного отступил, по небу гуляли высокие перистые облака, в которых, как ни старался, так и не смог спрятаться инверсионный след гиперзвукового самолета. Виктор сглотнул слюну, глядя, как бойкая девочка с длинными косичками и в голубом платьишке с аппетитом уплетает булочку с маком. Завтракать сегодня было нельзя, в одиннадцать утра прыжок. Дорога до института тянулась неимоверно долго. Вот именно эти моменты Аносов не очень любил, хотя в целом от своей работы был просто в восторге. Тут же будто на экзамен едешь эти сорок минут. Хорошо Вадиму, он жил в гостинице при ИПВиП. Но ничего, вот уже и Светочка - ассистент оператора спешит на свое рабочее место, позабыв про подружку Лерочку, которой надо так много нового рассказать. Скоро уже начнется.

Не «портал», «машина», как он раньше себе это представлял, а установка, была к одиннадцати подготовлена, если можно назвать подготовкой осмотр, чтобы в комнате не было ничего лишнего. Ну пыль, наверное, утром уборщица еще вытерла. Не таскать же с собой в двадцатый век пыль из двадцать второго. Несколько миллиграмм особой роли не сыграют, но все равно не дело. Вот если к расчетной массе добавится или от нее убавится что-то более существенное, беды не избежать.

Аносов в который уже раз прошедший процедуру контрольных обмеров и завесов, устроился в удобном кожаном кресле посреди комнаты. Собственно, в самом прыжке нет ничего ни героического, ни романтичного, ни вообще интересного. Сидишь, а с тобой ничего не происходит. То есть вообще ничего. И только в самом конце процесса вокруг будто начинает прорисовываться каким-то невидимым художником новая, а вернее старая реальность. Как при этом выглядит сотрудник ИПВиП со стороны Виктор пару раз видел на старых архивных записях видеофиксации. На заре эры прыжков, когда с собой еще брали аппаратуру для исследований, эти записи и сделали. В общем-то тоже ничего особенного. Человека будто бы складывают из пазлов или его трехмерное изображение наносят на поверхность крупными мазками. Для актуализации обычно выбирают глухое место в темное время суток. Вот и в их случае это был самый центр соснового бора в окрестностях Львова.

Вадиму, понятное дело, знать об этом было необязательно. Ему и не рассказывали. Но вот сейчас, напарника словно прорвало. Просто сидеть в тишине ему было скучно, и посыпались вопросы.

Чтобы переключить внимание бизнесмена, Аносов сам начал эти вопросы ему задавать.

- Деда-то своего узнаешь при встрече?

- Так ведь запретили же.

- Запретили прямые контакты. Зафиксировать результат издалека, наоборот придется.

- А. Узнаю, конечно. Фоток много в доме хранилось.

- Много тебе о нем отец рассказывал?

- Не очень. Все больше о своем дяде. Дедове брате, - Вадим сжал губы, и Виктору показалось, что воспоминания о Семене Камше не доставляют тому удовольствия.

- Плохо. Чем больше информации, тем лучше для нашей работы. А что о Семене рассказывал?

- Кстати о работе, - Вадим пропустил мимо ушей последний вопрос Аносова, - я думал меня тоже стрелять научат и пистолет, а то и автомат выделят. Все-таки в такое опасное время и место едем, - на последнем слове бизнесмен запнулся. Он не знал, как обозначить прыжок. «Летим», «едем», или еще как, - а оказывается, даже тебе оружия не дали.

- Не дали, потому что по легенде не положено, - начал объяснять Витя. Он был немного удивлен, что ему приходится это делать. Ведь такие элементарные вещи клиенту должны были объяснить инструкторы, - мы с тобой кто? Правильно. Сугубо гражданские личности. Ты - специалист по монтажу сборочных линий строящегося автосборочного завода. Это будущий ЛАЗ который, а я - комсомолец, отправленный по путевке на его стройку комсомольской городской ячейкой города Рыбинска. Зачем нам стволы?

- Да это я все помню и понимаю, - досадливо махнул рукой Вадим, - но можно же было как-то неофициально нас вооружить.

- Ага, - усмехнулся Виктор, - и прошкондыбали бы мы до первого патруля. Ну, если бы повезло, то день на третий все равно где-нибудь, да спалились. А зачем нам это надо?

- А если бандиты? Ну бандеровцы эти налетят?

- А тут тебе пистолет ну никак не поможет. Его тебе же в одно место засунут и пару раз провернут.

- Хохочешь, - разозлился бизнесмен, - а если начнется бой?

- Как раньше писали у вас в девяностые во всяких «огоньках»? Оружие добудешь в бою, - не переставал потешаться над напарником Аносов.

- Ясно-понятно, - Вадим сжал губы и будто о чем-то задумался, - жаль. Наверное, так и придется.

- Ты мне о дяде твоего отца тогда лучше расскажи, - попытался сменить тему Виктор, - какой он человек?

- Зачем это тебе? - едва ли не испуганно ответил Вадим, - какой, какой.... обыкновенный. Такой себе. Уж лучше он тогда погиб, а не дед.

- Да?

- Отец рассказывал, что на рынок тогда посылали Семена, но Авдотья, прабабка пожалела его и попросила сходить деда. Вот его по дороге и зарезал Ленька Сыч.

- Хм. Вообще-то мы и прыгаем туда, чтобы никто никого не зарезал. По идее, можно было бы просто предотвратить этот поход на рынок, но нет гарантии, что Сыч не подстережет кого-то из ваших на другой день. Ведь мы до конца не уверены, что нападение это было случайным, и только ради грабежа, - разъяснил работник ИПВиП своему напарнику, - а что касается Семена, то, если бы погиб он, ты бы сейчас вполне вероятно передо мной не сидел.

- Как это?

- Ну, наверное, потому, что дядя Семён спас своего племянника и твоего будущего родителя, когда тот тонул в речке, упав в марте пятьдесят первого с плота. Сам еле выплыл, но батю твоего вытащил. Разве тебе не рассказывали?

- Нет, - выдавил из себя Вадим. Лицо его посерело, лоб покрылся испариной.

- Скромным был Семен Михалыч, значит, - сделал вывод Аносов, - ну а отец чего? Не любил, видать, вспоминать про такое, - сам спросил и сам себе ответил Виктор, и повернулся в сторону бизнесмена.

Но Вадим его уже не слушал, Он вскочил с удобного анатомического кресла и принялся расхаживать по комнате.

- Значит, все это напрасно? - спрашивал он кого-то, - значит, я перемещаюсь черт знает куда, практически под пули, просто ради исторической экскурсии, которая обошлась мне в две сотни косых зелени? - при последних словах лицо его побагровело, и на скулах заиграли желваки. Аносов даже отклонился назад, когда «малиновый пиджак» шагнул в его сторону.

- Я требую расторжения контракта, - рявкнул он. В Вадиме было не узнать того стеснительного, вежливого клиента, с которым Виктора познакомил его начальник несколько дней назад. Сейчас перед ним бушевал «типа пацан» из «Долгопы».

- “Узнаю брата Колю”, - произнес Аносов мем из девяностых, и улыбнулся. Он буквально покрылся мурашками от удовольствия. Вот это типаж! Вот это по-нашему!

- Какого Колю? Что ты несешь в натуре? - не понял сотрудника ИПВиП и от этого еще больше разозлился Вадим, - останавливай эту свою машину времени, и давай обратно.

- Не получится, - перестал улыбаться Виктор, - прыжок сейчас в завершающей стадии. Скоро проявятся контуры сорок четвертого. Да вон уже лес проступает.

- В гробу я видел ваш сорок четвертый, - бизнесмен схватил Аносова за грудки, - давай обратно, или вообще в девяносто шестой, - он тряхнул сотрудника ИПВиП так, что тот не устоял на ногах, и оба покатились по полу, споткнувшись об опрокинутое кресло. Вадим угодил спиной в складывающуюся мозаику из сосен и подлеска, состоящего в основном из терна и лещинника. При этом плечи бизнесмена будто утонули в податливой, но сопротивляющейся жиже, а влекомый за ним Виктор, наоборот, получил в лоб чем-то тяжелым и твердым. Словно об стену ударился. Последнее, что он помнил - это непродолжительный полет: сначала вверх, потом вниз, и новый удар.

Тонкий солнечный луч, проникший сквозь купол из сосновых лап, принес тот свет, который забрезжил в конце тоннеля. Аносов открыл глаза и тотчас зажмурился.

Эй, а хлопчик-то, кажись жив, - раздалось откуда-то сбоку сквозь непрекращающийся звон в ушах.

- Да? А я думал, ему шею свернуло, - ответили с другой стороны, - глядись як подбородок торчит.

- Мабудь и свернуло. Сейчас поглядим, - заметил первый.

- Надо бы поосторожней, братцы, - вмешался кто-то третий, - в медсанбате учили с переломами поосторожней.

- Ерунда, - протянул первый, - если шею сломал, до больнички его все равно не довезем. А вон парень-то, гляди, совсем очухался!

Аносов приподнялся, опираясь на локоть, обвел мутным взглядом три расплывающиеся фигуры, и его вырвало.

- Так! С шеей у него все в порядке, - утвердительно сказал первый, - небольшая контузия и все.

- Так может его тогда сразу к нам в отдел, а не в больничку, - предложил второй, - надо проверить кто он, да что.

- Положено в больничку, значит в больничку – строго ответил первый, - а, чтобы не сбежал, пост в коридоре выставим. Да и не похож парень на бандита-то. Вон все документы в порядке. Паспорт, комсомольская путевка, комсомольский билет.

- Документы они «там» научились делать, - второй не унимался.

- Ладно, - сказал, как отрубил первый, - везем его в город. Грузи ребята.

- А с ентим что? – спросил третий.

- От этого еще голову найти надо, - вздохнул первый, - на второй подводе повезем, когда хлопцы управятся.

- А что так долго?

- Собаку ждут. Без собаки не найти.

Трое неизвестных в военной форме подхватили Виктора и положили его на телегу, запряженную тощей серой кобылой. Двое из них устроились спереди, а третий, длинный и тощий, как оглобля, положив автомат на колени, примостился чуть сзади Аносова. Тот самый, видимо, кто сильно в нем засомневался. Решил не спускать глаз.

Снова замутило, но Виктор сдержался.

Телега миновала огромный стог сена и двинулась дальше вдоль опушки. Солнечные лучи едва пробивали темно-зеленую листву и пропадали в чаще, не в силах осветить как следует даже свободные от деревьев клочки разнотравья. Будто кто-то специально соорудил тут декорации для засады. Но все было тихо. Только кулик время от времени оповещал об опасности своим «ку-ку» собратьев, находящихся поблизости.

А может и не кулик это вовсе, а бандиты подают друг другу знак? В любом случае Аносов был рад, что они все дальше отъезжали от непроглядного леса. Только вот телега!

Да! Это тебе не «Porsche cayenne»! Трясет на проселочной дороге так, что того и гляди, душу вытрясет. Но, слава Богу, не болит ничего. Только тошнит.

Виктор осторожно повернулся на спину и положил под затылок правую руку. Там наверху наискосок проплывали высокие белые облака, и время от времени, когда подвода снова шла лесом, их заслоняли ветви деревьев, нависающие над большаком. Но сосны скоро закончились, уступив место тонким березкам, со все еще зеленой, колышущейся на ветру листвой. Дорога стала шире, трясти стало меньше. Скоро город. Львов поди. Какому городу тут еще быть? И хотя по его улочкам, мощеным еще дореволюционным булыжником телега катилась недолго, Аносов снова прочувствовал всю прелесть езды на лишенном рессор транспорте. А каково было бы человеку с пулевым, скажем, ранением?

Львов сорок четвертого удивил. Даже несмотря на годы фашистской оккупации, несмотря на уличные бои и танковые сражения, его улицы вовсе не утратили своей пряничной сказочности. Аносов видел столицу западной Украины на видео девяностых годов. Вот тогда уже город выглядел хуже. Обшарпанные стены с потеками, поломанные ограды, залатанные крыши. Мусор, грязь, лужи, растрескавшийся асфальт и множество ларьков и палаток. Сейчас всего этого не было. А черно-белые кадры советской кинохроники, конечно же не могли передать всю палитру красок, сверкающую в теплых летних лучах солнца. Виктор чуть шею не свернул, рассматривая архитектуру бывшего Лемберга. Он даже на время забыл о всех своих проблемах.

Больничка встретила гостей суетой. Работы тут всегда было полно. Аносова определили на третий этаж, и едва коснувшись несвежего вида подушки, он словно провалился в небытие, разомкнув глаза только утром следующего дня.

- Проснулся, голубчик? – в палату, где лежало еще человек десять, заглянул боец лет шестидесяти, с винтовкой Мосина с примкнутым штыком. И если бы не фуражка с синим околышем – вылитый буденовец времен гражданской войны.

- В туалет можно? – спросил его Виктор.

- В утку ходи, - пошевелил усами охранявший его милиционер, - мне в туалет с тобой тащиться не резон.

- Начальство твое, когда будет? – решил взять быка за рога Аносов, - поговорить надо.

- Ишь ты какой шустрый, - ухмыльнулся милиционер, - когда надо, тогда и будет. Не твоего ума дело. Лежи себе, полеживай.

Виктор вновь устроился на неудобной скрипучей койке. А что ему оставалось делать? С самого начала в этом прыжке все пошло не так, не по плану. По плану они с Вадимом должны были, не привлекая внимания «органов», прибыть в место назначения – общежитие строителей автомобильного завода, устроиться там, состряпать и опустить в ящик донос на Леньку Сыча, и наблюдать за результатами. Потом, убедившись, что Сыч арестован и устранен, отправиться в место прыжка, где в течение четырех обозначенных суток, ежедневно в одно и то же время будет активироваться установка. Грубо говоря, появятся те самые два кресла на небольшой площадке.

А теперь что? Теперь ему еще надо как-то выпутаться из этой истории. Того и гляди за шпиона примут!

У темпоральных прыгунов профессиональный риск не меньше, чем у космонавтов. Всего в прошлом не предусмотришь, особенно в эпохах войн, революций и других подобных потрясений. Поэтому и работать в ИПВиП идут люди определенного склада характера. Аносов и был таким. Он ничего не боялся, хотя и не подозревал, какая опасность нависла над ним. Вечером его привезли в кабинет к усталому майору СМЕРШ Баранцу – человеку лет сорока, сорока пяти, с огромными синяками под глазами и пожелтевшими от табака пальцами. Он уже отправил запрос на Виктора в Рыбинск, и теперь с нетерпением ждал ответа. А ответа все не было.

Как потом выяснится, архивы паспортного стола в Рыбинске сгорели во время бомбардировки в сорок втором году, и хотя товарищи Аносова подтвердили, что неделю назад проводили Виктора на поезд, увозящий его к новому месту работы, этого было недостаточно. То же самое было и с Егором Паничкиным, на имя которого были документы у Вадима. Только вот его фото никакой возможности теперь уж сделать не было. Голову-то бизнесмена, а по легенде ярославского инженера, так и не нашли. В Ярославль так же ушел запрос, и так потом был получен ответ. Но все это Аносов узнал позже. А сейчас он сидел перед майором и держал ответ: кто он, откуда, куда и зачем направляется, и волею каких обстоятельств оказался на лесной дороге рядом с изуродованным трупом Егора Паничкина.

Виктор смотрел на раздраженного следователя из шестого отдела и думал, что, окажись на его месте специалист по середине двадцатого века, а лучше именно по ВОВ, он бы вел себя более естественно и знал бы точно, что говорить, а о чем лучше и умолчать. Но вот придется выкручиваться именно ему. Хотя на допросе-то один раз он был. В двадцать шестом году уже двадцать первого века в поселке Стрижавка Винницкой области его сцапала СБУ. Сидел он на стуле с руками, заведенными за спинку и скованными пластиковыми наручниками. Допрашивающие его сотрудники, казалось, должны были рвать его на части в бессильной злобе, ведь дело-то шло к концу. Но они, наоборот выглядели как-то вяло и трусливо. А через полтора часа допроса в здание и вовсе прилетел полупакет «Торнадо-Г», и сотрудник ИПВиП в пыли и суматохе слился через выбитое взрывной волной окно.

Здесь и сейчас сбежать не получится. Уже после допроса его хотя и не препроводили в камеру, но оставили «погостить» в милицейском общежитии, больше похожем на казарму. Тут и режим был пропускной и даже окна зарешечены. Двухъярусные нары, тумбочки со скрипящими дверцами, стены, выкрашенные до половины зеленой краской, а до половины белой, лампочка Ильича под потолком, потертый дощатый пол и в комнатах, и в коридоре, санузлы общего пользования с пожелтевшими ваннами и унитазами с ржавыми потеками, кухня с массивной плитой и титаном. Сколько по времени теперь придется провести здесь темпоралу неизвестно. Дни? Годы?

- Вы поймите, - пытаясь скрыть раздражение втолковывал ему Баранец на очередной беседе, а вернее сказать допросе, - мы вам не то чтобы не доверяем… Мы, наоборот, очень даже сочувствуем вам. Получили контузию, потеряли товарища, друга… Но слышали пословицу? «Доверяй, но проверяй». Придут на вас документы, разберемся, определим вас по месту назначения.

- Да мы с товарищем Паничкиным особо подружиться-то не успели. Я рассказывал. Познакомились по дороге сюда в поезде. Он из Ярославля, я из Рыбинска. Можно сказать, земляки, - начал повторять заученную легенду Аносов.

- Да погоди ты тараторить, - опять не сдержался Баранец. Очень уж раздосадован он был тем, что его по ранению перевели из первого в шестой отдел, и теперь, когда его товарищи занимаются оперативной работой в прифронтовой полосе, он вынужден тут, в тылу, едва ли не кражу белья с чердаков соседями у соседей расследовать. Ну образно говоря, конечно. Так-то всякой твари и тут хватало: дезертиры, паникеры, саботажники. Националисты опять же, активизировались и украинские и польские из «армии крайовы». У последних только в окрестностях города четыре радиостанции работает. Но душа-то просит поединка с гестапо, рисковой радиоигры, поимки немецких диверсантов. Вот в свое время бывало…

Аносов кашлянул, видя, как его собеседник замер, наблюдая за струйкой дыма, уносящейся под потолок.

Баранец вздохнул.

- Тараторишь будто на зубок заученное шпаришь, - майор затушил очередной окурок папиросы в уже переполненной пепельнице. Внутри Виктора все похолодело. Плохо дело, если это так выглядит. Но судя по тому, как следователь вел себя дальше, это просто был один из его приемчиков. Аносов читал про СМЕРШ что-то в этом духе. Играет плохого и хорошего полицейского одновременно и раскачивает ситуацию. Или «берет на понт», как сказали бы иные.

- А что Паничкин говорит? - решил поиграть в свою очередь Виктор.

- Погиб той попутчик. Голову оторвало. А ты не знаешь?

- Это чем его так? – вопросом на вопрос ответил Аносов, а сам подумал: «вот не веришь, поди, ты мне, товарищ Баранец, сомневаешься. Понятно, по должности положено. А расскажи я тебе, что из двадцать второго века перед тобой человек, где такие вот папироски можно увидеть только в музее, ни спиртного, ни наркотиков тоже в помине нет, как и преступности, тем более войн и шпионов, которым смерть. У тебя точно крышу снесет, и за ТТ свой схватишься.»

- Чего улыбаешься? – удивленно спросил Баранец, - предположительно напоролись вы на мину-растяжку направленного действия. Правда следов от бечевки на деревьях мы не обнаружили, хотя стволы местами посечены и даже обгорели кое-где. Вопросы, вопросы... Не было бы этих вопросов, не держали бы мы тебя здесь. Уже бы «прописывался» в своем общежитии на Стрыйской.

Аносов-то это понимал. Но он так же понимал, что если в ближайшее время не предпримет что-то для спасения деда бедолаги Вадима, то вся его эта командировка станет просто бессмысленной. Если только спасательная команда не вытащит его отсюда, и потом они с уже живым Вадимом не повторят попытку. Ну или он один. Но судя по всему, не вытащит, ибо, если была бы такая возможность, всей этой трагедии просто бы не произошло. В другой ситуации Виктор бы и не переживал ни за Семена Камшу, ни за его внучатого племянника Вадима. Очень редко, но во время прыжков случалось, погибали либо объекты, либо кто-то из их друзей, родственников или вообще посторонних людей. В таких случаях организовывалась повторная экспедиция, и все исправляли. Иногда застрявших прыгунов вызволяла команда спасателей, но вот про повреждение оборудования во время прыжка Аносову ничего не было известно. Вообще само название его конторы, «институт ПРОБЛЕМ времени и пространства», как бы говорило само за себя. Отрасль новая, механизмы, принципы и закономерности взаимодействия все еще в процессе изучения. Прыгнуть – считай тоже самое, что в открытый космос выйти. Даже опаснее. Поэтому-то Виктор отдавал себе отчет, что «подмога не пришла», и дальше действовать придется ему одному.

- А глянуть можно что там? – Аносов заерзал на стуле.

- Ишь ты, «глянуть» - майор впервые без раздражения посмотрел на собеседника. Как человеку, увлеченному своим делом, ему понравилось, что Виктор проявил интерес к обстоятельствам занимавшего его дела, - у самого голова в бинтах, язык заплетается, а ему видишь ли «глянуть».

- Голова обвязана, кровь на рукаве

След кровавый стелется по сырой траве

Эй, эй. По сырой траве, - Аносов затянул куплет из песни о Щорсе. Этот фильм он видел в детстве, когда гостил у дяди.

- «Хлопцы, чьи вы будете, кто вас в бой ведёт?

Кто под красным знаменем раненый идёт?» - подхватил Баранец, - люблю этот фильм. Мы с женой его перед войной в Липецке смотрели в центральном кинотеатре. А Щорс, между прочим, здесь, на Украине, на Житомирщине с Коновальцем воевал. А сейчас этих «коновальцев» полные леса, - майор посмотрел в окно. Аносов тоже. Издалека доносились отзвуки канонады. Житомирщину Алексей хорошо знал. Но только побегать от последователей Коновальца там ему пришлось на сто лет позже легендарного красного командира. Еле ноги тогда унес с полей Украины, усеянных догорающими «Абрамсами» и «Леопардами». Знал бы сейчас майор СМЕРШ, что почти через сто лет его потомкам опять придется останавливать немецкие танки под Харьковом и Курском.

- Вам еще повезло, - Баранец встал и прошелся по кабинету. Заскрипели яловые сапоги, - тот дед просто испугался чего-то и ссадил вас с телеги, а вез, наверняка прямиком в засаду. Неспокойно у нас. Сам вон слышишь, - майор кивнул в сторону окна, - что там окрестные леса, мы в городе едва ли не каждый день товарищей теряем. Лютует враг. Особенно по ночам.

Виктор что-то такое себе и представлял, готовясь к прыжку во Львов сорок четвертого. Но ночью им предстояло просто пересидеть глубоко в лесной чаще, а днем отправится в город, и тут уже по ночам носа на улицу не высовывать. Когда им с Вадимом разрабатывали легенду, как раз и отталкивались от того, что настоящие Аносов и Паничкин так и не доехали до строительства автозавода. Исчезли где-то по дороге. Скорей всего их как раз бандеровцы и убили.

Ответ на запрос пришел из Рыбинска через несколько дней, и, слава всевышнему, проблем не принес. Биоконструктор не подвел, и фото из личного дела в отделе кадров завода было похоже на фото сделанное с поцарапанной физиономии Аносова. Они могли бы возникнуть, если бы «Паничкина» отправили для захоронения на малую родину. Ну, родственник какой-нибудь не признал в обезглавленном теле настоящего инженера. По комплекции, еще по какому-нибудь признаку. Но в нынешней обстановке заниматься отправкой было некому и некогда, и Вадима похоронили в братской могиле на окраине города.

Мда!

Погиб не от руки рэкетира там у себя в девяностых и не от пули бандеровца, а от собственной глупости. И переиграть теперь вряд ли что-то удастся. Разве что у Аносова все-таки получится отыскать место прыжка самостоятельно и в короткий срок, и что-нибудь придумать там уже на месте. Ну, а пока он сидел все в том же кабинете у майора СМЕРШ Баранца и пил чай из стакана с подстаканником. Такие все еще случалось, попадались в поездах дальнего следования в его двадцать втором веке. Ну или почти такие.

- Сейчас ты пойдешь встанешь на учет в паспортном столе. Тут рядом, - пояснил майор, - а я пока позвоню туда, в управление, чтобы они сопроводили тебя в заводскую контору. Объяснят им все, растолкуют. Сам понимаешь, ситуация такая, требующая разъяснений. Вас же с инженером Паничкиным еще позавчера ждали.

Аносов спустился на первый этаж, показал дежурному пропуск, врученный ему молчаливым сотрудником в приемной возле кабинета Баранца, и направился к отделению милиции, располагавшемуся наискосок по улице в том же здании, что и управление НКВД по Львовской области. А майор уже крутил ручку телефона: - алло, майора Трофимова дайте. Баранец на проводе. Сан Саныч? Я к тебе там хлопца одного направил. Надо его в заводоуправление на Стрыйской доставить в целости и сохранности.

- Ну ты молодец конечно, Аркадий Сергеич, но у меня людей для этого нету. Мы тут с ног сбиваемся. Я вот уже вторые сутки не сплю.

- Я все понимаю, Сан Саныч…

- Хорошо, что понимаешь. Сотрудников у нас все меньше. Вот вчера машина в засаду попала. Троих недосчитались. И опера моего третьего дня подстрелили. Я третью неделю жду обещанного пополнения, и никого нет. Не присылают. Не могу, одним словом. Не проси.

- В городе действует враг, товарищ капитан – голос майора СМЕРШ стал жестче, - матерый, опасный и многочисленный. Возможно, случай нападения на вновь прибывших - это не единичный случай, а начало его диверсионной кампании. Так что это не просьба, а приказ. Выделишь сопровождающим не просто бойца, а толкового сотрудника, а он пусть на месте уже сориентируется, поспрашивает, кто еще знал о прибытии Паничкина и Аносова кроме начальства и кадровиков.

- Так точно, товарищ майор, - ответили на том конце провода.

- А насчет пополнения, ты, Сан Саныч к этому пареньку присмотрись, - контрразведчик опять перешел на неофициальный, дружеский тон, - хлопчик смышленый, нашим делом интересуется, неравнодушный в общем. Стройка завода, она и без него может обойтись. Негоже нам такими кадрами разбрасываться, я так считаю.

- Хорошо, Аркадий Сергеевич, - вздохнули в трубке, - только у меня к тебе тоже будет просьба.

- Слушаю.

- Организуй нам комендантскую роту, для вытеснения всякого сброда с вокзала. Там сотни беженцев, цыган каких-то и прочих классово чуждых элементов. В такой каше не то что два инженера, целый завод пропасть может. Я говорил, комендант меня не слушает.

- Добре, - Баранец посмотрел на портрет Дзержинского, висящий на стене напротив, - считай, что уже сделано. Будет тебе комендантская рота в помощь.

От автора

Детективная серия.