Командировка в СССР-2

Кабинет главврача Калугина оказался небольшим и уютным. У окна столик, четыре мягких стула и двухстворчатый ореховый шкафчик в углу. На стене трещало радио. Из динамика лился бодрый детский хор:

То березка, то рябина,

Куст ракиты над рекой

Край родной на век любимый,

Где найдешь еще такой…

Край родной на век любимый,

Где найдешь еще такой…

Доктор Калугин что-то быстро писал в журнале. Он кивком показал на стул:

– Присаживайтесь, Новиков.

Я осторожно присел. Доктор сразу приглушил звук на радио и посмотрел на меня с живым интересом. У Калугина удивительное заостренное лисье лицо с внимательным взглядом глубоко посаженных карих глаз. Он совсем не старый, может на десять лет старше меня.

– Знаете, Новиков… на самом деле мозг – это действительно величайшая загадка. В моей практике был такой удивительный случай, когда молодому офицеру пуля попала в голову. Он остался жив, хотя оказались повреждены важные участки головного мозга. После сложнейшей операции офицер не мог ходить и почти полностью потерял речь, он даже с трудом подносил ложку ко рту. Но мозг очень пластичен и имеет необыкновенное свойство восстанавливаться. Через месяц этот офицер начал разговаривать, через два месяца уже уверенно ходил. Он даже через некоторое время женился. Так что особо не волнуйтесь. У вас все намного проще.

– Анатолий Сергеевич, я все же не понимаю, почему меня привезли в вашу психиатрическую больницу?

Доктор прищурился:

– А что вас смущает?

– Но я ведь не дурак, просто пока ничего не помню из прошлого.

– Милый мой человек, у вас довольно плоское представление о психиатрии. У нас в больнице находятся люди с различными заболеваниями. Многим, к сожалению, помочь уже невозможно, остается только наблюдать и содержать. Кому-то требуются определенные медицинские процедуры, но части пациентов мы вполне можем помочь, в том числе и вам.

– На самом деле я уже кое-что вспомнил. Например, что работал водителем в редакции… даже смутно вспомнил лица журналистов…

– Вот и отлично. Вы только начали принимать ноотропные препараты, и память уже постепенно восстанавливается. Связи межу нейронами становятся более прочными. Я заметил что вы не утратили навыки самообслуживания, письма и чтения, это тоже прекрасно. Знаете, если человек долгое время не использует определенные связи, то они ослабевают, а многие попросту утрачиваются. Мозг эта живая материя, которой требуются постоянные импульсы, эмоции, общение. Вам просто необходима социализация. Я решил, что сегодня переведу вас из одиночной палаты – в восьмую.

– Общаться с психами?

Доктор вздохнул:

– Не волнуйтесь. В восьмой палате пациенты с небольшими психическими отклонениями. Кстати, вы у нас третий день, а мы пока так ничего и не выяснили о ваших родственниках. И мужчина, который привез вас, предпочел остаться инкогнито. Прямо тайны Мадридского двора! Хорошо хоть паспорт был при вас…

Я печально вздохнул.

– Не волнуйтесь, Олег. Понаблюдаем немного за вами, травма у вас все же серьезная. Может скоро отыщутся и ваши родственники.

– А если не отыщутся?

– Думаю все равно через недельку вас выпишем. Я определенно вижу в вашем состоянии хороший прогресс. Кстати, как ваши головные боли?

– Почти прошли.

– Обследование показало, что необратимых изменений в вашем мозге нет, а значит вы со временем восстановитесь…

В двери постучали и заглянул высокий хмурый милиционер.

– Анатолий Сергеевич?

– Борис, проходи…

Милиционер вошел и внимательно взглянул на меня.

– Не буду вам мешать,– пробормотал доктор и сразу вышел из кабинета.

Милиционер вздохнул и уселся на стул Анатолия Сергеевича. Под весом грузного стража порядка стул слегка скрипнул. Милиционер положил на стол коричневую папку.

– Вот что нам удалось выяснить. Вы работаете водителем в редакции газеты «Красная Стрела». Проживаете в общежитие Пединститута на улице Козловской, восемьдесят четыре. Вчера было два обращение в милицию, от вашего соседа по комнате и еще одно с места работы.

– Отлично, значит кое-что восстанавливается…

– Олег Викторович, кто тот мужчина, который привез вас в больницу с травмой головы? И кто вас вообще ударил, вы помните?

– Я не знаю, очнулся в какой-то странной комнате. Там были двое, мужчина и женщина. Они спорили, даже ругались, но женщина все же убедила отвезти меня больницу. Сказала, что с такой травмой нельзя шутить. Помню она называла мужчину Алексей…– я вздохнул.– Вот ведь как бывает… память совершенно отбило… а вы ничего не выяснили про мою семью?

– Пока ничего. Все же кто на вас напал, так и не вспомнили?

– Нет. Я вспомнил только, что действительно работал водителем в редакции и возил журналистов.

– По паспорту у вас прописка в Советском районе, а живете в Ворошиловском. Но есть подозрение, что ваш паспорт фальшивый.

– Фальшивый? Этого еще не хватало…

– Странный вы человек. Мы начали проверять вашу трудовую книжку по месту работы, в СМУ-820 вы тоже никогда не трудились. Утром сделали запросы в Воронежскую область и Коми АССР, но похоже и ваша трудовая – попросту фальшивка. Так кто же вы такой, Олег Витальевич Новиков? Что за птица?

Я посмотрел на темную точку на оконном стекле, которая становилось то отчетливой, то расплывчатой. А после на погоны милиционера. Четыре звездочки – кажется капитан.

– Знаете, я бы и сам хотел знать о себе…

– Вы содержали видеосалон на Козловской. Хоть это помните?

– Нет, что за видеосалон?

Милиционер нахмурился:

– Да… тяжелый вы человек Новиков… про преступную группировку Седого тоже не слышали?

– Не слышал.

Капитан побарабанил пальцами по столу и достал из папки чистый листок.

– Доктор Калугин сказал, что вы вполне вменяемы, потому прошу здесь расписаться.

– Что это?

– Подписка о невыезде. И не вздумайте покидать стены психиатрической больницы, иначе будете объявлены в розыск.

Я с силой потер вихры на голове:

– Так в чем меня подозревают?

– Олег Витальевич, если вас действительно так зовут, одни фальшивые документы на пять лет тюрьмы тянут. А со временем может еще что-то раскопаем. Очень мутная вы личность. Так что сидите тихо и пейте свои препараты. Может еще что-то вспомните…

Когда я расписался в подписке о невыезде, капитан сразу убрал бумагу в папку, шмыгнул носом, и не прощаясь, быстро вышел из кабинета, будто спешил на отходящий поезд.

В двери заглянула маленькая старушка-санитарка:

– Пойдем, болезный. Отведу тебя в восьмую палату…

На негнущихся ногах я поплелся вслед за санитаркой. Мне уже надоело лежать в одиночной палате, но и общаться с психами особо не хотелось. Вот как бывает, один раз по голове сильно тюкнули – и все, совершенно память отбило. Хотя доктор сказал что я еще легко отделался…

В палате стояли кровати вдоль бледно-желтых мрачных стен. На окнах толстые решетки. Двое пациентов спали, отвернувшись к стене, а третий, абсолютно лысый, как бильярдный шар, сразу встрепенулся и весело посмотрел на меня.

Санитарка тщательно заправила свежую постель на кровати у двери и улыбнулась лысому:

– Егор Савельевич, хоть форточку приоткройте. Набздели – дышать нечем.

Лысый весело хохотнул. Санитарка приоткрыла форточку нараспашку и вышла из комнаты. Один из спящих встрепенулся, взглянул на меня налитыми кровью глазами и тут же отвернулся к стене.

Лысый соскочил с кровати и медленно, чуть покачиваясь, приблизился:

– Ну что же… давайте знакомится. Егор Савельевич.

– Олег.

Я пожал небольшую сухую ладонь соседа и присел на кровать. Егор Савельевич сел рядом на стульчике.

– Знаю, что вам голову отбили и вы потеряли память. Вас же из третьей перевели?

Я кивнул и осторожно спросил:

– А вы с чем лежите, Егор Савельевич?

– Мне поставили диагноз шизофрения. Будто я вижу вещи и говорю о том, что на самом деле не существует. Но на самом деле я всегда говорю истинную правду.

Егор Савельевич не был похож на шизофреника. Из под белесых бровей смотрели умные проницательные глаза.

– Понимаете, Олег, современное общество погружено в гиперреальность, то есть мир, где симулякры заменяют собой настоящую реальность. А человек удовлетворяется искусственной системой ценностей.

– Симулякры?

– Симулякр это копия, не имеющая оригинала, которая замещает реальность. В удивительно огромном мире, затерянном мелкой песчинкой в безбрежном космосе, на одной шестой части земли – категория безусловно талантливых индивидуумов умудрилась выдумать немыслимую утопию. Коммунизм. Сделать всех равными и достойными.

– Так что здесь плохого?

Егор Савельевич покачал головой:

– Послушайте, Олег, человечеством правят как стадом баранов, и согласитесь, это трудно отрицать. Один глубокий мыслитель, которого поддержат штыки – способен повести за собой сотни тысяч, миллионы, свернуть горы, совершить военный переворот и революцию. Но я прекрасно вижу наше будущее. Советский Союз, рожденный в буре кровавой революции – это колосс на глиняных ногах. Никакая перестройка его уже не спасет.

– Почему вы так решили?

– Потому что это искусственная идеология. Думаете Ульянов-Ленин мечтал о коммунизме и равноправии? Он был оружием масонов, чтобы развалить царскую Россию. Все было тщательно задумано, за исключением небольших нюансов. Большевики впоследствии даже умудрились обмануть своих западных протеже. Ничего не бывает просто так, за каждым событием, за каждым знаком – кроется глубокая задумка. Возьмем к примеру хотя бы звезду, которая в СССР повсюду, в том числе на форме военных. Большевики утверждали что это Марсова звезда, то есть восходит к античному богу войны Марсу, а лучи символизируют борьбу трудящихся на пяти континентах с проклятым капитализмом. Но на самом деле это древний оккультный знак или пентограмма «Звезда Соломона», которая бывает также шестиконечной. Это масонские символы. Кстати, авторы гимна «Интернационал» – тоже были масонами. Интернациональные масонские ложи всегда поддерживали большевиков, в том числе финансово. Именно Лейба Давидович Бронштейн, которого все помнят как Троцкого – предложил сделать масонскую пентограмму – опознавательной идеей большевизма. Перевернутая звезда, которая изначально была на головных уборах первых красноармейцев – и вовсе знак сатаны.

– Откуда вы все это знаете?

– Друг мой, все лежит на поверхности. Нужно только хорошенько присмотреться. Скажите честно, вы ведь тоже прекрасно видите, что СССР обречен как искусственный гомункл?

– Чертов антисоветчик…– злобно пробормотал странный мужчина с налитыми кровью глазами, однако он даже не повернулся и не привстал.

Странный этот тип Егор Савельевич. С ним лучше держать ухо востро. Я вздохнул:

– Знаете… мне бы со своими проблемами разобраться, куда еще до государственных…

– А вот это напрасно. Если вы не интересуетесь политикой, рано или поздно политика обязательно начинает интересоваться вами. Собственно, за мои взгляды меня и упекли в психушку.

– А что с остальными? – я показал на соседей.

Егор Савельевич усмехнулся:

– У нас удивительная палата. Ни одного настоящего психа! – он показал на мужчину, который обозвал его антисоветчиком, – Это капитан Алехин, бывший афганец, допился до белой горячки, принял соседа-таджика за моджахеда и бросился с ножом, ну и жене попутно досталось. Теща его сюда и упекла. А тот пожилой товарищ – начальник овощной базы Куприянов. Он скрывается здесь от ревизорской проверки, сидит на седативных препаратах и спит по восемнадцать часов в сутки. Мне иногда кажется, что он и в самом деле слегка сумасшедший…

– Так он симулянт?

– Все мы в какой-то мере симулянты,– усмехнулся Егор Савельевич.– Играем разные роли, вместо того, чтобы полноценно жить. Любить, чувствовать, наслаждаться вечными предметами искусства. Мы просто личинки, которые медленно плывут по реке времени – Хронусу… впрочем я наверняка вас немного утомил, Прилягте, после такой серьезной травмы необходим отдых и полноценный сон…

Ночью я спал беспокойно, урывками. Хотя головные боли уже прошли, я все равно чувствовал себя странно, да и как может чувствовать себя человек, почти полностью потерявший память?

Иногда липкий страх сковывал меня, но я твердо знал, что нужно бороться и не отчаиваться. Если сломаться, залезть в свой кокон – это все, конец. Я еще достаточно молод, память обязательно вернется и я все о себе узнаю. Нужно время, время лучший доктор.

Под утро я почти забылся сладким сном. Мне приснилась удивительно красивая хрупкая девушка с ясными голубыми глазами, в прозрачной облегающей комбинации, из тонкой прозрачной материи выпирали небольшие груди и торчали острые розовые соски, как вдруг капитан Алехин пронзительно закричал: «Духи!». Я мгновенно проснулся и подскочил. Капитан уже стоял почти посредине палаты и ошалело осматривался. Шаркающей походкой он подошел к окну, печально вздохнул и вернулся на кровать. Алехин отвернулся к стене и уже через минуту захрапел.

Однако все уже проснулись, даже сурок Куприянов.

– Мудак ты Алехин…– пробормотал Егор Савельевич, переворачиваясь на другой бок.

Кто-то прошуршал чуть слышной тенью и приземлился на краешке моей кровати. Я думал это опять баламут-капитан, но передо мной сидел рыхлый, чуть припухший ото сна Куприянов с маленькими азиатскими глазками-щелками.

– Вы ведь не спите?

– Пытаюсь…

– Знаете, у меня есть немного медицинского спирта и три таблетки галопередола. В совокупности эта смесь дает потрясающий эффект, не хотите попробовать?

– Не хочу.

– Сны после этого коктейля снятся удивительно яркие, острые и насыщенные. Недавно мне приснилось, что я завладел разумом своей Матильды.

– Матильды?

– Это моя шестилетняя сучка-дворняга. Я невольно ощутил как лежу на куче пожухлого прошлогоднего сена и смотрю на далекие холодные звезды. Мой живот слегка тяжел, тянет к земле, а внутри теплится жизнь… постоянно хочется жрать, аппетит просто необыкновенно зверский и эти удивительные запахи повсюду… чувствую как готовят жаркое через три дома, в конце улицы узбеки варят шулюм из свежей баранины… чувствую соседского жирного кота на крыше сарая и двух молоденьких кобельков, которые только что пробежали вдоль забора…

– Да, странные у вас сны…

– Вы не переживайте. На самом деле у нас спокойно. У капитана нечасто случаются припадки. Ему действительно досталось на этой войне. А вы к нам надолго?

– Врач обещал, если все будет хорошо, меня выпишут через неделю.

Куприянов загадочно улыбнулся.

– Не торопитесь. Отдохните в наших стенах от суеты опасного мира… вчера я разговаривал с Калугиным, он действительно лекарь от Бога. Человек удивительный, но немного скрытный…

В замке двери заскрежетал замок. Дверь медленно приоткрылась и заглянул толстый санитар:

– Восьмая палата, почему не спим? Куприянов, опять захотел на процедуры?

Куприянов вздохнул и быстро улегся в свою кровать.

– Если до утра услышу писк в палате – Калугину доложу. Он устроит вам Кузькину мать!

Я заметил что Калугина все действительно боялись. Уже через две минуты я услышал размеренный храп Куприянова, но мне уснуть сразу не удалось.

Я погружался в воспоминания, будто в теплую воду. Силился, пытался что-либо вспомнить. Совершенно отчетливо удалось припомнить, что я действительно водил машину, работал в редакции газеты, даже пока неясно вспомнились лица журналистов. Мне вспоминалась общага и крупный мужчина-сосед, который напоминал былинного богатыря. Как же его звали? Степан? Илья? Андрей?

Я печально вздохнул. Почему сегодня милиционер сказал, что мои документы фальшивые? Я что, преступник или каким-то образом связан с преступным миром? Но самое главное – почему у меня нет семьи, мне ведь почти тридцать девять, если исходить из данных паспорта…

Все это очень и очень странно. Будто я живу не своей, а чужой жизнью, как актер в кинофильме. Но актер все же играет, а после возвращается к своей настоящей жизни. А вот что произошло со мной?

Я осторожно пощупал огромную шишку на затылке, под слоем лейкопластыря, которая уже немного уменьшилась. Да и голова уже почти не болела, только изредка.

Что же, остается только ждать и надеяться на лучшее…