Коммандер. Книга 3

Интерлюдия

— Ну что там?

— Кажется, дождались!

О, какой музыкой отзываются эти слова в ушах измученных ожиданием и несбыточными надеждами людей! Лишь тот, кто много дней провёл под открытым небом, питаясь попавшими в силки кроликами и, изредка — олениной, поймёт, как же это прекрасно — услышать, что скоро всё это закончится! И вся небольшая банда, третью неделю караулившая возле большой дороги хоть кого-нибудь, встрепенулась в ожидании добычи.

— Что там? Гонец? Путник? Да не тяни ты, Малой!

Юный разведчик, сидевший почти на макушке высоченного дуба, был почти невидим в облаке начинавших желтеть резных листьев. Из кроны раздавался лишь его возбуждённый голос.

— Лучше, ПейДодна, много лучше! Торгаш с огромным обозом!

— Серьёзно? А ну, дай-ка я сам гляну!

ПейДодна, признанный вожак этой жалкой группы оборванных бригандов, скинув дырявые сапоги, взялся было за ветку дуба, тяжело свисающую к земле, занёс на неё свою ногу… и тут острая, режущая боль застарелой раны бедра заставила его с сожалением отказаться от этого намерения.

Гауптман бросил исподлобья быстрые взгляды на своих подчинённых, по-волчьи щеря желтые редкие зубы. Нет, кажется никто не заметил его неудачи; а то — беда! Слабака на месте главаря терпеть никто не будет…

— А что я сам буду тут пыхтеть, — протяжно, будто раздумывая, произнёс он. — Эй, Проглот! Залезь-ка туда сам — проверь, не мерещится ли Малому? Хрен его знает, может, привиделось ему с голодухи!

Тощий длинный бригант с глумливой, испитой, кое-как побритой осколком косы мордой первым делом смерил взглядом дуб от верхушки до самых корней. Потом, примерившись, вынул из-за пояса тесак, смачно, с размаху вогнал его в сырую, пропитанную осенними дождями землю и скинул деревянные башмаки и опорки; затем, поплевав на ладони, полез вверх, на каждом суку, как водится, поминая Кхорна.

ПейДодна остался внизу, стараясь не обращать внимание на занывшую рану, разбередившуюся от попытки полазить по деревьям, и гложущую пустоту в брюхе.

— Да не шатай ты так ветви, идиот! — злобно зашипел он снизу вверх, увидев, как раскачиваются и шелестят листья на гигантском дереве. — Даже слепой так тебя заметит!

— Не ссы, герр гауптман, они далеко! — сплюнув, ответил Проглот, но из уважения к титулу командира их небольшой банды постарался всё-таки двигаться аккуратнее.

Наконец он поднялся достаточно высоко, чтобы сквозь жёлтые, облетающие дубовые листья редеющий кроны увидеть происходящие на дороге.

— Какие-то фургоны…. Вооружённых стражников не видно. Похоже, взаправду купцы!

Бриганды радостно зашумели, наплевав на всю маскировку. Наконец-то у них появился шанс выйти из этих дебрей! Нет, летом свободному человеку вольготно живётся под пологом леса — это сущая правда. А вот зимовать лучше всё-таки в деревне под боком какой-нибудь вдовушки! Только для этого надо бы сначала поднакопить деньжат, иначе на ласку рассчитывать не приходится. Да и альтмана надо задобрить, чтобы не донес местному бейлифу или фрайграфу… Конечно, у кого-то есть в селениях постоянные зазнобы, прикормленные постоянными презентами из дорожной добычи, но далеко не все могут себе такое позволить! Так что эти торговцы — очень, ОЧЕНЬ кстати!

И гауптманн решился.

— Ну что, ребята, хватай дубьё, идём в кусты!

Торопливо разобрав своё немудрящее оружие, бриганды затаились среди вечнозелёных зарослей тиса, в изобилии росших вдоль дороги.

Наступило томительное ожидание. Бродяги лежали, слушая вой ветра и бурчание своих пустых желудков. Сначала во влажном туманном воздухе прорезался протяжный унылый скрип — обычный спутник всех путешественников и купцов. ПейДодна торопливо оглянулся на своих, последний раз проверяя, всё ли так. Да ***** ******!

— Эй, Выдра! Убери свой зад! Он виден всем за ландмилю! — громким шёпотом отчитал он наёмника в тёмно-красном вайсе, два месяца назад как отобранном у проезжего шеффена. Вот говорил же этому дураку, надо было продать его нахрен, а не на себе таскать! Ну кто, Кхорн его дери, встаёт в засаду в ярко-красном, да ещё сейчас, когда редеющая листва всё хуже скрывает от постороннего взгляда!

— Гауптман, ежели вы так желаете, то я вообще могу в сторонке постоять! — ехидно отвечал белобрысый парень, с лицом, покрытым клочками светло-русой бороды и, говоря по справедливости, больше похожий на хорька, чем на выдру.

ПейДоДна сразу взъярился. Выдра был из «образованных» — недоучка-студент — и постоянно это подчеркивал, задвигая сложные и изысканные по меркам простых парней из банды словесные конструкции. Кхорнов сукин сын!

— И останешься без добычи! Плащ накинь, идиот!

Уж что он там сделал, ПейДоДна не смог рассмотреть, но красное пятно из кустов всё же исчезло.

Унылый скрип становился всё настойчивее и громче, да так, что ПейДоДна поморщился, как от зубной боли. Когда месяцами сидишь в лесу, где слышен только шум ветра в листве и уханье филина по ночам, поневоле отвыкаешь от всех этих городских шумов и запахов. Как же заунывно-мерзко скрипят эти оси, будто бы жалуюсь окружающим на свою незавидную участь до смерти таскать на себе непосильный груз! Прямо как люди….

Непонятно почему, но от этих душераздирающих звуков ПейДоДна вдруг охватила тоска и какой-то безотчётный страх. Будто давно покинувший его светлый ангел вдруг оглянулся на него через плечо, и, ужаснувшись тому, что сейчас произойдёт, торопливо спустился к нему на секунду и зашептал ПейДоДна в то, что осталось от отрезанного палачом уха:

— Не суйся туда, парень! Не стоит…

Досадливо поморщившись, ПейДоДна стряхнул с себя некстати нахлынувший морок. Зима приближается. Надо добыть денег любой ценой! Этот обоз — просто подарок Света…или Кхорна. Да какая, к *******, разница, если речь идёт о выживании?

И светлый ангел отлетел ни с чем.

Тем временем из-за поворота, наконец, монотонно-устало выплыл первый здоровенный, влекомый четвёркою лошадей фургон.

Вот тут бы и засомневаться бывалому хауптманну: где это видано, чтобы купчишки так роскошно запрягались? Но голод и мечта о близкой поживе не дали ему шанса понять, что дело-то тут нечисто. А потом было уже поздно!

Между первой и второй повозками оказалось пара всадников и несколько молодых, но видимо, злобных псов, внимательно и осторожно принюхивающихся к запахам, что приносил холодный осенний воздух. До первой из повозок оставалось ещё добрых полсотни шагов, как вдруг, сорвавшись с места, собакияростно бросились облаивать кусты, в которых скрывались лесные братья. В общем, Выдре совершенно необязательно было прятать свой обтянутый красным вайсом зад — засада всё равно оказалась раскрыта раньше времени. Передний возница натянул постромки, всадники за ним встрепенулись, потянувшись к оружию.

— Что там за Кхорн? Выходите! — крикнул один из них. Низко надвинутый хук скрывал его лицо, но по голосу было понятно, что человек этот очень молод и горяч.

Одно мгновенье ПейДоДна размышлял: броситься в бой, или не стоит. Можно было просто выйти перед господами всадниками с открытыми ладонями и старательно натянутыми честными рожами, представиться паломниками или батраками, возвращающимися в своё селение после долгих полевых работ. А то, что спрятались поначалу, — так это мы, добрый господин, вас испугались! Жалование же с собой везём за три месяца, да талью для господина кастеляна… Это решение гауптманна — напасть или отхилять. Тут могут помочь лишь опыт и интуиция, да ещё то, что рисковые люди называют «фарт» и всегда очень ценят, когда он на их стороне….

Мгновенно все эти расчёты пронеслись в мозгу бандита и растаяли, сметённые соображениями про деньги, тёплые деревенские дома, и пышных вдовушек. Грабёж!!!

— Давай! Вперёд! Грабёж!!! — хищно оскаля редкие зубы, сиплым голосом вдруг завопил Проглот, вскакивая с шелестящий листвы.

— Грабёж! — подхватили за ним две дюжины хриплых и злых голосов.

«Вот же Кхорнов сукин сын!» — вздымая дубину, злобно подумал ПейДоДна. «Вперёд хауптманна вылез! На моё место метит, глист бычачий!»

Ватага меж тем, улюлюкая и гогоча, вывалилась на дорогу и толпой бросилась к передней повозке. ЛисийХвост — тощий конопатый деревенщина, прибившийся к банде прошлой осенью — схватил лошадей передней повозки за уздцы, однако же, опасливо посматривая на кнут возницы. ПейДодна радостно ощерился — у купцов был шанс ускользнуть, стегнув лошадей, но они бездарно его упустили. Верно, их телеги так тяжело загружены, что и возможности такой не было — вон, аж четвёрками едут! А кони-то добрые, монет по пятнадцать уйдут!

— Вы что, господа? Решили преждевременно расстаться с жизнью? –молодым голосом произнес один из всадников. — Вы разве не видите, что мы при оружии?

«Ну, точно, купчишка с сыном» — мелькнуло в голове у ПейДодна. «Раз сами сопровождают товар, значит, везут что-то стоящее!»

— Меч-то я у тебя вижу — с презрением произнёс ПейДоДна, сплёвывая под копыта купеческой лошади, — да не вижу того, кто этим мечом сумеет работать!

— Выкладывайте всё, что у вас есть — гнусно ухмыляясь, (это он умел, как никто другой), процедил Проглот, — а то выпотрошим вас, как жаб! Ааа! Да пошла ты! — размахнулся он тесаком на одну из злобно рычавших собак, подскочившую чересчур близко и вцепившуюся ему в ногу.

— Не трогай собаку, козёл! — взорвался юноша, выхватывая меч.

— Подстрели его, Ушлый! — заорал что есть силы ПейДоДна, видя, что дело подошло к порогу смертоубийства.

Ушлый, единственный из бригандов, у кого был охотничий арбалет, вскинул своё оружие, и …

Чьи-то руки откинули полог фургона, и у ПейДоДна потемнело в глазах: внутри, вместо товара, оказалось добрая дюжина готовых к бою арбалетчиков! Раздались сухие щелчки спускаемой тетивы и сдавленный хрип. ПейДоДна оглянулся и увидел, что их единственный арбалетчик Ушлый умер, пронзённый сразу тремя болтами.

Со следующих повозок уже бежали пехотинцы, размахивая оружием. Два всадника, горяча коней, достали мечи; и по их движениям гауптманн понял, что это совсем не купцы.

«Кхорнов Проглот — понеслось в голове у ПейДоДна. Ну как он мог так ошибиться? Нас всех теперь положат здесь!»

— Бежим! — в диком ужасе проорал ПейДоДна, первым бросившись наутёк. К Кхору всё, и деньги, и баб, лишь бы спастись, выиграть у смерти ещё один день, да хотя бы минуту!

Он бежал, что есть силы, слыша, как сзади раздаётся резкое хлопанье спускаемой арбалетной тетивы и сдавленные крики. Только бы успеть скрыться!

Резкая боль в ноге заставила его споткнуться. Ааааа, кхорнова старая рана! Гауптманн заскрипел зубами, сдерживая стон. Он уже не бежал, а буквально ковылял, опираясь на свою дубину. Вот сейчас… Сейчас…

Трах!

Арбалетный болт вошел ему в спину и вышел из груди, перебив спинной хребет. Бандит повалился в кусты; его тело ниже грудины как будто онемело.

На дороге же вскоре всё было кончено. Стрелки торопливо заряжали диковинные, снаряжаемые рычагом арбалеты, пехотинцы обшаривали ближайшие кусты, выискивая пленных. Рядом послышался треск ветвей, в спину ПейДоДна упёрлась толстая, щедро подкованная подмётка сапога, и чья-то рука с силой выдернула из его спины застрявший там болт. Волна ужасающей боли сотрясла всё тело бриганда; он хотел, очень хотел, закричать…, но в лёгких не было воздуха.

Чужой солдат ушёл. Теперь ПейДоДна лежал и слушал, как вместе столчками сердца из него выходит жизнь. Глаза застилала липкая коричневая марь, сквозь которую как будто издалека доносились чужие голоса с талабекским акцентом.

— Так, что тут у нас?

— Можно сказать, ничего. Два тесака, три топора, да один охотничий арбалет, и тот прескверный!

— Да, не густо. А с этими что делать будем?

Два сдавшихся бандита сидели, связанные с друг с другом спинами, тупо уставившись в землю.

— Обычно их вешают! — отвечал молодой голос — видимо, тот дерзкий юнец, что начал разговор с ПейДоДна.

— Это делают те, кому положено по должности — констебли и фрайграфы.Нам-то за эту работу никто не заплатит! — рассудительно произнёс его спутник, судя по всему, выходец из Талабека или много лет там проведший господин средних лет.

— Ну, расцелуй их тощие задницы, да и отпусти! — непочтительно отозвался юноша. Нет, точно не отец и сын и, определённо, это не купцы.

— Слышь ты, бедовый, — обладатель уверенного голоса с талабекским выговором обратился, видимо, к одному из пленников. — А что есть у вас, чем вы можете выкупить ваши никчемные жизни?

— Мы бедные люди, ваша милость! Зачем вы набросились на нас? — нарочито тонким и жалостливым голосом пробормотал один из пленников.

«Проглот» — лениво определило туманящееся сознание незадачливого хауптманна. «Не ушёл ты от них, сукин сын. И себя погубил, и всех нас…»

И это была последняя мысль гауптмана бригандов по кличке ПейДоДна.

Подошедший к пленникам был немолодым, рано поседевшим худощавым воякою с жёстким покрытым многочисленными шрамами лицом. Безо всяких церемоний, пинком сапога под рёбра он заставил одного из бродяг поднять на него взгляд.

— Бедные, говоришь?

Седовласый воин жёстко рассмеялся.

— Конечно теперь вы бедные: пошли за шерстью, а вернётесь… впрочем, вы не вернётесь. Ну так что есть у вас, чем ответить за страшное оскорбление, нанесённое благородному рыцарю Рэйвену Эйхе?

Проглот посмотрел в глаза воина и сразу всё понял. Он, может быть, не был самым умным и наблюдательным парнем на свете, но зато соображал быстро. И теперь он очень быстро понял, что выбор у него ровно один — умереть быстро или медленно.

Изуродованное шрамами лицо Проглота приобрело дерзкое выражение.

— Знаешь, добрый господин, а сделай-ка, что предложил тебе этот щенок. Расцелуй меня в зад!

— Понятно, — охотно откликнулся воин, и ткнул болтливого бриганда мечом в живот, не забыв провернуть клинок.

— Если ты хотел таким образом получить быструю смерть, то сильно ошибся, — произнёс он скрючившемуся от боли бродяге. — Полежи тут, помучайся, подумай о своём скверном поведении!

— Ах ты… — задыхаясь от боли и гнева, прорычал пронзённый бродяга, судорожно сгребая вокруг себя комья грязи и пытаясь кинуть их в жестокого воина.

— Ну а с этим что? — просил вояка, указывая на второго бандита.

Совсем молодой парень сидел, уткнувшись взглядом в землю, и просто тупо молчал.

— Этот, чувствуется, невысока птица. Вздёрнуть бы, да верёвку жалко!

— Эй, ты! С тобою разговаривают!

Воин от души приложил сидящего сапогом, так, что он непременно упал бы набок, не будь он связан с другим бандитом.

Молодой бриганд поднял взгляд, и воин невольно опешил. Ни в чьих глазах никогда еще не видел он столько жгучей, лютой ненависти, а уж взглядов врагов он испытал на себе немало.

— Поцелуй меня в задницу! — четко выговаривая слова, звонко произнёс юнец, прекрасно зная, что за этим последует.

Его напарник в это время уже свалился в обморок от кровопотери, и хлипкого юношу вместе с ним перетягивало и заваливало набок.

— Как знаешь — недобро прошипел воин, поднимая меч.

— Погоди-ка — раздался голос доселе молчавшего человека.

Командир арбалетчиков — отморозков подъехал чуть ближе. Гнедой жеребец под ним прял ушами, а ноздри его тревожно раздувались от запаха крови.

— Где-то я тебя видел, щенок!

— Поцелуй меня в задницу, — злобно глядя на всадника, повторил юнец.

— Нет, точно я тебя видел. Ты, случаем, не из Андтага?

Юнец посмотрел на всадника. Несомненно, тут ошибался: никогда и нигде он не видел эту мерзкую рябую морду!

— Я деревенский!

— Может, ты из Торропа?

— Я из селения Эйзендорф между Мортенау и Оденельштадтом — наконец нехотя произнёс юнец, явно не желая разговорами затягивать эту канитель. — Доволен?

Рябой рыцарь, однако, сохранял ледяное спокойствие.

— Я был в тех местах, — рассудительно произнёс он, скорее для себя, чем кому-то другому, — правда только один раз… Так, погоди-ка! А твоего папашу случайно не казнили за разбой на дороге, ведущий к Теофилбургу? Ну, твоя матушка ещё вытирала ему лицо, когда голова бедолаги уже торчала на пике?

Тень страдания исказила лицо паренька, но он ничего не ответил.

— Точно, это ты. Я тогда дал вам денег…

— Премного благодарен, — с вызовом прохрипел юный бандит.

… и звать тебя Терелл. Да, точно! Вот почему ты показался мне знакомым! — также размеренно-спокойно продолжал рыцарь. — Надо же, дело было всего два года назад, а я едва тебя вспомнил! А ты, парень, значит, подался на место папаши!

Зря, ох, зря он это сказал! Уж лучше бы рыцарь ткнул Терелла кинжалом! Парень просто взбесился. Он зарычал и забился, как будто в падучей, да так, что тело связанного с ним компаньона трепыхалось и болталось, как тряпичная кукла.

— Мой отец не виноват! Мой отец не виноват! — юношески-хриплым, срывающимся голосом орал он с такой яростью, будто хотел своим криком убить всех вокруг. — Он никого не грабил! Его убили напрасно! Он был хороший человек! Хороший человек! Не то, что я!

Наконец силы оставили его, а голос окончательно сорвался, и юный Терелл, ко всеобщему облегчению, затих. Рябой рыцарь обернулся к седовласому воину — видимо, коннетаблю.

— Бреттен, отпусти этого юного бандита. Слышишь, парень, — вновь обернулся он к Тереллу — мне жаль тебя и твою матушку. Я не буду тебя убивать. Иди, куда знаешь, делай, что хочешь. Только если снова заприметишь на дороге мои повозки, или человека под моим гербом — вот, смотри, венок из дубовых листьев на зелёном фоне — не вздумай выходить им навстречу, и других тоже отговори. Поверь, так будет лучше для всех!

Один из арбалетчиков, опустившись на колено, аккуратно развязал верёвку, связывавшую Терелла с трупом Проглота, и, смотав её в клубок, положил в повозку.

— Чеши отсюда, пока рыцарь добр с тобою! — негромко посоветовал он парню и легко вскочил в повозку. Возница щёлкнул бичом, надсадно заскрипели оси, и отряд тронулся дальше по дороге мимо сидевшего на обочине Терелла.

***

Когда трупы и единственный оставшийся в живых юный бриганд скрылись за поворотом, Маркус, подъехав ко мне ближе, произнёс:

— Может быть, оседлать вам коня, герр Эйхе?

— Не стоит, дружище, я славно отдохнул, и немного пройдусь пешком, а потом подсяду к кому-нибудь на облучок!

— Похоже, герр Эйхе чувствует себя лучше! — оптимистично предположил Бреттен.

— Да, похоже на то.

Последние несколько дней мне нездоровилось. Похоже, я подхватил местный аналог оспы, и теперь лицо моё покрылось мелкими щербинками. Теперь я Эйхе, переболевший оспой — ну, тем лучше, чёрт побери. Однако же, огорчало то, что прежде со мной ничего подобного не случалось. Я раньше тут вообще практически не болел!

— Рыцарь, может быть, стоило его всё-таки убить! Этой мрази кругом всё больше. Как знать, не придётся ли нам ещё ездить этой дорогой, да неполным отрядом, а одному или двоим — мало ли что бывает…

Я отрицательно покачал головой.

— Это бесполезное дело, герр оруженосец. Как траву косить — насколько низко её не срежь, всё равно отрастает. А так, глядишь, наладим связи с местными бригандами, объясним им, кого не надо трогать.

— Уж больно дерзок этот щенок! Таким, как он, ничего не объяснишь, — мрачно ответил Фарнхофф.

Я поморщился, покосившись на фехтмейстера. Зря я расчувствовался, вот прекрасно понимаю, что зря… Никак ещё не уйдёт из меня человечность пришельца из другого мира и времени!

— Возможно. Но я знаю, что этот парень действительно пострадал зазря. Его отца казнили в Оденельштадте обвинив в преступлениях, которые совершали совсем другие люди, точнее — нелюди. Помнишь, Бреттен, мы рассказывали тебе про встречу со зверолюдьми… Ладно, Кхорн с ним, поехали отсюда!

Помедлив ещё минуту, пока солдаты добивали раненых бригантов и обыскивали их тела, мы тронулись дальше, с каждым шагом приближаясь к порождавшему так много надежд поместью.