Консервы с сюрпризом

Много раз мне доводилось отмечать, что каким бы делом человек ни занимался, репутация – один из самых важных факторов успеха. Как-то раз я поделился своим наблюдением с Джеффом Питерсом. Тот кивнул с важным видом и сказал:

Репутация – это критически важно. Но репутация бывает разной… Кстати, с моим другом Энди Такером однажды случился презабавнейший случай. У нас был перерыв между деловыми проектами, мы мирно отдыхали в провинции, пересчитывая доллары между партиями в гольф. Но вот, в какой-то момент, Энди явно повредился рассудком. Поначалу мой психологический анализ привёл к отчасти обоснованному выводу, что Энди бесится с жиру. Один мой приятель посоветовал подарить ему детёныша canis familiaris для поддержания ментального здоровья, раз уж всё равно нечем заняться, но я испугался за несчастного щеночка, – а ну как Энди на него случайно наступит в порыве высокопродуктивного буйства.

Уже который день Энди расхаживал из угла в угол и обратно, покусывая левый ус и мыча под нос пятую симфонию Бетховена.

- Энди, дружище, - говорю ему я. – Тебе ещё жить и жить, так не лучше ли заведомо побеспокоиться о благосклонности Гигиеи? Ты, небось, уже измерил и перепроверил измерения длины плинтуса из конца в конец раз триста. Мой покойный батюшка, царствие ему небесное, всегда говорил: живёшь быстро – умрёшь молодым (так он, собственно, и сделал). Присядь, да выпей кофейку, периодику полистай, авось наткнёшься на какую полезную концепцию, а там и план готов, м?

- Да, Джефф, ты прав, ты абсолютно прав, - согласился Энди, присаживаясь к столу. – Я сам не свой, когда меня посещает обсессия. Ну, что тут у нас? – мой друг залпом осушил солидного размера сосуд крепкого чёрного кофе без глюкозы (вид у него при этом был потешный и макабрический), схватил со стола сводку последних новостей, закурил, теребя пуговицу на жилетке, и начал что-то неразборчиво бормотать под нос.

С каждым днём ему становилось только хуже. Он то краснел, то бледнел, то покрывался пятнами, что твой гепард, но все попытки вытянуть из него хоть какой-то осмысленный набор звуков были обречены на провал. В нём проснулась просто демоническая гиперактивность, каждый день он куда-то убегал, возвращаясь в гостиницу с фосфоресцирующим взглядом и, отказываясь от приёма внутрь питательных веществ, запирался в своём номере да мычал классическую музыку, аккомпанируя себе шлепками по коленной чашечке. Все попытки отправить его к эскулапу он встречал гневной тирадой на повышенных тонах. Был он при этом как никогда красноречив, но ни единой сентенции о природе его недуга вытянуть из Энди не получалось.

Надо ли говорить, как сильно я за него беспокоился?

Чутьё подсказывало мне: Энди что-то задумал. Но что и зачем – сие мне было неведомо.

Как-то раз мы совершали променад мимо старой консервной фабрики «Рэтчет и Клэнк», и в этот момент с Энди случилось явное помутнение: его зеницы выпучились, а взор – затуманился, он стал издавать различные неприличные звуки и так пал духом, что обратно до гостиницы пришлось ехать на извозчике. И я всё думал – неужто это консервные пары так повлияли на его ментальное здоровье? Или же у Энди вдруг открылась внезапная аллергия на лёгкую промышленность?

В это же время я не мог не заметить активное присутствие некоего подозрительного субъекта с длинной чёрной бородой. Тот всё ходил вокруг да около, расспрашивал народ обо мне с Энди, по слухам – даже в номер в наше отсутствие заглядывал.

Очень меня волновал этот типчик. Я даже грешным делом начал думать, уж не передались ли мне симптомы недуга Энди, такая во мне проснулась паранойя. Мне казалось, что этот субъект словно преследует нас: куда мы – туда и он, за каждым углом этот бородач. Что делать? Не в полицию же обращаться.

- Энди, - сказал я как-то своему другу, когда мне показалось, будто с ним случилось значительное улучшение самочувствия. – Тебе не кажется, что этот джентльмен с чёрной бородой словно преследует нас? Мне он за каждым углом уже мерещится. Так в пору и свихнуться.

- Джентльмен с бородой? – удивился Энди. – Что-то не замечал я никакого джентльмена с бородой… А ты уверен, что джентльмен с бородой каждый раз один и тот же? Может быть, это разные бородачи? Мне кажется, Джефф, тебе надо заняться активным отдыхом, засиделся ты в четырёх стенах.

Тут уж и я был вынужден признать, что мог быть не слишком наблюдательным, и решил поприсматриваться к этому типу (или типам?), вдруг найду какие-нибудь различия.

В тот же день я встретил бородатого джентльмена пять раз. И я был уверен на все девяносто девять и девять в периоде, что то был один и тот же человек. Та же одежда, те же скулы, глаза те же; так что это близнецы-пятерняшки, что ли? И, кстати, практически всегда в комплекте с бородатым, но от него отдельно в пейзаже присутствовал шкафообразный субъект в приличном, но безвкусном костюме.

Что бы это могло значить? Я гадал весь день, вечер, ночью мне снилось гадание и утром тоже снилось гадание, а проснувшись, я обнаружил, что Энди пропал. Его не было ни в гостинице, ни во дворе гостиницы, ни в гольф-клубе, ни в одном из близлежащих баров (Энди, конечно, убеждённый трезвенник, но и с ним в своё время случались срывы). Не найдя своего друга нигде, я напрочь отчаялся и уже раздумывал, куда обращаться за помощью: в полицию или в психиатрическую клинику?

И вот я прогуливался, пребывая в сих неутешительных рефлексиях, как вдруг, внезапно и вопреки любой предусмотрительной осторожности ко мне подошёл тот самый бородач, что преследовал нас с Энди в течение последних нескольких дней.

- Мистер Такер? – спросил он смутно знакомым голосом.

- А кто спрашивает? – насторожился я.

- Джон Смит. Я торгую сигаретами. Не желаете ли приобрести одну за доллар? – и тут этот «Джон Смит» вытаскивает из недр своего плаща коробку дрянных дешманских сигареток. Я бы такие не то, что за доллар – даром бы брать не стал!

Грудь мою переполнило возмущение, которое я не нашёл сил держать в глубинах организма, и я высказал ему всё, что думал, особо не стесняясь в выражениях. Бородатый субъект тут же поспешил удалиться, видимо опасаясь, что я навлеку на него внимание общественности, в том числе в виде шкафообразного, - надо ли говорить что и тот при сей безобразной сцене присутствовал.

Энди вернулся в номер ближе к вечеру, и выглядел он не сказать, чтобы сильно нездоровым.

Прошло несколько дней. Энди то появлялся, то исчезал, все попытки его отыскать проваливались, но каждый вечер он неизменно возвращался в номер; его самочувствие было то лучше то хуже; я уж и не знал, что предпринять. С одной стороны, я ему не папочка, с другой стороны – я его друг, и мне далеко не безразлично его физическое и ментальное состояние.

Все попытки выведать, куда девается Энди, провалились. Он словно чувствовал, когда я за ним следил и очень наловчился нырять в какой-нибудь неприметный переулок и исчезать из виду.

И вот, в один прекрасный день, я, устав от слежек и шпионских игр, отдыхал в холле нашей гостиницы, покуривая сигару. И даже несколько обрадовался, когда в холл гостиницы вломился шкафообразный субъект и с несвойственной шкафообразным субъектам нервозностью стал опрашивать всех подряд, где можно найти мистера Такера.

- Я знаю мистера Такера, - помахал я шкафу ручкой.

- Да? Хорошо, – кивнул шкаф. – Где бы я мог найти мистера Такера? Меня прислал мистер Рэтчет.

- Простите, ради бога, кто?

- Мистер Рэтчет, – повторил шкаф. – Мистер Рэтчет хочет увидеть мистера Такера как можно быстрее. Могу я с ним поговорить?

- Увы, с ним уже много дней невозможно говорить. А где он – я понятия не имею. Можно сказать, задаюсь той же дилеммой. А что за дела были у мистера Такера с мистером… Рэтчетом?

- Как же вы не знаете? – удивился шкаф. – Ведь именно ему мистер Такер хотел продать своё предприятие.

- Которое? – от неожиданности я чуть не поперхнулся табачным дымом.

- «Питерс, Такер и Сатана». А вы, простите… С кем имею честь?

- Я Питерс. С Сатаной, увы, познакомить не могу, - у меня в душе зародились смутные сомнения.

- Джон Клэнк, - представился «шкаф». - Что ж, возможно мистер Рэтчет захочет поговорить с вами, если вы и впрямь есть тот самый мистер Питерс из «Питерс, Такер и Сатана», но шеф послал меня именно за мистером Такером. Вы точно не знаете, где он?

На это я уж и не знал, что ответить. Единственное, что я мог предположить, – Энди выжил из ума окончательно. Продавать наше предприятие без моего личного согласия?.. Вот так, втихаря, без объявления войны!

Тут явно было что-то нечисто, а зная Энди… В общем, моя интуиция подсказала единственный, как мне казалось, разумный ответ:

- Нет, вы не совсем верно меня поняли. Питерс – это не я, а мой покойный брат. И Сатана – тоже не слишком живой участник треста.

Я почувствовал себя так, словно сунулся в воду, не зная броду. Во всяком случае, шкафообразный субъект явно что-то заподозрил.

- Так что мне передать мистеру Рэтчету? – наконец спросил он.

- Передайте, что как только мистер Такер объявится, я лично прослежу, чтобы он тотчас же нанес визит мистеру Рэтчету… А где мистер Такер сможет мистера Рэтчета найти?

- Тут у нас фабрика поблизости. «Рэтчет и Клэнк». Мы консервированное мясо производим.

- А, это тот самый завод, возле которого Энди стало… Хорошо, я понял. Я уверен, что мистер Такер вскоре объявится.

Джон Клэнк (видимо, родственник того мистера Клэнка из названия предприятия) откланялся, а я погрузился в неутешительные размышления и так просидел целый час, а после, рассудив, что утро вечера мудренее, решил подняться в номер.

Каково же было моё удивление, когда я нашёл Энди в нашей общей гостиной. Он сидел на диване и громко храпел.

- Подъём! – крикнул я, громко хлопнув в ладоши. – Подъём! Война!

- А! Джефф! Сколько лет, сколько зим! – Энди проснулся, поморгал, потянулся и помассировал лоб. И всё вышеперечисленное проделал так неубедительно, словно пятилетний мальчишка, играющий принца датского.

- У меня к тебе серьёзный разговор! – процедил я.

- Что же, - улыбнулся Энди. – Я категорически этому рад. Однако, - он взглянул на циферблат карманных часов. – Мне совершенно некогда вести светские беседы, надо повидать одного старого знакомого. Часики тикают.

- Но!.. – было возразил я.

- Никаких «но», Джефф. Допускаю, моё поведение может показаться тебе несколько эксцентричным, но всему есть своё объяснение, - говорил это Энди так проникновенно, сентиментально и в то же время искренне, что я уже начал сомневаться, а адекватно ли я воспринимаю действительность?

- Хорошо, Энди. Я в полнейшем недоумении, прострации и конфискации. Признаться, некоторое время назад я думал связать тебя по рукам и ногам, засунуть в рот кухонное полотенце и доставить в пункт приёма умалишённых. Затем я решил, что ты играешь против меня в странную игру вроде покера, вот только я не знаю ни твоей руки, ни своей, ни ставок, ни комбинаций, к тому же ты явно жульничаешь. Час назад я столкнулся в холле с неким мистером Клэнком, который уверял, что ты хочешь продать наше предприятие какому-то замшелому заводику по производству фальшивой свинины; и будь я проклят, если имею хоть малейшее представление о том, что ты задумал и почему не хочешь посвятить в свой замысел близкого друга и единственного делового партнёра; но так уж и быть. Я поверю тебе. И я очень не хочу ошибиться.

- Спасибо на добром слове, Джефф. Клянусь всеми благородными жуликами, рыцарями и самыми верными друзьями, коих только знала грешная земля, ты самый благородный из первых и самый верный из последних, да окочуриться мне на этом месте, если я сочиняю. Уверяю тебя, я расскажу тебе всё сразу же, как мой план будет исполнен. И ты поймёшь, почему я делаю то, что делаю, и почему я не хочу посвящать тебя в это деликатное дело, несмотря на все твои многочисленные положительные качества и всё моё желание уважить своего лучшего друга. Но дело это личное. Слишком личное. На этом позволь откланяться, - Энди по-доброму улыбнулся и снял с вешалки свой котелок. – А вообще, знаешь, Джефф. К тому времени как я вернусь, лучше подготовь наши вещи. Возможно, придётся срочно отступать на заранее подготовленные позиции. Удачи, друг!

Энди оставил меня одного тоскливо смотреть в окно и надеяться на лучшее.

Я не смел покидать номер. Как и просил Энди, я собрал наши вещи и всё необходимое для спешного бегства. В тумбочке Энди обнаружилась баночка грима и накладная борода, и это наблюдение натолкнуло меня на кое-какие мысли… Но обо всём по порядку.

Я попытался расслабиться, разложил пасьянс, поиграл с самим собой в шахматы, почитал эзотерическую литературу... Когда Энди появился на пороге номера, он выглядел ужасно уставшим, потрёпанным и совершенно измождённым долгими неделями высасывающей все жизненные соки диетой, разнообразными буйствами и злоупотреблением кофеином, но лицо его выражало кровожадное удовлетворение.

- Смываемся, Джефф, - объявил он вместо приветствия. – Вскоре пылающие праведным гневом полицейские силы явятся по наши души.

- У тебя всё получилось? – спросил я.

- Не всё, но негодяи получили по заслугам. Который час? Я потерял часы.

- Половина седьмого.

- Отлично. Поезд отходит через пятнадцать минут. Если поторопимся, нас не догонят.

Через двадцать минут мы уже удобно расположились в купе скоростного поезда, стремительно нёсшего нас вдаль от злобствующих недругов.

- Итак, Джефф, - закурив произнёс Энди. – Вот и обещанный мною рассказ. О многих моментах ты, наверное, уже догадался, но касательно других мне придётся рассказать поподробнее.

- Итак, - продолжал Энди. – Давай мысленно перенесёмся на двадцать лет в прошлое. Не было ни славного треста «Питерс, Такер и Сатана», ни идеологии «трёх китов», ни денег, ни историй, которые бы имели смысл быть рассказанными, во всяком случае – до тех пор, пока этот смысл не появится. Перед тобой сопливый паренёк Реджинальд, который ещё не успел прославиться как преуспевающий бизнесмен Энди Такер. Предприятие его отца по производству мясных консервов было разорено некоей агрессивно разрастающейся фирмой конкурентов: Уильяма Рэтчета и Джозефа Клэнка. Там была очень некрасивая история, в результате отец паренька поддался эмоциям и сделал шаг навстречу мостовой с главной трубы завода, который перестал ему принадлежать. К счастью, у Реджинальда было множество не слишком бедных родственников, способных оплатить его образование, но желание отомстить погубившим его отца недругам так укоренилось в его сознании, что в один прекрасный день юноша сменил имя и фамилию и посвятил несколько лет своей жизни доскональному изучению теневых отраслей экономики… С пониманием принципов работы рынка пришли и практические навыки, а там новоявленный теневой бизнесмен Энди Такер (так теперь величал себя Реджинальд) и своё собственное дело открыл.

- Как ты мог заметить, Джефф, - немного помолчав произнёс Энди, обшарив все карманы в поисках часов. – К моменту нашего с тобой знакомства во мне уже не осталось особой… Как бы это выразиться? Щепетильности. Я не так благороден, как, скажем, ты, и не так прямолинеен, как, скажем, господа Рэтчет и Клэнк. Я посвятил свою жизнь ремеслу благородного жулика, но в моём сердце до сих пор жила надежда рано или поздно отомстить людям, погубившим моего отца. И вот в один прекрасный день я проснулся в номере отеля того самого города, где я родился, но не пригодился.

- Спустя несколько дней в моей голове возник поистине дьявольский план, - продолжал мой друг. – Помнишь нашу старую аферу в Птичьем Городе – когда мы купили все три салуна в городе и продавали виски по доллару за рюмку?

- Ту самую аферу, которую ты загубил, прочитав горожанам лекцию о здоровом образе жизни?

- Именно так. Как-то раз, прогуливаясь мимо местного салуна, я наткнулся на одного из тех ковбоев, что мы тогда надули. Вот тогда-то меня и осенило. Как ты мог заметить, некоторое время назад я стал притворяться душевно больным.

- Притворяться?

- Именно что притворяться. Мне нужна была определённая репутация. Репутация борца за здоровый образ жизни. Я пару раз выступал на публику, пока ты не видел…

- Именно что не видел, Энди! Почему ты не посвятил меня в свой план?!

- Подожди, я до этого дойду. Так вот, когда наш старый знакомый ковбой растрепал на всю округу, какой я знаменитый борец за здоровый образ жизни, я наведался в офис господ Рэтчета и Клэнка. Само собой, они меня не узнали, всё-таки прошло много лет, да и имя с фамилией я сменил. В общем, пришёл я к ним в офис и предложил следующую операцию: они продают мне партию высококачественных (именно высококачественных, Джеф, а не то, что они считают мясом!) консервов под реализацию. В случае невыполнения сделки с их стороны – возврат аванса и неустойка. Я сказал им, что собираюсь заплатить им двойную оптовую цену, но и продать качественные консервы втридорога, ведь правильное питание – залог здоровья, долголетия и жизненного успеха. Они должны были поверить, что я уверен, что смогу это дело продать. Пойти на такое мог только душевнобольной, что ж… я поработал над своей репутацией, ты не мог этого не заметить.

- Но зачем? Какой в этом смысл?

- Слушай дальше. Сейчас будет неприятная часть. В качестве залога я предложил нашу компанию, «Питерс, Такер и Сатана». Да, Джефф, да. Оглядываясь назад, я понимаю, что должен был рассказать всё с самого начала. Но, понимаешь, мне казалось, что это слишком личное дело, чтобы посвящать в него даже тебя. Мне пришлось подделать твою доверенность.

- Подделать?! – ахнул я.

- Да, подделать. У меня не было другого выхода.

- Выход был – сказать мне.

- Ты прав. Джефф, ты абсолютно прав. Более того – забегая наперёд, судьба меня за это наказала. Но вернёмся к нашим колбасникам. Р. и К. ожидаемо усомнились в ценности залога. Тут я преступил ко второй фазе плана, и в городке появился новый игрок. Обадайя Стейн – помнишь такого?

- Конечно, помню. В последний раз мы с ним виделись в Северной Каролине. Мы впарили ему акции несуществующей горнодобывающей компании. Года три назад?

- Четыре.

- И он поклялся отомстить.

- И ему это почти удалось. Впрочем, ты его, судя по всему, не узнал…

- Погоди-ка… Тот бородатый малый – это и был Обадайя?

- Конечно.

- Почему же я тогда его не узнал?

- Потому что его никогда здесь не было.

- Не понимаю.

- Так слушай и не перебивай – тогда всё станет понятнее. Обадайя некоторое время покрутился в округе, проник в наш номер, даже предлагал тебе сигареты по доллару за штуку, всё ради того, чтобы его заметили. Затем он явился к Рэтчету и Клэнку и заявил, что хочет заполучить нашу компанию – во что бы то ни стало. Он хотел, чтобы Р. и К. ни в коем случае не отказывались от сделки, а заполучив «Питерс, Такер и Сатана» продали её Обадайе – за весьма солидную сумму. Наши кобласники, конечно же, не стали верить Обадайе на слово, навели справки и убедились в реальности его существования и том, что карманы его под завязку набиты относительно законно добытыми долларами. Рэтчет и Клэнк засомневались, что смогут заполучить нашу компанию, и Обадайя предложил им хитрый план: «Рэтчет и Клэнк» производят партию качественных консервов в три раза больше, чем заказал я, и одновременно со мной выбрасывают свои консервы на рынок, но в разы ниже той суммы, которую укажу на ценнике я. Я прогораю, наша компания переходит к колбасникам, они перепродают её Обадайе. Все довольны. Ну, почти. В общем, «Рэтчет и Клэнк» согласились с планом Обадайи и развели бурную деятельность, закупая мясо и увеличивая размеры производства. Конечно же, местные цены на свинину тут же выросли в два раза, - слухом земля полнится, к тому же городок небольшой, тут сложно что-то от кого-то скрыть, - в общем, наши колбасники понесли издержки, но очень надеялись их покрыть от сделки с Обадайей.

- Так, Энди, погоди, - не выдержал я. – Чтобы оплатить мясо, сверхурочную работу рабочих, уголь и прочее, им бы понадобился крупный кредит!

- Верно.

- Ну, так ведь и мы… то есть ты – тоже мог взять кредит и выкупить залог.

- Мог и не мог, - загадочно ответил Энди. – В любом случае Рэтчет и Клэнк были уверены, что на тот момент «Питерс, Такер и Сатана» будет в залоге у «Р. и К.», значит заложить банку нам нечего.

- Но «Рэтчета и Клэнка» же в любом случае остаются консервы! Их тоже можно продать, и…

- Умоляю, Джефф! – воскликнул Энди. – По такой-то цене? И по такой-то жаре? «Рэтчет и Клэнк» никогда не заморачивалась с тем, чтобы как следует запаять банки. Они всегда выпускали небольшую партию и быстро продавали – так выгодно. А вот с большой партией фокус не пройдёт: несколько недель в это время года для большой партии консервов губительны.

- В общем, - продолжал Энди. – Когда половина консервов была произведена, у мистера Клэнка вдруг возникло подозрение в подлинности твоей подписи.

- Мою подпись вообще сложно подделать, - с гордостью приосанился я. Энди пропустили этот комментарий мимо ушей.

- В общем, захотелось им лично убедиться, что ты – это ты. Вот тут-то я и допустил свой главный просчёт…

- Просчёт в чём? Я так и не понял, в чём именно заключался твой хитрый план. Обадайя ведь… Так, погоди-ка!..

- Да, Джефф, всё верно. Обадайи никогда не был в этом городке. Думаю, ты уже обнаружил накладную бороду и банку грима. Я и не собирался выкупать эти чёртовы консервы. А «Рэтчет и Клэнк» понесли бы серьёзные убытки! По моим расчётам, через полгода они были бы вынуждены объявить себя банкротами.

- Постой! А как же «Питерс, Такер и Сатана»? Как ты даже в мыслях мог допустить, чтобы наша фирма, наше детище попало в руки…

- Ну, во-первых, мы всегда могли бы оспорить эту сделку: твоя подпись на доверенности поддельная, а я был явно не в себе – и это каждый может подтвердить… А во-вторых… Я же заложил, фактически, просто название, но не наши мозги и души!

- Но репутация фирмы, Энди!.. Для тебя это – пустые слова?!

- Было ещё и в-третьих, но до резервного варианта дело так и не дошло. Всё пошло совсем не по плану.

- И всё из-за меня! – не выдержав воскликнул я. – Я, попытался тебе подыграть, не зная всей твоей стратегии. Боже мой! Энди, ради всех святых угодников, что когда-либо знал Гудспрингс, штат Невада, прости меня!

- Не тебе нужно извиняться, Джефф! – горячо возразил Энди. – Мы с тобой дружим уже много лет. Сколько мы пережили вместе! Ты для меня как родной брат, что уж говорить о том, что лучшего делового партнёра не видел этот грешный мир. Прости меня, мне не следовало проворачивать аферы у тебя за спиной. Так что в своей неудаче виноват я сам, - видно, прогневил Фортуну. В общем, «Рэтчет и Клэнк» поняли, что я играю нечестно и решили отказаться от сделки.

- У меня сдали нервы, - признался Энди спустя полминуты. – Поняв, что запахло жареным, я решился на отчаянный шаг: саботировать производство, чтобы получить с паршивых колбасников хоть неустойки клок. Скажем, вывести из строя паровой котел для стерилизации… Ты знаешь меня, Джефф, я никогда особенно не заморачивался с такими вопросами, как честь, совесть и моральные устои, но иногда и коса находит на камень. В общем, в мою грешную голову весьма некстати пришёл злобный сентимент, и я подумал о несчастных невинных жертвах саботированного консервного производства… Я пошёл на попятную; но именно в этот момент охранники завода поняли, что тут что-то не так и начали меня ловить. Один охранник схватил меня за рукав возле резервуара со свиным фаршем, мне еле удалось вырваться. И пока мы боролись, думаю разнесли полцеха. Одному богу известно, какая дрянь могла попасть в будущие консервы! Не знаю уж, насколько сильный урон понесёт предприятие Р. и К., но мне, по крайней мере, удалось сбежать. Который час, Джефф? Я потерял свои часы.

- Одиннадцать вечера.

- Ясно… К сожалению, Джефф, - вздохнул Энди. – Я проиграл. Во всяком случае – выиграл не на сто процентов. Не догадался ли ты захватить пару сэндвичей, Джефф? Я буквально умираю от голода.

Следующие несколько дней Энди посвятил восстановлению жизненных сил. Мы зашли в наш любимый ресторанчик, славившийся на всю округу качественным мясом. И что бы вы думали? Мой друг вдруг подавился, закашлял и выплюнул прямо в тарелку маленькую металлическую шестерёнку.

- Так вот куда делись мои часы! – не удержавшись, воскликнул Энди. – А я-то думал!

Мы решили посоветовать владельцу заведения прекращать с кулинарными экспериментами. Тот клялся и божился, что не имеет ни малейшего понятия, откуда в мясе взялись шестерёнки, ведь это самое, что ни на есть, высококачественное дорогое мясо, и мы, немного с ним подискутировав, вынуждены были оставить тему в покое.

На следующий день мы проходили мимо этого славного заведения и стали свидетелями того, как хозяин ресторана собственными руками вышвырнул на помойку несколько ящиков консервов «Рэтчет и Клэнк».

- Так а что в конце концов-то стало с предприятием? Что стало с «Рэтчет и Клэнк»? – не удержался я.

- Так а что? – рассеянно повторил Джефф. – Нет больше никакого «Рэтчет и Клэнк». А чего удивляться? Кому нужны тухлые консервы? Кто будет покупать у фирмы, которая продаёт тухлятину, нафаршированную железяками, под видом высококачественных консервов? Утратить репутацию можно только раз, а вернуть – невозможно.