Копия верна

Как известно, приличные люди москвичами не рождаются — они ими становятся. Полковник Айварас Бялас по долгу службы вот уже третий год проживал в Москве, в служебной квартире на Кропоткинской. И всё это время, с осени сорок пятого года, литовский чёрт не мог привыкнуть, что зимой в столице постоянно так холодно. Не зря февраль раньше называли «лютень» за по-настоящему лютые морозы…

Вот и сейчас, пятого февраля тысяча девятьсот сорок восьмого года, Айварас залез в галифе и в гимнастёрке под одеяло, постелил сверху покрывало и как мог прижался спиной к батарее центрального отопления. Чёрту хотелось засунуть копыта в огонь, в самую топку, а лучше оказаться где-нибудь на побережье Чёрного моря, однако вместо этого он лишь поплотнее натянул на уши ночной колпак, любезно присланный матушкой в том году, и грустно вздохнул. Кому вообще пришло в голову селиться в таких холодных местах?

Спустя минут сорок в дверь позвонили. Бялас, который только-только согрелся и начал засыпать, приоткрыл один глаз и попытался сделать вид, что он ничего не услышал. Тем не менее, гость решил не сдаваться и позвонил ещё раз, добавив солидности своему визиту с помощью нескольких ударов носком сапога в низ двери. Ругнувшись, офицер вылез из постели, поморщился от холода сапог и понуро пошёл открывать: было без пятнадцати час ночи.

На пороге стоял припорошённый снегом рядовой специальной охраны Кремля. Судя по румянцу на щеках и слезящимся глазам, парня послали по метели пробежаться от главного здания страны к служебной квартире полковника. Учитывая, кто жил в Кремле, ничего хорошего это не сулило.

— П-полковник Айвар Бяласа?

— Айварас Бялас, он самый. Седьмое управление. Эх, что случилось, товарищ рядовой?

— Там… это… Товарищ генерал за вами послал. Срочно!

Чёрт громко выдохнул и стащил колпак: благо, защитный амулет починили, и рожки больше не выглядывали из смоляных кучеряшек.

— Кто послал? Что случилось? Говорите, пожалуйста, яснее.

— Ну так начальник Главного управления охраны, товарищ генерал-лейтенант Власик. Вот.

— Сам Николай Сидорович? Нехорошо.

Кивнув сам себе, Айварас жестом пригласил рядового войти, но не дальше прихожей, а сам стремительно скрылся в маленькой комнате, служившей спальней. Пока ночной визитёр оглядывал былое великолепие убранства, полковник наскоро замотался портянками, натянул поверх гимнастёрки свитер, запрыгнул в сапоги и уже перед зеркалом надел зимнее кожаное пальто с подстёжкой. Немного задумавшись, Бялас поплотнее обмотал шею шерстяным шарфом и нахлобучил почти до бровей ушанку.

— Машину выдали?

— Никак нет, товарищ полковник. Простите, бежал со всех ног, не подумал…

— Да что у вас там случилось?! Ай, ладно, хоть согреемся. Давай, трусцой.

Мужчины выскочили из подъезда и помчались на узнаваемый ориентир рубиновых звёзд, морщась от сильной колкой метели. Уже на Волхонке Айварас Бялас чуть было не слетел в канаву, знатно поскользнувшись. Тьфу, проклятая погода!

У Кремля было беспокойно: намётанный глаз офицера сразу заметил усиление на Кремлёвской стене и общую настороженность частей охраны. На Площади Боровицких ворот стояло несколько служебных автомобилей, водители которых сонно и хмуро поглядывали по сторонам. Двоих бегущих заметили сразу — от Боровицкой башни наискосок к ним понёсся долговязый брюнет с погонами на шинели.

— Товарищ Бялса?!

— Бялас… Впрочем, неважно. Что случилось?

— Простите, товарищ полковник, виноват! Майор Безбородько! Простите ещё раз, не могу здесь, уши. За мной как можно скорее!

Чертыхнувшись, полковник поспешил за нервозным майором, всё же перейдя с бега на быстрый шаг. Офицер охраны провёл гостя через ворота для проезда в древней башне, прошёл чуть вперёд и нырнул в малоприметную обитую железом дверь, уводящую вглубь Кремлёвской стены. Минут пять блуждания впотьмах под напряжённое сопение — и мужчины оказались в маленькой комнатке примерно под Комендантской башней.

На небольшом деревянном столе лежало, по всей видимости, тело, накрытое мешковиной. Слева и справа стояло несколько высших офицеров Министерства госбезопасности СССР, а спиной ко входу сидел генерал-лейтенант Николай Сидорович Власик — фигура если не демоническая, то как минимум очень влиятельная. Он был тот самый начальник охраны лично товарища Сталина, кто не только охранял первого человека в государстве, но и обеспечивал «доступ к телу», когда просителям нужно было приблизиться к вождю. Половина Москвы его считала человечным противовесом Берии и искренне симпатизировала, в то время как вторая половина так же искренне побаивалась и мечтала, чтобы он повторил судьбу Тухачевского или хотя бы Орджоникидзе.

Николай Сидорович поднялся, обернулся навстречу вошедшим и протянул руку для крепкого рукопожатия. Ладонь была холодной — это и капли только что растаявшего снега на сапогах выдавали, что и генерал недавно был на улице. Уставшие глаза пробежали с ног до головы Айвараса, изучая и оценивая.

— Николай Сидорович Власик, начальник охраны. Если не ошибаюсь, полковник Айварас Бялас? Как вас, простите, по отчеству величать?

— Добрый вечер! Не ошибаетесь, всё верно. Просто Айварас, у нас не принято использовать отчества… Седьмое управление — мне надо обозначить мой профиль деятельности?

— Нет необходимости: коллеги уже кратко обрисовали... Собственно, по их совету за вами и послали, ситуация весьма неординарная, даже щекотливая... Да, простите великодушно, что разбудили в такой час и выдернули на мороз — дело срочное, высочайший приоритет… Товарищ майор, встаньте за дверью, условный стук вы знаете. Пускать только Хозяина, для остальных запрет. Мы никого не ждём.

Безбородько вытянулся, взял под козырёк и выпорхнул из комнатки, плотно затворив за собой дверь. Бялас тем временем пригляделся к начальнику охраны. Слегка полный, даже скорее крепко сбитый, уже не такой молодой, как на фото довоенной эпохи, Николай Сидорович изумительно подходил под недавно присвоенные генеральские погоны и свою должность. Обычно именно таких слегка в летах прочных коренастых генералов с зачёсанными назад волосами, идеально выбритым лицом и морщинками в уголках глаз изображают в фильмах и отливают в бронзе. В том, как было произнесено и вообще выбрано слово «Хозяин», чувствовалось, что Сталину генерал-лейтенант предан фанатично, при этом человек явно пользовался огромным авторитетом у коллег и подчинённых: спокойный и тихий властный голос уже привык командовать. Да что уж там — даже в МГБ к нему относились настороженно, но с пиететом.

— Итак, товарищи, все в сборе. Товарищ Айварас, кратко введу вас в курс дела. Вот это вот мои люди выловили час назад под Большим каменным мостом. К счастью, Иосиф Виссарионович изволили уже спать в это время, так что доложили только мне, тишину удалось сохранить. Осмотрите, пожалуйста, профессиональным взглядом следователя — а я потом выскажу свои соображения. Нам вас оставить?

— Не переживайте, мне ничего не мешает. Коллеги уже ознакомились?

— Так точно. Потому вас и позвали.

Полковник снял с трупа мешковину — и как следует выругался. Конечно, за свою долгую насыщенную жизнь, две мировые войны и Гражданскую он повидал многое, но к такому нельзя быть готовым.

Тело, точнее, то, что от него осталось, по всей видимости, пролежало в воде несколько дней. Мясо успело подгнить, несмотря на мороз, и источало характерный запах грязной бойни. Разодранная грудь распухла, в глубоких рваных ранах смрад гниения смешивался со стоячей речной водой, становясь поистине тошнотворным. Лица на трупе не было: вместо него скалились зубы в окружении ошмётков лицевой мускулатуры — кожу сняли примерно от темени и вниз, уходя на шею. Отсутствовал кожный покров так же на обеих руках до локтя, кожу лоскутами срезали с плеч, ключиц и, вероятно, живота. Последнее понять было сложно: брюхо разорвали на части, так ещё и, похоже, края раны пожевали. Спустившись взглядом вниз, чёрт обнаружил, что с бёдер так же частично сняли кожу, начав примерно на треть выше колена и дойдя до голени. Вместо гениталий было кровавое месиво — пол определить практически нереально, разве что потом таз исследовать. Айварас тяжело вздохнул, перевёл взгляд на коллег.

— Я правильно полагаю, что потрошили его или её, это пока непонятно, точно не ножом?

— Товарищ полковник, я в следствии уже больше десяти лет. И я таких рваных ран ни от чего не видел, покойника буквально разодрали. Даже медведь так себя не ведёт.

— Поэтому думаете, что по нашей части?

Несколько генералов кивнули. Бялас скосился на Власика — тот почтительно стоял в углу, ожидая заключения эксперта. Как любой хороший начальник, Николай Сидорович умел слышать своих и чужих подчинённых: сейчас генерал-лейтенант сохранял молчание и готовился выслушать первые версии.

— Николай Сидорович, если позволите…

— Я вас внимательно слушаю, товарищ полковник.

— На первый взгляд — его, пусть уж будет мужчина, выпотрошили. Не могу утверждать точно, но, скорее всего, погиб он вследствие множественных ударов в грудь: там такая кровавая каша, что сердце, аорту и лёгкие задели наверняка. Вероятно, удары наносились примерно одновременно: есть следы через грудь наискось, продольные разрывы, несколько явно переходят от диафрагмы на пузо. Складывается ощущение, что кто-то или что-то в ярости разрывал бедолагу, наподобие медведя или рыси, когда они лапой бьют... Думаю, все остальные повреждения, включая, кхм… снятие кожи — это всё постмортально. То бишь манипуляции проводились уже с трупом.

Начальник охраны Кремля кивнул и выжидательно посмотрел чёрту в глаза. Тот продолжил.

— Ни одно известное мне… существо не стало бы так делать. Разорвать на части — да, это много кто может. Там, можно просто так убить, а потом сожрать, можно в куски разодрать прям. Но вот снимать кожу… Это странно, я бы сказал даже, что очень странно. Обратите внимание, товарищи, что кожа удалена в основном достаточно аккуратно, как будто её срезали, не знаю, медицинским скальпелем или острым ножом, как у мясников и кожевенников.

— Да, вы правы. Такое впечатление, что кожу старательно сняли, а не сорвали… Есть, как вы сказали, эм, существа, кто мог бы нанести такие травмы, и при этом затем поорудовать скальпелем?

— Мне о таких неизвестно… Очень странно, что тело сильно воняет. На улице глубокий минус, оно бы не сгнило так быстро. Разве что бедолага пролежал где-то в другом месте, где существенно теплее, например, в помещении дома или подвале, а уже потом оказался в реке. Судя по вони, подгнивал он точно в плюсовой температуре, думаю, два-три дня. Но и в воде он тоже пробыл немало — смотрите, как мясо разбухло, внутрь много затекло. Рискну предположить, что труп запихали в воду, не знаю, в прорубь или коллектор канализации, он там поплавал сколько-то, разбух и всплыл.

Николай Сидорович медленно опустил голову, вышел на центр помещения.

— Товарищи! Благодарю за работу! Приношу извинения, что дёрнули вас посреди ночи. Все можете быть свободны.

— Так точно!

— Товарищ полковник, а вас я попрошу остаться.

Все, кроме Айвараса Бяласа, вышли из комнатки. Власик мотнул головой майору Безбородько — тот козырнул, развернулся на каблуках и отправился провожать гостей, предварительно заперев дверь снаружи. Мужчины остались вдвоём наедине с трупом — генерал-лейтенант понизил голос до громкого шёпота.

— Товарищ Бялас… Айварас… Я могу быть с вами откровенен? Без расписок и прочего?

— Конечно. Мы же с вами коллеги.

— Хорошо... Только осознавайте, что всё это гостайна теперь... В общем, понимаете… Эх, труп нашли не совсем под Большим каменным… Точнее… Судя по тому, как он лежал, какое течение в реке и как встал лёд, тело вынесло в реку из водостока… Водостока Кремля, как можно догадаться… Иными словами, лежал он, скорее всего, где-то вот тут: водосточная система Кремля полностью изолирована от внешнего мира с тридцатых годов, даже дома напротив с ней никак не сообщаются. Понимаете, что это значит?

Полковник вздохнул.

— Своих проверили? Никто не пропадал?

— В том-то и дело, что нет. Мы каждый день в девять утра и девять вечера проверяем весь персонал Кремля, до последней уборщицы. Все должны быть в наличии и в полном здравии. Кто сменяется — подписать бумажку на выход, кто только заступил — получить печать, что вошёл. Если у кого-то температура, там, или понос, то пускай идёт в больницу за справкой, а мы ему замену на смену. Комар носу не подточит, всё как часы. Да что уж там — мы даже столовые приборы пересчитываем и считаем, сколько бензина потратили водители, карманы кителей выворачиваем. Сами понимаете, кого охраняем и кто, ежели что, будет недоволен.

— Понимаю… Получается, что тело, кем бы оно ни было, не может принадлежать никому из тех, кто был в Кремле в качестве сотрудника. А гости как? Наверняка же были визиты, так сказать, делегацией, что больше одного человека. Проверяли? За всю неделю? Тело могло и больше пролежать, я примерно определил дни, на глазок.

Начальник охраны угрюмо кивнул.

— Я уже запустил повторную проверку всех визитов за последние две недели, к семи утра у меня на столе будет список. Но если бы кто-то вошёл в Кремль и не вышел — тут бы уже в каждый унитаз нырнули. Хозяин… после войны он стал несколько мнителен. Ну, вы понимаете…

— Понимаю. Есть возможность проникнуть извне? Старые ходы, подвалы дореволюционных строений, не знаю, ответвления метро?

— Есть, конечно. Личный поезд товарища Сталина и его ветку уже осмотрели — всё идеально, там особые части охраны, лучшие из лучших. Через час будем обыскивать с собаками по периметру, есть несколько старых ходов… скажем так, оставленных на всякий пожарный… Если и там ничего не обнаружится — скажите, он мог… даже не знаю… возникнуть здесь? Или как вы это там у себя в Управлении называете?

Чёрт пожал плечами.

— Теоретически, некоторые существа, изучением которых мы занимаемся, способны к телепортации или применению искажений пространства для «прыжков» из одного места в другое. Но есть одна важная деталь: они все живы на момент путешествия. Так что даже если допустить, что тело попало сюда телепортацией — что-то или кто-то его тут встретил явно враждебно и выпотрошил.

— Чёрт меня дери!

— Ага… Меня вот ещё что смущает. Обычно хищники и падальщики жрут свою жертву по частям. И их излюбленное лакомство хорошо известно: это внутренности, особенно лёгкие и печень, глаза, язык, губы, половые органы. Некоторые любят косточки погрызть… Здесь мы этого не видим. Целые кусманы мяса на щеках или руках не тронуты, есть ошмётки лёгких, язык на месте, думаю, и почки удастся найти. То есть, по такой логике, убили его не чтобы сожрать, а с какой-то иной целью. И это не самозащита в ярости, как можно было бы подумать — тогда бы просто разодрали, а не снимали кожу… Из всего этого явственно следует, что-либо у нас есть неизвестный ранее монстр, который обладает огромными когтями и рассудком для снятия кожи, либо у кого-то есть ручная зверушка, которую он натравил на бедолагу. Обе версии очень нехорошие.

Повисла напряжённая тишина.

— Товарищ полковник! Я хочу вас попросить инициировать и возглавить следствие… Я понимаю, что приказывать вам не могу, но уверен, что без ваших способностей и знаний нам не обойтись. Я могу на вас рассчитывать?

— Конечно! Только известите, пожалуйста, Витольда Ромуальдовича — всё же он глава Управления и мой непосредственный начальник. Да и бумажки надо оформить, это внутренняя командировка… Скажите, я могу подключить коллег к расследованию, с кем уже работал? Подписку дадут.

— Разумеется! Подключайте вашу команду, если вам так удобнее. Только сразу предупредите об особенностях работы, ну и чтоб о неразглашении, да… С Витольдом Ромуальдовичем всё решим, лично ему с утра позвоню и подъеду… Вам для работы что-то ещё надо? Спецпропуск, разумеется, выдадим. Комнаты можем организовать.

Следователь загадочно улыбнулся.

— Комнаты, говорите? Честно говоря, не откажусь. И для коллег — они не из Москвы, в нашем общежитии пока… И спецпропуск, если возможно, не только на меня с товарищами, но и на автомобиль. У меня есть «Виллис» служебный, может пригодиться.

— Будет сделано! Давайте… Завтра, точнее, уже сегодня, в двенадцать часов вас заселим. Бельё всё выдадим, средства личной гигиены тоже можем. Оформим сразу временные пропуска для вас с командой и спецпропуск на автомобиль… А, ну и в столовую карточки, разумеется. По высшему разряду, офицерский зал.

Айварас Бялас увидел дружелюбную улыбку на уставшем лице, хмыкнул и с жаром пожал протянутую руку. Так работать сам чёрт велел!

***

— И вот так, меняя сечение проводника, возможно изменить его потенциальную электропроводность, повысив значения силы тока на данном участке. Соответственно, не меняя проводник как материал и не придумывая сложных ухищрений в цепи, мы можем регулировать вольтаж, просто взяв проводник меньшего либо большего сечения. А колебания вольтажа в ту или иную сторону уже могут принести нам пользу, если необходимо будет запитать что-либо нестандартной мощности… Есть вопросы по данной части курса?

Клим Глебов оглядел аудиторию уставшим взглядом. Присутствовало трое: сержант Василий Корсаков, сержант Семён Умброс и недавно командированный из Ленинграда младший сержант Александр Смирнов. Первые два Смирнова недолюбливали: парень был глухой деревенщиной, переехавшей в Ленинград после Войны для восстановления численности населения, постоянно опаздывал на все занятия и ничем не выделялся даже внешностью, а уж тем более успехами в обучении. Помимо всего прочего, он был обыкновеннейшим человеком, даже к магии не чувствителен, банальное «усиление вследствие кадрового голода», а потому не мог ничего больше, как худо-бедно стрелять из табельного пистолета, так ещё и регулярно косился на своих одногруппников.

— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант!

Василий Корсаков вытянулся «по струнке смирно», гаркнул на всю аудиторию и отсалютовал. Кот Семён тоже подпрыгнул и козырнул, пнув ногой по коленке Сашку Смирнова. Генерал улыбнулся сержантам, кивнул и протёр глаза, затем поднял взгляд на часы над кафедрой.

— Ну раз вопросов нет, то на сегодня достаточно. В качестве домашнего задания вам будет командировка в архив: выцепите дела, посвящённые применению электричества больших мощностей — с каждого по разработке. Посмотрим на практике, как можно реализовать силу тока и к чему это приводит. И помните, что в марте у вас зачёт — пора бы уже начинать готовиться. Вольно!

Слушатели курса взяли под козырёк и покинули аудиторию.

У выхода Василия и Семёна остановили свистом. Обучающиеся повернулись — прислонившись к стене и задорно улыбаясь, под портретом Сталина стоял полковник Айварас Бялас, поигрывая кисточкой хвоста.

— Эй, лодыри! Как успехи в пожирании гранита науки?

— Товарищ полковник! Рады видеть! Товарищ Бялас, всё учим в лучшем духе, как вы и приказали. Никаких прогулов и неаттестаций! Одни «отлы»!

— Молодцом! Поработать хотите?

Корсаков переглянулся с умбросом, который последние несколько месяцев обычно выглядел как упитанный коротышка во всём сером и даже представлялся по имени-фамилии, — оба радостно закивали.

— Честно говоря, товарищ полковник, у нас в марте зачёт… Но руки чешутся до оперативной работы! Мы уже три месяца лекции слушаем, как школяры! Мы справимся!

— Справитесь, говорите? Ну тогда руки в ноги, ноги в руки — и бегом собираться. Через полчаса мой «Виллис» у общежития. Командировка будет по Москве, так что берите самое необходимое только, остальное выдадут или купим по мере необходимости. Кормить будут за казённый счёт. Айда!

— Ура!

Приятели полетели вниз по лестнице учебного корпуса Седьмого управления, официально — Тяговой подстанции номер один Московского метрополитена, расположенной на улице Герцена прямо напротив зданий МГУ.