Корабль в пучине

Отличить хороший сон от плохого в самом начале почти невозможно, так было и в этот раз. Судно странника шло по бескрайнему морю бесконечное количество дней, команда дышала свободой, они смеялись, захлебываясь ветром. И все же однажды они сбились с пути. Сперва они стали встречать другие корабли – как это было возможно на таких просторах? – и корабли проходили совсем рядом, бок о бок с ними. Их борта громко скрипели, с палуб смотрели удивленные лица, в которых странник и команда внезапно узнавали самих себя, то ли в прошлом, то ли в будущем, то ли прямо из этого мгновения. Дальше стало хуже. Море пропало, и судно стало петлять по узким каналам городов. Они шли медленно, проплывая мимо высоких стен старинных домов, жильцы которых прилипали к арочным окнам, со звоном открывали рамы и провожали путешественников то тревожными, то восторженными взглядами.

Как и предсказал тот, другой он, что приходил из яви, приморский город детства был еще очень далеко. Странник перестал понимать, знал ли он вообще дорогу к нему, когда поднимался на борт, а команда недоуменно пожимала плечами: они и слыхом не слыхивали ни о каком городе и, кажется, вообще покинули берег с другой целью. Одни называли поиск сокровищ – только карты никакой не было! – другие утверждали, что в одном из портов им обещали большие деньги за сам корабль. Странник внезапно перестал узнавать членов команды, из надежных товарищей они стали чужими, своенравными, вместо улыбок – ухмылки, в уголках прищуренных глаз – угроза. Больше не было безмолвного единства, его сменили сомнения и назревающая гроза.

Кроме всех прочих неприятностей, начисто пропал штурман. Точнее его подменили. В какой момент того веселого веснушчатого блондина с искорками в глазах заменил этот – плохо выбритый рубака с тяжелым взглядом, в неопрятной одежде, с растрепанными жесткими волосами, черной копной торчавшими из-под засаленной фуражки? Не будь это невозможно, странник предположил бы, что с ними на судне бывший пират. Хуже всего было то, что команда приняла подмену как ни в чем не бывало и даже посмеивалась над странником: наш, мол, это штурман, наш, а ты просто подзабыл, что к чему.

Стало ясно, что дальнейшие блуждания ни к чему не приведут. Страннику нужна была помощь, но где ее найти? Внезапная догадка поразила его: этот сон был бесконечно долгим лишь потому, что странник мог удерживать его своей силой. Другой он из яви рассказывал, как это сделать, для него это было осознанным сновидением. Но такие сны давали и другие возможности, они могли направляться в нужное русло, как корабль, стоило лишь подтолкнуть в правильном направлении.

– Идем к сельскому причалу, – небрежно кинул он матросам, сдерживая пробежавший внутри холодок: они могли легко возразить ему, ведь на судне не было капитана. Но матросам, кажется, самим надоели блуждания, и корабль с тесных городских улиц вышел к лесной реке. Странник не объяснил команде своего плана, но по каким-то остаткам былого единения они будто почувствовали, что дело верное.

Река была совсем мелкой, и все же судно шло по ней, подчиняясь логике сна: если что-то во сне дано свершиться, то этому никто и ничто не может помешать, даже законы физики. Тихо, лениво хлопали паруса в вышине, закатное солнце проглядывало сквозь верхушки деревьев на западном берегу. Там, на пологом песчаном пляже что-то происходило, своим чередом текли сны, но команде было не разглядеть событий. Доносились лишь обрывки голосов и крики чаек.

Правый берег был пуст.

Там вдоль реки тянулись густые заросли кустарника, а лес стоял стеной, неприступно. Наконец показался выступающий прямо из гущи речной причал, сколоченный из тонких свежих стволов. На краю с удочкой сидел дядя Сеня. Страннику показалось, что маг сильно состарился с последней встречи, но все остальное было на месте: всклокоченная жидкая бороденка, старая майка, только на голове теперь была мятая кепка, а в зубах – папироса.

Внезапно оказалось, что подойти к причалу нельзя, и не было в мире силы, которая заставила бы корабль это сделать. Странник изо всех сил попытался направить сон, а он в ответ поплыл, подернулся пеленой. Странник отпрянул, испугался: пелена обволакивала события, сквозь которые проступало грядущее. Неузнанная черная громадина, вросшая в землю и уходившая в самую высь небес. Затем что-то хвостатое, скалящееся, а увидеть его можно только краем глаза, и то, если заглянуть в зеркало и посмотреть в отражение неба в окне. Узнать заранее, что будет – всё равно, что обречь себя на случившееся! – ахнул странник и тут же вернул себя на борт корабля. Теперь оставалось только покориться течению сна, ведь проснуться нельзя: когда еще выпадет шанс снова увидеть мага.

Корабль же упорно отдалялся от берега при любой попытке править в ту сторону. Даже река будто резко стала шире, полноводнее.

– Спускай лодку, – проворчал кто-то над ухом странника.

Это был штурман.

– Тебе чего? – огрызнулся странник.

– Без меня не пройдешь, дурак, – усмехнулся моряк. – Не видишь что ли. Тут штурман нужен.

Едва они сели в лодку, как странник понял, что штурман оказался прав. Река, которая с борта судна выглядела мелководной, вдруг обрела бурное течение, а кустарник на восточном берегу оказался выше человеческого роста. Но до него еще поди доберись! Борт корабля, с которого они только спустились, виделся уходящей в высь скалой, а причал и вовсе пропал из виду. Лодку понесло, закружило в водоворотах, кругом бурлила мутная вода, в которой перемешивались ветки и почерневшие листья – чужие, нездешние, словно пропитанные ядом.

Зато штурман повеселел и схватился за весла.

– Выплывем! – весело бросил он.

В ткань сна ворвались мысли. Разрозненные и неотступные, будто мухи в жаркий летний полдень. Они вились над странником. Интересно, а что сегодня на завтрак? Почему Анька не позвонила, зараза? Где князь обретает силы, чтобы помыкать всем миром снов?

– Эй ты, олух, ты нам тут сейчас всё испортишь! – прикрикнул штурман и плеснул в странника водой из-за борта. Тот стряхнул наваждение: какая Анька, какой князь. И тут же понял, что всё это означает: сон близился к концу. Это ведь был один из тех самых долгих снов, когда ты едва можешь вспомнить начало. И заканчивались они часто именно так: в голову лезли мысли, события сбивались с ритма, стопорились, а потом сон заканчивался сам собой.

– В руки себя возьми, – пробурчал штурман, налегая на весла, но они будто увязли в воде. Лодка замерла посреди незнакомых вод, не было ни корабля, ни причала. Виднелись какие-то заводи и острова, поросшие травой, невесть откуда взявшаяся песчаная коса. Странник уже ощущал, как явь проступает сквозь пелену: по его лицу бегали солнечные лучи, на кухне слышались голоса, постукивали чашки.

Штурман отвесил ему оплеуху, наотмашь. Странник вернулся. Ему едва-едва удавалось удерживать сон, хотелось сбросить его с себя, как ватное одеяло.

Вода вновь стала живой, но течение заметно присмирело. Штурман легко обходил водовороты, и причал, наконец, снова показался среди зарослей, так далеко, что странник поразился: а туда ли ему надо?

Нет, не туда! – озарило его. Он обернулся к противоположному берегу и понял: там его настоящий причал. Теперь он ясно видел, что там, у вечернего костра сидят они: папа, мама, Серёга и Наташка. Весело что-то обсуждают, показывают на него, мол, вот и он, мы так его ждали. Они были близко, рукой подать: постаревший отец, усталая мать, битые жизнью друзья. Но они увидели его, и им стало легче. Будто в них влили немного солнечного света.

Странник решительно встал, чтобы выпрыгнуть из лодки и добрести до них вброд, но штурман дернул его за одежду.

– Не туда, – прорычал он. И странник снова поглядел на причал. Дядя Сеня был все еще там, только уже не выглядел таким безмятежным, как прежде.

– Ты зачастил, странник, – сказал он, глядя, как штурман привязывает лодку к причалу. Штурман хмыкнул и шагнул на мокрые деревянные доски.

– Это не он странник, а я! – воскликнул странник, последовав за ним.

– Ты? – дядя Сеня посмотрел на него недоверчиво. – Прости, обознался.

Странник вдруг почувствовал его страх. Сам почувствовал, страх побежал мурашками по икрам, будто маг заразил его. Солнце почти скрылось за деревьями, всё вокруг обрело странное звучание: глухое, нереальное.

– Почему я легко нашел тебя, но не могу найти свой город? – спросил странник.

– Потому, почему и всегда, – ответил маг. – Ты не дашь себе попасть туда, куда попасть еще не готов.

– Почему не готов?

Дядя Сеня посмотрел на противоположный берег. Там никого не было, только догорал костер. И был тот берег ужасно далеко.

– Не один ты туда хочешь. Они тоже мечтают там оказаться.

– Мне нужно взять их с собой?

Маг вздохнул.

– Только они ведь на самом деле больше не собираются вместе, – сказал он. – Чтобы взять их с собой, тебе придется найти их и собрать.

Странник ужаснулся непосильной задаче. Их четверо, разбросанных по миру, каждый в своем сне. Мало того, что их надо найти, но ведь еще и удержать! Он уже научился продлевать сны, брать с собой что-то из одного сна в другой, но создать целую череду снов и протащить с собой четырёх человек!

– Как я с этим справлюсь, – пробормотал странник.

– Ты сильнее, чем ты думаешь, – сокрушенно покачал головой дядя Сеня. – И можешь тащить за собой такую кучу всего, что диву даешься. Особенно такой ты, как сейчас.

Задул ветер. Пронизывающий. Рядом надрывно зашуршал камыш. Очередной порыв сорвал мятую, засаленную кепку с дяди Сениной головы.

– Ай-яй-яй, – пробурчал он, ощупывая седые редкие волосы.

– Но где мне их искать? – запахиваясь от холодного ветра, спросил странник.

– О, это как раз проще простого, – маг достал новую папироску, сунул ее в рот. Чиркнул спичкой, прикрывая ее ладонями от ветра. – Когда такое затеваешь, есть один верный способ: надо направить свой корабль в пучину.

– К погибели нас ведешь, старый маразматик? – вдруг подал свой голос штурман.

– Может и так, – выдыхая папиросный дым, ответил дед. – С нижнего яруса снов не так просто выбраться. Те сны не видит никто, даже ты сам из яви. И нет в них покоя и отдыха, какие даются здесь. Ни простора там нет, ни вдохновения. Но груз, что ты ищешь – он там.

– Мне не груз нужен, а команда, – сказал странник.

– Как скажешь.

Тут странника озарила догадка.

– Мне нужна та коробочка, – сказал он.

– А куда она подевалась? – спросил дядя Сеня.

– Думал, ты знаешь. Она пропала куда-то, сон был слишком длинным.

– Ты всё верно понял, – кивнул маг. – Куда бы она не пропала, её всегда найдут и принесут мне. Только зачем она тебе? Обитателям снов нечего делать в яви, если это не крайний случай. Тем более, нельзя меняться сознаниями, если ты в пучине. Тот ты, который из яви, там никогда не был, это страшная тяжесть для него.

– Я не справляюсь сам. А у того меня есть книга с секретами снов. Мне нужна его помощь.

– Тебе не нужна коробочка, – покачал головой дядя Сеня. – Она опасна. Если ты не сможешь выбраться из яви, то там тебя просто сочтут безумцем, ты не приспособлен к жизни там…

– Надоел, старый пень, – заявил вдруг штурман, шагнул сзади к магу, взял его за жидкие волосы и перерезал глотку. Затем достал у него из кармана штанов коробочку, толкнул обмякшее тело старика в воду, и оно уплыло по течению, покачиваясь на волнах и оставляя красно-грязный след в гаснущих сумерках.

Штурман вытер нож о штанину, повертел коробочку в руках и кинул ее страннику:

– Дарю.

– Зачем ты это сделал? – прошептал странник одними губами. Коробочка, казалось, жгла ладонь – ведь могло статься, что он даже никогда не решится открыть ее! – а уплывающий труп стоял перед глазами.

– Не люблю, когда мне не дают, что мне надо, – ухмыльнулся штурман.

Они плыли к кораблю в молчании, реку поглотила ночь, но лодка шла уверенно: штурман знал свое дело. Черная громадина корабля приближалась, но на борту стояла гробовая тишина. Мелькнула догадка, и странник оказался прав: судно было пустым с носа до кормы. Никто не собирался со странником в бездну, то была не их цель, то был не их сон.

Один лишь штурман стоял на палубе, вглядываясь в ночь. Ухмылка стерлась с его лица, он был хмур и торжественен.

Судно заскрипело, ожило, двинулось с места. Теперь оно идет лишь моей волей, подумалось страннику. Стало одиноко, но легко.

Много дней свободный от команды корабль шел реками, каналами, озерами. Иногда странник обнаруживал, что судно плывет в океане зеленой травы, игравшей на степном ветру. Иногда – сквозь облака, туманом укутывавшие палубу. Где-то внизу простиралось море, такое синее, что не было сил на него смотреть. Восторг охватывал странника, ведь это он придавал кораблю сил! И тут же мрачное осознание: курс все это время молча прокладывал штурман.

Однажды, во время дождя, проплывая в небе прямо среди грозовых туч и наблюдая молнии совсем рядом, в виде гигантских ярких лезвий, соединявших небо и землю, штурман направил судно вниз. Черный океан внизу бурлил, раскручиваясь гигантской воронкой. Штурман указал на нее, вопросительно глядя на странника. Ухмылка снова появилась на его лице.

– В пучину, значит, – сказал он.

– И ты со мной? – спросил странник.

– Без меня не пройдешь, – ответил штурман.

Он крутанул штурвал, и судно стало заваливаться набок, уходя всё ниже. Странник схватился за борт, заглядывая прямо в бездну, где черные воды уносили в небытие всё, что только было можно. Страннику чудились там и другие корабли, и протянутые руки, и молящие глаза, и чьи-то страшные истории – тех, кто не выбрался из бездны, потому что на самом деле нет оттуда дороги. Вот, прямо сейчас у него еще есть выбор, потому что каждое мгновение способно растянуться в целую вечность, в бесконечные сны, где возможно всё. И не будет там ни прошлого, ни обязательств, ни догорающих костров. Но чувство обреченности будто уже сделало выбор за него, он ощущал, что не выправит корабль своей силой и теперь поздно кричать штурману «Поворачивай!».

Корабль ушел в пучину.

И он проснулся.