Корейский коридор. Валгалла

Утро выдалось солнечным, но колючим от восточного ветра, который словно подгонял Рика в сторону Голубого дома. Пустынные улицы вокруг здания казались вымершими — ни души, ни привычных патрулей. Рик ехал на велосипеде - благо в трофеях РобинГуда можно было отыскать и не такое чудо техники. Большинство велосипедов за тридцать лет Анабиоза естественно скончалось, превратившись в ржавую труху. А новых, как можно догадаться никто не производил. И все же по Мегаполису колесило немало уцелевших двухколёсных машин - просто потому что до Анабиоза велосипед тут был довольно популярным транспортом и количество экземпляров такой «самоходной» техники измерялось, реально, миллионами штук. Какой то процент выжил, сохранившись в закрытых герметичных подвалах, закрытых гаражах, на сухих складах - и его было достаточно.

Рик ловил баланс на неровном асфальте, чувствуя, как холодный ветер пробирается под куртку. Велосипед скрипел, но ехал — и это уже была большая удача.

К миссии «разведчика» Рик подготовился тщательно. Его рюкзак, безразмерный и потрёпанный, был туго набит банками консервированной ламинарии и мешочками с пакетированным чаем, а две драгоценные упаковки с натуральным ароматным кофе, Рик с величайшей осторожностью спрятал на дне сумки с инструментами - на случай обыска. Там их было легко найти.

Ближе к Голубому дому Рик спешился с велосипеда, чтобы не вызывать лишних подозрений и не провоцировать лишний раз бандитов. Образ Рика тут же преобразился. Теперь весь вид его - от потупившегося глуповатого взгляда до нарочито неловкой походки, с которой он шлёпал по ломаному асфальту - должен был кричать: перед вами - неумеха-торгаш, у которого больше смелости, чем мозгов.

В то же время его прямая, уверенная осанка, крепкие плечи и атлетическое сложение в сочетании с добротным, видавшим виды оружием служили безмолвным, но красноречивым предупреждением для любого, кто вознамерился бы его обчистить: этот человек сможет постоять за себя и постоять жестоко.

Оружием, кстати, Рик обвесился как новогодняя ёлка, только увешанная смертоносными игрушками вместо украшений: на поясе сбоку - короткий нож в потёртых ножнах, на поясе за спиной - длинный кинжал, с наведённым, как бритва, лезвием; в отдельной наплечной портупее - лёгкий метательный топорик, а в левой руке - древко самодельного копья, закинутого на плечо, немного на перевес.

Грудь и плечи защищала толстая куртка-косуха, потёртая временем и ветрами. Под грубую кожу куртки был вшит своеобразный панцирь - пластмассовые и металлические щитки. На голове красовался мотоциклетный рокерский шлем, некогда яркий и чёрный, а ныне - немного облезлый и сильно поцарапаный, зато с двумя наивно-угрожающими рожками - не Бог весть что в смысле безопасности, но от внезапного удара битой или молотком по черепу вполне мог защитить.

В общем, экипирован Рик был на славу, являя собой этакую живую ходячую крепость, правда, экипированную из мусора. А нападать в Мегаполисе на бойца, настолько готового к вооружённому сопротивлению, было не принято - ведь любое, даже самое незначительное ранение для любого из нападавших в этом мире бесконечной помойки и ржавого железа - означало верную, медленную и мучительную смерть. Ввиду отсутствия как медиков, так и медикаментов.

За полтораста метров до Голубого дома, прямо перед Центральным рынком - первым стихийным торжищем пост-анабиозного Мегаполиса - хозяева окрестных руин, «Банда Топоров», устроили подобие таможенного поста. Над входом, на кривой П-образной балке, немощно и вызывающе - словно не поднявшийся утром хер - болталось красное полотнище, выцветшее под бесконечными дождями. На полотнище алела примитивная бандерлогская символика: два перекрещенных топора, намалёванных грубой краской.

Рик приблизился к убогой будке, сколоченной из ржавых листов и гнилых досок, что служила здесь подобием контрольно-пропускного пункта. Его появление сразу привлекло всеобщее внимание, нарушив унылую, пропитанную запахом пыли и голода рутину. Два здоровяка с топорами на плечах неспешно вывалились из тёмного проёма наружу, их глаза, жадные и внимательные, принялись оценивающе, с беспристрастностью мясников, оглядывать новичка.

Вокруг, словно стервятники, слетевшие на зрелище как на добычу, тут же собралась разношёрстная толпа зевак - тощие, высохшие мужчины с пустыми рыбьими глазами - явно не бойцы, а рабы или подручные местных торговцев, чьи жизни стоили немногим больше, чем они сами могли унести на своих костлявых спинах. А также несколько девушек, функциональные обязанности которых вполне прозрачно можно было определить по их истощённым телам. Все местные «леди» явно делились на две категории: помощницы торговцев, снующие по рынку с товаром, и, собственно, «товар».

В голодном Мегаполисе, этом гигантском склепе падшей цивилизации, где человечина и горсть тусклого риса стали главной местной валютой, торговля людьми оказалась самым ходовым бизнесом. Проститутки конкурировали с бесправными рабынями, но разница в их положении была призрачной, тонкой, как паутина. И те, и другие, в конечном счёте, работали лишь за скудную еду - разве что «вольные» изредка получали чуть более калорийный паёк. Да и многие владельцы рабынь, включая самих Топоров, быстро смекнули, что хрупких, измождённых девушек куда выгоднее и экономичнее использовать в наскоро организованных борделях, чем пытаться заставить их слабые тела таскать тяжести.

Рик стоял неподвижно, как скала посреди этого людского моря, делая вид, что нервничает. Впрочем, он и правда нервничал - его пальцы слегка подрагивали, а взгляд беспокойно бегал по сторонам. Так что на испуганного торговца он точно - вполне себе походил. Охранники медленно приближались, тяжёлыми, размеренными шагами. Лезвия топоров поблёскивали в косых лучах утреннего солнца холодно и зловеще. Грязные пальцы крепко сжимали засаленные, столь же грязные топорища. А вокруг уже стоял настороженный, полный любопытства шёпот - всем, от последнего мелкого носильщика до самой стройногой из проституток, было до жути интересно, чем закончится эта маленькая проверка «купца-новичка» - кровавой трагедией или скучным фарсом.

- Куда прёшь, млять... Без спросу... Понаехали, понимаешь... - лениво растягивая слова, поинтересовался у Рика один из таможенников, самый крупный. Его голос, хриплый и глухой, прозвучал с нарочитой, почти театральной небрежностью, словно он давно знал все ответы, но спрашивал лишь для проформы, чтобы соблюсти некий извращённый ритуал.

- Я то?.. Да я вот... На рынок пришёл... - Рик начал путано объяснять, пытаясь изобразить волнение. - Я торговать хочу... Простите... ну... Вот товар, - И он чуть дёрнул спиной, заставив рюкзак на плечах подпрыгнуть. Его пальцы почему-то начали нервно перебирать лямки рюкзака, глаза забегали по сторонам, а сердце бешено застучало. Но не от страха перед этими людьми - а скорее от осознания хрупкости собственной лжи. Впрочем, реальный одинокий торговец, в первый раз выбравшийся с относительно ценным товаром в район печально знаменитого Ганга Топоров, должен был волноваться значительно сильнее, чем реальный Рик, неоднократно этих самых Топоров «мочивший в сортире». Или, во всяком случае, помогавший их «мочить» неистовой крошке Кити. Так что Рик старался как мог - глотал слова и даже слегка заикался. Эта нелепая школьная самодеятельность, видимо, пришлась по душе местному «таможеному посту». Один из бандитов, широкоплечий, с лицом, изборождённым шрамами, усмехнулся, словно наблюдал за потешным зрелищем. Другой покровительственно похлопал Рика по плечу, приказал «не волноваться». Потом снял с новоявленного «малого предпринимателя» рюкзак и принялся деловито его обыскивать. Его пальцы, грубые и привыкшие к насилию, рылись среди тряпья и свёртков с преувеличенной тщательностью, будто ожидали найти какой-то запрещённый к продаже предмет (например работающий пистолет) или, что куда хуже, - «обман». За которым, безусловно, тут же последовало бы «убийство».

Впрочем, Рик знал, что Ганг Топоров в последние недели старался не просто ловить и убивать всё живое в округе, но худо-бедно пытался наладить какую-то видимость цивилизованной жизни - пусть и с человеческим мясом в качестве денежного эквивалента.

Поэтому не только в центре, но и в других районах крупные и сильные ганги пытались организовать стихийные рынки, где торговцам-коммивояджёрам (то есть, по сути, «купцам», путешествующим с товаром из района в район) гарантировалась относительная безопасность, хотя и сопряжённая с налогами и пошлинами.

Промышленных изделий и специфических продовольственных товаров - таких, например, как чай, кофе, соль, сахар, перец, табак, чулки, носки, инструменты и миллион других необходимых мелочей - ощущалась острая нехватка.

При этом в многомиллионном мегаполисе тут и там такие предметы и запасы должны были сохраниться.

Перерывать руины гигантского города Ганги, естественно, не могли.

Но вот организовать торговлю, чтобы выменивать на мясо и рис такие ценные предметы у тех, кто уже ими обладал, но прятался среди развалин, - было идеей здравой.

Так что убить Рика тут точно не должны были, Ганги, вопреки своей кровожадной природе, сейчас действительно старались привлекать бродячих торговцев по максимуму.

Наконец, Топоры закончили обыск. Один из них, широкоплечий детина с шрамом через губу, небрежным жестом швырнул рюкзак обратно Рику, словно проверяя его реакцию.

- Кофе в пачках - это отличный товар! - заявил другой, помоложе, но с глазами старого шакала. Его пальцы любовно погладили одну из пачек. - Одна пачка нам - это входная пошлина. Вторую можешь продать на рынке. - Он сделал театральную паузу, наслаждаясь моментом. - Возражения есть?

Все трое Топоров пристально уставились на Рика, их взгляды, тяжёлые как свинец, изучали его реакцию. Мир после конца света был не полностью адекватным и кто-то из торгашей, после подобной обдираловки мог и за оружие схватиться. Но, конечно, не Рик. Он лишь вздохнул, искусственно опустив плечи, изображая покорность мелкого торговца перед неизбежной суровостью всякой власти.

- Дорого, - прошептал он, намеренно опустив глаза, - но возражений нет. - Затем, будто осмелев, добавил: - Я собираюсь тут регулярно появляться. Буду такой чай регулярно приносить. - Его голос дрогнул с идеально рассчитанной надеждой. - Во второй раз же пошлина будет меньше?

Старший из бандитов, тот что помолчаливее, усмехнулся, обнажив жёлтые зубы.

- Конечно, - произнёс он, и в его голосе внезапно появились нотки почти что деловой любезности. - Половина товара - это входная пошлина за доступ на рынок, взимается один раз. - Он сделал паузу, изучая эффект от своих «великодушных» слов. - Все последующие разы будет изыматься примерно пять процентов принесённого для торга товара.

Его товарищ вдруг резко наклонился к Рику, так близко, что тот почувствовал запах гнилых зубов.

- Личные вещи, продукты питания, рабы-носильщики и вообще всё, что не на торговлю, облагаться пошлинами не будут, - прошипел он. - Но... - Его рука легла на рукоять ножа, - если заявишь, что какой-то предмет не на торговлю, а потом у нас на рынке продашь... - Он щёлкнул пальцами по своему горлу. - Смерть и конфискация. И поверь, казнь у нас не самая приятная. Так что лучше даже не пытаться. Торгуй честно и всё будет ровно.

Рик кивнул с преувеличенной серьёзностью, но его глаза вдруг блеснули деловитым интересом.

- Пять процентов? - переспросил он, намеренно пропустив мимо ушей слова про казнь. - Довольно... демократично.

Старший Топор вдруг рассмеялся - коротким, сухим смехом, больше похожим на лай.

- Разумеется, - сказал он, и в его голосе впервые прозвучали нотки чего-то, напоминающего гордость. - Наш Босс всех Боссов пытается возродить в столице нормальную меновую торговлю. - Его жест стал почти что ораторским. - Товаров слишком мало. Нужно вытаскивать все запасы с окраин и от заныкавшихся куркулей.

Таможенники рассмеялись хором - смехом, в котором было больше угрозы, чем веселья. Рик присоединился к их смеху - ровно настолько, насколько это было приемлемо для скромного купца в окружении разбойников.

- А ты, я гляжу, нормальный парень, - сказал Рику один из них, прищурив глаза, словно пытаясь разглядеть скрытую ложь. Густые брови бандита сдвинулись, образуя глубокую складку на переносице. - Откуда товар-то?

- Да всё оттуда же, - пожал плечами Рик, делая вид, что не замечает изучающего взгляда. Его пальцы невольно потянулись к пряжке ремня, будто проверяя, на месте ли нож. - От окраинных куркулей. Ношу им жрачку, они дают мне чай, кофе, специи... - Он намеренно сделал паузу, будто обдумывая, стоит ли продолжать. - Я так понимаю, там ещё много чего. Да и я не с одними торгую. Хожу по районам, свой там. Вхож в мелкие заныкавшиеся ганги.

- Понятно, не хочешь, короче, говорить? — усмехнулся таможенник, снова обнажив жёлтый клык. Его рука непроизвольно сжала рукоять пистолета на поясе.

- А должен хотеть? - усмехнулся в ответ Рик, встречая его взгляд с нарочитой беззаботностью.

- И то верно, - согласился таможенник, внезапно разжав пальцы. Его плечи расслабились, и он даже одобрительно хлопнул Рика по спине, отчего тот едва не споткнулся.

И действительно, большинство торговцев скрывали свои источники. А гангстеры не настаивали - в этом был их расчёт. Ведь если распотрошить хоть одного, другие не придут. Разве что тайком, за пределами рынка, ловить. Но Рик за то не переживал. Вооружён он был до зубов, и выглядел физически крепким. А нападать на вооружённых, не слишком богатых мужиков у гангстеров было не принято - игра не стоила свеч.

Удивительно, но Рику выдали бумажку с печатью и вписали имя в журнал. Печать все та же - красный квадрат (точнее, красная квадратная рамка) и на нем скрещенные топоры, типа как у римских ликторов. «И как только вырезали?» - подумал Рик, разглядывая оттиск. «И где только чернила берут?»

Старший таможенник, который со шрамами, объяснил хриплым голосом:
- При следующем появлении на рынке покажешь эту бумагу. Смена сверит с записью в журнале и возьмёт пять процентов вместо входных пятидесяти. - Он ткнул грязным пальцем в документ. - Терять бумагу не рекомендую. Фотокамеры нынче не в избытке, - пояснил таможенник, - как и водяные знаки. Короче, бумагу потеряешь — опять будешь платить входной сбор. И да... - Он наклонился ближе, и Рик почувствовал запах прогорклого мяса из его рта. - Фотокарточек нынче нет, но память у нас всех хорошая. Если кого-то другого пришлёшь к нам с этой бумагой и он попытается пройти на рынок по твоему имени — обоим секир башка на месте. Уразумел?

Рик уразумел. Он вообще был «уразумелый».

Так и зашёл на рынок. Полдня тусовался там, пытаясь реально вникнуть в процесс. Свой товар - как оказалось, весьма ходовой - и консервы с ламинарией, и кофе с чаем были редкостью - он распродал очень быстро, буквально за первый же час. Оставил себе лишь несколько пакетиков на возможные взятки и подарки. Остальное время просто присматривался и болтал с торговцами и гостями рынка.

Удивительно, но на рынке было даже «кафе». Что, в принципе, по здравому размышлению показалось Рику вполне естественным - ведь должны же были торговцы, и явившиеся сюда за товарами покупатели где-то есть. Общественного транспорта - как и частного, естественно, - давно не было, и чтобы добраться на рынок, требовалось чапать из своего логова минимум несколько часов.