Королева для Орков

Я всегда считала Восточную Галерею Королевского Замка Элдарии своим убежищем.

Здесь, среди портретов предков царила прохладная тишина. Особенно я любила укромный уголок за гигантским гобеленом, изображавшим Солнечного Единорога, попирающего мрак. Ткань была столь плотной и старой, что сквозь неё лишь смутно просвечивали очертания соседней Комнаты Тысячи Свечей – маленькой, уютной комнатки, где я довольно часто искала уединения.

В тот день я вновь отправилась туда. Утренний урок церемониальных танцев с Мадам Ортансией оставил меня в легком смятении и с натруженными ногами. Уютно устроившись на мягкой скамье за гобеленом, я зачиталась книгой старинных баллад.

Тишина в галереи была почти осязаемой.

Именно поэтому шепот, прорвавшийся сквозь толстую ткань гобелена, прозвучал как грохот падающих камней в тишине собора.

–…и он сказал, что мои глаза напоминают ему озера Эльфийских Лесов! – донесся сдавленный, но полный восторга голос. Я узнала его сразу – Элоиза. Старшая горничная, девушка с огненно-рыжими волосами и смешливыми веснушками, известная своим живым нравом и… откровенностью.

– Ох, Элоиза, ну и втюрилась же ты! – захихикал другой, более мягкий голос – вероятно, Милдред, младшая прачка.

Я замерла. Книга бесшумно соскользнула с моих колен на бархатную скамью. Подслушивать было недостойно, абсолютно недостойно особы королевской крови! Мне следовало либо кашлянуть, либо просто уйти. Но… озера Эльфийских Лесов?

– Кто он? – спросила Милдред.

Элоиза фыркнула, и я ясно представила, как она встряхнула своими рыжими кудрями.

– А вот не скажу.

– И не говори. Все, итак, знают, что это капитан Королевской Стражи Элрон.

Я почувствовала, как по моим щекам разлился жар. Капитан Элрон? Статный, с пронзительными серыми глазами, которые, казалось, видели насквозь любую ложь и любую попытку уклониться от тренировок по этикету? И Элоиза… с ним?

– Вчера вечером, после смены караула, – продолжила Элоиза, и её голос понизился до интимного, дразнящего шёпота, который, тем не менее, прекрасно проникал сквозь гобелен. – Встретились у Старых Конюшен. Знаешь, там, где виноградник по стене ползет… Там так тихо, и звезды…

Я прикусила губу. Я знала то уединенное, романтичное… место.

Свидание? У Капитана Элрона и… служанки? Мысли путались.

– И что? Что было дальше? – громко выдохнула Милдред, видимо, забыв о всякой осторожности.

– Он… он взял мою руку, – голос Элоизы потерял часть своей привычной бравады, став глубже, дрожащим. – Не как капитан. А как… мужчина. Пальцы у него сильные, но прикосновения… они были такими осторожными. А потом…

Мои щеки пылали.

– …потом он притянул меня ближе, – шепот Элоизы стал едва слышным, но я слышала каждое слово. – Под виноградными лозами. Листья шелестели над головой. И запах земли, лошадей и… его кожи. Он пахнет дымом, сталью и чем-то… диким. Как лес после дождя.

Я закрыла глаза, непроизвольно пытаясь представить этот запах. Я знала запах полированной стали доспехов, запах конюшни, запах дождя. Но смешать их воедино с мужчиной? С Капитаном Элроном? В моем воображении вспыхнул смутный образ двух фигур, слившиеся воедино…

– И его губы… – продолжила Элоиза, и в её голосе появилась хрипотца, низкая нота.

Я вжалась в спинку скамьи. Мне было невыносимо жарко. Я чувствовала каждое слово Элоизы не только ушами, а всем телом. Щекотание в животе, странную слабость в коленях. Это было стыдно, ужасно стыдно подслушивать такие интимности! Но я была зачарована.

– А ты… ты ответила? – Милдред, кажется, совсем потеряла дар речи.

– Ответила? – Элоиза рассмеялась, коротко и счастливо. – Я… растворилась. Как сахар в горячем чае.

– Ох, Элоиза… – прошептала Милдред, полная восхищения и легкого ужаса. – Это же… это же…

– Это было волшебство, – просто сказала Элоиза. – Настоящее. Не из учебников волшебников. А земное. Жаркое. И немного страшное.

– Ты опять позволила ему это.

– А что я могла поделать, когда он меня прижал к холодному камню сарая. До сих пор помню, его холодные пальцы на бугорках моей груди. Я кричала – от ярости и ударов наслаждения.

– Ненавижу тебя, – выдохнула прачка. – Клянусь Нижними Безднами, ты специально травишь меня, зная, как страстно я его люблю!

Низкий смех Элоизы прозвучал, как рык хищника в темноте.

– Его властный поцелуй заставил замолчать мои проклятия, – продолжала Элоиза. – Я сопротивлялась. Божества Бездн, как я сопротивлялась! Но он знал, где ко мне прикоснуться, где укусить, чтобы я взорвалась искрами и из горла против воли вырвался стон.

– Замолчи!

– Я текла для него, предавая саму себя, отдаваясь с дикой, животной яростью, в которой ненависть и похоть сплелись воедино.

– Заткнись! – бушевала Милдред. – Я больше не хочу этого слышать. Ну почему… почему все мои усилия рассыпаются в прах? Я так стараюсь его очаровать. Так трепещу перед ним.

– Я думаю, его бесит моя дерзость. Вчера ночью он меня поймал в Зале Огненных Клинков. Как всегда, получил сдачи – губа распухла. Он вогнал в меня себя с такой силой, что заставил меня взвыть!

– Нет, – застонала прачка и вдруг взвыла сама. – Я поняла. Все это ложь. Горькая, сладострастная ложь.

– Он двигался во мне с властной медлительностью, каждый толчок – напоминание о пропасти, между нами. Он – чистокровный воин Лорд Тумана, чья родословная длиннее летописей Империи. Я – выброс с Крепостных Окраин, чье имя значило меньше пыли на его сапогах. Ему нравилось, как я сдаюсь под напором его ласки. Я орала, как я его ненавижу! Но он лишь глубже зарывался в меня. И мое тело, предательское, жадное тело, тянулось к нему, требовало больше его огня, больше этой унизительной, порочной близости. Я до сих пор ощущаю запах его потока и вкус его поцелуя – горький, горячий и бесконечно желанный?

– Всё я ухожу, – рявкнула Милдред.

Наступила тишина. Я сидела за гобеленом, не дыша. Мои щеки горели огнем. В ушах звенело. Я никогда не слышала, чтобы о таких вещах говорили вслух. Дамы при дворе обсуждали женихов, наряды, политику, используя сотни изящных эвфемизмов. Но Элоиза говорила на каком-то другом, диком, пряном языке чувств.

Я чувствовала себя одновременно опустошенной и переполненной. Опустошенной – потому что мое прежнее, наивное представление о Капитане Элроне как о бесстрастном воине и наших чопорных беседах под присмотром дуэньи – рассыпались в прах. Переполненной – потоком чужих, незнакомых, запретных чувств: страсти, желания, физического влечения, описанного с такой откровенной нежностью и силой.

Мысли путались. Я испытывала жгучую неловкость за то, что подслушала. Стыд – за те картины, что рисовало мое воображение. Невероятное любопытство и странную, колючую зависть к Элоизе. К её смелости, к её свободе чувствовать так открыто, к тому, что она знала то, о чем я принцесса могла лишь смутно догадываться.

Я услышала шорох платьев по ту сторону гобелена, тихий смешок Элоизы, и в её голосе снова зазвучала обычная, бойкая нотка.

– Нам пора, Милдред. Старшая Гвендалин ищет тебя, наверняка.

– Идем, – ответила Милдред.

Шаги удалились, дверь в Комнату Тысячи Свечей тихо щёлкнула.

Тишина Восточной Галереи снова сомкнулась вокруг меня. Я подошла к гобелену и кончиками пальцев коснулась грубой шерстяной ткани Солнечного Единорога.

Я глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь в руках и жар на лице. Как я теперь буду смотреть в глаза Капитану Элрону на завтрашнем утреннем смотре? Как смогу слушать его четкие, бесстрастные доклады отцу, зная, какие слова он шепчет в темноте?