Королевство у моря

Солнце за окном светило в глаза. На дороге болтали и матерились злые курильщики. Пару раз проезжали старомодные машины, было жарко и влажно. В комнате царил беспорядок - одежда валялась на полу, в ветхие доски стен были вбиты гвозди с бумажками, на которых были странные рисунки, нарисованные дрожащей рукой семнадцатилетнего парня. Его звали Винсент, и сейчас он сидел на стуле с повешенной головой глядя в стакан с разведённым в нём нейролептиком. Раздумывая около минуты, он выпил содержимое, поморщился и отшвырнул стакан прочь об стену. Он со звоном разбился. Всё равно ноги не ходят, и осколки не вопьются в них. Так он выпалил свою агрессию, и гнал к себе счастье, которое не шло. Наверху в комнате слышались приглушённые мягкими тапками и ковром шаги отца. Купил очередной портрет какого-нибудь левого, невиновного человека, убитого на электрическом стуле. Старая уродливая лестница заскрипела и в комнату вошёл человек в футболке, трикотажных штанах и кухонном фартуке со свечой. Электричество не давали уже месяц, и он, Николас, использовал её для приготовления однообразной но полезной, "святой" еды. Он подошёл к сыну, положил крепкие руки ему на голову и прижался внушительным животом к нему.

"Я должен тебя порадовать. Мы накопили деньги на путешествие. Именно из-за этого нам пришлось сидеть без электричества и так скромно питаться. Ты худ для своего высокого роста, но Адриатическое море приведёт тебя в форму, и, вот увидишь, с ногами у тебя будет всё в порядке. А человека, который сделал с тобой это, накажет бог. Уверяю, я общался со многими людьми, и все они сожалели о своих делах, оказавшись в трудностях. Я люблю тебя".

"Пап, не говори чушь. Ты не знаешь, что у меня на душе. Спасибо тебе за всё, но я не понимаю, как ты модешь терпеть свою работу после этого случая. Разве тебе не хочется колесовать своих клиентов!?" - Ответил сын. Светло-бирюзовые глаза его были тревожными, русые волосы разбросанны по голове.

"Мне никогда не хотелось быть жестоким с теми, кто сам себя наказал. Единственный способ - образумить их и наставить на путь в следующей жизни, если, конечно вместо неё они не почувствуют адового пекла и режущей боли, купаясь в грязи и бросаясь камнями в друг друга в круге гнева и похоти". - Отец улыбнулся, и добавил: "Я докажу тебе, что это так. Мне дали на рассмотрение одно очень интересное дело. До поездки остался день, так что я могу взять тебя в поход.

"Хорошо бы плюнуть в лицо одному из них, если бы он не набросился на меня" - с отвращением сказал сын.

Во дворе загудел фургон, очень напоминавший первые маршрутки. Он был покрашен в чёрный, облупившийся цвет, и Николас крутил ручку впереди, чтобы завести его. Для этого трибовалась большая сила, ведь мотор был мощный. Винсент выехал, крутя молодыми, всё ещё сильными, но изрядно уставшими руками колёса кресла, и отец затолкал его на сиденье рядом с водительским. Сильно пнув задний бампер, отец запрыгнул в дверь и начал крутить баранку.

За окном простирался рай для сталкинга. На дороге сидели погорельцы и просили денег. Дома их были без крыш, с заколоченными окнами и прожжёнными брёвнами. Дворовые подростки часто отнимали у них последнее, что осталось без охраны в катакомбах, пока убогие бродили в лесу в поисках скудного пропитания. Далее показались кукурузные поля, с потными морщинистыми неграми в соломенных шляпах и без рубашек. На радио передавалась информация о холодной войне, голос Гэрри Трумана вещал об очередных переговорах. Заиграл гимн, от постоянной мелодии которого Винсент затыкал уши. Мимо промчалась стайка машин скорой помощи с надписью "psyhiatric hospital", визжа сиренами. Район был худшим в штате, и только дома священников стояли как островки среди всего ужаса. Недавно заявились браконьеры, отливливающие редких бабочек и сдающих их в Германию на коллекции для нажившихся и ещё сохранившихся сторонников фашизма. Но где-то горел свет, играла музыка, дети общались между собой и с родителями. Всё было не так уж плохо, пока не заехали на саму территорию тюрьмы.

За колючей проволокой, на которой висела табличка "Опасно, напряжение 8000 вольт" стояли два заброшенных деревянных подъёмных крана, а само здание было сделано из серого бетона, пошедшего трещинами от сырости. Охранник поклонился старому другу Николасу и бесвкусно поздоровался за руку с Винсентом. Их проводили в холл, где за покрашенными в белый цвет стёклами сидели операторы, принимающие звонки родственников о судьбах заключённых. Сами заключённые сидели без права на пользование какой-либо техникой. Им открыли забор к деревянным казармам, в которых покоились самые опасные люди на земле - насильники, совратители, убийцы. Некоторым из них было положенно 10 лет тюрьмы, некоторым 20, некоторым - пожизненное, а некоторых ждала казнь. Открыли дверь номер 34. Винсент остался ждать за углом, а Николас прошёл внутрь. Внутри, при слабом свете, сочившимся из окна где-то высоко под потолком, сидел исхудавший средне-высокий мужчина средних лет. Глаза его были безжизненными, белая, с трудом накрахмаленная рубаха висела мешком на нём, но он не уставая выводил на листке бумаги всё более и более мелким подчерком какое-то письмо. На титульном листе стояла подпись "From Humbert to Lo" с особо вычурными буквами "t" "u" и "l". Ниже равзизвался тонкой работы рисунок, который ну никак не могла нарисовать грубая, поджарая, но такая бешено строчащая рука. Но она писала, а значит в душе преступника что-то теплилось и он не окончательно сошёл с ума. Отец Николас опёрся на стену и глянул в глаза.

"Вы священник?" - Незадачливо спросил так называемый Гумберт.

"Он самый. Что вы пишите? Предсмертная записка? Не дай бог гадости про полицию?", - спросил из формальностей Отец Николас, хотя уже догадался, что это - будущий роман, который прогремит на всю америку после его написания.

"Это письмо к моей названной дочери Лолите. Я виноват, ведь я сломал ей жизнь". - Сказал Гумберт и пустил скупую мужскую слезу.

Отец Николас забрал бумаги и спросил, почти по-дружески: "Расскажите в кратце, о чём там написано. Я готов вам дать наставление. Уверяю, чистосердечное признание никогда не делало хуже человеку".

Гумберт набрал воздуха внутрь, чтобы не сломаться, и заговорил спокойным, хриплым голосом:

"Я был учителем из франции. Обычный, порядочный на вид человек, не так ли? Но за душой стояла глубокая травма из детства. Именно её образ я не могу забыть, из-за чего сам возвращаюсь постоянно туда, как на машине времени, и в каждой девочке вижу ту нимфетку Аннабель Ли. Она была весела, распущенна, но добра ко мне. Эта её раскрепощённость и привела к смерти от сифилиса - она была изнасилована. Тогда я решил помогать детям, сам не замечая, что становлюсь педофилом. Я шёл по улицам, улыбался ученицам, мог сам пощекотать кого нибудь из них по круглой спине, исправляя их осанку, когда они сидели за стульями, но таких пошлостей не позволял. Потом война. Из-за неё я потерял свою работу и уехал скрываться в штаты. По дороге я получил контузию, и после меня как будто подменили. Я чувствовал себя не важно, пока не встретил семью Гейзов. Когда к ним на машине, запах гортензий перебил бензин. Было жарко, и полив работал во всю. В том саду я и встретил Лолиту, стройную, среднего роста, читающую книжку в мокрой от брызгов рубашке. Мы начали занятия. Мне не нравилось строгое, и одновременно беспринципное отношение Шарлотты к дочери. Я же был мягок и добр, пока эта старуха не сделала мне предложение. Но я был поглощён Ло, она же Долорес, или Лолита, как я любил её называть. Я согласился, ибо это был единстеннный шанс остаться в их семье - у Лолиты совсем перестало ладиться с учёбой, тогда я ещё не знал, из-за чего. По натуре гуманитарий, я не мог жить без письма. Мой мозг кипел мыслями. Однажды миссис Гейз нашла моё творчество, и устроила скандал. Я до сих пор не могу забыть её истерики. Мне не нравится когда человеку плохо, но тогда я не понимал, почему ей так плохо, ибо был поглощён любовью. Она пошла забирать Ло из лагеря, и я выбежал за ней, чтобы остановить, но остановил лишь машину, под колёсами которых барахталась умирающая Шарлотта. Я скрылся с места, движимый своим волнением и страхом оказаться арестованым и помещённым в жёлтый дом. Но жёлтый дом явно лучше, чем грязь тюремной камеры. Я не мог сообщить об этом Ло, сказав, что нам надо переехать. Она поверила, и мы отправились в путь. Стена лжи нарастала между нами. Я был готов напоить и изнасиловать её прямо в первом же отеле, но пьяный на утро открыл глаза и врезался прямо в её аккуратную детскую голую грудь. Она сидела на мне и улыбалась, делая мне массаж. Это были незабываемые минуты. Я до сих пор вспоминаю тот сон - тогда в дыме прорисовывалась внушительная фигура человека. Он бормотал о чём-то, вроде о политике, но тут прозвучало имя Ло. У меня сразу началась эрекция, и я проснулся. Дальше мы скитались по миру, произошло много что. Однажды она выбежала ко мне со слезами и душераздирающим криком. Какой-то человек в одежде врача представился ей и сказал, что Шарлотта, её мать, умерла от острого панкреатита в больнице. Позже появлялись странные машины, по долгу ехавшие за нами. В школах Ло доставали парни, поэтому в возрасте 15 лет я отдал её в колледж актёрской игры. Все девушки когда-то хотят стать актёрами. Драматург, милый человек, почему-то отказавшийся называть своё имя, общался со мной за сигаретой. Жизнь налаживалась. Я покупал ей сладости, сексуальные наряды, водил её купаться на речку, слушал с ней музыку, а ночью поил снотворным и чувствовал прекрасы любви. Когда она заболела вирусом, она попала в клинику, куда нельзя было входить мне. Поверьте какой приступ ревности напал на меня, когда я узнал, что её увёл названный дядя. Я набросился на врача, но при вызове полиции образумился. Я чувствовал себя зверем, пробовал наркотики, но ничего мне не помогало. Пока тот самый драматург не предложил психологическую помощь. До сих пор помню расслабляющую обстановку, в которой можно было медитировать. Когда я погружался в транс, кто-то как будто касался моих плечей, и я видел умершую Аннабель Ли - она снова была со мной. И это было счастье. Я стал зарабатывать, сам не заметив, как таинственный друматург, наконец представившийся мне Клэром Куильти, исчез. И только через год я получил письмо от Лолиты, с её новым мужем. Я уже не ревновал, а наоборот, согласился передать свои деньги в помощь молодой паре. Когда я приехал, труп Ричарда, мужа Ло, валялся на дворе, а сам Драматург, весь измазанный кровью, подставлял нож к горлу Ло. В кармане я нашарил пистолет и выстрельнул ему в лоб. Я услышал, как бьётся его сердце, и начал реанимировать его. Лолита билась в истерике. Подоспела скорая и полиция, но я уже ничего не помнил, как вдруг оказался в наручниках"

"Мы выслушали вашу историю", - сказал Николас.

"Стойте! Клэр тоже находится в тюремном карцере!" - сообщил Гумберт.

"Я поговорю с ним", - пообещал священник.

Он покатил коляску с Винсентом дальше по коридору, пока не остановились у дверцы размером с собачье окно. Воняло пропастиной и крысами. Но тут по другому коридору подошёл полицейский и отвлёк Николаса. Он говорил что-то о новой пациентке в психиатрической больнице, а Винсент, увидя что ключ оставался в прорези, повернул его пять раз и заглянул внутрь. То, что было внутри его поразило, как током. Открывалась буквально земляная берлога, в которой бегали полчища крыс. Они пожирали до мяса тело человека. Винсент слышал разговор отца с Гумбертом, и понял, что это было самоубийство. Клэр отодрал ветхие стены от безумия, и начал подкармливать крыс, роющих ходы под тюрьмой, но в итоге скормил себя им самим. Лицо Винсента скривилось, он напряг руки. Ему хотелось рвануть к отцу, и сказать, что он был не прав, но чуть оторвав ноги от земли он снова упал в кресло. Отец всполошился на звук. Винсент успел виновато закрыть дверь на замок и больше не открывать. Те силы были всего лишь иллюзией. Как жаль!

Они переночевали в сторожке, а на утро у Винсента разыгралась горячка. Анализ показал отсутствие подозраваемого псевдотуберкулёза, и Винсент уверенно сказал: "надо двигаться дальше. Я просто перенервничал". И действительно, через пять минут он был уже на ногах, к сожалению лишь в переносном смысле. Они прошли по лабиринту из грубых стен до гораздо более приветливо выглядящей постройки. По дорогам спешили люди уже в белых врачебных, вместо чёрных тюремных халатов. Их провели на четвёртый этаж, под самую крышу. На кроватях лежали девушки, с грустными или хуже - безумными лицами. Николас прошёл за одну из ширм, и встретился взглядом с пациенткой. Это была та самая Лолита. Такая же маленькая, с по детски-добрым, но как будто мёртвым лицом. Она была беременна. Священник помолился перед иконой и спросил "как дела, мисс?". Лолита встала с кровати, но не сказала не слова. Священник сел рядом, но та ударила себя саму со всей силу по животу и завопила "я не хочу иметь ребёнка от Куильти, он убил моего мужа!"

Николас поглядел удивлёнными глазами на неё, и сказал: "Это всё равно твой сын. В нём есть частичка тебя. Расскажи поподробнее о ваших отношениях с Ричардом".

Лолита села на кровать и начала пытаться медитировать, как её учил злой драматург. Она начала чувствовать спокойствие впервые со священником, ведь до этого она не могла медитировать из-за понимания, что научивший этому её человек хотел ей зла. В конце концов она начала говорить спокойным голосом.

"Да. Без Куильти я бы никогда не познакомилась с таким прекрасным человеком, как Ричард. Он рассказал, что Куильти снимает некоторых девочек в извращениях, поэтому мы решили сбежать. Куильти - несформировавшийся физически человек. Он остался с подростковым нелепым телосложением, остановился в росте, хотя и был уже довольно высок, и главное - у него осталось влечение к малолеткам. Но он следил за нами, и Ричард это чувствовал. Когда он пошёл сообщить об этом в полицию, зверь Куильти ворвался к нам во двор и перерезал ему горло. После было гораздо страшнее - он напал на меня и пытался меня зарезать. Что было потом, я не помню, помню лишь то, как оказалась здесь".

Винсент приоткрыл штору и наблюдал за происходящим. Ему было очень тошно видеть как плачет молодая девушка, какой бы плохой она не была. Он почувствовал, что снова хочет рвануть, на этот раз, чтобы пожалеть её. Поднатужившись, побеждая головную боль, он встал, замер буквально на милисекунду и увидел прекрасное лицо девушки. Серые большие глаза, красивый овал головы, светло-русые волнистые волосы делали на вид девушку такой простой и искренней, что он никак не мог заподозрить за её спиной историю совращения и травму от убийства мужа. Однако он снова свалился в кресло и вскричал от боли, ибо упал боком на ручку. Отец побежал за сыном, чтобы отвезти его, но Винсент не успокаивался. "Я люблю её, так не должно быть!!!" - горланил он, но никто его не слышал в глухих стенах сада...

***

Албания, море, много отдыхающих. А ведь среди них такой незаметный, но с такой широкой от горя и радости душой, прятался молодой парень. Он выглядел всё крепче и лучше, но что-то сковывало его, и он так и не смог встать с кресла, пока не получил письмо.

"Здравствуй, сынок. Я уже знаю, что тебе не помогло путешествие, поэтому еду забирать тебя в США. Должен сообщить крайне неприятную новость. Лолита умерла от родов. Слишком сильно нервничая, её организм не выдержал нагрузок и случилось непоправимое. Только пожалуйста, не убивайся, я уже на поезде в европе. Отец."

Вокзал был полон туристов, все радовались, лизали леденцы и мороженое, носили яркие шляпы. Николас пробился сквозь толпу, и тут же был сбит с ног юношей.

"Мы должны держаться и жить дальше", - философски сказал Винсент.