Корона из Пепла. Искусство пастуха

Глава 1: Приказ и пепел

Ветер, проносясь над выжженной землей, поднимал в воздух черный, жирный пепел, который тут же оседал на темном плаще Мал'кора. Он стоял посреди того, что еще вчера было человеческим хутором. Теперь здесь царил запах гари и пролитой крови. На обугленных воротах, еще дымящихся, его послушники как раз заканчивали вырезать символ — закручивающуюся внутрь спираль, Печать Голода. Это была их визитная карточка. Их проповедь огнем и сталью.

Мал'кор не обращал внимания на суету. Он был Адептом, Третьей Рукой Магистра Круга Черной Спирали. Его делом было не махать топором, а думать. Исполнять волю. В его руке был зажат тугой свиток из тонко выделанной человеческой кожи. Приказ. Он уже знал его наизусть, но перечитывал снова и снова, пытаясь осознать весь масштаб и всю сложность задачи.

Слова, начертанные кровью на коже, были ясны и ужасны.
Ритуал Великого Пришествия входит в завершающую фазу. Сосуд почти готов. Но сила Голода велика, и простая человеческая плоть не выдержит ее. Она сгорит, как сухая солома. Требуется энергия иного рода. Чистая. Живая. Способная стабилизировать и укрепить Сосуд. Требуется магия самой жизни. Эльфийская кровь.

Приказ был конкретен. Десять чистых эльфийских дев. Не просто девственниц. А тех, в ком течет сила. Дев Цветения, как называли их сами эльфы. Тех, чье пение заставляет расти травы. Тех, чья кровь была квинтэссенцией жизненной энергии.

Задача была почти невыполнимой. Мал'кор, в отличие от некоторых фанатиков в их Круге, был прагматиком. Эльфы. Скрытный, древний народец. Их поселения были спрятаны в таких лесных чащах, что их невозможно было найти без специальной магии. Они были почти невидимы в своем лесу, а их стрелы били без промаха на триста шагов, пробивая кольчугу. Отправить на штурм их поселения свой малый круг — два десятка адептов и еще десяток безвольных, "обращенных" рабов, хороших для запугивания, но слабых в настоящем бою, — было чистым самоубийством.

Нет. Для такой задачи требовалась армия.
Армия, которую было бы не жалко. Дешевая. Глупая. Многочисленная.
Расходный материал. Пушечное мясо, которое можно было бы гнать вперед, на эльфийские стрелы, пока его адепты будут наносить решающий, магический удар.

Мал'кор свернул свиток. Он посмотрел на север, в сторону Серых холмов, где в бесчисленных норах и пещерах, как крысы в подвале, кишели те, кого презирали все — и люди, и эльфы, и даже орки. Гоблины. Мелкие, злобные, трусливые, но многочисленные.
Идея родилась. Простая, жестокая и эффективная. Если тебе нужен живой таран, незачем строить его из дорогого дуба. Можно просто собрать стадо вонючих, злобных козлов.

Он знал, где и как их взять.

Глава 2: Шум под корнями

Северные леса не были пустыми. Под их густым, зеленым покровом, в сырых пещерах, глубоких норах и гнилых лощинах, кишела своя, скрытая от глаз жизнь. Шумная, злобная и вечно голодная. Леса кишели гоблинами.

Мал'кор презирал их всей своей душой аристократа от тьмы. Мелкие, сутулые, зеленокожие существа. Уродливые, с огромными ушами и желтыми, хищными глазками. Вечно голодные, готовые сожрать что угодно — от падали до собственных сородичей. Глупые, понимающие лишь язык пинка и страха. И трусливые. В открытом бою десяток гоблинов разбегался при виде одного вооруженного воина. Они могли лишь нападать из-за угла, на одинокого путника, и то — только если были уверены в своем численном превосходстве. Они жили, как крысы в городском подвале — грызясь между собой за каждый обглоданный корень, за каждую дохлую ворону.

Мал'кор презирал их. Но он был прагматиком. И он знал их главное, единственное достоинство.
Их было много. Очень много.
Разрозненные, враждующие между собой племена, кланы, стаи... Их были сотни. Тысячи. Неиссякаемый, самовоспроизводящийся ресурс.

Вернувшись в свой временный лагерь, скрытый в одной из безымянных пещер Серых холмов, Мал'кор собрал свой малый круг адептов. Он не стал делиться с ними всеми деталями приказа Магистра — чем меньше они знают, тем лучше спят и точнее исполняют волю. Он поставил перед ними новую задачу.
— Мне нужна армия, — сказал он, и его тихий голос эхом разнесся под каменными сводами.

Он не стал ждать вопросов. Он вызвал троих. Своих лучших лазутов, "ищеек", как он их называл. Тех, кто умел двигаться бесшумно и видеть в темноте.
— Ваша задача, — он развернул перед ними грубую карту местности, — вот. Леса от Великих Топей до Серых Гор. Они кишат гоблинами. Я хочу знать все.

Задачи были поставлены четко, как в военном уставе.
— Найдите три самых крупных, самых сильных племени. Я не хочу собирать мелочь. Мне нужны те, у кого есть хотя бы сотня глоток.
— Разведайте их логова. Мне нужны схемы пещер, входы, выходы, слабые места.
— Узнайте, кто их вожаки. Их имена, их повадки, их слабости. У любой стаи есть вожак. Альфа-самец, который держит всех в подчинении. Он — наша главная цель.
— И главное — не вступайте в контакт. Не попадайтесь. Вы — тени. Призраки.

Трое адептов молча поклонились и той же ночью растворились в лесу.

Мал'кор смотрел им вслед. Он не видел в гоблинах проблему, которую нужно было решить. Это было бы слишком просто, слишком по-человечески. Он видел в них руду. Бесполезную, грязную, полную шлака. Но руду, из которой умелый кузнец, приложив огонь и волю, может выковать грубый, но смертоносный клинок.
И он собирался стать этим кузнецом. Гоблины были ресурсом, который нужно было собрать, переплавить и направить на врага. И пусть этот клинок сломается при первом же ударе. Этого удара, как он рассчитывал, будет вполне достаточно.

Глава 3: Альфа-самец

Ищейки вернулись через три дня. Они были грязными, измотанными, от них разило болотной тиной и гоблинским смрадом, но задание они выполнили. Вечером, при свете чадящих жировых ламп, они разложили перед Мал'кором свои донесения — грубые карты, начертанные углем на кусках коры.

Как Мал'кор и предполагал, в северных лесах доминировали три крупных гоблинских племени. Три зловонных, гноящихся язвы на теле леса, постоянно враждующие друг с другом. Лазуты дали им свои, меткие и презрительные названия.

Племя Кровавого Клыка. Самое многочисленное и агрессивное. Их логово располагалось в большой, разветвленной системе пещер в Серых холмах. Они были сильнее других, потому что их пещеры были богаты "ржавым камнем" — низкосортной железной рудой. Они, в отличие от других гоблинов, умели ковать грубое, но прочное оружие. Их вожаком был огромный, одноглазый гоблин-переросток, известный как Ур'гаш Большой Зуб. Он держал власть просто: убивал любого, кто был сильнее его, и отбирал лучшую еду и самок.

Племя Гнилой Воды. Эти обитали на краю Великих Топей. Они были не столько воинами, сколько падальщиками и мастерами ловушек. Их пещеры были сырыми, полными грибка и слизи. Их сила была в ядах, которые они изготавливали из болотных змей и пауков, смазывая ими свои стрелы и колья. Правил ими старый, хитрый и невероятно толстый гоблин-шаман Гришлок Пузо. Он держал племя не силой, а страхом перед своими "духами" и ядами, которыми он без колебаний избавлялся от соперников.

Племя Вонючей Шкуры. Самое дикое и примитивное. Они жили не в пещерах, а в глубоких норах, вырытых на склонах Вонючего Оврага, куда сбрасывали мусор все окрестные племена. Они питались отбросами, были слабы, но многочисленны и невероятно живучи. Их главным преимуществом была их вонь, такая сильная, что даже волки обходили их овраг стороной. Их вожак был не самым сильным или умным. Это был просто самый вонючий и самый злой гоблин по имени Грызь, который побеждал в драках не силой, а тем, что кусался больнее и подлее всех.

Три племени. Три вожака. Ур'гаш — грубая сила. Гришлок — хитрость и яд. Грызь — животная ярость. Каждый из них был альфа-самцом своей стаи. Каждый держал свою сотню-другую глоток в абсолютном, инстинктивном повиновении. Закон стаи был прост: есть один самый сильный, и все остальные подчиняются ему. Беспрекословно.

Именно они и были ключом.

Мал'кор смотрел на карты. Подчинить сотни гоблинов поодиночке, ломать волю каждого из них — это была бы пустая трата времени и сил. Но в этом и не было нужды. Общество гоблинов было примитивным организмом, имевшим одну голову. И достаточно было отрубить эту голову или, что еще лучше, — подчинить ее себе. Если сломить волю альфа-самца, вся стая, вся эта безмозглая, злобная масса, инстинктивно пойдет за ним, признав в победителе своего нового, еще более сильного хозяина.
Таков был звериный закон. Закон стаи.
И Мал'кор, презиравший этих существ, собирался использовать их же собственный, примитивный закон против них самих. План был готов. Осталось лишь выбрать, с кого начать. И выбор пал на самого сильного, самого дерзкого. На Ур'гаша Большой Зуб. Если он сломает его, остальные будут лишь вопросом времени.

Глава 4: Пещера Кровавого Клыка

Их первый визит был не штурмом, а психологической атакой. Демонстрацией силы, направленной не на тела, а на трусливые, суеверные души гоблинов.
Отряд Мал'кора из двадцати адептов подошел к логову племени Кровавого Клыка под покровом самой темной ночи. Пещера, зиявшая в склоне холма черной пастью, была погружена в сон, нарушаемый лишь пьяным храпом дозорных, оставленных у входа.

Они не стали нападать. Мал'кор остановил своих людей на почтительном расстоянии и выслал вперед четырех своих самых сильных колдунов. Четыре тени бесшумно заняли позиции по кругу, вокруг входа в пещеру, образовав невидимый квадрат.
По знаку Мал'кора они начали ритуал.

Это не было обращение к могущественной воле Голода. Для такой мелкой цели не стоило беспокоить господина. Адепты взывали к другому. К низшим, примитивным, вечно голодным духам этого самого леса. К духам страха, что гнездятся в темных оврагах. К духам отчаяния, что обитают на болотах. К теням тех, кто умер страшной и неотмщенной смертью.

Они не произносили громких заклинаний. Они начали тихий, монотонный, гортанный напев, который был ниже порога слышимости, но от которого вибрировала земля. И по мере того как их песнопение крепло, воздух у входа в пещеру начал сгущаться. Он стал холодным, липким. Из ниоткуда начали появляться и тут же исчезать призрачные, рваные тени, похожие на клочья черного тумана. В ушах у спящих в пещере гоблинов, сначала во сне, а потом и наяву, зазвучал шепот.
Шепот, который рассказывал им об острых клыках, что уже впиваются им в глотки. О червях, что будут пожирать их глаза. О вечной, холодной, сырой темноте, что ждет их. Шепот, обещавший им самую страшную, самую мучительную смерть.

Пещера взорвалась. Взорвалась визгом, воплями, диким, животным ужасом.
Обезумевшая от иррационального, сверхъестественного страха стая, не разбирая дороги, сбивая друг друга с ног, хлынула наружу, на спасительный, как им казалось, свежий воздух. Они бежали от призраков, от шепота в своих головах.

Но снаружи их ждало не спасение.
Когда вся стая, дрожа и скуля, высыпала на поляну перед входом, их встретили не мечи.
В свете тусклой луны, в нескольких десятках шагов, их ждал он. Один. Мал'кор.
Он просто стоял, заложив руки за спину, и смотрел на них. И в его спокойной, неподвижной фигуре, в его молчании было больше угрозы, чем в любом оружии. Он позволил им выбежать. Позволил им собраться вместе. Позволил их страху достигнуть пика. А затем он просто стал ждать, когда из толпы, рыча, выйдет тот, за кем он и пришел. Их вожак.

Глава 5: Ритуал Подчинения

Из дрожащей, скулящей массы гоблинов вперед, рыча, выступил он. Ур'гаш Большой Зуб. Вожак. Он был почти вдвое крупнее любого из своих сородичей, его мускулистое тело было сплошь покрыто старыми шрамами, а из нижней челюсти торчал обломок клыка, придававший его и без того уродливой морде свирепое выражение.

Страх, посеянный адептами, боролся в нем с врожденной яростью альфа-самца. И ярость победила. Он не мог позволить, чтобы его стая видела его, самого сильного, дрожащим от страха перед каким-то долговязым "гладкокожим". Издав оглушительный рев, он бросился на Мал'кора, занеся для удара свою тяжелую, утыканную гвоздями дубину.

Но он не добежал.
В тот миг, как он сорвался с места, из темноты, со стороны, вылетели четыре темные, извивающиеся плети. Тени, вызванные адептами. Они обвились вокруг его рук, ног, шеи, и, натянувшись, с силой повалили могучего гоблина на землю, в нескольких шагах от Мал'кора. Ур'гаш взревел, пытаясь вырваться, его мышцы вздулись от напряжения, но магические путы держали крепко.

Мал'кор медленно, не спеша, подошел к бьющемуся на земле вожаку. Он опустился перед ним на одно колено. Вся стая, затаив дыхание, наблюдала за этим в гробовой тишине.
— Ты силен, — сказал Мал'кор, и его голос был спокоен. — Но сила без воли — лишь ярость зверя. Я не буду забирать твою силу. Я просто заберу твою волю.

Он положил свою ладонь на потный, покрытый грязью лоб Ур'гаша. И начал ритуал Подчинения.

Это не было похоже на то, как они "обращали" людей. Забирать примитивную, хаотичную душу гоблина, полную лишь голода и злобы, было бессмысленно. Мал'кор действовал иначе. Он не "выпивал". Он, словно умелый кузнец, перековывал.

Он сконцентрировал свою волю в одну-единственную, острую, как игла, точку. И вонзил ее прямо в примитивный мозг гоблина, пробивая его инстинктивную защиту. Это был ментальный крюк, якорь, который он вбивал в чужое сознание, чтобы навсегда привязать его к своему собственному.
Боль была адской.

Ур'гаш закричал. Это был не рев ярости. Это был визг существа, чью самую суть ломают, гнут и переделывают против его воли. Его тело выгнулось дугой. Из его единственного глаза, из ноздрей, из ушей тоненькими струйками потекла темная, густая кровь.

Ритуал продолжался. Разум гоблина, неспособный выдержать такое вторжение, почти разрушился, но ментальный крюк, зацепившись за самые базовые инстинкты — подчинение сильному, — держал. Мал'кор не уничтожал его волю, он просто ставил себя на место ее источника. Он сам становился ее центром.

Наконец, все закончилось. Мал'кор убрал руку. Ур'гаш обмяк, его крик стих. Несколько секунд он лежал неподвижно. Затем медленно, очень медленно, он начал подниматься. Теневые путы, выполнив свою задачу, растворились. Он встал на ноги. Посмотрел на Мал'кора. И в его единственном глазу не было больше ни ярости, ни страха. Лишь тупое, собачье, абсолютное повиновение.

Он, великий Ур'гаш Большой Зуб, непобедимый вожак, склонил свою уродливую голову. И опустился на колени перед человеком.

Стая, увидев это, в ужасе завыла. Не крик битвы. А погребальный плач.
Их альфа был сломлен. Их сила была унижена. Их мир рухнул. У них появился новый, страшный, непонятный вожак.

Глава 6: Единая стая

Со сломленным племенем Кровавого Клыка проблем не было. Их страх был так велик, а унижение их вожака — таким полным, что они подчинялись любому приказу, любому жесту Мал'кора и его адептов. Мал'кор не стал медлить. На следующий же день он начал свой "объединительный поход".

С остальными племенами, Гнилой Водой и Вонючей Шкурой, было проще. Гораздо проще.

К болотам, где в сырых норах прятались гоблины Гнилой Воды, Мал'кор пришел уже не с горсткой адептов. За ним, молчаливым, зловещим строем, шла целая армия — сто пятьдесят воинов Кровавого Клыка. Они не кричали, не визжали, как обычно делали гоблины. Они шли в ногу, подчиняясь коротким гортанным командам.
А во главе этой армии, рядом с Мал'кором, шел он. Их бывший враг. Ур'гаш Большой Зуб. Но он шел не как вождь-союзник. Он шел без оружия, с опущенной головой. Как верный, преданный пес.

Зрелище было ошеломляющим. Болотные гоблины, высыпавшие из своих нор, чтобы поглазеть на пришельцев, замерли в ужасе. Они видели то, чего никогда не видели раньше, — дисциплинированных, молчаливых гоблинов. И они видели своего давнего, могучего соперника Ур'гаша, превращенного в раба.

Хитрый шаман Гришлок Пузо, вожак Гнилой Воды, попытался было угрожать, брызгая слюной и потрясая своими амулетами из лягушачьих лапок.
— Духи болот покарают вас! Я нашлю на вас…

— Твои духи, — ледяным тоном перебил его Мал'кор, — либо сбегут, либо преклонят колени. Как и ты. — Он кивнул на Ур'гаша. — Хочешь разделить его участь? Или присоединишься к моей, пока твоя шкура еще цела?

Вид целого племени, покорно стоящего за спиной этого человека, и его собственного сломленного вожака, был более убедительным, чем любая магия. Хитрость Гришлока, всегда спасавшая его, оказалась бессильна против такой демонстрации абсолютной власти. После коротких, унизительных переговоров, в ходе которых Мал'кор просто проигнорировал все его условия, Гришлок сдался. Его племя, хоть и ворча, последовало за ним.

С племенем Вонючей Шкуры было еще проще. Их вожак, злобный и трусливый Грызь, увидев объединенную армию из двух племен, насчитывавшую уже больше двухсот воинов, приближающуюся к его оврагу, даже не стал пытаться сопротивляться. Он сам выполз из своей норы и бросился в ноги Мал'кору, скуля и вылизывая его сапоги, клянясь в вечной верности. Он, как любая крыса, всегда бежал к тому, кто сильнее. А сильнее этого мрачного человека в черном он никого в своей жизни не видел.

Через неделю под полным и безраздельным командованием Мал'кора было уже три сотни гоблинов.
Разрозненные, вечно враждующие, грызущиеся друг с другом стаи перестали существовать.
Вместо них, на костях их былой независимости, родилось нечто новое. Единое тело. Единый, тупой, но послушный инструмент, движимый одной-единственной волей.
Единая Стая.
И Мал'кор теперь был ее непререкаемым вожаком. Руда была собрана. Пришло время разжигать горн.

Глава 7: Новая наука

Объединить стаи под единым командованием было лишь полдела. Теперь из этого зловонного, хаотичного сброда нужно было выковать оружие. Мал'кор поручил это своим адептам. И для гоблинов началась новая, страшная "наука".

Их учили тому, чего их природа никогда не знала, тому, что они презирали всей своей душой. Их учили дисциплине.

Утром, вместо того чтобы разбегаться в поисках еды или драться за лучшие куски, их сгоняли на большую, утоптанную поляну. Здесь, под холодными, безразличными взглядами адептов, их часами заставляли делать немыслимые вещи.
Их учили ходить строем. "Вперед! Стой! Направо!". Любой, кто спотыкался, отставал или толкал соседа, тут же получал жестокий удар кнутом, рукоятью меча или коротким магическим импульсом, от которого тело сводило судорогой. Визг и вой стояли над поляной с утра до вечера.

Их учили держать щиты. Гоблины никогда не пользовались щитами, предпочитая полагаться на скорость и увертливость. Теперь же каждому всучили грубый, тяжелый деревянный щит и заставляли часами держать его перед собой, смыкая ряды. Адепты ходили между ними и били по щитам палками, заставляя держать их крепче. Они создавали "стену щитов", грубую, уродливую, но способную выдержать первый град стрел.

Их учили выполнять простые команды. Короткие, гортанные крики. Один означал атаку. Второй — отступление. Третий — "держать строй". Гоблины, с их примитивным разумом, плохо усваивали науку.

Их не делали солдатами. Солдатом нужно родиться или стать после долгих лет тренировок. Солдат ценит свою жизнь, думает о тактике. Мал'кору это было не нужно. Ему не нужны были солдаты. Ему нужен был живой таран. Одноразовый, расходуемый инструмент, который можно будет бросить на эльфийские укрепления, чтобы он своей массой, своими телами, своей кровью проломил их оборону. Он готовил пушечное мясо.

Процесс "обучения" был жестоким и кровавым. Гоблинская природа, их врожденный анархизм и трусость, постоянно брали верх. Кто-то пытался бежать. Кто-то — огрызаться.
Таких ждал быстрый и показательный конец.

Каждый день обучение заканчивалось одним и тем же. Тех, кто был самым непокорным, самым глупым или самым слабым, вытаскивали в центр круга. И один из адептов, без слов, без объяснений, просто перерезал им глотки. На глазах у всей стаи. Трупы оставляли лежать на солнце. Как наглядное пособие.

Это был самый действенный урок. Быстрее любого кнута. Гоблины быстро поняли: подчиняйся или умри. Будь частью стаи, или стая сожрет тебя. Через неделю тренировок, потеряв пару десятков самых "необучаемых", Мал'кор получил то, что хотел. Теперь, по его приказу, три сотни гоблинов могли подняться, построиться в уродливые, но все же шеренги, и, прикрываясь щитами, маршировать в указанном направлении.

Это было еще не войско. Но это был уже не сброд. Это был инструмент. Грубый, сырой. Но готовый к использованию.

Глава 8: Кровавые дороги

Согнав три племени в одно послушное стадо, Мал'кор перебазировал свою новую армию. Он выбрал для этого место, которое лазуты нашли еще в первую вылазку, — большую, разветвленную систему пещер в самых глухих отрогах Серых холмов. Это была идеальная база: скрытая, хорошо защищенная, с несколькими входами и выходами, с источником воды. Логово, достойное настоящего вождя.

Но армию, даже такую неприхотливую, как армия гоблинов, нужно было кормить. А новая база нуждалась в обустройстве. И Великий Магистр, отдавая приказ, ясно дал понять: Круг не будет тратить свои ресурсы на "низших". Мал'кор должен был обеспечивать свой "таран" самостоятельно.

И он начал действовать. Он совмещал полезное с полезным. "Обучение" на тренировочной площадке сменилось практикой. Тренировками в реальном, кровавом бою.
Разделив свою орду на несколько отрядов по пятьдесят-шестьдесят гоблинов, каждый под командованием двух-трех адептов, он выпустил их в леса. Как свору охотничьих псов.
Их целью стали лесные дороги.

Раньше засады гоблинов были редким и не слишком опасным явлением. Теперь же они превратились в системный, смертоносный террор. Адепты, используя свое знание тактики, устраивали ловушки грамотно и жестоко. Они перегораживали дороги завалами, нападали с двух сторон, отрезая пути к отступлению.
А гоблины, направляемые чужой, несгибаемой волей и не знающие больше страха, превратились в идеальных убийц. Они не торговались, не брали выкуп, не грабили, оставляя жертву в живых. Они убивали всех. До последнего человека.

Богатый купеческий караван, что шел из Киева в Новгород с грузом мехов и византийских тканей, — исчез. На дороге остались лишь перевернутые, разграбленные телеги, трупы охранников и лужи крови. Товар пополнил казну Круга, а люди пошли на нужды "обращения".

Небольшой отряд княжеских гридней, посланный на разведку из-за участившихся пропаж, — попал в засаду и был вырезан до последнего воина. Их доспехи и оружие пошли на вооружение лучших из гоблинов.

Одинокие путники, монахи-странники, охотники, лесорубы — все пропадали без следа.
За несколько недель северные леса превратились в мертвую зону. Новости о "лесной нечисти" и "небывалых по жестокости разбойниках" поползли по окрестным землям, сея панику и страх. Именно эти слухи услышит позже Ратибор на Покровском Торгу.

Для Мал'кора же это было двойной победой.
Во-первых, его армия получала бесценный боевой опыт. Гоблины учились убивать не исподтишка, а в открытом бою, привыкали к виду крови и лязгу стали, теряли последние остатки своей трусости.
Во-вторых, их база, пещера в Серых холмах, процветала. Амбары были полны захваченной еды. Сокровищница — деньгами и товарами. А в самых дальних, темных залах пещеры теперь содержались пленники — новый материал для экспериментов по "обращению".
Мал'кор, стоя у входа в свое гудящее, зловонное логово, был доволен. Механизм был запущен. Его грубое, но эффективное оружие было почти готово к выполнению своей главной, настоящей задачи. Время жатвы приближалось.

Глава 9: Охота на Свет

Разведка и грабеж на дорогах были лишь прелюдией. Репетицией. Мал'кор ждал главного приказа. И однажды ночью, во время ритуала связи с Великим Магистром, он его получил.
"Время пришло. Начинай Жатву".

Цели были определены. Лазуты Круга, используя темные ритуалы видения и, что более важно, бесценную информацию, полученную от их главной шпионки в сердце Киева — ведьмы Лыбеди, — смогли сделать почти невозможное. Они нашли то, что было скрыто от глаз смертных веками. Они нанесли на карту местоположение трех малых, уединенных эльфийских поселений, затерянных в самой глуши северных лесов.

В ту же ночь Мал'кор собрал в главном зале пещеры своих командиров-адептов. Десять фигур в черных плащах, его самые доверенные лейтенанты, его "пальцы". На каменном полу, при свете чадящих факелов, была расстелена карта.
Мал'кор не стал объяснять им всю суть ритуала — чем меньше знали исполнители, тем меньше было шансов на провал. Он отдал приказы. Короткие, четкие, лишенные всяких эмоций.

— Наша цель, — он указал костлявым пальцем на три отметки на карте, — вот эти три гнойника. Поселения остроухих. "Тихие Ивы", "Вересковая Пустошь" и "Зеленая Долина". Выступаете поочередно, тремя отрядами.

Он посмотрел в темные провалы капюшонов своих адептов.
— Мне не нужны пленные воины. Мне не нужны их побрякушки. Задача ясна.

Он начал чеканить слова, как удары молота.
— Мне нужны девы. Юные. Чистые. Те, кого они зовут "Девами Цветения". Те, в ком еще не угасла сила их проклятой жизненной магии. Нам нужно десять. Не меньше.

— Всех остальных, кто осмелится сопротивляться, — воинов, стариков, детей, — убить. Без жалости. Без исключений.
— Поселения, после того как заберете то, что нам нужно, — сжечь. Их дома-деревья, их священные рощи. Сжечь все. А на пепелище, на еще теплых углях, — начертать кровью Печать. Чтобы каждый, кто найдет это место, знал, чья воля пришла в этот лес.
— И последнее. Никаких следов. После того как дело будет сделано, уводите гоблинов в горы, заметая следы. Мир должен думать, что это — просто очередная резня. Что это дикие твари вышли из своих нор. Нас там не было.

Он выпрямился.
— Это — не просто набег. Это — священная Жатва. Во имя Великого Голода. Любой провал, любая ошибка, любое проявление слабости — будет расценено как предательство. И караться будет соответственно. Теперь идите. И принесите мне то, что принадлежит нам по праву сильного.

Адепты молча, как тени, поклонились и разошлись, чтобы готовить свои отряды. Охота на Свет началась.

Глава 10: Пепел Ив

Первой целью было выбрано поселение "Тихие Ивы". Оно располагалось ближе всего, в лощине, поросшей плакучими ивами, у медленной, заросшей кувшинками речки. Это было тихое, мирное место, где эльфы жили поколениями, занимаясь ткачеством и резьбой по дереву. Они почти не воевали. И это их погубило.

Отряд, возглавляемый адептом по имени Люций — жестоким и амбициозным учеником Мал'кора, — подошел к лощине под покровом ночи. Сотня гоблинов, сдерживаемая ментальной волей Люция и его помощников, двигалась почти бесшумно, как стая волков.

Эльфы спали. Их дозорные, привыкшие к тишине и миру, не заметили угрозы, пока не стало слишком поздно.

Атака была подобна удару молнии. С четырех сторон, по сигналу Люция, в сонное поселение хлынула орда. Это не была хаотичная атака. Адепты, используя гоблинов как живой щит, наносили точечные магические удары. Огненные шары, выпущенные из их ладоней, врезались в живые дома-деревья, и те вспыхивали, как факелы. Сонные, испуганные эльфы выскакивали наружу — прямо в клыки и кривые сабли гоблинов.

Сопротивление было. Несколько эльфийских воинов, успевших схватить луки, заняли позиции на ветвях. Их стрелы, как серебряные иглы, били без промаха, пронзая по два-три гоблина за раз. Но их было слишком мало.
А орда, гонимая волей адептов, не знала ни страха, ни боли. Раненые гоблины продолжали ползти вперед. На место убитых вставали новые. Они просто шли и шли, как саранча, как неумолимый прилив грязной воды. Они лезли на деревья, цепляясь за кору, стаскивая лучников вниз, в ревущую, визжащую толпу.

Люций и его адепты не участвовали в этой бойне. Они, как пастыри, стояли чуть поодаль, направляя свою "стаю" и выискивая цель. Они быстро нашли дома, где жили Девы Цветения, — их жилища излучали слабую, теплую ауру жизненной силы. Именно туда был направлен основной удар.

Все закончилось быстро.
К рассвету "Тихие Ивы" перестали существовать. Живые деревья-дома превратились в черные, дымящиеся скелеты. Земля была вытоптана и пропитана кровью. Те немногие эльфы, что пытались сопротивляться, были убиты. Жестоко, без всякого смысла.

Задача была выполнена. Три молодые, перепуганные до смерти эльфийки были схвачены, связаны и брошены на землю. Их глаза, полные слез и ужаса, смотрели на то, как их мир умирает.
Люций подошел к ним. Он не испытывал ни жалости, ни удовлетворения. Лишь холодное, деловитое спокойствие исполнителя.
— Остальных — прикончить, — бросил он своим помощникам. — Поселение — сжечь дотла. На главном дереве — оставить Печать.

Когда его отряд уходил из долины, уводя с собой свой ценный, дрожащий трофей, за их спинами остался лишь черный пепел, устилавший землю, как снег. Пепел Тихих Ив. Жатва началась.

Глава 11: Кровь на вереске

Следующей целью было поселение "Вересковая Пустошь". Оно располагалось на открытой, продуваемой ветрами возвышенности, среди бескрайних полей цветущего вереска. Этот отряд возглавил сам Мал'кор. Легкая победа первого отряда расслабила его, и он хотел лично проконтролировать вторую, самую важную часть жатвы — ему нужно было захватить еще как минимум четверых.

Но их ждал сюрприз.
Эльфы Вересковой Пустоши были готовы. Видимо, дым от пожарища в "Тихих Ивах", донесенный ветром, или тревожные сны их провидцев предупредили их об опасности. Они не спали. Они ждали.

Когда орда гоблинов, подгоняемая адептами, хлынула на вересковые поля, их встретил не сон и не паника. Их встретил дождь. Смертельный, безмолвный дождь из сотен эльфийских стрел.
Эльфы устроили засады по всему периметру пустоши, скрываясь в высокой траве и среди валунов. Они стреляли не хаотично, а слаженными залпами, выкашивая передние ряды гоблинов, не давая им даже приблизиться к поселению.

Бой, который должен был стать быстрой резней, превратился в жестокую, затяжную бойню.
Гоблины, несмотря на ментальный контроль адептов, начали паниковать. Их животный страх перед эльфийскими стрелами оказался сильнее чужой воли. Они пытались отступать, прятаться.

Мал'кору и его адептам пришлось вмешаться.
— Вперед, твари! Вперед! — ревел он, и из его ладоней срывались темные сгустки энергии, которые взрывались в задних рядах гоблинов, толкая их вперед, на стрелы, своей же магией.

Они гнали свою "армию" на убой. Гоблины волна за волной катились на эльфийские позиции, устилая землю своими уродливыми телами, просто чтобы заставить эльфов потратить все стрелы, чтобы обнаружить их позиции. Это было чудовищно. Но это работало.

Когда у эльфов иссякли боеприпасы, и бой перешел в рукопашную, адепты сами вступили в схватку. Они, прикрываясь телами гоблинов, как живыми щитами, прорывались к эльфийским воинам и наносили свои смертельные удары — не мечами, а магией. Шар тьмы, высасывающий жизнь. Прикосновение, от которого плоть начинала гнить.

Бой был жестоким и долгим. Гоблины понесли чудовищные потери — больше половины орды осталось лежать среди растоптанного вереска. Но эльфы были сломлены. Их было слишком мало.

Мал'кор, лично возглавивший прорыв к центру поселения, где прятали дев, сам вступил в бой с предводителем эльфийской обороны. В пылу схватки эльф, умирая, успел полоснуть его по руке своим отравленным клинком. Рана была неглубокой, но болезненной, и от нее по руке пошел черный, некротический ожог.

К вечеру все было кончено. Поселение было взято.
Еще четыре эльфийские девы, дрожащие от ужаса, были захвачены. Остатки их народа — перебиты. Дома — сожжены. Печать Голода — оставлена.

Мал'кор стоял посреди этого нового пепелища, зажимая раненую руку. Он добился своего. Теперь у них было семь "сосудов". Но цена была слишком высока. Потеряна большая часть гоблинов. Он сам был ранен. А главное — эльфы теперь знали об угрозе. Следующий удар должен был быть нанесен быстро, пока весть о них не разнеслась по всему лесу. Его раздражение росло. Эта "простая" жатва оборачивалась настоящей войной.

Глава 12: Направление — Зеленая Долина

Мал'кор вернулся в свое логово в Серых холмах злым и измотанным. Рана на руке горела холодным огнем, яд эльфийского клинка медленно, но верно расползался по венам, причиняя тупую, ноющую боль. Ему пришлось потратить почти все свои запасы редких алхимических противоядий, чтобы остановить заразу.

Но времени на отдых и восстановление не было. Он чувствовал это своей темной сутью. Элемент внезапности был утерян. После разгрома Вересковой Пустоши выживших, скорее всего, не осталось, но сам факт нападения, дым, который видели на многие версты, — все это было сигналом тревоги для всего лесного народа. Эльфы теперь были начеку. Они могли спрятаться, уйти еще глубже в свои непроходимые чащи, и тогда найти их было бы почти невозможно.

Жатву нужно было завершить. Немедленно.
Им не хватало трех дев.

Оставалась последняя цель из списка, предоставленного Лыбедью. Самая сложная. Самая хорошо укрытая. Поселение, которое на их картах было помечено просто как "Зеленая Долина". То самое место, где родилась и выросла Лианна. Лазуты докладывали, что оно защищено не стенами, а самой природой и древней магией, что сбивала с пути любого чужака.

Мал'кор принял решение. Он не будет больше дробить свои силы. Следующий удар будет последним, решающим, нацеленным на то, чтобы сокрушить любое сопротивление и гарантированно забрать то, что ему было нужно.

Он отдал приказ. Все оставшиеся в живых гоблины из трех племен были собраны в один, единый кулак. Их было чуть меньше двух сотен. Жалкие остатки от той орды, что он собрал. Но теперь это были не "новобранцы". Это были твари, прошедшие через огонь двух жестоких битв, опьяненные кровью и уже не знающие ничего, кроме слепого повиновения.
Весь его малый круг — все двадцать адептов, включая раненых, — были подняты по тревоге. Никто не остался охранять базу. Он бросал в эту атаку все, что у него было.

— Мы выступаем на закате, — объявил он своим лейтенантам, глядя на карту. — Идем быстрым маршем, без остановки. Наша цель — Зеленая Долина. Нападем на рассвете. Внезапно. И жестоко. Мне нужны последние три девы. Остальное — сжечь.

Он посмотрел на свою почерневшую, перевязанную руку. Его раздражение, его боль, его нетерпение — все это превратилось в холодную, смертоносную ярость. Он закончит эту жатву. Любой ценой. Последнее, самое защищенное эльфийское гнездо будет разорено. Он был в этом уверен.

Глава 13: Бунт в клетке

Штурм Зеленой Долины прошел не так гладко, как рассчитывал Мал'кор, но закончился успехом. Эльфы, хоть и были предупреждены лесом, не ожидали такого яростного, самоубийственного натиска. Их оборона была сломлена. Нужное число Дев Цветения, включая младшую дочь старосты, было захвачено. Основная задача, поставленная Магистром, была выполнена.

Измотанная, понесшая новые потери, но победоносная армия вернулась в свое логово в Серых холмах. Мал'кор, удовлетворенный результатом и предвкушающий похвалу начальства, позволил своим "воинам" расслабиться. Пленным эльфийкам выделили отдельную, хорошо охраняемую пещеру. А гоблинам, в награду за их "храбрость", бросили несколько туш убитых в бою оленей и разрешили устроить пир.

И вот здесь, в расслабленной атмосфере победы, произошло непредвиденное.
Тонкая нить ментального контроля, которую Мал'кор и его адепты держали натянутой неделями, ослабла. И этого оказалось достаточно.

Гоблины, которых Мал'кор уже считал полностью подчиненными, безвольными марионетками, были не совсем таковыми. Их примитивная, животная природа — жадность, злоба, вечная борьба за доминирование — была лишь подавлена, загнана вглубь чужой, несгибаемой волей. Но она не была уничтожена. Долгое напряжение. Ярость кровопролитных битв. Постоянное, давящее на разум ментальное принуждение. Все это копилось внутри, как пар в запертом котле. И теперь котел взорвался.

Искрой послужила самая обычная, самая гоблинская причина: кусок мяса.
Вожаки Гришлок Пузо и Грызь, предводители племен Гнилой Воды и Вонючей Шкуры, одновременно потянулись к самому жирному, самому аппетитному оленьему окороку. Их руки столкнулись.

В другой ситуации они, возможно, подчинились бы невидимому приказу в своей голове и разошлись. Но сейчас воля адептов, уставших после битвы, была слаба. А запах жареного мяса и крови — слишком силен.
Древний инстинкт альфа-самца, борющегося за еду, взял верх.
— Мое! — взвизгнул Грызь, вцепляясь в мясо зубами.
— Сдохни, падаль! — прохрипел Гришлок, отталкивая его.

Спор мгновенно перерос в драку. Они сцепились, катаясь по грязному полу пещеры, рыча, кусаясь, пытаясь вырвать друг у друга не только мясо, но и глотки.
И это стало сигналом.

Их воины, принадлежавшие к разным племенам, тут же бросились на помощь своим вожакам. Старая, вековая вражда, на время забытая, вспыхнула с новой силой. Орда Гнилой Воды набросилась на орду Вонючей Шкуры. К ним тут же присоединились и воины Кровавого Клыка, которые ненавидели и тех, и других.
Идеально отлаженный военный механизм, еще вчера единым кулаком сокрушивший эльфов, в одно мгновение рассыпался на три грызущиеся, визжащие, убивающие друг друга стаи.

Пещера превратилась в ад. Гоблины с яростью, которую они до этого выплескивали на врагов, теперь обрушили друг на друга. Началась междоусобная резня. Мал'кор с ужасом смотрел, как его драгоценная армия, его "живой таран", сама себя уничтожает. Идеальная машина дала сбой. И причиной тому была не вражеская магия, а простая, неукротимая, животная природа его собственных солдат.

Глава 14: Ослабленная хватка

Рев и визг дерущихся гоблинов подняли на ноги весь лагерь. Мал'кор выскочил из своего шатра, и его лицо исказилось от ярости. Картина была чудовищной. Его армия, его идеальный, послушный инструмент, превратилась в бурлящий котел хаоса. Гоблины, забыв про врага, про дисциплину, про страх, с остервенением убивали друг друга.

— Усмирить их! Немедленно! — прорычал он своим адептам, которые выбегали из шатров, протирая сонные глаза.

Простые приказы, крики и удары кнутом уже не действовали. Животная, иррациональная ярость, вырвавшаяся на свободу, была сильнее. Мал'кору и его "офицерам" пришлось вмешаться. Вмешаться силой.

Это было похоже на работу пастухов, пытающихся усмирить взбесившееся стадо. Адепты, окружив дерущуюся толпу, начали действовать. Они использовали магию, но не убивающую, а парализующую. Молнии, бьющие в землю, чтобы отпугнуть. Магические путы, что хватали и оттаскивали в стороны самых яростных зачинщиков.

Мал'кор сам подошел к эпицентру — двум катающимся по земле вожакам, Гришлоку и Грызю. Его раненая рука пульсировала болью, но гнев был сильнее.
— Ко мне! — приказал он.
Но они, ослепленные яростью, даже не услышали его.
Тогда он применил силу. Положив ладони им на головы, он снова, во второй раз, провел ритуал Подчинения. Но на этот раз он был не таким тонким. Это была грубая, жестокая ломка воли. Он не просто вбивал ментальные крюки, он выжигал в их мозгах саму мысль о неповиновении.
Оба гоблина завизжали от боли, и их драка тут же прекратилась. Они снова стали послушными, дрожащими куклами.

Пока Мал'кор разбирался с вожаками, остальные адепты выявляли и жестоко наказывали самых активных участников драки. Это была грязная, выматывающая работа. Вся их ментальная энергия, вся их магическая концентрация были направлены не на подготовку к штурму. Они были направлены внутрь, на то, чтобы удержать свою собственную, рассыпающуюся на части армию от саморазрушения.

На несколько драгоценных, решающих минут они были полностью поглощены этим хаосом.
Дозорные, расставленные по периметру, были отозваны, чтобы помочь в усмирении.
Внимание каждого адепта было сосредоточено на своей группе гоблинов.
Их общая ментальная хватка, что до этого плотным, невидимым колпаком накрывала всю стаю, давая им приказы и контролируя их, — ослабла. Рассеялась. Каждый был занят своим участком.
На какое-то, очень короткое, мгновение их лагерь, их армия, превратилась в хаотичное, уязвимое сборище. Они были отвлечены. Слепы. Глухи ко всему, что происходило снаружи. Дозорные оставались у главного входа.

Глава 15: Неожиданный удар

Именно в этот самый момент.
В тот самый момент, когда Мал'кор, стиснув зубы от боли в раненой руке, вливал свою волю в примитивный мозг гоблинского вожака.
В тот самый момент, когда его адепты, матерясь и выкрикивая заклинания, пытались разнять дерущиеся группы гоблинов.
В тот самый момент, когда дозорные на вышках были сняты со своих постов и брошены на подавление внутреннего бунта.
В тот самый момент, когда все их внимание было обращено внутрь, на свой собственный, разваливающийся на части лагерь.
На них напали.

Это не было похоже на их собственные атаки — ни на хитрую психическую атаку, ни на безрассудную волну живой плоти. Это был удар такой, какой наносят профессиональные, обученные воины. Быстрый, точный, безжалостный. Идеальный шторм.

Первыми погибли дозорные на главном входе, снятые бесшумными эльфийскими стрелами. Они упали, даже не успев издать и звука.
А затем на лагерь, погруженный в хаос, с двух сторон обрушился ад.
Со стороны главного входа, с яростным кличем, ударил отряд закованных в сталь воинов-людей, ведомых кем-то высоким и светловолосым. Они действовали не как толпа. Они действовали, как стена щитов, методично, шаг за шагом, отсекая гоблинов, что пытались сбежать, и убивая тех, кто пытался сопротивляться.
А сверху, из темного провала в потолке пещеры, который культисты считали недоступным, как камнепад, посыпались другие. Эльфы, во главе с яростной девой с серебряными волосами. И рядом с ней — молодой вождь, в глазах которого горел огонь мести, и драконица, изрыгавшая короткие, прицельные языки пламени.

Удар пришелся в самое уязвимое мгновение. В тот момент, когда армия Мал'кора была разобщена и дезориентирована. Когда их командиры, адепты, были истощены и рассеяны по всему лагерю.

Мал'кор увидел это. Увидел, как в его логово врывается враг, о существовании которого он даже не подозревал так близко. Увидел своего воина, сраженного первым же натиском. Он взвыл от ярости и осознания своего тотального, унизительного провала.
Но было уже слишком поздно. Ловушка захлопнулась. Но не для эльфов. А для них самих.

Глава 16: Агония

План Ратибора, каким бы безумным он ни казался, сработал с идеальной, ужасающей точностью.
В тот самый миг, как отряд гридней ударил по главному входу, и диверсионная группа спрыгнула в центр лагеря, на свод пещеры обрушился удар иной силы.
Глухой, утробный взрыв сотряс землю. А затем, с ревом, который заглушил даже крики битвы, в главный зал хлынул поток. Гномьи "громовые бочки" сделали свое дело. Тонны холодной воды, смешанной с грязью и камнями, водопадом рухнули вниз.

Для Мал'кора это стало последним гвоздем в крышку его гроба.
Его и без того обезумевшая, вышедшая из-под контроля армия гоблинов, в одночасье атакованная с двух сторон и заливаемая водой, окончательно превратилась в паникующую, визжащую биомассу. Они бросались во все стороны, не разбирая, где враг, где свои, тонули в прибывающей воде, срывались в пропасти. Армия Мал'кора перестала существовать. Она просто утонула в хаосе.

Его адепты, его гордость, его "офицеры", оказались в не лучшем положении. Истощенные магией после усмирения бунта, застигнутые врасплох, они не смогли организовать никакого слаженного сопротивления. Некоторые были сметены потоком, другие пали под мечами гридней или стрелами эльфов. Они умирали поодиночке, растерянные и беспомощные.

Но сам Мал'кор был не из тех, кто сдается.
Видя, как все рушится, он пришел в ярость. Не в ярость фанатика, а в холодную, змеиную ярость загнанного в угол хищника. Он увидел главную угрозу — юношу со светящимся кинжалом и двух женщин рядом с ним, которые прорубались к клетке с пленными. К его "жа тве".

— МОЕ! — прорычал он, и, отшвырнув в сторону цеплявшегося за него гоблина, сам бросился наперерез.

Он сошелся в бою с Ратибором. И даже раненый, даже зная, что все проиграно, он был страшен. Его черный, изогнутый клинок танцевал в воздухе, его темная магия — короткие, высасывающие силу заклятия — заставляла Ратибора отступать. Он был опытнее. Злее.

Но он был один.
Ратибор дрался не один. Справа его прикрывала Лианна, чьи стрелы заставляли адепта постоянно уворачиваться, не давая сосредоточиться. Слева — Кайя, которая не давала приблизиться к нему никому из оставшихся гоблинов, создавая вокруг них кольцо огня.

И Ратибор был не просто воином. В его глазах горела праведная ярость того, кто защищает свой дом. Он дрался не за идею. Он дрался за жизнь.
Их клинки скрестились в последний раз. Мал'кор, пойдя на хитрость, выпустил в Ратибора сгусток тьмы, чтобы ослепить его. Но Ратибор, наученный Ведой, уже знал эту уловку. Он не стал отступать. Он шагнул вперед, прямо в эту тьму, доверяя своему инстинкту. И его меч, тяжелый, выкованный Игнисом, нашел свою цель.
Он прошел сквозь кожаную броню культиста и глубоко вошел ему в грудь.

Мал'кор замер. Его глаза, до этого горевшие черным огнем, расширились от удивления. Он посмотрел вниз, на рукоять меча, торчащую из его груди.
— Невозможно... — прохрипел он. — Голод... всесилен...
— Иди и скажи ему об этом сам, — холодно ответил Ратибор, выдергивая меч.

Адепт, Третья Рука Круга Черной Спирали, захлебнулся кровью и рухнул на мокрый, грязный пол своей собственной пещеры. Его агония была короткой. Его жатва была окончена.

Глава 17: Клетка без замка

Когда Мал'кор, их "альфа", упал замертво, а последний из его адептов был пронзен эльфийской стрелой, произошло то, чего никто из нападавших не мог предвидеть.

Незримые ментальные цепи, которыми были скованы вожаки гоблинских племен, лопнули.
Для Ур'гаша Большой Зуб, бывшего вожака племени Кровавого Клыка, это было похоже на пробуждение от долгого, страшного, липкого кошмара. Он как раз размахивал дубиной, пытаясь размозжить голову упавшему гридню. И вдруг он замер.
Рев, готовый сорваться с его глотки, застрял внутри. Боль от ментального крюка, ставшая для него привычной, как собственное дыхание, — исчезла. На смену ей пришла оглушительная, пугающая тишина в голове.

Он ошарашенно огляделся. Что он здесь делает? Вокруг него кипел ад. По колено в воде и грязи метались его соплеменники, гоблины, — но они не дрались с врагом. Они убивали друг друга, пытались спастись, визжали от ужаса. А на них со всех сторон нападали страшные враги. Рослые, закованные в железо люди. Светловолосые, бесшумные убийцы с длинными ушами. И что-то еще, огненное и страшное.

В его примитивном, искалеченном мозгу начали всплывать обрывки. Воспоминания. Его пещера. Чужак в черном. Боль, разрывающая череп. А потом — пустота. Длинная, серая пустота, наполненная чужими приказами.

Он посмотрел на свою дубину. Он не помнил, как убил этого человека у своих ног. Он вообще не помнил, как дрался.
Он очнулся в середине битвы, в которой он был лишь марионеткой. Чужим оружием.

Сознание медленно возвращалось к нему. Не то, которое было подчинено. А его собственное. Дикое. Гоблинское. И первое, что оно ему сказало, было не "сражаться".
А "выжить".

Он увидел Ратибора и Лианну, прорубавшихся к клетке с пленными. Это были враги. Сильные враги.
Он увидел своих гоблинов, которые в панике и безумии бросались прямо на их мечи. Это были его соплеменники, глупые и слабые.
Битва была проиграна. Это он понял сразу. Инстинктом. А в проигранной битве есть лишь одно правило. Спасайся кто может.

Глава 18: Бегство крыс

Ур'гаш Большой Зуб не стал раздумывать. Его действия подчинялись не логике, а древнему, как мир, инстинкту выживания. Он не был больше солдатом чужой армии. Он снова стал вожаком стаи, попавшей в смертельную ловушку. И задача вожака была не в том, чтобы героически погибнуть, а в том, чтобы спасти тех, кого еще можно было спасти.

Он запрокинул свою уродливую голову и издал крик.
Но это был не тот слаженный, гортанный рев, которому их учили адепты. Это был визг. Пронзительный, резкий, понятный любому гоблину с рождения. В нем не было призыва к атаке. В нем была команда, которую они знали лучше всего. "БЕГИТЕ!". Приказ к отступлению. К спасению.

Этот звук, этот знакомый, истинный голос их собственного вожака, прорвался сквозь хаос битвы.
Выжившие гоблины, — те, что еще не были убиты или не сошли с ума от страха, — услышали его. Они замерли. В их мутных, обезумевших глазах на мгновение вспыхнула искра узнавания. Это был не приказ чужого "гладкокожего" мага. Это был голос их альфы. Их закона.

И они подчинились.
Как по команде, они перестали сражаться. Они бросили свое оружие, свои грубые щиты. И, не оглядываясь, ринулись врассыпную. Не стройными рядами, а так, как они умели. Как стая крыс, из которой вытащили затычку.
Они бросились в спасительные боковые отнорки, в узкие трещины в скалах, в затопленные водой проходы — туда, куда за ними не последует ни тяжеловооруженный человек, ни высокий эльф.
В одно мгновение поле боя опустело. Только что здесь кипела жестокая схватка, а теперь остались лишь победители, стоящие по колено в воде среди трупов.

Армия Мал'кора. Его идеальный, послушный, живой таран, который он с такой жестокостью и трудом собирал, — перестала существовать. Она не была разбита. Она просто… разбежалась. Рассыпалась на сотни испуганных, злобных тварей, которые снова стали тем, кем были всегда. Крысами, прячущимися по своим норам.
План культистов рухнул, утащив за собой на дно и их жизни, и их цели.

Глава 19: Незавершенная жатва

Когда последний гоблин скрылся в темноте, и в залитой водой пещере воцарилась тишина, прерываемая лишь стонами раненых и шумом воды, Ратибор и его воины наконец смогли перевести дух. Победа была полной, быстрой и на удивление — почти бескровной для них. Безумный план сработал даже лучше, чем они смели надеяться.

Пока гридни Святенко добивали немногих оставшихся культистов и осматривали пещеру, Ратибор, Лианна и Кайя поспешили к главному трофею. К той самой деревянной клетке, что стояла в дальнем конце зала.

Они нашли то, ради чего велась эта жестокая "жатва". То, ради чего Мал'кор собрал свою армию. Пленных.
В просторной, но грязной клетке, сбившись в кучу, как напуганные птенцы, сидели семь эльфийских девушек. Самых юных, самых прекрасных, в чьих широко раскрытых глазах еще плескался ужас пережитых битв. Это были те самые Девы Цветения, похищенные из "Тихих Ив" и "Вересковой Пустоши". Они были измучены, напуганы, но, что самое главное, — живы. И невредимы.

Лианна подбежала к клетке. "Вы целы? Они не тронули вас?"
Одна из старших девушек, дрожа, покачала головой. "Они... они почти не подходили к нам. Просто держали здесь, как скот. Ждали чего-то".

Ратибор посмотрел на хаос вокруг. На дерущихся гоблинов, на следы внутреннего бунта. И он все понял. Картина сложилась.
Бунт. Внутренние распри между гоблинскими племенами отвлекли культистов в самый решающий момент. У них просто не хватило ни времени, ни сил, чтобы организовать конвой и отправить свой драгоценный "урожай" в главный храм, в Темный лес. Они были слишком заняты, пытаясь удержать от распада свой собственный, живой инструмент войны.

А потом — напал их отряд. Все произошло слишком быстро.

— Вам повезло, — мрачно сказал он, пока Брок своим огромным топором с одного удара сносил замок с клетки. — Очень повезло.

Победа Ратибора оказалась двойной. Они не просто разгромили вражеское логово и уничтожили опасного лидера-культиста. Они, сами того не ведая, нанесли удар по главному плану врага.
Жатва, которую с такой жестокостью проводил Мал'кор, оказалась незавершенной.
Семь "сосудов" с чистой, живой эльфийской магией были спасены. И главный ритуал врага, требовавший десяти дев, оказался под угрозой срыва. Последствия этой удачи, этой случайности, рожденной из хаоса, им еще только предстояло осознать.

Глава 20: Эхо поражения

В самом сердце Темного леса, в чертогах, построенных из боли и страха, Великий Магистр Круга Черной Спирали получил известие. Оно пришло не с гонцом. Оно пришло как ментальный удар, как волна агонии. Связь с его Третьей Рукой, адептом Мал'кором, оборвалась. А вслед за ней оборвались и тонкие нити воли, что вели к остальным членам его малого круга. Все они были мертвы.

Магистр был в ярости. Не в той ярости, что кричит и рушит. В холодной, безмолвной, вселенской ярости существа, чей идеально выверенный план дал трещину из-за глупости и некомпетентности подчиненных.

Он прошел в Зал Видений. Над чашей с черной, как смола, водой он произнес слова силы, и на ее гладкой поверхности проступили мутные, дрожащие образы. Он увидел все. Разгромленное логово. Тело Мал'кора, лежащее в грязной воде. И орду гоблинов, разбегающихся, как крысы с тонущего корабля. Потеря целой, с таким трудом собранной армии "пушечного мяса" была неприятной помехой.

Но потом он увидел другое. И его невидимое, скрытое под маской лицо исказилось. Он увидел семь спасенных эльфийских дев. Семь чистейших, драгоценных "сосудов", которые он уже считал своими.
И эта потеря была не просто неприятностью. Это была катастрофа.

План по созданию идеального, безупречного Аватара, способного выдержать даже малую толику мощи Великого Голода, оказался под угрозой полного срыва. Десять чистейших Дев Цветения должны были отдать свою силу для его сотворения. Три были у них. Семь — потеряны. Найти новые, такого же качества, и доставить их вовремя было уже невозможно. Время истекало. Пришествие нельзя было откладывать.

Магистру пришлось принимать решение. Скрепя сердце, он отдал новые, страшные приказы.
— Искать замену, — прошипел он в пустоту. — Любых. Девушек из человеческих деревень. Эльфиек, что попались в силки. Пусть они не чисты. Пусть их сила слабее. Нам нужно количество, раз мы потеряли качество.

Ритуал пришлось срочно менять. Ускорять. Вместо долгого, тонкого процесса переливания силы, жрецам пришлось проводить грубую, поспешную "накачку". Они пытались компенсировать недостаток качества количеством и скоростью.

Именно это поспешное, несовершенное, вынужденное решение и стало роковым.
Сосуд, Аватар, созданный наспех, из "грязного" материала, оказался хрупким. Его тело не было готово к той мощи, что в него вливали.

И много недель спустя, в решающий момент у черного алтаря, когда Ратибор вонзил в него свой "отравленный" божественной силой ключ, этот хрупкий, наскоро созданный Аватар просто не выдержал. Он треснул. Рассыпался. Там, где идеальный сосуд, возможно, выстоял бы, этот — лопнул, как передутый пузырь.

Провал в пещере гоблинов. Глупая драка из-за куска мяса. Бунт, отвлекший Мал'кора. Идеальный шторм случайностей. Все это, казавшееся тогда лишь тактической неудачей, на самом деле стало первым, едва заметным камнем. Первым камнем в лавине, которая, нарастая, в итоге погребла под собой весь его замысел. И весь Круг Черной Спирали.
Война была проиграна задолго до ее финальной битвы. Она была проиграна в тот самый день, в грязной гоблинской пещере.