Корпускул

Костя

«Та-да-да-дам-та-та-а-ам!»

Опять этот горн! И ещё луч солнца, прокравшись через щель между занавесками, умудрился добраться прямо до лица. Ладно бы светил в одно место, так нет же. Форточка приоткрыта, ветерок колышет ткань, вот луч и забавляется, прыгая по глазам. Чтобы спрятаться, я нырнул под подушку.

– Здравствуйте, ребята! – невыносимо громко прозвучал задорный девчачий голос.

Тут же ему вслед мальчишечий:

– Слушайте «Пионерскую зорьку»!

А дальше труба… или горн? Как у них там правильно называется. Я ж не музыкант, откуда мне знать. Да и становиться им не собираюсь. Господи, за что мне это всё? Лето на носу, каникулы, середина мая уже, а эти на радио не унимаются. Жуть как спать хочу! Вчера до трёх часов читал «Таинственный остров» Жюля Верна. А сегодня опять в школу.

«Здравствуйте, дорогие друзья, от этой школы есть проезд Серебрякова. Это название носит и один из пионерских отрядов. Отряд 8 класса. Сначала ребята заинтересовались, почему так названа улица, потом были поражены подвигом героя и вот начали увлекательный поиск, о котором расскажет вам Лена Шнейдер, Ира Цветкова, Вадим Иванников и председатель совета отряда Света Гурова. Андрей Михайлович Серебряков был участником двух войн: войны с белофиннами и Великой Отечественной войны…»

Я посмотрел на прикроватную тумбочку.

– Ну, а ты чего молчишь? У, предатель! – поворчал на «Янтарь». Золотистая стрелка привычно стоит на семи, но этот бело-голубой паразит молчит, как партизан. Сломался, что ли? Беру его в руки, трясу. Он делает пару раз «тик-так» и снова замолкает. А, ну да. Я же сам забыл его завести, балбес такой.

– Прощаю тебя, мой верный друг.

Сколько же времени? Других часов у меня в комнате нет. Наверное, минут пять восьмого. Надо бы поторопиться. Нехотя поднимаюсь с кровати, тащусь в ванную. Попутно смотрю на свою физиономию и думаю о том, не пора ли мне сбрить усы. Ну, усы! Громко сказано, конечно. Я ж не маршал Будённый. Так, пушок. Хотя уже надоедать стал. Мне, кажется, не идёт. Это вон, у Васьки Ковалёва сразу почти усы выросли. Васька тощий, на голову всех ниже в классе, а уже почти мужчина. Похож на того актёра из «Усатого няня». Забавный фильм, мне понравился.

«Звание героя Советского союза было присвоено ему ещё в первой войне с белофиннами. Погиб он во время Великой Отечественной войны, спасая знамя танковой бригады. Ну, по видимому, вы провели очень большую работу и звание это вам присвоили. Может быть, кто-нибудь вспомнит, с чего все началось. Мы начали бороться за право носить имя нашего любимого героя, когда учились в 6 классе на зимние каникулы…»

Ладно, пусть пока ещё отрастут. Не охота с бритвами возиться. Вот как определюсь, «Спутником» шкрябаться, с помазком и пеной, а потом «Шипром» обливаться, как батя мой делает, или «Харьковом» елозить на сухую, так и будет понятно. Ну, а пока дела есть поважнее. Беру расчёску, мочу под краном и приглаживаю волосы. Не то чтобы я красивым хотел казаться, но ходить, как Гаврош, по школе тоже не хочется. Ещё придерётся кто-нибудь из учителей, отчитает.

Мне, в принципе, бояться нечего. Десятый класс заканчиваю. Оценки не сказать, чтобы плохие, но я и не отличник. Однако же хочется покинуть школу достойно. Характеристика, опять же, в личном деле хорошая нужна. Я ведь собрался поступать не куда-нибудь, а в Горьковский институт инженеров речного транспорта. Там батя мой учился, правда заочно, но зато я хочу пойти по его стопам и стать капитаном пассажирского судна.

«Мы решили поехать на родину Андрея Михайловича Серебрякова. Он родился и вырос в городе Ряжске. Сейчас там живут его родные близкие друзья, и одна из улиц города Ряжска носит его имя. Мы пробыли в Ряжске два дня. За это время мы посетили дом, где родился и жил герой Советского союза Андрей Михайлович Серебряков…»

Спешу на кухню. Открываю «Юрюзань», достаю оттуда пачку сливочного масла, из хлебницы батон, делаю чай. Так, сегодня три ложки сахара или четыре? Пусть четыре, я слышал, что глюкоза помогает лучше соображать. Мне сегодня понадобился. Первый урок литература, задали отрывок из «Василия Тёркина». Буду повторять всю дорогу до школы, а пока… м-м-м! Наслаждение. Я аккуратно, чтобы не уронить ни кусочка, намазываю масло на хлеб, сверху кладу ложечку клубничного варенья и растираю по всей поверхности. Затем кладу в рот… как там кот Матроскин говорил? Надо колбасой вниз? Не получится, потому как варенье вытечет. Но и так просто замечательно!

Я наслаждаюсь бутербродом, запивая его ароматным чаем. Мама недавно достала аж четыре пачки хорошего, индийского, со слоном. В доме есть и грузинский, конечно. Только мы любим со слоном, он самый вкусный. Когда пачку раскрываешь, оттуда сразу доносится такой густой насыщенный запах! Батя мой его обожает пить прямо из чайника, когда тот почти бурлит в чашке. Нальёт, понюхает, зажмурится, а потом прихлёбывает шумно, делая маленькие глоточки. Тёплый чай или, тем более, разбавленный или несвежий, не признаёт. Называет его «фельдфебельским».

«Школа номер один, где он учился, были в Ряжском дорожном техникуме, где учился Андрей Михайлович, а позже преподавал. В Ряжском дорожном техникуме есть музей. Там собрано много материалов о героях Ряжска. Также мы нашли материалы об Андрее Михайловиче, что нас интересовало именно об этом. Из своего похода вы тоже привезли богатый материал. Да, мы привезли из города Ряжска много интересных документов и фотографий…»

Раз поутру на кухне заваренный, свежий, значит, батя недавно ушёл. Ну, а мама вместе с ним, конечно же. Они ведь у меня вместе работают. Он – капитан пассажирского теплохода, она – в отделе кадров судостроительно-судоремонтного завода, к которому судно бати приписано. Так, хватит размышлений. Хватаю одежду. Пока одеваюсь, включаю утюг, мочу марлю в раковине. У меня традиция такая: каждое утро я глажу свой пионерский…

Шлёп ладонью по лбу!

– Костик! Ну ты и балбес! Какой ещё галстук! Я уже второй год в комсомоле!

Смеюсь и убираю обратно алую ткань, которую мгновенно – руки-то помнят! – вытащил из шкафа. Что поделать: привычка, выработанная годами. Я завёл её ещё в третьем классе, когда меня торжественно приняли в пионеры. Это было, как сейчас помню, на втором этаже школы, перед стендами, рассказывающими о подвиге Александра Матросова, в честь которого и называется наша школьная пионерская дружина.

Ох, как же я волновался тогда!

«Но и самое главное – мы шествуем на проездом Серебрякова, который носит имя нашего любимого героя. Каждый праздник на проезде Серебрякова проводим торжественные линейки. У нас была создана трудовая бригада, которая постоянно заботится о мемориальной доске, сделали полку под цветы на субботниках, убирали территорию около мемориальной доски, помогали жителям разбрасывать снег зимой…»

Меня буквально трясло, как лист осиновый. Почему-то казалось, что могут обойти вниманием, не пустить в пионеры. Причин не было. Я всегда хорошо себя вёл, не дрался и стёкла в школе не бил. Но мало ли… Волнительно очень. И вот, когда настал момент, и назвали мои имя и фамилию:

– Константин Парфёнов! – я сделал шаг вперёд и заговорил, как робот

– Я, Константин Парфёнов, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь. Горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит коммунистическая партия. Всегда выполнять законы пионеров Советского Союза…

Надо же! Столько лет прошло, а помню до сих пор. И вот, когда мне повязали красный галстук, я стал его с тех пор гладить каждый день перед походом в школу. Поначалу удавалось не всё и сразу. У утюга был сломан регулятор, и он сразу нагревался до жуткой температуры. А ткань галстука шёлковая, тоненькая. Ну, пару я прожёг, чем был страшно расстроен. Мама купила новые и научился гладить через марлю. Тогда дело пошло на лад.

«Приближается конец учебного года. Всё чаще и чаще вы, ребята, пишете на уроках контрольные работы, готовитесь вы к ним, конечно, заранее. Каждому хочется хорошо и спокойно решить контрольные задачи или написать сочинение. А вот о том, как отличник Боря контрольную не написал, вы узнаете из фельетона Юрия Ермолаева…»

Теперь три галстука, как напоминание о тех счастливых годах, лежат на полочке в шкафу. Их заменил комсомольский значок, и даже немного жаль, что гладить больше ничего не нужно. Разве что брюки с рубашкой. Сегодня они выглядят ничего, приведу в порядок завтра.

Я кладу посуду в раковину, бегу в комнату, быстро бросаю собранные с вечера учебники и тетрадки в сумку, потом несусь в прихожую. Часы в зале, – большие, с маятником, подарок бабушки и дедушки моей маме, – показывают без двадцати восемь. Значит, успеваю. До школы мне десять минут пешком.