Космические демоны

I

В ходовой рубке космического транспорта «Эльф» стояла оглушительная тишина. Экипаж впился глазами в экраны внешнего обозрения. Капитан звездолета Владимир Ермаков осторожно вел корабль, приближаясь к «Юноне», космической станции на орбите Европы, шестого спутника Юпитера. «Эльф» должен был доставить сюда разные грузы, оборудование и стройматериалы. Станция еще не была введена в эксплуатацию, она достраивалась, и на ней не было научного персонала, работала лишь небольшая строительная бригада из нескольких человек. Экипаж станции должен был выйти на связь еще вчера, ведь прибытие звездолета — это целое событие, и обычно космонавты удаленных станций болтали с прибывающими гостями часами напролет, игнорируя требования экономии энергии. Однако «Юнона» хранила молчание, хотя до стыковки оставались считанные минуты… Не то чтобы станция молчала совсем. Удалось выйти на связь с ее главным компьютером, был произведен обмен опознавательными кодами и стандартными радиосигналами в автоматическом режиме. Таким образом, и процессор станции, и узел связи работали исправно; самые страшные предположения можно было исключить. Однако живой связи не было, персонал станции не отвечал на запросы, а управляющий компьютер станции был еще не в таком состоянии, чтобы с его помощью можно было просканировать станцию по запросу снаружи. Необходимое для этого оборудование как раз и вез с собой «Эльф». Кроме «Юноны», в окрестности Юпитера была еще одна станция, автоматическая, «Гермес», расположенная на поверхности Ганимеда, седьмого спутника Юпитера; там тоже нужно было выгрузить и установить кое-какое оборудование, использовав для этой цели монтажников с «Юноны».

Весь небольшой экипаж звездолета находился в рубке: второй пилот Мансур Аминов, бортинженер Юрий Кронин и врач Клеменс Эпштейн. В больших экспедициях формировали интернациональный экипаж, из политических соображений; в тех же случаях, когда была нужна работа, а не престиж, экипажи делали национальными, для большей сплоченности и эффективности команды. Дружный экипаж «Эльфа» был русским; даже пилот Аминов не считал себя азиатом, хотя внешность у него была восточной.

— Скверно, — пробормотал Ермаков. — У них определенно что-то стряслось… В этой ситуации я не могу пойти на стыковку. Придется направить на станцию разведгруппу на катере. Мансур, ты как пилот поведешь катер, но сходить на станцию не будешь. На разведку пойдут бортинженер Кронин и, на всякий случай, врач Эпштейн. Я остаюсь здесь.

— Надо бы запросить инструкции с Земли, — проворчал Эпштейн.

— Нет смысла, — возразил капитан. — Я еще вчера сообщил Земле и о нашем прибытии, и о том, что экипаж станции на связь не вышел. Автоквитанция о приеме нашей лазерограммы пришла, а инструкций я до сих пор не получил никаких. Если послать новый запрос, это часа полтора только на прохождение сигналов, а сколько там будут думать и согласовывать ответ, это и вовсе непредсказуемо. Быстрее будет узнать всё самим. Думаю, этого от нас Земля и ждет. Если бы им было что сообщить, мы бы уже получили инструкции.

— Может, запросить другую станцию, «Гермес»? — подал голос Кронин. — Это автоматическая станция, но какая-то информация там может быть…

— С «Гермесом» вообще нет связи, — хмуро ответил Ермаков. — Там накрылся центральный процессор, и станцию отключили на ремонт. Установить контакт с «Гермесом» я не смог. Черт его знает, что за бардак тут творится… Ладно, перехожу на орбитальный полет. Кронин и Эпштейн, готовьтесь к высадке на станцию.

II

Прежде чем пойти на стыковку, Мансур Аминов, по указанию капитана, медленно облетел на катере вокруг станции. Экипаж катера (пилот, бортинженер и врач) пристально вглядывались в наружные конструкции станции, разметавшейся в космосе как гигантский фантастический жук. «Юнона» выглядела совершенно безжизненной: темные иллюминаторы, погасшие навигационные огни, замершие тарелки радаров… Никаких повреждений станции обнаружено не было, а контролком (управляющий компьютер) исправно слал квитанции о получении запросов. Только вот ответов на эти запросы не поступало…

— Стыкуйтесь! — коротко приказал Ермаков, когда второй пилот доложил о результатах визуального осмотра станции.

Аминов запросил у контролкома «Юноны» стыковочный код и быстро, но аккуратно пристыковал катер к причалу. Кронин и Эпштейн вышли наружу в космос и пробрались к шлюзу. Инженер вставил штекер сканера в гнездо наружной шлюзовой панели и углубился в изучение дежурных отчетов по станции.

— Ну что вы там возитесь? — нетерпеливо бросил Аминов. — Вы же получили «добро» на вход!

— Сейчас… — отрешенно пробормотал Кронин. — Я хочу изучить данные автономных компьютеров внутренних систем, войдя в сеть с наружного терминала…

— Правильно, — солидно согласился Эпштейн. — Надо сначала изучить всю информацию, доступную снаружи.

— Да зачем вам это надо? — досадливо отозвался второй пилот. — Войдите внутрь, и сразу всё увидите!

— Не дергай их, — подал голос Ермаков. — Кронин сам знает, как лучше.

Капитан глубоко уважал замечательную способность своего бортинженера извлекать максимум сведений из минимума данных. Вообще, Юрий Кронин был маг и волшебник в своем деле. Ермаков не променял бы его ни на кого другого. Если пилот Аминов был импульсивен и решителен, то бортинженер Кронин — методичен и рассудителен. Он часто ссорился со вторым пилотом, из-за различия темпераментов, но оба они относились друг к другу с уважением и хорошо уравновешивали друг друга в команде.

Прошло четверть часа. Аминов не мог усидеть в своем кресле от нетерпения и понукал Кронина. Наконец бортинженер подал голос:

— Докладываю. Все внутренние системы станции исправны, но станция необитаема: расход кислорода на нуле, тепловыделение только от станционных систем, вода и пища не расходуются, все бортовые компьютеры работают в спящем режиме. И это уже около недели… Смерть экипажа маловероятна: если бы тела разлагались, аэрофильтры станции уловили бы изменение состава воздуха, но этого нет, воздух в норме.

— Вот это да! — ошарашенно воскликнул Аминов, пораженный как самой информацией, так и ее полнотой. — А куда же они все подевались?

— Надо войти внутрь и снять данные бортжурнала, — отозвался Кронин. — Ну и станцию осмотреть, особенно морозилки.

— Точно, — согласился Аминов. — Юра, двигайся прямо к пульту управления, а доктор пусть осмотрит все отсеки, сначала — каюты экипажа. Особое внимание обращать на беспорядок в каютах и состояние личных вещей… если не найдете тел…

— Нет-нет, — поправил командир второго пилота. — Пусть двигаются вместе и не теряют друг друга из виду. Сначала — пульт управления. И, конечно, постоянные доклады обо всем увиденном.

III

Проникнув внутрь станции через шлюз, Кронин включил освещение и поплыл по коридорам, цепляясь за поручни. Эпштейн шел следом, щелкая по полу магнитными подошвами и задевая за стены узких проходов. Нервы обоих были напряжены. Но, как и ожидалось, станция оказалась пустой; ничего подозрительного не было видно. Проследовав к пульту управления, Кронин сел в кресло, снял перчатки и включил главный процессор. Все работало без сбоев. Копаться в памяти компьютера не было времени; Кронин просто сбросил все дежурные записи «Юноны» на «Эльф» Ермакову на изучение, после чего направился вместе с доктором обследовать все отсеки станции. Обнаружить людей нигде не удалось. Станция была пуста… Космонавты вернулись на «Эльф», и экипаж звездолета собрался в кают-компании.

— Докладывайте, — коротко приказал Ермаков.

— Да, в общем, добавить нечего, — сказал бортинженер. — Как я и докладывал по ходу, на станции никого нет, всё оборудование в рабочем состоянии, но в спящем режиме. Везде полный порядок, личные вещи в каютах разложены по полочкам. Очевидно, экипаж покинул станцию; скорее всего, они полетели на «Гермес», который хоть и автоматическая станция, но там есть и жилые каюты, и все нужное для жизни. Это подтверждается нештатным изъятием еды, воды и кислорода, зафиксированном складским компьютером. Оба корвета, приписанные к станции, также отсутствуют, отстыковка была произведена экипажем. Куда им еще лететь? Либо на Ганимед, либо на Землю. Хотя, может быть, они что-то там обнаружили, за пределами станции? Но почему на «Юноне» не осталось никого, в нарушение устава и приказа с Земли?

— Строители, что с них взять, — буркнул пилот Аминов. — Нужно изучить бортжурнал. Там наверняка есть ответы на многие вопросы. И Землю запросить о последних сообщениях с «Юноны».

— Ну что же, спасибо, ребята, вы хорошо поработали, — молвил капитан. — Мне было важно знать ваш непредвзятый взгляд на вещи. Пока вы были там, я просмотрел бортжурнал «Юноны», да и с Земли все же пришло сообщение. Нам приказано обследовать станцию, что мы уже сделали. А картина вырисовывается такая. Недели две назад забарахлил главный процессор на «Гермесе», да еще и возникли помехи связи, видимо, из-за магнитных бурь. Связь «Юноны» с «Гермесом» прервалась, его центральный процессор заблокировали специальным кодом с Земли; об этом нам сообщили еще в прошлый сеанс связи. Экипажу «Юноны» было приказано послать корвет для восстановления компьютера на «Гермесе». Туда полетело двое. Они доложили об успешном ремонте процессора, но остались там на сутки, чтобы выяснить причины поломки. И вот тут происходит что-то непостижимое. Ганимед тогда был на противоположной стороне от Юпитера, связи с ним не было, а когда он вынырнул из тени, с «Гермеса» стали поступать странные сообщения. Что-то там стало твориться, нечто непонятное, но посланные туда люди не сообщили, что именно, захотели разобраться сами, при этом от сеансов связи явно уклонялись, да еще и помехи мешали понять их сообщения полностью. С Земли поступил приказ направить туда второй корвет, на нем и полетели три оставшиеся на «Юноне» космонавта, хотя им было приказано послать двоих, а одного оставить здесь. И это последняя запись бортжурнала. Последнее же сообщение на Землю было невразумительным, в нем не было сказано, что полетели все трое. На Земле не знали, что станция необитаема, и не предупредили нас об этом. Больше никаких сигналов на Землю ни с «Юноны», ни с «Гермеса» не поступало. Мне установить связь с «Гермесом» тоже не удалось, центральный процессор там либо всё еще заблокирован, либо отключен от узла связи. И в довершение. На Земле удалось немного разобрать последние сигналы с «Гермеса» до выхода из строя процессора. Причиной поломки, как им кажется, является внешнее электромагнитное воздействие. Пока все.

IV

Аминов присвистнул:

— Ну и дела… И нам теперь самим лететь на «Гермес»?..

— Разумеется, — пожал плечами Ермаков. — Доложим на Землю об осмотре «Юноны», и получим такой приказ. Тем более что у нас для «Гермеса» есть грузы.

— А что это за внешнее электромагнитное воздействие, которое вывело из строя процессор «Гермеса»? — с опаской спросил Эпштейн.

Ермаков опять пожал плечами:

— Это неизвестно. Видимо, резкий всплеск электромагнитного поля или сгусток ионов… Юра, изучи сам бортжурнал и все сигналы с «Гермеса», которые были приняты «Юноной». Еще тебе следует вернуться на станцию и скачать сведения об ее экипаже. Анкеты, фото, историю болезней, состояние зубов… Боюсь, нам придется опознавать трупы. Может, найдешь какие-то важные детали… Тебе, доктор, придется принять вахту. Ну а мы с тобой, Мансур, будем сами выгружать на «Юнону» все грузы, чтобы уж не возвращаться сюда с Ганимеда.

Аминов смачно выругался; разгрузка трюмов в его обязанности пилота не входила, этим должен был заняться экипаж станции. Однако ситуация нештатная, то ли еще будет…

Семь часов экипаж «Эльфа» напряженно трудился. На «Юнону» было отгружено все предназначенное для нее оборудование, после чего станцию перевели в спящий режим. За ужином устроили общее совещание. Эпштейн отчитался, что за время его дежурства на борту ничего не произошло, а сам он составил, на основе сообщенных ему данных, биометрические карты на всех членов экипажа «Юноны», с приложением фотографий.

— Хорошо, — сказал Ермаков, устало потирая воспаленные веки. — Сейчас отправим отчет на Землю и отдохнем… Завтра полетим на «Гермес». Мансур, будь любезен принять вахту у нашего доктора. Разрешаю немного подремать одним глазом. Активируй программу расчета траектории полета. Юрий, тебе есть что добавить? Удалось наковырять еще хоть что-то?

— Да, в общем-то, нет… — неуверенно ответил Кронин. — Я тут проанализировал все сигналы, полученные с «Гермеса»… И у меня возникло ощущение… Я, конечно, не программист, а всего лишь инженер… Но мне показалось, что процессор «Гермеса» накрылся не от физического воздействия, а в результате… Ну, как бы это сказать… Если бы дело происходило на Земле… я бы решил, что кто-то грубо взломал компьютер… Не физически, а хакнул.

У всех сразу пропал сон, лица перекосило гримасой ужаса.

— Кто-то хакнул компьютер?.. — осипшим голосом переспросил Аминов. — Это еще когда на «Гермесе» никого не было?..

Кронин замахал руками:

— Не знаю, не знаю… Говорю же: я не программист. Но я четко уловил, что центральный процессор пытался, причем неоднократно, включить антивирусную защиту. Он не только произвел изоляцию поврежденных секторов, но еще и активировал защиту от внешнего проникновения вредоносных программ, и даже пару раз запустил полную перезагрузку системы, доложив о неполадках на Землю и на «Юнону». Может, это просто сбой программы, вызванный внешним физическим воздействием, я не знаю… Всё это происходило, когда весь экипаж «Юноны» еще находился здесь, и оба корвета тоже.

Капитан недоверчиво хмыкнул.

— Но ведь если бы какие-то инопланетяне… ну, или местные аборигены, если они есть… инопланетяне здесь мы… Если бы кто-то попытался проникнуть на «Гермес», это не могло произойти незаметно. Ведь станция работает в автоматическом режиме, имеет камеры наружного наблюдения… Всякая попытка проникновения или даже приближения к станции была бы обнаружена, и об этом было бы немедленно доложено и на «Юнону», и на Землю…

— То-то и оно, — уныло согласился Кронин. — Я не знаю, что там случилось; думаю, и на «Юноне» возникли такие же подозрения…

— Ладно, — озабоченно сказал Ермаков. — О твоих подозрениях мы на Землю сообщать не будем. Ты и сам прекрасно понимаешь, как относятся земные программисты к нашим инженерам. Они нас на смех поднимут… Поэтому и экипаж «Юноны» не рискнул сообщать о своих опасениях… если они были… Составь полный свод сообщений, полученных с «Гермеса», и я приложу его к своему отчету. Пусть на Земле сами ломают голову, что это может означать.

— Позвольте, — запоздало спохватился доктор Эпштейн. — А не могло быть так, что какой-то инопланетный корабль дистанционно взломал компьютер «Гермеса»?

Кронин снисходительно улыбнулся:

— Чтобы взломать компьютер через радиостанцию, надо знать коды входа. И вообще, всякая попытка радиоконтакта была бы сразу зафиксирована, об этом бы автоматически сообщили на Землю. Но этого не было. Компьютер взломали как бы изнутри, с внутреннего терминала. Вот в этом и загвоздка…

V

На следующее «утро» за завтраком командир сообщил экипажу:

— Получено сообщение с Земли. Все наши действия одобрены, присланные нами материалы изучаются, а нам предписано, оставив одного человека на «Юноне», лететь на «Гермес» и обследовать его.

— И кто же будет этим счастливцем? — хмыкнул пилот Аминов.

— Никто, — ответил Ермаков. — Мне нужны все. Даю полчаса на сборы, а я составлю программу полета.

Через полчаса экипаж «Эльфа» собрался в рубке. Корабль был направлен в полет на «Гермес» согласно расчетной программе, а капитан довел до сведения экипажа сведения по персоналу станции «Юнона». Бортинженер Кронин сбросил в общую сеть внутреннее устройство станции «Гермес», чтобы все могли ориентироваться в этом лабиринте, который надлежало обследовать. Необходимые данные были взяты с «Юноны», а также получены с Земли. Пилот Аминов, дежуривший всю ночь, был отправлен на отдых, доктор Эпштейн занялся своими делами, а капитан Ермаков и бортинженер Кронин встали на вахту и принялись изучать фото и досье персонала «Юноны». Экипаж станции состоял из американцев.

— Первым рейсом от «Юноны» на станцию «Гермес» полетели пилот Майкл Бронсон с инженером Лео Бестом… — пробормотал Ермаков задумчиво, разглядывая фото. — Логично. Инженер должен был отремонтировать процессор станции… Юрий, ты случаем не знал Лео Беста?

— Да, помню такого, — отозвался Кронин. — Инженер толковый, но не без странностей…

— Да, тут и у доктора написано, что у него некоторые проблемы с нервами, — сказал Ермаков. — И как такого послали в дальний космос?

— Вот и послали подальше, — отозвался Кронин. — С кем-то он там поссорился… А что, есть какие-то версии?

— Ну, если предположить, что сбой компьютера на «Гермесе» произошел по естественным причинам… ну там, повреждение отдельных секторов в результате внешнего облучения… то можно предположить следующее: Бронсон и Бест наладили компьютер, но не поладили друг с другом. Кто-то кого-то убил и стал заметать следы, чтобы представить это несчастным случаем… И дальше всё пошло-поехало наперекосяк…

Ермаков вызвал Аминова.

— Еще не спишь, Мансур?

— Засыпаю, — недовольно ответил пилот. — Никого подменять не стану…

— Да я не об этом, — успокоил его капитан. — Ты случаем не знал пилота Бронсона? Не мог у него возникнуть конфликт с инженером Бестом?

— Лично Бронсона не знал, — ответил Аминов после паузы. — Но слышал, что он человек спокойный. Только весь в себе. Замкнутый и нелюдимый. За себя постоять мог, но на рожон не лез, не нарывался. Это надо было постараться, чтобы вывести его из себя.

— Ладно, отдыхай, — вздохнул Ермаков и отключился. — Итак, двое полетели на «Гермес», и что-то там стряслось, что они не стали выходить на связь… На «Юноне» остался начальник станции Ральф Армстронг, монтажник Питер Паркер и врач Саманта Лин. Понятно, что вторым рейсом полетел начальник Армстронг. Я его не знаю. По анкете, он просто строитель… Монтажника и врача он взял с собой. Решил, что они оба ему нужны. Или же просто не решился оставить кого-то их них одного на станции. Я его понимаю…

— Может, шерше ля фам? — неуверенно спросил Кронин. — Всё же Саманта — единственная женщина на станции…

Ермаков задумчиво посмотрел на фото Саманты Лин. Это была стройная женщина спортивного вида с худощавым волевым лицом и строгими глазами.

— Это вряд ли, — произнес капитан. — Я еще могу поверить, что она способна держать мужчину под каблуком, но чтобы из-за нее мужики дрались… У нее грудь минус первого размера, на любителя. Ладно, скоро прилетим, разберемся…