Космопорт

28 сентября 2029 года, пятница, время 10:40.

МГУ, 2-ой корпус – ВШУИ.

По идее, надо бы послать, но я догадываюсь, кто меня выдёргивает из аудитории в разгар лекции. По ошалелому виду Виктории Владимировны и ещё до того, как она мне горячо шепчет в ухо: «САМ!»

Озадачив студентов разбирать лекцию самостоятельно, ссылка на видео прилагается, мчусь галопом в другой корпус. Не стесняясь обогнать деканшу ВШУИ. Всё равно не обидится.

– Виктор, вот не выключали бы вы телефон… – кричит деканша вслед.

Голос звучит низко, так быстро я несусь. Эффект Доплера срабатывает.

Выключал и буду выключать. Ибо нефиг! Учебный процесс священен и сакрален.

Легко взлетаю по лестнице и практически телепортируюсь к заветной аудитории под номером 203. Студенты там давно редкие гости. Секретарша уже ждёт у открытой двери. Так они, значит, обязанности распределили: начальница галопом по нашему кампусу скачет, а подчинённая… Ага, вижу, почему так. Нога у щиколотки забинтована.

– Вам велено… – секретарша доводит до меня обстановку настолько сбивчиво, что больше догадываюсь, чем понимаю.

Согласно невнятному, но всё-таки инструктажу, забираю у неё ключ и запираюсь изнутри. Включаю главный комп, надеваю наушники с микрофоном и кликаю невинный с виду ярлычок.

– Наконец-то! – на экране знакомое лицо. Антон, тот самый парень, что в прошлом году и поставил мне на компьютер коннект-программу.

Потрясающее у него умение говорить. По громкости и дежурной интонации он возмущён моим не мгновенным появлением, но одновременно чувствуется полнейшее равнодушие. Ему глубоко по барабану, насколько я опоздал, явился ли вообще или меня в живых нет. Доложит кому надо, что вызываемый абонент в означенное время не прибыл, и хоть трава не расти.

– Привет, Антоша! – копирую его равнодушный тон, не забыв упаковать в приветливую форму.

Вроде получилось, но Антон даже глазом не ведёт. Супермен, ёпта! Интересно, таких где-то специально дрессируют?

Зачем меня вызвал глава всем и всему, догадываюсь. Ждал, но всё равно неожиданно. Закидушку бросил с месяц назад, вот она и сработала…

Фрагмент беседы-интервью в видеоблоге Киры Хижняк. Выпуск от 2 сентября.

– Я слышала, ваше Агентство будет на Байконуре работать? – Кира красиво держит атласные коленки чуть набок.

Всё-таки у неё есть вкус и чувство меры. Будь кожаная юбка на пару сантиметров короче, наряд принял бы вульгарный оттенок. А так ничего. И ножки можно оценить (высоко положительно), и ничего сверх обычного не разглядишь.

– Ты слышала правильно, но нет, на Байконуре мы работать не будем.

– Как так? Я слышала, ваш Совет принял решение использовать Байконур как место для запуска ваших ракет?

– Ты всё верно говоришь, – мы на ты общаемся, чтобы доверительную атмосферу создать. – Только это Совет Ассоциации. В Агентстве командуют я и мой заместитель. И Агентство на Байконур не пойдёт.

– Причины?

– Обстановка там очень мутная, чувствую, что плодотворную работу будет организовать сложно или совсем невозможно. Со своими родными властями бывает договориться трудно, поставщики иногда подводят. Добавьте к этому казахские заморочки…

– Что-то имеешь против казахов? Казахстана, как государства?

Мы на берегу договорились о допустимости и даже желательности умеренно провокационных вопросов. Они внимание публики привлекают, а я в себе уверен, выкручусь. Не смогу – вырежем. Обычно выпуски идут в записи.

– Не могу иметь ничего за и ничего против казахов и Казахстана в целом. Никогда не вёл с ними никаких дел. Так уж получилось, что среди моих… хотя нет, в университете есть пара малознакомых ребят, но это всё. Даже не уверен, казахи эти парни или киргизы. А может, калмыки или буряты.

– Так в чём же дело?

– В обычной рутине. Чтобы провезти груз, надо пройти таможню, вероятно, заплатить пошлину, договориться с казахстанской железной дорогой, оплатить провоз местной валютой. Заморочек полным-полно.

– И что здесь сложного? Всё правильно, это рутина, которой занимаются многие.

– Наши грузы частично будут носить стратегический характер. Допустим, есть ракетный двигатель новой конструкции. На него даже смотреть посторонним нельзя. А кто такой для нас таможенник? Хоть российский, хоть казахстанский? Он именно посторонний. У меня внутри всё переворачивается при одной мысли, что в нашу ракету или двигатель полезет кто-то чужой, начнёт там всё осматривать, щупать, фотографировать. А что, скажет, вдруг вы там наркотики прячете где-нибудь в сопле?

Кира задумывается:

– Но Роскосмос же как-то работал?

– Я не хочу как-то. Роскосмос с чего вдруг другие космодромы строил, если Байконур хорош? И работал он там только со старыми системами. «Ангару» небось подальше от Байконура держат. Тот же «Протон» вряд ли был настолько засекречен, он с 1965-го года запускается. По нынешним временам древняя ракета. Нашу же работу можно сравнить с последними разработками. Хоть с теми же гиперзвуковыми ракетами. Вот ты, например, знаешь, на каком заводе выпускают «Цирконы»? Или «Кинжалы»? Как называются и где находятся КБ, которые их сконструировали? Нет? Вот и я не знаю. Одно точно скажу: их собирают не в Казахстане и не в Молдавии. Исключительно на российской территории…

28 сентября 2029 года, пятница, время 11:00.

МГУ, 2-ой корпус – ВШУИ.

Короче, по зрелому размышлению я пришёл к выводу, что предложение зайти на Байконур абсолютно гнилое. Не иначе козни Роскосмоса против конкурента, пока он из чайника не стал паровозом. Поэтому спустя время меня призывают к ответу. Что за дела и всё такое.

Появляется. Улыбается фирменной улыбкой, хорошо известной всему миру:

– Здравствуй, Виктор!

Не успеваю себя удержать, вскакиваю, кланяюсь чуть ли не в типично азиатском стиле. Наклон головы успеваю притормозить, так что в низкопоклонстве меня можно обвинить только с натяжкой.

– Здравствуйте, Владимир Владимирович!

– Как у тебя дела? Всё хорошо?

– Дела идут. Больших проблем нет, с мелкими справляемся. У меня сразу пожелание, Владимир Владимирович. Скажите своим помощникам, чтобы в следующий раз они заранее предупреждали. А то меня с лекции сорвали.

– Ты разве не закончил учиться? – слегка удивляется.

– Закончил, теперь сам учу. У меня там семь десятков студентов без присмотра остались.

– Признаться, моя вина, Виктор. Я попросил встречу организовать быстро и срочно. Импровизация, извини, что так вышло.

Конечно, извиняю, куда деваться. У меня несколько десятков студентов, а от него несколько сотен миллионов зависят. Не только наших сограждан.

– Догадываешься, о чём спросить хочу?

– Байконур?

Кивает:

– Дошли до меня слухи, что ты не хочешь туда идти.

– Всё правильно, – президент человек занятой, сразу берёт быка за рога, ну и я время тянуть не буду. – Изучил положение дел и пришёл к твёрдому выводу, что мы там ничего толком сделать не сможем.

– Почему? – президент переходит к максимально кратким вербальным формам.

– Поговорку знаете: Иван кивает на Петра, а Пётр – на Ивана? Будь я руководителем госкорпорации, мог бы не отказываться. Ведь на случай неудачи есть железное оправдание: казахи помешали. Тот самый казахский Пётр. Они натурально палки в колёса вставляют.

– С чего ты взял? Реальные факты есть? Если дела не движутся, то, наверное, всё-таки Роскосмос мышей не ловит.

На ты со мной общается, и я пока не понял, как это расценивать. Как свидетельство дистанции огромного размера или, наоборот, включение в круг особо доверенных лиц.

– Даже навскидку ясно, что работать на Байконуре крайне неудобно. Я сейчас не о географии и климате. Всё дело в двоевластии. С одной стороны, там всем заправляет Роскосмос, с другой – их строго контролируют казахские комиссары.

Президент чуть улыбается. Водится за ним такое, иногда любит проехаться нелестно по советскому прошлому и его приметам. Так что использование слова «комиссар» в неприглядном контексте, полагаю, ему нравится.

– Грубо говоря, они всюду суют свой нос. А мы, извините, будем строить стратегические объекты, космические аппараты, начинку которых не собираюсь показывать чужим и любопытным.

– Витя, конкретика есть? Ты сказал, что они палки в колёса вставляют. Есть доказательства?

Хм-м, он не в курсе? Вряд ли. Просто ему наверняка подали под нейтральным соусом, а казахи в той истории повели себя натурально, как вражеская агентура. Как вредители и саботажники – точно.

– Вы же мою биографию знаете? Наверное, я не самый авторитетный специалист, но всё-таки космонавтика – моя профессия. Как эксперт средней руки вполне могу выступить. Но даже профессиональные знания особо не нужны, чтобы один случай оценить.

Привожу ему одну неприятную и мутную историю. https://dzen.ru/a/ZBR87FGTnwcBVD14?ysclid=m38sc6c89178049402 . Знаю из открытых источников, постарался накопать максимум инфы, даже Договор об аренде внимательно почитал и дал на экспертизу юристам.

Если кратко, суть дела такова. Сначала планировали фейерверки, затем войну, позже попытались совместить. По соглашению с Украиной стартовую площадку № 45 решили использовать для запуска украинской ракеты «Зенит». Проект резко ушёл в тину в 2014 году (очуметь, как давно это было!) после известных событий, и вместо «Зенита» решили запускать российскую ракету «Союз-5» (среднего класса, выводит на НОО 17 тонн).

Всего не рассказываю, время дорого.

– И вот тут начинаются неожиданные неприятности. СП «Байтерек» (кстати, с какого фера оно совместное, если контролируется Астаной?) вдруг требует от ЦЭНКИ (Центр эксплуатации наземной космической инфраструктуры, дочка Роскосмоса) дополнительную экспертизу оценки воздействия на окружающую среду.

– Да-да, – кивает президент, – что-то такое было.

– Чистой воды провокация и подножка, – сначала выдаю резюме и затем приступаю к объяснениям: – Дополнительная экологическая оценка для «Союза-5» не требовалась. Там есть тонкий момент, за который зацепились казахи. Украинский «Зенит» использовал в качестве горючего керосин. В экологическом смысле абсолютно безопасный продукт. Наш «Союз-5» заправляется нафтилом. Тонкость в том, что нафтил – это тот же самый керосин. Поэтому я и говорю, что специальная экспертиза ни к чему. Нафтил от авиационного керосина отличается только присадками для адаптации к ракетным движкам. Особо отмечу, все присадки – углеводородные, абсолютно не токсичные.

– Та-а-а-к, – коротким словом президент поощряет мои выкладки. Задумывается и сам.

– До всей сути мне докопаться трудно, но, вероятно, дело обстояло так. ЦЭНКИ дал документ, обосновывающий безопасность ракетного топлива, как сорта обычного керосина. Известно, что «Байтерек» объяснения не устроили и предположительно они затребовали полный химический состав топлива. А это, извините, относится к разряду государственных тайн. Роскосмос оказался в безвыходном положении. Раскрыть полностью состав топлива он не мог, и казахи получили формальный повод вчинить иск ЦЭНКИ. Который, как это ни удивительно, самый гуманный в мире казахстанский суд удовлетворил в полном объёме. Сумму выставили неплохую – два с четвертью миллиарда рублей. Как говорится, не догоню, так заработаю.

– И чем там дело кончилось? – президент и сам может узнать, но зачем, если перед ним человек уже в теме.

– Роскосмос замотал дело. Деньги казахи так и не получили, арест имущества чисто технически произвести очень сложно. Затем подали на апелляцию, по итогу дело спустили на тормозах. Точной формулировки не знаю.

Президент хмыкает. Надеюсь, одобрительно.

– И вот скажите, Владимир Владимирович, мне зачем все эти приключения? На Байконуре придётся устраивать увлекательные склоки с казахами вместо того, чтобы делом заниматься.

– А что тебе нужно для эффективной работы? – Задумываюсь. Отказ не хочет принимать, что подтверждает мягко, но непреклонно: – Понимаешь, там наши люди живут. И даже не это главная проблема. Сам ведь знаешь, что Байконур – это символ, исток всей нашей космонавтики. Гагарин впервые именно оттуда полетел. Нельзя Байконур просто так на свалку истории выбрасывать.

– Тогда надо казахов оттуда выбросить. Или поставить на место, – перехожу к плану «Б».

Если нельзя отказать прямо, надо выставить невыполнимые условия, а затем руками развести: «Ах, мы бы со всей душой, но сами видите…»

– Дуумвират – самая неэффективная форма управления. Без всяких оговорок, как про демократию. На Байконуре сейчас именно, по-русски говоря, двоевластие. От этого надо избавиться и сделать так, чтобы казахская администрация с нами согласовывала все свои действия, а не мы у неё разрешения спрашивали. Мне вот нравится, как американцы ставят дело. Если они арендуют Гуантанамо у кубинцев, то хрен их оттуда сковырнёшь. И ни одного кубинца они туда не пускают. И как зарядили арендную плату в двенадцать тысяч долларов (правда, серебром) сто лет назад, так и платят эту жалкую подачку.

– И как это сделать?

На этот вопрос не отвечаю, даже плечами не пожимаю. Вижу, что не мне он задаётся, а самому себе. И мне не нравится, что президент с места не сдвигается. Не хочет, чтобы Россия уходила оттуда. Да разве я против? Только давайте без меня, а?

– Хорошо, Витя, мы подумаем, как дальше быть, – президент не спешит рубить сплеча. – Но ты тоже подумай. Может, и не так всё плохо, как ты считаешь.

Конечно, не так, всё намного хуже. Но вслух, понятное дело, ничего такого. Только прощаюсь. Кидаю взгляд на время в углу экрана. Я, наивный, рассчитывал поспеть хотя бы к концу лекции. Однако вдобавок к лекции чуть весь обеденный перерыв не ухлопал. Тяжёл оказался разговор с вождём.

29 сентября, суббота, время 13:30.

МГУ, ВШУИ, кабинет Колчина.

– Надо срочно переделывать «Ассемблер»! – с порога заявляет Таша и хлопает перед моим носом папкой.

– О как! – принимаюсь развязывать тесёмки.

Удивительно, до чего живучи некоторые архаичные технологии. Давно придуманы всякие-разные зажимы, файлы, но привычные даже нашим бабушкам папки из толстой ворсистой бумаги до сих пор в работе.

– Это следующий технологический уровень! – с удивлением наблюдаю за обычно тихой и спокойной девушкой.

Кажется, её даже потряхивает.

– Мы не простим себе, если немедленно не внедрим всё это!

– Таша! Посиди немного, мне надо вникнуть. Я не могу разговаривать по теме, о которой представления не имею!

Таша вскакивает со стула и, пометавшись по кабинету, останавливается у окна. Глядя, как её колотит, включаю бодренькую мелодию и советую:

– Потанцуй немного, я пока с твоими бумагами ознакомлюсь…

Сначала глядит удивлённо, вроде делает попытку повертеть пальцем у виска. Усмехаюсь. Движение попадает в такт музыке и тут же подчиняется ему.

– Давай-давай! Ты юна и красива, танец – один из лучших способов самовыражения, – поощряю и ныряю в бумаги.

Таша не сможет уклониться от предложения, у неё весь организм кипит энергией.

Через четверть часа мы оба готовы к спокойному разговору. Излишек энергии сброшен. Немного затягиваю просмотр бумаг, чтобы дать ей отдышаться.

– Ты задействовала ещё одну степень свободы? – продолжаю перебирать наброски и схемы.

– Да. Мы теперь сможем…

– Спокойно-спокойно! Я вижу!

Натурально, почти революция. Теперь накидывать слой за слоем можно не только сверху под углом, но и сбоку и даже снизу.

Однако даже шапочный разбор выявляет, нет, не промахи, а высокую вероятность появления в будущем многих проблемных мест. Откуда знаю? От верблюда! Я – выкормыш индустриальной и даже постиндустриальной эпохи. Многое – масса информации – заходит как бы само собой, прямиком в подсознание.

«Купол», так мы называем основной цех «Ассемблера», уже построен. Работа сейчас идёт внутри. Хотя по форме он не купол, не полусфера. Полусфера венчает двадцатиметровый в высоту цилиндр. Купольная башня, если совсем правильно именовать. Отсюда и сокращение.

По замыслам Таши «купол» должен стать настоящим куполом, то есть идеальной полусферой. Ввод третьей степени свободы требует. Хмыкаю. Размахнулась девушка.

– Что? – дёргается, но слегка.

– Сама переделка нам встанет в полмиллиарда, не меньше, – начинаю объяснять. – Не считая тех денег, которые мы уже затратили, и выходит, зря. Значит, полные потери можно смело удваивать. Компетентный руководитель не имеет права игнорировать такие чудовищные издержки.

Девушка куксится.

– Вопрос не только в деньгах. Ввод завода в строй отложится не меньше чем на два года. Значит, два года персонал не будет получать зарплату, а мы – продукцию и прибыль. Такова цена твоего управленческого решения.

Мрачнеет. Но молчит.

– Давай так сделаем. Тебе надо учиться руководить. Поэтому сейчас уходишь, всё обдумываешь и приносишь мне здравое предложение, а не вот это вот…

Таша вздыхает и собирает бумаги обратно в папку.

– Я знаю, как надо поступить, но тебе требуется всё самой обмозговать, – напутствую уходящую энтузиастку.

Таша предложила абсолютную ересь, но из честного и жгучего желания сделать как можно лучше. Очень мне нравится такая страстная увлечённость делом.

4 октября, четверг, время 13:15.

МГУ, ВШУИ, кабинет Колчина.

– Честно скажу, не знаю, что делать, – Таша разводит руками. – Кое-какие мелочи можно на ходу внедрить, но это даже не половинчатое решение, а так, слабенькое утешение. Чего ты улыбаешься?

Улыбаюсь неопытности и горячности. И принимаюсь за объяснения:

– Человечество давно нащупало оптимальное решение в таких случаях. У нас вообще идеальная ситуация. Ты просто забыла, что «Ассемблер» – не первый завод подобного назначения. Будет второй, рядом со стартовой площадкой, где бы она ни находилась, – невольно мрачнею, но быстро справляюсь. – Собираешь все свои находки в кучу, часть из них обкатаешь на строящемся заводе. Но не в ущерб производству, сразу предупреждаю! – грожу пальцем. – Можно на полигоне обкатать всю кинематику на опытном изделии. По мере реальной работы на «Ассемблере» наверняка появится опыт, который позволит усовершенствовать твои задумки, а, возможно, какие-то отменить. Как говорится, практика – критерий истины.

Понимание в глазах девушки начинает проявляться ещё при упоминании о втором заводе. Теперь она полностью спокойна. Перед ней путь реального исполнения всех её страстных хотелок. В добрый, как говорится, путь.

– Что за девушка у тебя в приёмной сидит? – собирая бумаги в папку, Таша спрашивает не о секретарствующей Вере.

– Моя телохранительница. Сама понимаешь, по статусу положено.

Да, Зина легко согласилась перевестись на заочку и переехала в Москву. Пока гостиницу ей оплачиваю, но эти бытовые проблемы надо как-то решать. Знаю, что если нажму нужные кнопки, заселю в общежитие кого угодно, но наглеть не хочу. Общежития в МГУ только для студентов, аспирантов и преподавателей. Пусть так и остаётся.

7 октября, воскресенье, время 18:05.

Москва, ул. Тверская, ресторан «Турандот».

– Андрей Львович, что же вы не сказали, что можно с супругой приходить? – встречу с Костюшиным начинаю с несерьёзного, но наезда.

Шеф ВТБ-банка уже в кабинете с умеренно шикарной дамой, которая на мои слова реагирует дежурной улыбкой.

– Римма Карловна, мой помощник, – представляет спутницу мой самый влиятельный инвестор.

Вежливо склоняюсь к ухоженной изящной кисти, представляюсь сам.

– Взял на себя бремя заказа блюд, – Костюшин кивает на стол.

– Преогромная за это благодарность, – и поясняю единственной за столом даме: – Постоянно угнетает необходимость выбора из огромного списка. Поэтому и попросил вашего шефа взять на себя эту тягостную для меня обязанность.

Женщина улыбается сочувственно.

– Виктор, как ты предпочитаешь? Не будем тянуть и начнём говорить сразу или сначала уделим внимание творениям местных поваров?

– Лучше сразу, не торопясь и основательно, – сейчас выбор делаю легко, два варианта – это не несколько десятков. – А блюда дадут возможность делать естественные паузы.

– Не очень хорошо с точки зрения гигиены питания, – подаёт голос женщина.

– Тогда расправимся с первым блюдом, а далее совместим.

Моё компромиссное предложение проходит. Так что за серьёзную тему, ради которой встретились, берёмся, когда моё жаркое из телятины и морепродукты моих визави почти уничтожены.

– Тема беседы та, о которой я догадываюсь? – я моложе, мне и начинать.

– Да. Речь о Байконуре, – Костюшин подхватывает, не озабочиваясь излишней витиеватостью. – Мы не хотим, чтобы Россия уходила оттуда. Видишь ли, Витя, время собирать камни, а не разбрасывать.

Немного думаю, как расценивать слово «мы». Впрочем, не важно.

– И меня выбрали, как таран, как главную ударную силу? Даже не знаю, смеяться или плакать.

– Просто больше некому, – Костюшин пожимает плечами, его спутница Римма прячет интерес ко мне и к теме за маскирующей пеленой равнодушия.

Ей лет тридцать пять на вид, не больше. Возраст полного расцвета для женщин, ведущих правильный образ жизни и не убивающих себя тяжёлой работой.

– Роскосмос, – тон намеренно выбрал такой, что не понятно, спрашиваю или утверждаю.

– Облажался, – прямо и грубо продолжает Костюшин.

– Вы не можете послать меня в бой, ничем не вооружив, – я тоже умею говорить прямо. – Это всё равно, что послать генерала на войну, не дав ему армию и всё, что к ней прилагается. Чего вы от меня ждёте? Ну, хотите, организую там маленькую революцию и объявлю Байконур суверенным государством? Российское правительство признает независимость Байконурской республики?

Рядом раздаётся мелодичный звон. Не сразу распознаю, что это смеётся Римма.

– Ну, не так резко, – Костюшин серьёзен и выдаёт открытым текстом: – Президент согласен, что казахов надо ставить на место. История с ЦЭНКИ и «Байтереком» ему сильно не понравилась.

Любопытненько! Такое впечатление, что он присутствовал при разговоре. Запись смотрел?

– С чего вы взяли, что я смогу?

– Сможешь, – уверенность в голосе непробиваемая. – Познакомься, Римма!

– Мы же познакомились, – женщина удивляется.

– Познакомься ещё раз. Перед тобой самый юный в России долларовый миллиардер. Сколько у тебя их, Виктор? Миллиардов-то?

Отвечаю молчаливой усмешкой. Ожидаемо женщина смотрит на меня совершенно другими глазами.

– В топ-пятьдесят, Римма, богатейших людей страны он точно входит. Это только по капиталам, о которых я знаю. Но под мраком тайны, так сказать, в форме тёмной материи у него ещё больше.

– К чему вы это, Андрей Львович? Римма производит впечатление умной дамы, сама понимает, что с кем попало вы лично встречаться не будете.

– Это, Витя, к вопросу о ресурсах, которые тебе нужно дать. Они у тебя уже есть и совсем не слабые.

– Деньги на хлеб не намажешь и в пушку не зарядишь.

– Кто-то из великих сказал, что для войны нужны три вещи, – Костюшин пытается отмахнуться от моих доводов. – Знаешь какие?

– Деньги, деньги и ещё раз деньги, – поддерживает его Римма.

– Слова приписывают Наполеону, а у него к этим трём вещам было ещё кое-что, о чём он скромно умолчал, – ага, разводите меня, разводите! – Абсолютная императорская власть! Поставьте меня королём на Байконуре – и даже без денег. Через год у меня будут деньги, через два – большие деньги, а через три – очень большие.

Костюшин откидывается на спинку стула и озадаченно замолкает. В глазах Риммы скрытое восхищение пополам с досадой от того, как ловко срезал её шефа. Использую полученную паузу в свою пользу:

– Я сопоставляю Байконур с местом, которое мы выбрали сами. Юго-запад Омской области. Равнинная местность – та же казахская степь, – загибаю первый палец. – Скудное количество осадков в течение года, фактически такой же засушливый климат, как на Байконуре и в остальном Казахстане. При этом полноводный Иртыш в шаговой доступности, бросить трубопровод – пара пустяков. Опять же, рядом город-миллионник, региональный университетский центр, то есть с квалифицированными и любыми другими кадрами проблем не будет. Есть авиазавод, который на данный момент сопрягают с Роскосмосом. Для нас тоже интересно. Отсутствие грунтовых вод, как на Байконуре, тоже имеет значение.

Пальцы на руке заканчиваются.

– Одного там не будет. Сказать чего? – согласия не жду, вопрос риторический. – Постоянных козней и подножек со стороны казахских властей. Их там просто нет. Некому висеть на руках и ногах неподъёмными кандалами.

– Вынужден с тобой согласиться. Подобный вариант для тебя лучше, – однако под слышимыми словами прячется что-то ещё. Да, вот оно! – Но пойми меня правильно. Президент воспримет сдачу Байконура как личное поражение. Он на это не пойдёт!

– Пусть не сдаёт, – пожимаю плечами. – Я разве против? Кто ему мешает выкрутить руки казахам и заставить их подписать новый Договор о Байконуре? У него для этого все возможности есть. Лучше всего оформить, как анклав России.

– Ого! – непонятно чем восхищается Римма. То ли дерзостью, то ли размахом предложения.

– И тогда я со спокойной душой приду со своими деньгами на Байконур и свершу свои великие дела.

– Тебе надо было у казахов тоже деньги взять… – вдруг задумчиво произносит Костюшин.

Хорошая идея, но дорога ложка к обеду. К тому же…

– У меня нет там никаких завязок. Да и сильно сомневаюсь, что кто-то в Казахстане может раскошелиться на миллиард долларов.

– Зато у них личная заинтересованность в твоём успехе была бы.

Резонно. Могло бы сработать. Однако лучше по-другому:

– Вам кто мешает так сделать? В смысле – нашему правительству? Выпустить какие-нибудь сверхприбыльные бонды или другие ценные бумаги, предложить Астане…

– Под твои условия? – Костюшин глядит неожиданно остро.

Говорит, не конкретизируя, спутница из доверенных людей, но лишние знания – лишние печали.

– Лучше мягче. Правительство ведь посредником выступит, а деньги мне отдаст. Уже под мои условия. Но больше миллиарда не возьму. Объелся этими миллиардами…

Опять раздаётся мелодичный смех Риммы, глядящей на меня искрящимися глазами.

– Мужчины, давайте десерт разнообразим. Витя, вам кофе?

– Можно…

7 октября, воскресенье, время 20:15.

МГУ, ГЗ, сектор В, 16 этаж, комната Колчина.

– Ты в ресторане был?! – где-то в районе лица Светины глаза пытаются просверлить во мне дырку. – Без меня?! О-о-о-чень интересно…

– Ничего интересного, ай! – пытаюсь погладить стройную ножку, её хозяйка бьёт по руке.

– Выходит, развлекаться без меня ходишь, – начинаются скоропалительные выводы. – Бабы там были?

– Не было, – и уточняю: – Одна баба была. Раза в полтора или два старше тебя. Меня точно в два раза.

Намёков на свой возраст Света не любит. Исключительно по покладистости характера. Так-то сказал бы, что не выносит.

– Меня хоть бы раз сводил, хоть бы раз! – продолжает нагнетать.

О, это что – типичная женская истерика? Счастливая семейная жизнь набирает обороты и приобретает новые яркие краски? К концу дня мой организм на излёте сил, а то бы я с удовольствием поддержал, плеснул бы керосинчик в костёр… обожаю движуху.

– Вроде как-то раз тебя водил, – и водил, кстати, не заметив особого восторга. Так, умеренно радостное любопытство. – И вообще, ты же знаешь, в средствах мы пока стеснены…

– Но на ресторан с чужой бабой хватило?! – глаза любимой жены сверкают огнём.

Аж любуюсь, никогда её такой не видел.

– Не, не хватило. На халяву угостился, приглашающая сторона платила. Так что я даже семейный бюджет сэкономил.

– Ах, ты сэкономил!

Нисколько не удивляет, что логика в её претензиях отсутствует напрочь. И серьёзно воспринимать глупые придирки не собираюсь. Есть у меня уникальные знания о женщинах, которых нет ни у одного из мужчин. Ей сейчас это надо, поистерить, выплеснуть пар, повод не так уж важен. Один проницательный семейный психолог сказал (а я услышал и восхитился): если женщина устраивает вам истерики, значит, она вам доверяет. Вот так, чужая баба вам истерить не будет, это не просто так, это привилегия. Поэтому и:

– Да! Сэкономил! – дерзко говорю ей прямо в лицо. Заманчиво раскрасневшееся, кстати.

– В следующий раз к проституткам в бордель иди! Там тоже сэкономишь!

– Зачем мне бордельные шлюхи? – искренне удивляюсь. – Ты же лучше. К тому же бесплатно, а я, как исконно русский, обожаю халяву.

Пока Светка думает, как воспринять сравнение её с проститутками – комплиментом или оскорблением, времени даром не теряю. За время разговора набрался сил и теперь одним рывком набрасываюсь на жену. С грозным рычанием. Светка взвизгивает, пытается удрать, но комнатка-то маленькая – некуда.

После моего гнусного надругательства над прекрасным телом супруги, лежим рядом – отдыхаем. Почти каждая вершина нашей близости подобна удару молнии по нам обоим. И в теле звенящая пустота.

Светка водит ноготком по моей груди:

– Всё-таки ты должен меня в ресторан сводить…

– Свет, понимаешь, ты ищешь вчерашний день, – объясняю на пальцах расклад. – Это незамужней девушке в радость с приятным поклонником бесплатно насладиться изысканной кухней и всё такое. А у нас общий семейный бюджет. Вытащим из него десять тысяч – а в лучших заведениях дешевле не выйдет – ты сразу на общем кошельке почувствуешь. Вот так неприятно жизнь устроена. Мужчина не может собственную жену бесплатно угостить. Только из общего бюджета или каких-то случайных денег.

– У тебя не предвидится случайных денег?

– Случайные на то и случайные, что предвидеть невозможно. Но вот думаю, с Нового года поднять ставку оплаты в Агентстве, можно отметить…

– И всё-таки, почему ты без меня в ресторан пошёл?

– Ещё не хватало мне тебя по работе с собой таскать. По делу с важным человеком встречался. Если он свою помощницу привёл, то это его проблемы, проболтается она или нет. Обсуждали такие вещи, за которые тебе надо кучу подписок о неразглашении давать. И вообще, Свет! – вознаграждаю её долгим взглядом: – Прекрасно понимаю, что девушке для здоровья надо периодически своему парню мозг полоскать. Но давай меру знать, хорошо?