Космотрюк

— Четвертый! Четвертый! — Иван Сергеевич Полетаев вызывал орбитальную станцию «Арго» — Четвертый! Я Центр! Ответьте!

— Слышу тебя, Ванечка, — совсем не по уставу откликнулся «Четвертый». — Добрались хорошо, встретили радушно, облобызали.

Суровый Полетаев невольно улыбнулся. Умеет же, старый черт успокоить и снять напряжение. Вальяжно развалившись в кресле первого пилота, Терентий Скороход всем своим видом давал понять, что поводов беспокоиться нет. Для своих это означало: «Часов пять еще найдется в запасе. Держите хвост пистолетом!».

Руководитель Космической корпорации Иван Полетаев знал, что к сеансу связи подключены десятки человек. Двое из них — аккредитованные журналисты. Все, что сейчас будет сказано, неминуемо появится в вечерних новостях.

Космонавтов просили изъясняться доступно для телезрителей. Вот Терентий и жжет.

Остальные участники — технические консультанты, руководители полетов, спасатели, эксперты, да просто боги от космонавтики. Они-то понимают, как на самом деле обстоят дела, поэтому напряжение искрит в воздухе.

Сорок два часа назад к базовой орбитальной станции «Арго» пристыковали новый научный модуль «Четвертый». Он предназначался для работы космогеологов в ближайшие пятнадцать лет. Стыковка прошла успешно, солнечные батареи раскрылись. Дальше — все.

— Как там у вас? — выдохнул Полетаев, надеясь на лучшее.

— Дык, — седой Терентий Скороход практически зевал в камеру, не торопясь с ответом. Докладываю, фиксируйте. Диагностику всех систем в Четвертом модуле запустил. Отклика нет. Совсем. Ничего не пищит и не мигает.

Полетаев невольно сжал кулаки. Ни один мускул на лице командира не дрогнул. Просто Иван Сергеевич знал, что его побелевшие костяшки в камеру не попадают, а за выражением лица следят десятки глаз. В вечерних новостях его увидят миллионы.

Скороход продолжал:

— Михалыч наружу выходил, дотопал до Причала. Солнечные батареи на «Четвертом» — без видимых повреждений, обе стоят под нужным углом. Плохо, что батареи в таком положении зафиксированы сорок часов назад. Под Солнце не подстраиваются, башкой, как подсолнухи, не крутят. Сейчас они, по идее, должны аккумулировать энергию, но это временно, пока «Арго» снова не изменит положение. До этого просто торчали в стороны, как уши у Чебурашки.

— Еще что? — мрачно спросил Полетаев.

Он чувствовал, что сейчас Терентий, пожалуй, добавит перцу… И ни одна из новостей Центру управления полетами не понравится.

— Да, что угодно, Вань, — после паузы выдохнул Терентий, глядя прямо в глаза Полетаеву.

— Может батареи не заряжены, и система тупо не тянет, — начал Скороход перечислять. — Ну, это, считай, лучший вариант. Появится энергия, будет отклик, система восстановится. Хотя вряд ли, конечно, так просто…

— Почему? — как бы между прочим, уточнил Иван Сергеевич.

Со стороны казалось, что два старинных приятеля ведут неспешную беседу в баре, ничуть не заботясь о предмете разговора.

— Ну, с чего-то система вышла из строя. Не только подсолнухи, а ВСЯ система, — Терентий снова выразительно посмотрел в глаза Полетаева.

— Не томи, — тот качнул головой, как бы поощряя продолжить.

Настоящий космический аксакал, мастер экстренных посадок, заслуженный летчик-космонавт Терентий Викторович Скороход был отправлен на «Четвертый» через двадцать три минуты после того, как стало известно о проблеме. И вот по истечение двух часов на борту «Арго» он докладывает ситуацию. Тереха растерян, это видно по глазам. Космический аксакал не понимает, что происходит.

— Может, вражеский вирус выгрыз мозги у бортового компьютера на «Четвертом» и генерирует хаос. Блокирует наши сигналы. Отклика совсем нет, что хошь проверяй. Ни система фильтрации воздуха, ни навигатор, ни батареи — ничего не дает обратную связь. Тридцать восемь автономных систем, ни одна не отвечает. Вот как?

— Можем предположить, что поврежден оптоволоконный кабель, и сигнал не проходит? -спросил Полетаев.

— Можем, — нехотя ответил Терентий. — Очень теоретически.

Уж им ли с Полетаевым не знать, что «Четвертый» относится к последнему поколению научных модулей. И оптоволоконный кабель в «Четвертом» — это сеть, охватывающая весь корпус. Грубо говоря, научный модуль упакован в оптоволокно, как экзотическое манго — в сеточку на московских прилавках. Если где-то произойдет повреждение кабеля, у сигнала еще тысячи альтернативных дорожек, по которым он сумеет проложить маршрут.

Ситуация предельно ясна. Скорее всего это действительно компьютерный вирус. Надо просто убирать «Четвертый», спасая «Арго». Жаль, конечно, очень перспективный научный модуль, совсем новый. Восстановить, похоже, не удастся. По крайней мере, — в космосе. Надо снимать бортовой комп и тестировать в лабораторных условиях. А это, разумеется, невозможно.

Если «Четвертый» в ближайшее время не убрать…

Если компьютерные мозги модуля действительно заражены вирусом, то под угрозой вся станция.

Эта дрянь может проникнуть и в систему управления «Арго». Сейчас разработали новое поколение вирусов, и они, как кистеперые рыбы по суше, переползают из одной системы в другую, даже если два компьютера работают в автономном режиме. Просто стоят рядом. Ну, как рядом… Бортовое управление «Четвертого» в семидесяти двух метрах от системы управления «Арго». Да, в общем, Терентий прав, часов пять у нас еще есть. Чтобы преодолеть такое расстояние, вирусы будут сами себе писать внешнюю сеть, строить мостик, чтобы перебазироваться.

Если выйдет из строя главный компьютер на научно-исследовательской станции «Арго», тогда мы полностью потеряем контроль над ситуацией. Потеряем свою лучшую станцию, в которую вбуханы миллионы. Миллиарды! Придется закрыть десятки научных программ, свернуть исследования, от которых зависит будущее человечества.

Второй «Арго» так просто не отстроишь на космических верфях. Минимум семь лет работы при достаточном финансировании.

Да, все уже готовы пожертвовать «Четвертым» ради сохранения «Арго», но модуль не управляем. Его нельзя оттолкнуть коленкой в космическую бездну. Все-таки семнадцать с половиной тонн, которые прошли стандартную стыковку, и теперь «Четвертый» надежно зафиксирован в стыковочном модуле Причал.

«Кадры решают все!» — Иван Полетаев безоговорочно в это верил. По-прежнему многое в бездушном космосе зависело от человека.

И ему надо найти такого человека, который решит эту нестандартную задачу.

Сеанс связи с «Арго» подходил к концу, к микрофонам пустили журналистов, и они забросали Терентия вопросами.

Иван Сергеевич не стал дальше слушать и отключился. Нельзя терять драгоценное время.

Пять часов — это всего каких-то триста минут. Добраться на «Арго» на «скорой помощи» можно минут за сорок. Значит, четыре с небольшим часа для решения проблемы…

Да, кто же с таким справится? Терентий и его легендарный Михалыч — в замешательстве. Они отработали все предписанные протоколы на случай экстренной ситуации. Ничего не работает. У самого Полетаева тоже идей.

Никто из опытных космонавтов не справится — это уже ясно. Они все думают примерно одинаково, а это не всегда хорошо.

Из шести мониторов на столе Ивана Сергеевича включились три. Так было проще сортировать личные дела курсантов Академии Космонавтики.

Полетаев решил, что следует искать здесь. Молодые, азартные ребята все делали не так, как аксакалы. Они мыслили иначе, поступали по-своему. Кто-то такой сейчас и нужен этой Солнечной Системе.

Сергеевич всматривался в эти лица из электронных досье, читал биографии и характеристики.

Вот что это, к примеру, за балбес такой Иван Горохов? Мало того, что его фамилия подсвечена красным, как у кандидатов на отчисление, так еще два раза подчеркнута золотым, как у лучших курсантов.

Иван Сергеевич с любопытством открыл досье на Горохова.

Так, оценки вроде ничего, к тому же победитель «Всемирной олимпиады по теории полетов для астронавтов до 23 лет.» Ну, это круто — ничего не скажешь.

Еще из достижений: «Космический гарпунщик международного класса 1 степени», «Фристайл в открытом космосе — золотая медаль». Приписка: «дисквалифицирован, рискованно работал без сцепки с бортом корабля.»

Рапорт от руководителя летней практики: «…угнал грузовик из фермерского хозяйства ИП Барсук, чтобы ночью отвезти личный состав третьего курса на дискотеку в соседний поселок Залетное. По дороге был остановлен нарядом ГИБДД для проверки документов. Требованиям не подчинился, ушел от погони на том же грузовике по капустному полю».

Внизу приписка рукой Горохова: «Вину признаю, грузовик вернул, Барсучихе воды натаскал, дров наколол, претензий Варвара не имеет, спекла пирогов на всю летную школу, просила кланяться.» На бумажном документе под подписью жирный отпечаток — видать, от пирога.

Рапорт из учебки: «Курсант Горохов И.А. ушел в самоволку во время дежурства по космодрому, пост не сдал…» Тут же пояснение от Ивана: «Пошел разгонять диких лебедей, которые могли помешать взлету грузового корабля Карабас-13. Доводить до сведения было некогда, предотвращал.»

Докладная от преподавательницы по английскому: «Во время экзамена курсант Горохов вместо выполнения контрольного теста за учебным ноутбуком, пользуясь предоставленным ему правом доступа к Облаку, взломал архивы игры „Космоопера“, слил коды в чат, общался в чате на отвлеченные темы…»

Объяснительная от Горохова: «…, а ниче, что я общался на китайском, финском и чешском одновременно, подбирая с коллегами код для расшифровки послания с Марса? Если бы мне не заблокировали доступ в Облако еще минут семь, возможно, мы бы узнали, чего хотят эти марсианские жучки от нашей Конфедерации. „Международный сертификат по английскому для астронавтов“ прилагаю. Перезачтите, если возможно, он котируется по всей Галактике. Вину признаю. I’m sorry, my darling! Excusez-moi, Danke schön.»

Иван Сергеевич невольно усмехнулся. Вот наглец!

Заявление на увольнительную: «… пустите меня на четыре дня слетать в родную станицу Серая Коза. Старший братан Серега женится, я обещался быть. Не прощу себе, коли слово не сдержу. Брат у меня один. Войдите в положение. У нас традиции. Мне местные морду набьют, коли не приеду. Уважать перестанут, даром, что почти космонавт. Прыжки на батуте, центрифугу и электротехнику сдал досрочно. Проверяйте. Отпустите, Христа ради.»

«Отказать!» — красным горела резолюция поперек заявления. Да, это его, Полетаева, электронная подпись. У их курса летная практика с восемнадцатого, а свадьба — шестнадцатого августа, как помнится. Уехать на четыре дня?!

А, может… Да, пожалуй, этот хулиган подходит. Неотформатированный еще. На каждом шагу нарушает. Такой наглый, да с личной мотивацией… К тому же — счастливчик, если до сих пор не отчислили.

— Отцепишь модуль «Четвертый» от «Арго» — можешь катиться на свадьбу, — серьезно предложил Полетаев сидевшему напротив курсанту.

— Свадьба сегодня, — хмуро напомнил Горохов.

— Значит, надо постараться, — согласился Иван Сергеевич. — Поторопиться.

Лохматый, в драных джинсах и аляпистой майке, хулиган подскочил на стуле.

Полетаев невольно продолжал его рассматривать. На ладонях — тальк от турника, за каждым ухом — по огрызку карандаша.

— А что ты делал? — спросил Иван Сергеевич. — Ну, в таком виде.

— Колесо крутил, трюк разучивал, — скороговоркой отрапортовал Горохов. — Рассчитывал скорость вращения, при которой возможно стабилизировать незакрепленный груз.

— Это карандаши что ли? — хмыкнул Полетаев.

— Ну, да, — не смутился Горохов.

— Ладно, беги, — махнул рукой Иван Сергеевич. — На «скорой» с мигалкой поедете. Греби сразу в сторону взлетной площадки 03. На турбоскорости.

Да, мало какая кубанская свадьба могла похвастаться такими эффектными фотографиями. Когда молодожены и гости выстроились на краю сада, стараясь вместиться в кадр, на бахчу за дорогой упал космический модуль «Четвертый», его основной корпус. Семнадцать тонн металла разом подняли в воздух несколько тонн арбузов. Алый арбузный взрыв затмил собой закат. И практически сразу туда же, но чуть левее, приземлился пассажирский отсек «Четвертого».

Серебристый шар открылся изнутри уже через пару минут, и оттуда выпрыгнул на родную землю курсант Иван Горохов. Он широко улыбался и махал руками братану Сереге и его молодой жене Аленке.

— Я ж говорил, приедет, если обещал! — заорал на всю станицу Сергей Горохов.

— Крутой пацанчик! — присвистнул старший брат Аленки. — Мужик!

И казалось, уже невозможно было удивить станичников еще сильнее, но, пока братья Гороховы обнимались, из серебристого шара легонько спрыгнула на землю космическая фея. Хрупкая девушка в неоново-голубом лабораторном халатике и больших, как лупалки стрекозы, очках.

— Знакомьтесь, это Машенька, — разулыбался Ванька. — Она грибы космические уже три месяца на орбите поливала, скучно ж — сами понимаете. Ну, я ее и пригласил немного того… повеселиться.

Все обнимали Машеньку, как родную. Бригада трактористов тащила Ваньку за стол пить штрафную. Аленка с Сергеем целовались. Городской фотограф Илона отсылала эксклюзивные фотографии на первый канал.

Через пару часов толпы журналистов брали интервью у всех в округе.

Арбузный взрыв, запечатленный на фотографиях, успели анимировать. Бахча взрывалась многократно со всех экранов.

Экстренные выпуски новостей вопили:

«Два Ивана спасли научно-исследовательскую станцию „Арго!“

«Лучший космотрюк Ивана Горохова!»

«Новейший лабораторный модуль „Четвертый“ исчез во время эксперимента вместе исследователем Марией и был обнаружен спустя полтора часа на бахче у станицы Серая Коза»

«Курсант похитил научного сотрудника прямо из лаборатории на орбитальной станции!»

«Герой Иван Горохов сумел не просто отделить „Четвертый“ модуль от станции „Арго“, ему удалось направить отработанный корпус модуля в сторону Земли, что позволит теперь диагностировать проблемы с бортовым компьютером.»

— Как же так Ванечка? — ласково спросил Терентий Скороход на общем собрании в Управлении полетов. — Как ты умудрился отстыковать «Четвертый»? Там же ничего не работало.

На этот раз встреча проходила в живую, без камер и журналистов.

Хулиган Иван Горохов в непривычном для него деловом костюме сидел напротив экспертного жюри. Ванька ерзал на стуле, ища точку опоры. Он расстегивал верхнюю пуговицу на белой рубашке, потом вспоминал про галстук и застегивал пуговицу обратно. Развязно задирал модельный ботинок на колено, пугался своих полосатых носков и сбрасывал ботинок обратно.

— Как ты провернул этот космотрюк? — усмехнулся Полетаев.

Ванька сопел.

— Только вы сначала пообещайте, что Машку не уволят из ее «Биосинтеза» за прогулы, — начал, наконец, Горохов. — Любит она эту работу на «Арго». Так и запишите там везде, что Машка не соглашалась, я ее это… хитростью, то есть, нечаянно…

Горохов совсем запутался, поэтому замолчал.

— Мария Яковлева, младший научный сотрудник? — уточнил кто-то из управления кадрами.

— Ну… — Ванька набрал побольше воздуха в грудь. — Немного устаревшая информация. Она уже тоже как бы Горохова.

— Вы поженились? Когда? — в изумлении загалдели сразу несколько дам.

— Да, тама в станице и поженились на следующий день, — потупив взгляд ответил Ванька. — У мамки подружка в ЗАГСе работает, чего тянуть-то? Машка согласная. Гости собрались, столы в саду поставлены…

«Вот это кадр!» — подумал Иван Полетаев.

А кадры решают все.