Костенька, зачем?

Хрустящий под ногами снег сводил с ума. Звук был простым до безобразия, и оттого таким мерзким. Хрум-хрум-хрум… Константин был готов закрыть уши руками, однако прекрасно понимал, что это не поможет — звук словно залез под кожу, и поселился где-то между черепной коробкой и мозгом. С каждым шагом раздражение нарастало, и создалось ощущение, что ещё немного, и звук тот завизжит сиреной, убивая всё живое в округе. Хотя, казалось бы, когда-то в детстве ему этот звук нравился. Хрум-хрум-хрум…

Луна стояла высоко. В их краях явление то редкое — как правило, деревню окутывал мрак. Осенью, весной и летом стоял густой туман, зимой же пасмурные низкие тучи не давали увидеть солнца. А нужно ли оно — то самое солнце? Может, и не нужно… Тут как посмотреть. Однако вид луны не мог не радовать. Как минимум красиво, а как максимум можно отследить день лунного цикла. А это действительно важно! В местных краях время шло так же странно и неразличимо, как реки втекают в озёра. Сколько воды-то утекло? Ну, сколько-то утекло… Можно сказать примерно, но точно — никогда! Так и со временем. Странное оно — явление это. Время… А какой сейчас год?

Константин жил в прошлом. Для нас, разумеется, а для себя в настоящем. Но настоящее то чудное… Необычное, и нам не знакомое. Однако… для Константина всё было привычным. Нормальным. Привычный лес, по которому он устало брёл вслед за старухой. Привычный — хотя и до боли в глазах — надоедливый звук хрустящего под ногами снега. Хрум-хрум-хрум… Будь его воля, он бы заорал во всю глотку! Кричал бы грозно и сердито. Возможно, даже матерно. Орал бы так, что снег его бы испугался, и мигом растаял по всему лесу. Но он шёл… Шёл, и слушал этот гадкий звук. Прошёл ещё несколько метров, и вдруг остановился.

— Тамара! — буркнул он спутнице, — Ну, бога ради! Куда мы идём?

Сухая до неприличия старуха резко развернулась. Шерстяной платок почти упал на впалые глаза, морщинистая рука натянула его обратно. Посмотрела на Костю сердито и скрипуче прошипела:

— А что?! Плохо вам, любезный, в лесу-то?

Бросив на старуху презрительный взгляд, он посмотрел по сторонам. Плохо ли в лесу? Может, и хорошо, но ведь не ночью! Тёплым летним днём — замечательно! Морозной зимней ночью? Увольте, Тамара, и идите одна. Константин мотнул головой. Чего это он? Разве можно на Тамару злиться? На Тамару! Ту самую старушку, что была его первой — и единственной — учительницей в детстве? Странные у него мысли… Что-то не так.

— Неплохо. Просто… холодно. Вам, Тамар, не холодно?

— Мне холод нестрашен! — сказала она с умным видом, — Боятся на севере холодов? Какая глупость.

— Глупость ли? — усмехнулся он, — А чего это вы, в таком случае, пальтишко шерстяное надели?

Старушка осуждающе покачала головой. Сказала:

— Вроде… где-то здесь!

Константин кивнул, достал из внутреннего кармана маленький факел, — «карманный» так его здесь называли — а следом и спички. Зажёг, и поднёс к земле. Тихо спросил:

— И как вы умудрились крестик потерять?

Тамара подошла к нему ближе. В нос его сразу ударил старушечий запах — от неё пахло мылом и затхлостью. Он успел подумать, что это не худшая смесь ароматов, и… в очередной раз мысленно выругался. Какая ему разница, как пахнет спутница? Не нравится, — не нюхай. Тоже мне — беда! В то же время Тамара понизила голос до заговорщического шёпота:

— Это всё он!

— Кто? — удивлённо спросил Константин.

— Он! Д… — она боязливо осмотрелась, — Демон… Демон здесь шалит!

Константин замер. Огляделся, и… резко мотнул головой. Мысли к нему пришли нехорошие… Он чуть не ляпнул, что их не существует, но… успел себя остановить. Как же не существует? Константин в последнее время совсем плох… Взяв себя в руки, он ответил:

— Тамара, оставьте. Не стоит. Не сейчас!

Она посмотрела на него исподлобья. Продолжив шерстить цепким взглядом по белоснежному снегу в свете факела, ответила:

— Правы вы. Не стоит. Не нужно! А-то услышит…

— Что же он, ей богу, в лесу поселился?!

— Поселился… — подтвердила она, — И давно…

— Нет здесь никого. Лишь животные дикие. И всё! Вам, может, привиделось?

— Ничего мне не «привиделось»! Не видела я его. И не увижу! Его если человек увидит, то всё…

— Что?

— Всё! — повторила она особенно громко, — Не жить больше.

-Константин опять покачал головой, — Значит, так… Сейчас мы найдём ваш крест, и сразу пойдём в сторону храма. Вы мне расскажете, что у вас происходит.

Она разогнула спину, потянулась, и лениво сообщила: — Всё у меня хорошо…

— Простите, но вы мне в последнее время не нравитесь…

— Чем?

— Вашим настроем! Как вы умудрились потерять крест?!

Она закатила глаза, размялась, и вернулась поискам, — Он его с меня снял…

— Кто «он»? Хотя… — Константин помотал головой, — Хотя не надо! Не отвечайте. Я понял… Как же снял, если вы его не видели?

— Не видела — верно. Но слышала!

— И что он сказал?

— Он не говорит… со мной. И слава господу Богу нашему всемогущему! С хорошими людьми он говорить не может. Лишь с плохими…

— Но… как? — опять спросил он.

— Как… Я его чувствовала!

Чувствовала… Кажется, старушке куда хуже, чем только можно было подумать! Хотя, чему здесь удивляться… Константин и сам, вообще-то, уже староват. Однако Тамара всё равно старше. Циклов так на… двадцать? Может, тридцать? А может и пятнадцать — тут не разобраться! Сколько лет ни ему, ни Тамаре Константин не знал. Судя по всему, время её заканчивается. Разум медленно угасает, мозг в панике добавляет реальности красок. Демоны, лесные духи, призраки… чего только старушечий мозг не придумает! Как малое дитя, что сочиняет истории на ходу, лишь бы его слушали, и спать не укладывали. Но, как и любому ребёнку, так и мозгу старика, рано или поздно, но пора бы обрести покой. Решив, что Тамара просто-напросто сбрендила, он отмахнулся.

— Ну, хорошо. Украл у вас крест это… нечто! Так если «украл», зачем искать? Значит, к себе и унёс! Только зачем… — он прокашлялся, — Зачем демону ваш крест?

— В том и дело! Не нужен!

— Тамар, я перестал что-либо понимать…

— Он жил здесь всегда… — начала она, — В разных телах, видах, но жил! Сколько себя помню… он в лесу обитает… Крест ему, конечно, не нужен, но вот напакостить… Сделать нечто плохое — он первый! он просто старается меня запутать. Напугать до чёртиков, и заманить к себе! он украл крест, и — я уверена — сразу бросил! Вот такой гадёныш…

Константин едко спросил: — И что же? Бросил в том же месте?

Тамара иронию пропустила мимо ушей. Наклонилась чуть ниже, и низким голосом пробурчала что-то неясное. Константин прищурился, наблюдая за старухой. Наклонился, и увидел, как та схватила ветку.

— О! Наконец!

С восторгом в глазах она подняла ветку, поднесла к лицу близко-близко, и былой огонёк сразу потух.

— А… Ветка…

— Ветка. — подтвердил он, — Значит, украл и бросил? Так может, круг перед этим намотал? Не думаете?

Тамара не ответила — о чём-то задумалась. Поиски продолжились. Скромная компания в виде священника и бывшей учительницы проследовала дальше. Хруст снега возобновился, но Константин был даже рад — уж куда лучше, чем слушать бредни про демонов… Они прошли пару десятков метров, когда Тамара продолжила разговор:

— Его услышать может только плохой человек. Плохой! Или не человек вовсе. Говорить он только с негодяями может, но как-то воздействовать… может на всех!

— Любопытно. — подметил он, — Но… Тамара, вам не кажется, что я бы об этом знал?

— Кажется! Но ты не знаешь. Учиться надо!

Он поджал губы, — Где же я такому научусь?

— Старших слушай!

Он вдруг остановился, аккуратно взял старуху под руку, развернул к себе, и серьёзно сказал:

— Тамара, я давно не ребёнок! Я даже не «взрослый». Я старый! И несу я свою ношу, несу веру людям нашим уже долгое, очень долгое время. Не водятся в наших краях… они. Не водятся! Демоны все в преисподней.

— Все, да не все! — спорила старуха, — Надо тебе чаще из дома выбираться…

Она выдернула руку, и поспешила вперёд. Константину ничего не оставалось, как пойти вслед за ней. Замечательно… Луну из-за крон деревьев видно не было, но кажется, небо до сих пор чистое. Вот же психичка старая! — пронеслось в голове Кости, и в тот же момент он прикусил язык. Это нехорошо… мысли грязные и подлые. Мерзкие, как Тамарин запашок! И вот опять… Лишь бы не думать гадкие мысли, он сказал, не останавливаясь:

— Хорошо, я приму это к сведению. Но может… нам стоит днём ваш крест поискать?

— Нет! — буркнула она, — Ночью потеряла — ночью и найду!

Он опешил, — Что вы в ночи делали в лесу?

Тамара замялась. Было видно — говорить не хотелось! Но… пришлось. Она прошептала в ответ:

— Дело было… Голос слышала я. Не могла не помочь!

— Чей?!

— Детский! Я как услышала, так в лес и рванула. Ты же знаешь — мой дом прямо у подножья встал. Вот так наследство, да? Ну, ладно… Голос я услышала детский, а тот о помощи просил. Я, не думая, в лес и рванула! Только тогда и поняла, что всё это его происки. Вот гадёныш! Глаз на меня положил. Я в лес-то и забежала — на голос шла. В том месте, где мы были, остановилась, и… задумалась. Откуда в лесу ребёнку-то взяться? Я таких голосов раньше не слышала — какой-то незнакомый. А деревушка-то у нас маленькая — всех детей знаю. Не наш он был… Да, и не ребёнок вовсе. И не человек…

— А если, всё-таки, человек? — предположил он, — Может, и не наш, но человек! Ребёнок какой заплутал?

— Какой ребёнок? — она усмехнулась, — Не неси чепухи! Это он был…

— Гм… как скажете… И что было дальше?

— А дальше… Я остановилась. Отдышалась, и только начала догадываться, что произошло… Обманули меня! Я в себя пришла, начала соображать, и поняла — дело плохо. Возвращаться надо!

— Погодите… Но почему вы сами побежали в лес? Надо было отправить кого… кого моложе!

— Кого?! — на вздохе спросила она, — Не было никого поблизости. Дочери не было, а… — она замялась, — А кто ещё?! Некого больше.

— Хорошо. И что дальше? Как вы крест потеряли?

— Не потеряла — украли! Тогда и украли. Голос затих, а следом затихло и всё остальное. Как в гробу тихо было! Ну, наверное… У меня сердце заколотилось, пот ручьём бежал. Я замерла… А когда сумела шевелиться, чуть Богу душу не отдала! Надо мной — прямо над головой — гул раздался. Да непростой… Загробный аж! Что-то пролетело мимо, прямо над ухом, как бешенное. И… крест украло. Вот так вот.

— А вы, видимо, стояли столбом?

— Да!

— Так может… — он смутился, но спросил, — Может крест-то раньше свалился? Ну, пока бежали…

— Ага, щас-с! Нет. Не раньше! Прямо в ту секунду. Я почувствовала, как его сдёрнули. Та лапища ледяной была. Как я уже сказала — загробной!

— И… дальше как было?

— Улетело чудище. И крест забрало! Я первым делом руку на грудь — под пальто — пусто! Украли… Постояла, глазами похлопала, и… домой побежала — страшно было, аж зубы сводило. Вот так вот… такие дела!

Константину вдруг звук причудился, и он голову к небу поднял. Изо рта пар валил, верхушки деревьев медленно шевелились. Красиво, но холодно. Права старушка — аж зубы сводит! Он опустил голову, и вернул взор дороге. Лишь бы не упасть… История Тамары была жуткой, но… ничем особенно не примечательной. Старушечьи бредни — на то и бредни! Не худшая их вариация, на самом-то деле. Они продолжили путь, пока Тамара не остановилась. Опёрлась ладонями о колени, и сказала:

— Давайте, миленький, отдохнём…

— Как скажете.

Он остановился, и решил времени не терять — факел ближе к земле, и опять к поискам. Белоснежный снег, сухие иглы ели, и… всё. Даже помёта птичьего не видно. В то же время Тамара уточнила:

— Так что скажете? Права я?

— В чём именно?

— Что-то его происки!

Спорить Константин не стал. Не хотел, да, и сил не осталось. Лишь кивнул в ответ, продолжая искать. Заметил:

— К счастью, вы целы и невредимы. А остальное… не так важно.

— Но крест! — спорила она.

— «Крест»… — повторил он, — Найдём. Деваться ему некуда. А… он… ему он не нужен. Не понесёт же с собой в преисподнюю, верно?

— Не пронесёт. — уверенно поправила она, — Не сможет!

— Верно-верно…

Константин продолжал освещать морозный снег, пока вдруг не заметил, как стало тихо. Тихо до неприличия! В такой тишине даже есть что-то интимное. Но разве Константину есть дело до интимных дел? Он прищурился, и только сейчас заметил, что факел-то погас. В какой момент? Неясно… По спине побежали мурашки, пока Константин доставал следующую спичку. Стало вдруг неуютно и… странно. Вынудив спичку, он — что логично — чиркнул ей по боковине коробки. И… ничего. Не зажглась, зараза! Костя убрал в карман предательницу, и достал следующую. Ситуация повторилась. На место дискомфорта вдруг пришло немыслимое раздражение. Какого хрена?! Почему сейчас и здесь? Почему он, в принципе, сейчас находится именно здесь? Глубокой ночью на морозе в компании Тамары?! Бред какой-то… Когда не зажглась и третья спичка, а глаза привыкли к темноте, он вдруг понял кое-что, казалось бы, такое очевидное… А как так вышло, что он не запомнил момент, когда погас факел? Прозевал? Разве такое прозеваешь? В ход пошла четвёртая, пятая, и даже десятая спичка. Ещё несколько таких попыток, и их не останется! Раздражённый, он резко поднял голову, чтобы злобно посмотреть на Тамару. Та так и стояла — оперившись на собственные колени. Как только он открыл рот, чтобы обвинить старуху в ситуации, над ним что-то пролетело… Нет, не пролетело — промчалось! С такой скоростью, что он понять-то ничего и не успел. Какая-то была скорость? Света? Звука? А может… чего-то, о чём Костя никогда и не знал. Сразу стало как-то тревожно, мерзко, неприятно. Тамара в одночасье взбесила священника. Захотелось схватить её за опустившиеся плечи, и затрясти, пока старческая кость не захрустит, как старый чёрствый хлеб. Константин посмотрел вдаль (бессмыслица!), но ожидаемо ничего не увидел — темень одолела эти края… Он резко обернулся — пусто. Посмотрел вправо — ель. Как неожиданно… Влево — старуха, кажется, на грани того, чтобы выплюнуть лёгкие. Он резко посмотрел вверх. Что-то белоснежное, яркое, и… кажется, очень красивое пролетело прямо над ним. Он ахнул, и сам того не ожидая свалился на спину. Одновременно с ужасом и интересом — необычное сочетание — закрыл лицо руками. Вдали раздался странный звук.

— У-у… У-у…

Тамара резко разогнулась, — Слышали?! Слышали?!

Он молчал. Смотрел сквозь пальцы вверх, и никак не мог понять, что случилось. А случилось ли что-то? Почему Тамара никак не реагирует на то, что он свалился на спину? Ей что, не жаль Константина?! Неужели ей наплевать?! Вот так и помогай дальше… Судя по всему, слушала она его слушала из ряда вон плохо. Вот же старая… Он провёл ледяными ладонями по лицу. Опять осмотрелся — никого, кроме спутницы. И звуки, кажется, вернулись… Не те, что раздались вдали, а другие — такие привычные. Завывающий ветер где-то далеко, шелест листьев. И конечно, дыхание этой старой карги! Чёрт возьми! Она уже словно цикл целый отдышаться не может. Константин поднялся на ноги, отряхнул зад от снега, и схватил факел. Полез в карман, — за спичками — достал, и… Так бы сразу! Получилось. Факел осветил ночной лес. Константин посветил в лицо старухе, и еле слышно спросил:

— Вы… видели?

— Вы что у нас, дуралей? Разумеется! он это был…

— Да ну вас! Птица какая. Или… снег.

— Конечно! Или демон! — громко объявила она, — Разница разве есть? Птица-демон. Одно и то же! Тебе ли не знать, что птица — очень дурной знак!

— Прекратите… панику… — попросил он, отведя факел в сторону.

Сердце бешено колотилось. Попросив Тамару не паниковать, он совершенно забыл о кое-чём более важном — потребовать от себя того же. Константин тяжело вздохнул, и опустил глаза. В сугробе заметил что-то блестящее. Подлетел, — как птица — и резко опустился на корточки. Потянул ладонь, и схватил находку. Прокрутил в руках, тяжело выдохнул, и довольно сказал:

— Нашёл я ваш крест! Можно идти домой.

Старуха — словно «старухой» и не была — резво подбежала. Опустилась рядом, протянула руку, но вдруг отпрянула. Сказала:

— Ой, я… не надену. Сейчас нет. Не буду!

— Да вы издеваетесь… — сорвалось с его губ, — Чего ради мы полночи его искали?

— Как же вы, милейший, не понимаете?! Я же не просто так именно вас на поиски взяла! Сами не думали? Вы мне зачем? Мне бы кого моложе, крепче…

— Так зачем? — поторопил он.

— Мне священник был нужен! Чего ради мне наши мужики иль девки? Может, в поиске они-то и лучше, но… Мне вы нужны. Крест себе заберите, освятите сразу, как домой придёте, а завтра мне отдадите.

Закатив глаза, но он согласился, — Ох, ладно! — сунул крест в карман, и поднялся на ноги, — Идём? Домой вас, Тамар, провожу, и сам пойду. К себе.

— Идём… — согласилась она, поднимаясь. Когда направились в сторону выхода из леса, спросила:

— А вы… поняли, что приключилось?

— Ну… — он запнулся. Говорить, что понял кое-что другое — она рехнулась! — не хотелось. Немного подумав, ответил:

— Наверное, да. А каковы ваши версии?

— Как я уже сказала: вас я не зря взяла! Демон святого испугался, и крест вернул! Он бы священнику голову не заморочил. Не сумел! А вот нашим молодым-красивым запросто. Не подумайте, что я их невзлюбила, просто… Кто знает, что в их головах дурных? А что в вашей знаю! Вы, дорогой, наш светоч! Мысли ваши чисты и благопристойны. В вас я уверена.

Константин поморщился, — Тамар, я — священник, но не «святой»…