Костёр для инквизитора

Главный инквизитор города Роттенбурга, Генрих Роттенбургский, прозванный Факелом Господа, наблюдал за суетой на площади перед собором. Сегодня там собирались сжечь ведьму. Инквизитор наморщил лоб, вспоминая имя. Ах, да, Катерина, вот, как её звали.

Сколько через его руки прошло Катерин, Эльз, Грет, Марий и других — имён не сосчитать. Молодые и старые, красивые и уродливые, бедные и богатые — они были самыми разными. Объединяло их всех одно: все они были сожжены им. Точнее, он только подносил факел к костру, за что и получил своё прозвище, а всё остальное делал огонь. Отправлял ведьм в ад, откуда эти нечестивые твари и являлись.

Генрих с улыбкой смотрел, как установили столб, разложили вокруг него поленья и хворост, соорудили неподалёку помост для членов инквизиции и других священнослужителей. А вот туда вынесли и его кресло, больше походившее на роскошный трон. На площади стал медленно собираться народ. Скоро всё начнётся, а пока стоит согреть себя бокалом отменного монастырского вина.

Осушив бокал, Генрих вышел из собора и направился к помосту. Тут уже были и священнослужители, и кое-кто из знати, и богатые горожане. От толпы простолюдинов их отделяла шеренга стражников. С главным инквизитором учтиво здоровались: он слегка наклонял голову в знак приветствия. Рядом с креслом-троном расположились стулья для приближённых, а прямо перед ним уже стоял столик с яствами.

Среди толпы ходили торговцы выпечкой, фруктами и вином. Генрих знал, что некоторые люди покупают фрукты не чтобы их съесть, а чтобы бросить их в ведьму. У многих уже были приготовленные заранее «снаряды»: гнилые помидоры, протухшие яйца и даже камни.

— Приветствую, главный инквизитор.

Повернувшись, Генрих увидел, что справа от кресла-трона появился небольшой пухлый человечек в серой рясе и с крестом на груди.

— Моё почтение, патер Бенедикт, — кивнул главный инквизитор и сел в кресло.

Генрих не знал, чем ему нравится этот похотливый толстый пьянчужка, мнивший себя священником. Может словоохотливостью и жизнелюбием — сам-то главный инквизитор ни тем, ни другим не отличался; может тем, как подобострастно на него глядит Бенедикт; а может, ему просто нравилось смотреть на Бенедикта свысока своего немаленького роста. Короче, неважно, этот толстяк его просто развлекал. Даже у главных инквизиторов должны быть свои шуты.

Патер как раз влил в себя целый кубок вина и расплылся в довольной улыбке:

— А сегодняшняя наша девка, я хотел сказать, ведьма, оказывается, та ещё горячая штучка.

— Правда? — поднял брови Генрих. — Кажется, её зовут Катерина.

— Ага-ага, — закивал Бенедикт. — Говорят, что сегодня ночью к ней в камеру пришли три стражника, ну чтобы попользовать перед смертью. Ей же всё равно подыхать, ну так не пропадать же добру, верно? Так вот, двое друг дружку до смерти голыми руками забили, а третий с криками выбежал из камеры. Бежал-бежал, пока на полном ходу не влетел в городскую стену и не раскроил себе череп. Представляете?

— Прелюбодеяние, особенно с ведьмой, смертный грех!

— Конечно-конечно, — патер вновь плеснул себе вина, оторвал ножку от жареной курицы и предался другому смертному греху — чревоугодию.

Толпа загудела.

На противоположной стороне площади показалась повозка, в которой везли приговорённую к сожжению ведьму. Решётчатая дверь открылась, и Катерина вышла наружу. Вообще-то всех приговорённых можно было сразу подвозить к месту казни, но их высаживали там, давая возможность людям вдоволь наглядеться на тех, кому скоро суждено умереть.

Ну и никто не отменял такую забаву, как «брось чем-нибудь в сатанинское отродье» или даже «подбеги вплотную и плюнь ему в лицо». Впрочем, к ведьмам подбежать было сложно. После нескольких случаев, когда их на месте просто растерзала толпа, их охрану усилили. Под угрожающий людской ропот, Катерина двинулась к помосту.

Генриху сразу не понравилось то, как она выглядела.

Просто прекрасно.

Чёрное с красными лентами платье обтягивало стройную фигуру, волосы цвета вороного крыла красиво развевались, хотя никакого ветра не было и в помине. Шла она уверенно, гордо вскинув голову — королева в тронном зале, а не приговорённая к сожжению ведьма. Отсюда выражение лица было не разглядеть, но главному инквизитору показалось, что Катерина улыбается и смотрит прямо на него.

«Ох, если бы я лично проводил допрос этой суки, я бы исполосовал её раскалённым прутом, и сейчас бы она ползла, а не вышагивала, как знатная дворянка королевских кровей!» — зло подумал Генрих. — «Ну ничего, сейчас толпа ей покажет!»

Человеческий коридор внутри, которого двигалась ведьма, вновь загудел, как разбуженный улей.

— Сука!

— Подстилка дьявола!

— Дочь сатаны!

— Ты целовала своего повелителя в зад?!

— Богохульная тварь!!

Выкрики раздавались с разных сторон, но вскоре всех их перекрыло одно слово.

— Ведьма! Ведьма!! Ведьма!!!

В Катерину полетели гнилые овощи и фрукты, тухлые яйца, камни. Но случилось необъяснимое, ни один из десятков «снарядов» не достиг ведьмы. Все они отлетали от неё назад — в тех, кто их бросал, словно вокруг Катерины была невидимая стена. Какая-то особо прыткая старуха проскочила через охрану, плюнула ведьме в лицо, но плевок отлетел обратно. Бабка упала на мостовую и забилась в конвульсиях, захлёбываясь пеной изо рта.

Люди прекратили бросать в ведьму всякую дрянь, выходило себе дороже. Гул толпы постепенно затих. Катерина уже стояла перед помостом, а Генрих во все глаза её разглядывал. Да, чёртовка была хороша. Сатана умеет выбирать себе наложниц, в этом ему не откажешь. Почти осиная талия, выпуклая грудь, точёные черты лица. Если бы главный инквизитор был помоложе, то он бы с такой поразвлёкся, прежде чем пустить в дело раскалённый прут.

— Катерина! — начал Генрих. — Суд святой инквизиции признал тебя ведьмой! Ты занималась колдовством, совращала добрых христиан…

— Ну да конечно, — прервала ведьма инквизитора. — Часть из этих добрых христиан норовила залезть мне под юбку. — Она рассмеялась мелодичным смехом. — Переходи сразу к делу, Генрих!

Главный инквизитор растерялся. Откуда дочь дьявола знала его имя? Впрочем, он был известным человеком, наверное, услышала от какого-то стражника или горожанина. Но ни одна из приговорённых не обращалась к нему раньше напрямую. Да, некоторые из них в последние минуты жизни сходили с ума, ругались, богохульствовали, но эта была слишком спокойна.

— За твои злодеяния перед богом и людьми ты приговорена к сожжению!

Толпа одобрительно загудела. Генрих кивнул здоровенному палачу, который, скучая, стоял рядом с приготовленным костром. Заплечных дел мастер двинулся к ведьме, чтобы отвести её к столбу и привязать. Но тут Катерина резко вскинула руки вверх и так же резко опустила. Чёрное платье разошлось по швам, оголяя прекрасное тело. По толпе пронёсся гул восхищения. Ведьма принялась крутиться из стороны в сторону, принимая соблазнительные позы.

— И это тело ты хочешь сжечь? — ведьма провела рукой по упругой груди, ущипнула себя за сосок, закусила губу. — Да ты бы с радостью им насладился, если бы мог.

— Шлюха дьявола, как смеешь ты…

— Ну, я была бы не прочь с тобой покувыркаться, — пожала плечами Катерина, отчего её груди заколыхались. — Но мы же здесь ради другого собрались, не так ли?

Она раздвинула окружавших её стражников, никто даже и ухом не повёл, подошла к палачу и впилась в него поцелуем. Затем взяла его за руку и повела к приготовленному костру: детина следовал за ней, как покорная собачонка. Он привязал Катерину к столбу, а она что-то шепнула ему на ухо. Закричав, здоровяк отшатнулся. Всё ещё крича, палач побежал прочь с площади, расшвыривая тех, кто попадался ему на пути.

Ведьма звонко рассмеялась.

— Всего лишь предсказала ему его будущее, — улыбнулась она.

— Заткни свой поганый рот, дочь сатаны! — Генрих вскочил с кресла-трона, бросился к жаровне с факелами.

— О, да. Давай! Ткни в меня своей горящей палкой! — подбодрила Катерина главного инквизитора.

— Именем господа, да поглотит тебя очищающий огонь!

Генрих принялся носиться вокруг костра, как одержимый, поджигая хворост и поленья. Закончив, он бросил факел в набирающее силу пламя и вернулся к помосту. Огонь быстро разгорелся, добрался до Катерины, стал лизать её тело. Ведьма застонала, но в этом стоне было больше наслаждения, чем боли.

Появился какой-то странный резкий запах. Главный инквизитор был привычен к разным запахам, всё-таки он начинал, как рядовой дознаватель святого суда. Правда, в последние пару десятков лет он вдыхал лишь вонь горящей плоти.

«Что это? Сера?» — мелькнуло в голове у Генриха.

Ведьма стонала всё громче, наслаждение и боль смешались в одно. Её тело не начало чернеть и обугливаться, оно покраснело, и на нём стали проступать тёмные символы. Отсюда было не разглядеть: то ли иероглифы, то ли руны, то ли смесь и тех, и других. Неожиданно костёр вспыхнул сильнее, поглотив Катерину. Её стоны оборвались.

— Ну всё, конец, — удовлетворённо прошептал Генрих улыбаясь.

Но это было только начало.

Резкий запах усилился, от костра отделились несколько сгустков пламени. Огненные шары закрутились, между ними стали проскакивать красные сполохи, затем они с оглушающим хлопком резко сошлись вместе и образовали овальный пылающий портал. Он был не больше двойных высоких дверей собора, однако он медленно увеличивался в размерах.

По ту сторону виднелась выжженная чёрная земля, багровые небеса, а вдалеке горы, с них стекали потоки лавы. Но не кошмарный пейзаж ужаснул инквизитора и заставил его молиться и призывать господа на помощь. Нет. То были существа, которые ринулись через портал на площадь Роттенбурга.

Сначала это были маленькие, зубастые, когтистые уродцы с крыльями. По виду, бесенята, какими их любили изображать церковные художники. Стража с ними быстро справилась: кого порубила на куски мечами, кого расстреляла из арбалетов. Хотя некоторым и удалось прорваться к людям из толпы и разорвать несчастным глотки. Один бесенёнок задрал юбку какой-то женщине, попытался с ней совокупиться, но тут его проткнул меч.

Вот только за крылатыми уродцами последовали более страшные и опасные твари — гибриды человека и козла, вооружённые трезубцами. Стража вступила с ними в бой, но козлорогие оказались сильными противниками. Лилась кровь, убитые люди валились на камни площади. Справа от Генриха кто-то взвизгнул, патера Бенедикта проткнул трезубец, пришпилив его к высокой спинке стула.

Но самым ужасным стало чудовище, которое с трудом протиснулось через портал. Демонический дракон с тремя головами. Тварь повернулась к Генриху, раскрыла пасти. Инквизитор приготовился встретиться с богом. Но огненные шары, вылетевшие из пастей адского ящера, ударили не в Генриха, а в собор позади. Величественное здание заполыхало. Дракон взмыл в небеса и принялся поливать Роттенбург огнём. А из портала всё лезли и лезли другие демонические твари.

Инквизитор услышал знакомый мелодичный смех, а затем из полыхающего костра вылетела крылатая фигура. Катерина. Она обрушилась на Генриха сверху, как ястреб на кролика.

Выхватив из недр сутаны крест, инквизитор ткнул его в лицо ведьмы.

— Изыди, сатанинское отродье!

— Фу, как грубо.

Катерина лизнула крест, он вспыхнул. Вскрикнув, Генрих выронил его, на ладони остался ожог.

Длинные острые когти воткнулись в руки инквизитора, пригвоздив их к поручням кресла. Глаза Генриха встретились с абсолютно чёрными, без белка, глазами.

— Ведьма, что ты натворила?! — простонал он.

— Ты меня сжёг заживо и теперь ещё в чём-то обвиняешь? — засмеялась Катерина. — Типично для церковника. И, кстати, я теперь уже не ведьма, а суккуб. Видишь ли, я действительно была — так вы любите называть бедных женщин, которых пытаете — дочерью сатаны. Но чтобы полностью переродиться, мне нужно было умереть от рук священнослужителя. Причём умереть как можно более мучительно: таковы были условия, и с твоей помощью у меня всё получилось.

— Ты меня использовала?

— Да. Но хватит разговоров, займёмся делом.

Катерина стала извиваться на коленях инквизитора, и он почувствовал, как в промежности разгорается огонь — мужская сила, уже давно утраченная, вернулась. Суккуб располосовала когтями сутану и насадила себя на его вставший жезл.

Сознание помутилось: Генрих стал целоваться с Катериной, лизать и сосать её груди, мять ягодицы. Когти суккуба царапали его тело и лицо, пару раз она укусила его, выдрав клочья мяса. Но инквизитору было уже всё равно: лишь бы входить глубже и глубже в эту сатанинскую суку. Пусть насаживает себя на его плоть до упора. Вот так! Да! Быстрее, сильнее!! Он излился в неё бурным потоком.

— А ты неплохой любовник, — сказала Катерина, улыбнувшись, но потом нахмурилась. — Правда, ты бывал чересчур жесток с женщинами. Особенно с той, которую вы изнасиловали втроём, после чего ты загнал ей раскалённый прут внутрь. Или вот та, твоя недавняя, разорвал её тело железными крючьями, но сначала отрезал ей обе груди. О, у тебя тут ещё много таких внутри.

Когтистая рука погладила инквизитора по виску, распарывая кожу и пуская кровь. При упоминании этих зверств, Генрих почувствовал, что его жезл, который всё ещё находился внутри суккуба, вновь затвердел. И тут его укусили, да так, что инквизитор завопил.

— Да, там у меня тоже есть зубы.

Из плоти Катерины выросли клыки, которые впивались в Генриха всё глубже и глубже. Суккуб резко свела бёдра и дёрнулась влево. Мужское достоинство инквизитора с корнем вырвали из тела. Струя крови ударила в суккуба. Она провела пальцем по плоскому животу, слизала алую жидкость, ухмыльнулась. Вопли инквизитора сменились поскуливанием.

— Ой, прости меня, какая же я неблагодарная стерва, ты ведь так мне помог! Но теперь тебя ждёт достойная награда.

Катерина схватила Генриха и взлетела вместе с ним. Они поднялись на порядочную высоту.

— Смотри, правда, прекрасно, и всё благодаря тебе, — суккуб развернула инквизитора лицом к городу.

Генрих увидел горящий Роттенбург, демонических отродий, продолжающих вылезать из портала, кучи трупов на улицах. Услышал крики людей и вой кошмарных тварей. Со страшным грохотом обрушился горящий собор.

— Ты думал, что приносишь жертву богу, но, на самом деле, принёс жертву дьяволу. Я была ключом от сатанинских врат, а ты вставил меня в скважину и повернул. Спасибо! В аду тебя уже заждались, чтобы наградить по-королевски. Прощай.

Катерина страстно поцеловала Генриха, укусила его за губу и швырнула вниз, в демонический огонь, из которого она появилась. Костёр для ведьмы стал костром для инквизитора. Пламя мгновенно испепелило тело Генриха, а его душу затянуло в адский портал.