Костя-Трэш

Костя пребывал в состоянии квантовой суперпозиции: с одной стороны, он уже почти был тем самым «альфа-самцом, строящим свой личный бренд в экосистеме цифрового суверенитета», а с другой — оставался Костей, «уставшей сосиской» с тонной долгов и позвоночником, напоминающим вопросительный знак.

Его последние пять тысяч рублей, выменянные у сестры Маши на историю про «срочную замену сломанного павербанка для выхода на новый карьерный виток», испарились в качестве вступительного взноса на курсы «UPGRADE ТВОЕГО МЫШЛЕНИЯ». Слово «апгрейд» было написано латиницей, что, как объяснил тренер Артём (ныне — просто ТЕМ), «сразу отсекает инфантильный диджитал-шум и калибрует мозг под волну прорыва».

Локация напоминала аквариум для разведения особой породы людей: помещение бывшего советского НИИ, где когда-то, вероятно, конструировали детали для спутников, а теперь «конструировали осознанность». Стены украшали QR-коды, ведущие на телегу с «эксклюзивными материалами», и цитаты Илона Маска, напечатанные тем же шрифтом, что и меню в соседней шаурмечной. Воздух был густым коктейлем из запаха парфюма «успешных коучей» и всеобщего отчаяния.

Костя, следуя своей основной жизненной стратегии — «стать меньше и незаметнее», — занял место в последнем ряду. Его внутренний диалог представлял собой шизофренический микс из обрывков YouTube-подкастов, тикток-роликов и голоса сестры: «Костя, ты хоть поел?» Он не поел. Он вложился в апгрейд.

ТЕМ, человек с голосом, как у робота-автоответчика, вещал о нейропластичности, квантовом скачке и «вашей личной ответственности за то, что вы лузер». Костя кивал, чувствуя, как его мозг, словно перегруженный сервер, пытается отфильтровать сигнал из шума. Бесплатный чай, который раздавала улыбчивая девушка с пустым взглядом, пах мятой и чем-то химически-металлическим. «Дистиллят ясности», — объясняли им. После второй чашки мир заиграл новыми красками. Сосед Кости, бывший менеджер среднего звена, вдруг начал плакать и кричать, что он почувствовал «поток изобилия». Костя же почувствовал лишь приятную легкость в конечностях и полное исчезновение тревоги. Он начал парить. Он был уже не Костя, а «потенциал». Ему даже показалось, что его сутулые плечи сами по себе расправились.

Кульминацией стала сессия «прорывного действия». Под аккомпанемент эпической музыки из трейлеров Marvel их заставили выкрикивать свои цели в микрофон. Костя, под воздействием «чая ясности», прокричал хриплым голосом: «Я — магнит для денег! Я зарабатываю сто тысяч в месяц!» ТЕМ одобрительно улыбнулся: «Парень из матрицы вырывается! Чувствуется энергия!».

Потом было предложение о «продвинутой подписке». «Стандартный апгрейд — это велосипед. А чтобы полететь на Марс, нужен Илон-Маск-модуль!» — гремел ТЕМ. Цена была равна месячной зарплате курьера Кости. У него, разумеется, таких денег не было. Но была карта с остатком кредитного лимита. И был чай. Плюс всеобщая эйфория. Под одобрительные возгласы «прокачанной» толпы он, не глядя, провел картой по терминалу. Где-то на задворках его сознания запищала слабая, затравленная мысль о Маше, но он её заглушил. Он был магнит. Он летел на Марс.

Когда действие чая рассеялось, это было похоже на резкий удар по голове пустой бутылкой. Семинар заканчивался. В голове — вата, во рту — привкус металла и стыда. Он потянулся за своей старой, потертой курткой в общем гардеробе — подобии газовой камеры, где на вешалках висели чужие несбывшиеся надежды.

Куртки на месте не было. На её месте висел розовый женский пуховик. Сердце Кости упало куда-то в сапоги, которые, к счастью, были на нём. Он судорожно ощупал все вешалки. Ничего. Его куртка и его кошелек с остатком наличности после взноса, его телефон (айфон взятый в кредит) — всё испарилось. Вместе с деньгами Маши на «прорывной модуль», которые он только что потратил.

Он подошел к администраторше. Та, не отрываясь от экрана монитора, где шёл стрим по дропшиппингу, бросила: «Молодой человек, учимся нести ответственность за свои вещи! Администрация ничем помочь не может».

Он вышел на улицу. Вечерний мегаполис встретил его равнодушным рёвом. Он был в тонком свитере, в сапогах. В карманах джинсов — пыль и дыра от ключей. Ни куртки, ни телефона, ни денег. Ни единой копейки. Его «апгрейд» стоил ему всего — его «прокачали» до состояния бомжа.

Реалистичный хоррор начался здесь, на промозглом ветру, под циничные взгляды прохожих. Первый раз в жизни ему пришлось просить деньги на улице.

— Помогите, пожалуйста, доехать до дома, — просипел он девушке в наушниках. Та отшатнулась, как от прокаженного. Его глаза все еще были стеклянными от «чая ясности», речь замедленной, движения — заторможенными. Он выглядел как наркоман, пришедший в ломку.

— Убожество, — бросил ему в спину молодой человек в бомбере, садясь в маршрутку.

Костя чувствовал, как его личность, и без того хрупкая, растворяется, как сахар в том самом чае. Он и раньше был неудачником и «уставшей сосиской». А теперь он стал пустым местом. Социальным вирусом, которого система отторгала с помощью иммунного ответа в виде брезгливых взглядов.

Он подошел к старушке у метро. Та, глядя на его бледное, осунувшееся лицо, сунула ему в руку десятирублевую монету. «На хлебушко, сынок», — прошамкала она.

В итоге спас его какой-то веселый студент, пахнущий пивом и свободой. «Чувааак, тебя там не пропускают? Держи, проезжай!» — он вложил Кости в ладонь билет на проезд.

Костя зашёл в вагон метро и сел, стараясь занять как можно меньше места, вжаться в сиденье, стать невидимкой. Он вёз домой новое, обжигающее знание о том, какое дно может быть под самым дном. И самое ужасное было в том, что завтра ему снова нужно будет выходить на работу, снова врать Маше. И эта поездка домой казалась ему похоронами. Он хоронил последние остатки того, что могло бы называться самоуважением.