Кот на подоконнике

1.

- Ах ты! Как только ухитряешься пробираться сюда?

- Аля, оставьте его.

- А что я Борису Федоровичу скажу? Не положено – животные в отделение.

- Так обход час, как закончился. Раньше обеда Борис Федорович по палатам не пойдет.

Альбина, сестра дневной смены, покачала головой. Всё так. Заведующий отделением, Липин Борис Фёдорович, обязательно пройдется после обеда по палатам, проверит своих пациентов, пообщается с больными, которых лечат другие врачи. Потом, сделает обход ближе к вечеру, перед уходом.

К тому времени кота уже не будет в отделении. Отправиться по своим кошачьим делам.

- Я вот удивляюсь, Елизавета Павловна, как этот авантюрист ухитряется так точно выбрать время.

- Аля, душенька, я же просила, называйте меня просто Лиза.

- Неудобно, как-то, - медсестра пожала плечами. – Вы мне в бабушки годитесь.

- Ну, тогда бабушка Лиза.

Сидящая на кровати женщина рассмеялась, продолжая поглаживать крупного серого кота, вальяжно расположившегося на руках.

- Сколько я здесь? – пожилая женщина задумчиво посмотрела в окно.

- Больше месяца, - подсказала Альбина.

Елизавета Павловна кивнула.

- Вот. Мы спокойно можем отбросить все формальности. Тем более, что общаться нам ещё очень долго.

Женщина вздохнула.

- Да что вы такое говорите, - Альбина встрепенулась, всем своим видом стараясь поднять внезапно упавшее настроение пациентки. – Последние дни ваше состояние только улучшается. Вот и Борис Фёдорович сегодня об этом говорил. И на процедуры вы третий день сами ходите.

Елизавета Павловна почесала коту подбородок. Тот, довольно мурча, аккуратно выпустил когти сперва на одной передней лапе, потом на второй. Мягко массируя колени женщины. Губ старушки коснулась грустная улыбка.

- Належалась я, Альбиночка, мочи больше нет. Сначала под ИВЛ, потом в неврологическом отделении, теперь, вот, у вас. Устала я от коляски и рук поддерживающих. Спасибо Борису Фёдоровичу, ходить начала. Медленно, но лучше уж так. Правда, котик.

Кот откинул голову назад, посмотрел прищуренными глазами в глаза Елизаветы Павловны, замурчал громче, с переливом.

- Его Мышь зовут, - подсказала Альбина.

- Вот как? – удивилась старушка. – Неужели трусливый, словно мышонок? А по нему не скажешь.

Медсестра рассмеялась – каждый раз кличка кота вызывала удивление у пациентов, не знакомых с ней.

- Мышь кот храбрый. Он не то, что крыс, собак гоняет. Тут частный сектор рядом, бывает, забегают собаки. Разные бывают – порой злые. За всеми не уследишь. Так Мышь отвадил парочку особо агрессивных.

Альбина подошла ближе, протянула руку, чтобы тоже погладить кота. Мышь поднялся на лапы, потянулся, уворачиваясь от руки медсестры и мягко спрыгнул с коленей Елизаветы Павловны. Альбина смотрела, как кот бесшумно скользнул за дверь палаты.

- Мышем его прозвали за окраску и способность тихо-тихо пробираться туда, куда он сам захочет.

- Вот как? А в других отделениях его не видела. Хотя, мне наверное не до того было.

Медсестра рассеянно кивнула, задумчиво рассматривая худое лицо старой женщины. Елизавета Павловна была полненькой старушкой перед своей болезнью. Наверняка часть морщин пряталась за округлыми формами , лица и пухлыми руками. Сейчас эти морщины ничего не скрывало и даже больше – обвисшие складки кожи добавляли новых следов возраста. Так бывает если внезапно похудеть. Вирус сильно ударил по женщине, это правда. Но и правдой оставалось стабилизация здоровья старушки. Заведующий отделением, взявший на себя заботу вести всех больных с осложнениями после Коронавируса, одобрительно хмыкал на обходе. Его прогноз полнился оптимизмом.

Альбина вспомнила – Рита, сестра из ночной смены, пару дней назад говорила о Мыше. Кот приходил под утро, прогуливался по коридору, принюхиваясь к закрытым дверям палат, а потом благосклонно разрешал Рите почесать себя. Пока медсестра ночной смены почесывала упитанные бока Мыша, тот, прикрыв глаза, вслушивался в звуки отделения, но никогда не мурчал. Впрочем, как и обычно.

Медсестра быстро подсчитала время – как раз тогда Елизавета Павловна сама начала ходить на процедуры. Сегодня кот оказался в палате старушки.

- Бабушка Лиза, - Альбина положила руку на плечо женщине, легонько встряхнула, выводя из задумчивости.

- А, - Елизавета Павловна оторвала взгляд от двери, за которой скрылся кот. – Прости, Аля, задумалась. Ты меня бабушкой назвала?

- Ну, - смутилась медсестра, - вы же сами просили.

- Я помню, - старушка улыбнулась.

- Мне хотелось сказать вам – всё будет хорошо. От силы неделя и вы сможете поехать домой к внукам. Они вас ведь ждут?

- Каждый день звонят, - старушка показала на телефон, лежащий на тумбочке возле кровати. – Спрашивают, когда приеду пирожков напеку.

- А вы с чем печёте?

Альбине хотелось отвлечься самой от нахлынувших мыслей.

- С чем есть, - ответила Елизавета Павловна. – С картошкой, капустой, фруктами.

- Расскажите. Муж тоже пирожки любит. Только, чаще всего покупает, а не ест домашние.

- Некогда печь?

- По-разному, бабушка Лиза.

Старушка похлопала по постели рядом с собой.

- Садись, Альбиночка, и послушай советы старой женщины. Что бы тесто получилось…

Медсестра села рядом с пациенткой и стала вполуха слушать её рецепты. Большая часть мыслей Альбины вертелась вокруг одного – говорить или нет Борису Фёдоровичу о Мыше. Может не стоит? Все же женщина идёт на поправку. А если даже сказать, что сделает заведующий? Завтра же выпишет Елизавету Павловну? Не такой он человек.

- И помни, - старушка увлеклась объяснениями, глаза её лучились удовольствием, - чем кефир кислее, тем лучше.

Старые люди и учителя, они похожи между собой. Внимание всегда придает им силы, а у Альбины оказалась в запасе пара свободных минут.

Кот шёл по коридору, мягко ступая лапами на холодные плитки пола. Ковровой дорожки он привычно сторонился, брезгливо морща нос. Стирки и обработки не могли вывести из ткани запахи болезни и страха, оставленного на ней ногами, обувью, иногда и кровью. Мышь помнил, когда это случилось. Ковер, правда, тогда лежал в другом отделении. Но имело ли это значение – хирургия, общее или ещё где? Прикасаться к этому лапами, кот не хотел.

Пробегая мимо столовой, Мышь задержался. Вытянув шею, кот принюхался к запахам. Котлеты с кашей. Блинчиков нет. Может, в другом отделении найдутся?

Дверь ординаторской начала приоткрываться. Мышь нырнул в тень возле створок лифта, затаился. Кот не боялся быть пойманным. Сколько он в этой больнице? Десятая весна, вроде? Или одиннадцатая? Всех врачей знает. И его все знают. Вот поэтому лучше в тень спрятаться – закроют все двери на этаж, мороки не оберешься.

А проводить надо. Хорошая женщина – справедливая.

Чувства жалости Мышь не испытывал. Не его это. Надо, значить надо.

Молодой врач прошёл мимо, приложив к уху трубку телефона. Мышь тихо наблюдал за ним из тени. Врач вышел на лестничную площадку, доставая на ходу пачку сигарет. Зря он так с собой. Вон как хрипит при разговоре. Мышь это слышит, в отличие от людей. Но это его дело.

Мышь побежал дальше, скользнул вдоль ног в тапочках и пижамных брюках, увернулся от протянутой руки, игнорируя призывное кис-кис. Двери палат открывались – больные возвращались с процедур, собирались на процедуры, выходили встречаться со знакомыми и родственниками, пришедшими их проведать. Кому-то кот в отделении явно придется не по душе.

Кот остановился только у двери, ведущей во внутренний двор больницы. Поднявшись на задние лапы, Мышь навалился передними на двери. Доводчик отсутствовал, а старая пружина, натянутая сверху, легко поддалась под весом взрослого тяжелого кота. Мышь протиснулся в появившуюся щель и оказался на улице.

Стоя на пороге, кот поочерёдно тряхнул каждой лапой. Передними, задними, каждой в отдельности. Мышь стряхивал налипший мусор. Стоило ещё вымыться. Люди стирают, сметают, смывают привычную глазу грязь. Было бы это единственной проблемой. Кот зевнул, высоко поднимая верхнюю губу. Видели бы они, сколько всего остается после их чувств, эмоций, мыслей. Даже все уборщицы больницы бессильны перед этим. Мышь заворчал, наблюдая, как в прачечную заходит Света, уборщица средних лет. Эта только добавит грязи – в человеческом и кошачьем понимании.

Ладно, у каждого своё дело. У него, Мыша, петь людям нужные песни. Провожать их, когда наступает время. Ну, и есть вовремя. Как без этого? Кого Мышь сегодня видел в комнатушке охранника у входа? Максим, точно он. Можно рассчитывать на колбасу с бутербродов. Этот поделится, хоть и относится к Мышу более чем прохладно. Давно дежурит, многое повидал.

Порой Мышь размышлял – с чего это его не выгонят отсюда. Врачи суеверные - до смешного доходит. И писать объяснительные, говорить родственникам грустные вещи, получать пятна в послужной список. Этого врачи тоже избегают. А кот живёт себе в больничном комплексе, пробирается куда пожелает, ест от пуза. Скольких он проводил за это время? В самой больнице вскоре семь будет. Были люди и в соседних с больницей домах. Кот забегал далеко, чуя зов.

Мышь шмыгнул в дверь вместе с лаборантом, несущим массивный железный чемоданчик. Лаборант не обратил внимания на кота – впереди три отделения, проведение анализов, писанина. Человек пошёл по своим делам, а крупный серый кот запрыгнул на выступ под стеклом отгороженного места охранника.