Котёнок по имени Дизель

Котёнок по имени Дизель

Ловко переставляя длинные стальные ноги, шагающий танк гордо проследовал в сторону ратуши. Солдат, у которого из-под танкошлема торчали рыжие вихры, затянулся в последний раз и швырнул окурок, а тот случайно попал под ноги Ганса. Ганс даже подскочил, когда от недокуренной папиросы разлетелся сноп мелких искр. Солдат беззлобно заржал и скрылся в люке…

Хафен был обычным приморским городком, коих десятки на побережье. Отличался от других он, пожалуй, только тем, что считался самой западной точкой Вундерланда. Жизнь здесь протекала тихо, неторопливо и без особых происшествий. Рассказывали, что когда-то давно, путешествуя по стране, здесь проезжал будущий кайзер. Правда, поездка сложилась не очень удачно – колесо его кареты попало в яму, пришлось задержаться. Ох, и досталось тогда бургомистру! Кронпринц ругался не хуже заправского портового докера. Мостовую потом, конечно, залатали, а улицу на всякий случай переименовали в честь наследника престола. Других примечательных событий в истории Хафена, в общем-то, и не было. А тут такое!..

Вундерланд славился своими изобретениями по всему миру, но это были исключительно мирные машины и механизмы: тракторы и комбайны, поезда и автобусы, поливалки, сеялки, прицепы... Оружие и боевую технику в стране уже много лет не производили. Поэтому вундерландцам любопытно было посмотреть, куда шагнула конструкторская мысль на военном поприще.

Навстречу пошёл соседний Лехистан. В газетах писали, что правительства договорились провести друг у друга «парады достижений». Вундерландцы показали соседям свои новинки. В очередях болтали, что на выставках в Лехистане особым успехом публики пользовались передвижные пивоварни – гордость вундерландских инженеров.

Ответный визит всё откладывался. Но через какое-то время поползли слухи, что лехистанские войска готовятся провести в Вундерланде демонстрацию техники. Железнодорожный эшелон из Лехистана прошёл насквозь весь Вундерланд, встав на стоянку в тупике на самой дальней станции, каковой и был Хафен. Первый парад должен был пройти здесь. Правда, его столько раз объявляли, затем отменяли, переносили и откладывали, что многие горожане, как и родители Ганса, уже перестали его ждать.

Как-то раз Ганс с мальчишками попытался пробраться к станции, чтобы хоть одним глазком увидеть боевые машины, но их остановили бдительные часовые, и ничего, кроме скучных товарных вагонов, разглядеть не удавалось.

Но день парада, кажется, всё-таки наступил. Облако пыли несло со стороны железнодорожной станции всё нарастающий рокот. Очевидно же, что это лехистанская техника после долгого ожидания покинула эшелон и движется в сторону города. Наконец-то в их тихом уголке происходит что-то интересное!

Потому мальчишки и девчонки, побросав тетрадки, повыскакивали из-за парт и гурьбой высыпали из школы, едва заслышав надвигающийся гул. Ганс спешил в числе первых. Трудно усидеть на уроке грамматики, когда под окнами шагают железные гиганты, а тебе – десять лет. Немного погодя вышли и ребята постарше, затем и учителя, а вскоре со всех лавок и учреждений потянулись горожане. Люди смотрели на ощетинившуюся пушками бронированную процессию кто с восторгом, кто с изумлением.

Старичок, опиравшийся на трость, поглаживал седую бороду. Молодая мама держала на руках малыша и показывала на танки пальцем. Девушки-курсистки хихикали, сбившись в стайку, а немного в стороне от них кучковались насупленные парни из ремесленного училища.

Чуть ли не весь город сейчас собрался здесь, и вся прочая жизнь замерла. Торговцы, банкиры, врачи, пожарные, жандармы, конторщики и рабочие теснились на тротуарах. А мимо них, тяжело переступая, шествовали боевые машины. Десятки их стройными шеренгами маршировали по широкой Вильгельмовской улице.

До этого дня Ганс видел шагающие танки только на чёрно-белых кадрах хроники, которую крутили в синематеке перед сеансами. Но там картинка была дёрганной и нечёткой, к тому же ещё и беззвучной. Только тапёр на пианино наигрывал бодрые мелодии, чтобы не было скучно. Сейчас же всё вокруг громыхало, лязгало и гулко переваливалось. Пахло выхлопом дизельных агрегатов и разогретым на солнце металлом, и к этим запахам легонько примешивался аромат свежего хлеба из ближайшей булочной.

Первыми шли легкобронированные манёвренные танки высотой с газетный киоск. Ганс понял, что кого-то они ему напоминают. И точно, пара выгнутых назад ног придавала им сходство с юркими кузнечиками, а установленные на передней части корпуса суставчатые манипуляторы были как сложенные лапки. За «кузнечиками» грузно, как вздыбившиеся на задние лапы медведи, переваливались с ноги на ногу махины, что доходили башнями до вторых этажей зданий. Таких было большинство. А несколько исполинов, что шли ближе к хвосту колонны, перемещались на четырёх мощных опорах, подобно огромным механическим слонам. Пушки их были громадными.

– В такое дуло, наверное, мяч поместится! – прошептал Ганс стоявшему рядом однокласснику Петеру.

Замыкали колонну такие же шустрые машины, какие шли в первых рядах, «кузнечики». Яркое солнце майского полудня отливало блеском в начищенных башнях. На одних торчали длинные стволы пушек, на других крепились направленные в разные стороны пулемёты, а рядом топорщились антенны радиопередатчиков.

Над крайними танками в каждом ряду развевались алые полотнища, на которых рука, готовая к удару, сжимала здоровенный тесак. Все ребята знали, что это – боевой флаг Лехистана. Ганс старался запомнить каждую деталь увиденного, чтобы потом в подробностях рассказать всё старшему брату: бедняге Мартину пришлось остаться дома из-за простуды.

Танки шагали так слаженно и чётко, что Гансу думалось, будто они движутся сами по себе, как заводные автоматоны на часах городской ратуши. Или как послушные воле злого колдуна жуткие големы – чудища из детских страшилок, которыми школяры пугают друг друга в летних лагерях. Но когда с Гансом почти поравнялся последний в строю шагоход-«кузнечик», внезапно открылся люк, и оттуда высунулся рыжий солдатик в замасленном комбинезоне.

Подмигнув курсисткам, ондостал из кармана блестящий портсигар, зубами подцепил папироску и, картинно чиркнув спичкой о борт своей махины, смачно затянулся. Тут же закашлялся, вызвав взрыв смеха у девушек и оскалы у парней.

Танк шёл заданным курсом, а улица в этом месте немного заворачивала, так что теперь боевая машина пёрла прямо на зевак. До тротуара ей было шагов пять. Оглядевшись, солдатик сделал пару затяжек, выкинул окурок, и со смехом нырнул обратно в люк и мигом выправил курс. Кузнечик пошёл левее, неспешно догоняя остальных. Толпа облегчённо выдохнула.

– Побежали на площадь! – Петер дёрнул слегка обескураженного Ганса за рукав.

Вместе они рванули к ратуше, пробираясь через толпу взрослых, которые торопились туда же. Громоздкие машины на тяжёлых железных ногах уже выстраивались в ровные ряды. Рокотали моторы, чадили выхлопные трубы, и едва ли не сам воздух дрожал от гула десятков мощных механизмов.

Ганс смотрел на всё это, как зачарованный. Металлические гиганты издали выглядели неуклюжими, но вся их ревущая и дымящая масса лишь на беглый взгляд казалась сборищем заблудившихся великанов. Вскоре Ганс заметил в их действиях упорядоченную слаженность: каждый знал своё место и вставал на него в свой черёд, словно невидимый игрок расставлял огромной рукой железные шашки. Ганс частенько разыгрывал партии со своим отцом, и потому прекрасно знал, что на поле обязательно должны появиться фигуры соперника, иначе какая же это игра?

Додумать он не успел: неожиданная тишина волной покатилась по площади. Это, постепенно усмиряя гулкое клокотание двигателей, затихали боевые машины. В первом ряду замерли «кузнечики», за ними несколько шеренг заняли «медведи», и позади всех громоздились «слоны». Народ, собравшийся на площади, наблюдал за перестроением.

Ганс, как и все остальные, ждал – что будет дальше. Но на земле ничего не происходило. Лишь только небо внезапно заволокло невесть откуда налетевшими облаками. Вокруг сразу стало серо и как-то неуютно. Ожидание затягивалось.

И вот у одного из танков-«медведей», что был утыкан антеннами, увенчан спаренным пулемётом, и стоял впереди всех, приподнялся, а затем решительно распахнулся верхний люк.Оттуда на башню танка неспеша поднялся человек в военной форме, высокий и ещё не старый. На нём был не парадный мундир с золотыми эполетами, а обычный походный комбинезон. Ганс представлял, что командир лехистанцев, а это явно был он, переоденется в нарядную форму, чтобы предстать перед жителями во всей красе. Будничный вид заграничного офицера, похоже, удивлял многих. Горожане, что до этого мига переговаривались, шутили и обсуждали пришлую технику, замолчали и уставились на военного.

– Граждане и гражданки страна Вундерланд! – громким и сильным голосом заговорил он с лехистанским акцентом. – Жители славный город, – он на мгновение запнулся, – ээ, Хафен. Меня звать полковник Лем Сапковский, я – командир пятый механизированный бригада Войско Лехистанское. Ваше правительство просить помощь наше, и вот мы здесь. Будем, пока опасно. Нортумбрия готовит силы!

По толпе прокатился вздох удивления. Нортумбрия – страна, что располагалась на островах за широким проливом –никогда не считалась врагом Вундерланда, лишь соперником в гонке технологий и научных открытий. О чём говорил этот чужак? Ганс заметил, что взрослые вокруг как-то тихонько загомонили, уже чуть менее дружелюбно поглядывая в сторону прибывших лехистанцев. У многих любопытство в глазах сменилось недоверием.

А полковник, выждав немного, сказал:

– Прошу уважаемый бургомистр подтвердить мой слова!

Бургомистр, который до этой поры находился со всеми в толпе, вышел вперёд и развернулся к горожанам. Он оглянулся на танк Сапковского, прикидывая, сможет ли забраться наверх, чтобы говорить с высоты, стоя рядом с полковником. Видимо, понял, что затея не удастся, и остался стоять у ног механического исполина. Бургомистр заговорил негромко, но медленно, так что собравшиеся успевали передавать его слова тем, кто стоял позади:

– Дорогие сограждане! Как вы помните, много лет назад мы всем народом проголосовали за то, чтобы не содержать собственную армию. И вот теперь, в минуту опасности, нам придётся обеспечивать чуж… – он осёкся, но быстро подобрал подходящее слово, – дружественную. Сегодня утром я получил телеграмму из столицы. Есть угроза военной интервенции со стороны Нортумбрии, и наш славный Хафен может первым попасть под удар, в силу своего географического положения.

Ганс понимал далеко не всё в речи бургомистра. Географию в школе они ещё не проходили, но большую карту мира он видел в учебнике старшего брата, и на ней синюю полоску воды, отделявшую Вундерланд от Нортумбрии, он мог закрыть одним пальцем. Да и без карт Ганс знал, что островная страна очень близко. Домик, где жила его семья, одиноко стоял на взгорье у самого моря, вдали от всех. По ночам в хорошую погоду с их крыльца были видны слабые огоньки нортумбрийских маяков. Но значение одного слова Ганс никак не мог разгадать.

– Дяденька, – он дёрнул за рукав ближайшего взрослого, – а что такое интервенция?

– Завоевание! – раздражённо буркнул тот, и тут же закричал, обращаясь уже к бургомистру. – Враньё!

Его возглас подхватили и другие, и вскоре в бургомистра с разных сторон, как камни, полетели возгласы:

– Ложь! Обман! Вундерланд – нейтральная страна! Не верим! Покрасовались, и пусть уходят!

Последние слова, вероятно, относились к полковнику Сапковскому и его войску. Однако полковник не настолько хорошо владел вундерландским, чтобы разобрать крики толпы, а потому всё так же молча стоял на башне своего танка. Взгляд его блуждал выше горожан и выше крыш Хафена по облачному небу. Ганс заметил, что полковник, и без того стоявший неподвижно, замер, уставившись в одну точку. Ганс тоже оглянулся. А полковник, лишь бросив бургомистру резкое: «Расходиться!», ловко запрыгнул в люк танка. Крышка с лязгом захлопнулась.

Бургомистр кивнул, но всё ещё пытался убедить горожан в своей правоте:

– Послушайте! Всё очень серьёзно! Мир изменился. Грядёт Великая война!

И, хотя большинство горожан доверяло своему бургомистру, толпа говорила голосами самых упрямых и недовольных:

– Прочь! Не нужны нам лехистанские консервные банки! Никто на нас не нападёт, потому что никогда не нападал! Прочь! Прочь! Прочь!

Бургомистр уже никак не мог перекричать горлопанов. К тому же все звуки вокруг поглотило урчание моторов. Это за спиной бургомистра шумно заводились боевые машины. Будто послушав крикунов из толпы, лехистанские танки бодро перестраивались в походную колонну и шагали в сторону побережья. Люди тоже начали расходиться, словно внезапно вспомнив, что сегодня будний день, и пора вернуться к работе и учёбе.

– Хватит на железяки глазеть, пойдём обратно в школу! – Петер потянул Ганса за рукав. Тот помотал головой.

– Смотри! – он показал в сторону танковой колонны.

Два громадных «слона» явно не собирались уходить, и словно топтались на месте. Ганс не мог оторвать взгляда от их тяжеловесных, но точных и чётких движений. Каждый оборот механизмов, приводивших к перестановкам массивных железных ног, поворотам башен и поднятию стволов, был выверен и уместен. Ничего лишнего, только расчёт, мощь… и дизельные выхлопы. Это зрелище и даже этот чад завораживали Ганса.

Петер махнул рукой и отправился в школу, оставив приятеля среди ещё нескольких таких же любопытных. От кучки горожан отделился бургомистр. Понурив плечи, он поплёлся к ратуше.

У входа бургомистр оглянулся на почти опустевшую площадь. Там, на почтительном расстоянии от лехистанских танков, стояли несколько любопытных – человек пять взрослых и ребёнок, все прочие разошлись.

Видимо, за долгие мирные годы вундерландцы всё-таки потеряли интерес к той технике, что призвана сражаться. Оставшиеся тоже скоро уйдут, не сомневался бургомистр. Или заскучают, или испугаются дождя, что явно вот-вот прольётся из серой пелены неба. Бургомистр поднял глаза. Едва уловимое движение где-то в вышине привлекло его внимание. Горожане тоже начали оборачиваться.

В прорехе между тучами мелькнула будто гигантская сигара, какие курил директор школы, только размером с вагон. Ганс понял: это цеппелин. Он видел такие на картинках. Только непонятно было, чей он? Тоже лехистанский?

Дизельные «слоны», оставшиеся на площади, тем временем перешли в боевое положение. Для большей устойчивости исполины расставили в стороны тяжёлые опоры, и как будто немного присели, подогнув механические колени. Теперь они больше походили на странных четырёхногих пауков, готовых к прыжку. Громадные пушки задрались так высоко вверх, что обрезами стволов поравнялись по высоте с часами на ратуше. Ганс представлял, как, скрытое толщей брони, внутри боевой машины проходило бойкое движение. После встречи с тем рыжим на «кузнечике» он точно знал, что гиганты действуют не по собственной воле, ими управляют солдаты. Глядя на приготовления «слонов», он не мог отделаться от впечатления, что это хищники, собирающиеся напасть на жертву.

Ганс перевёл взгляд на небо. Цеппелин приближался, словно раздвигая тучи и вырастая в размерах. Теперь Ганс уже ясно различил его опознавательные знаки: борт был расписан чередующимися вертикальными полосами малинового и жёлтого цветов. Флаг Нортумбрии! Едва Ганс понял это, как днище цеппелина распахнулось, и что-то беззвучно и, казалось, невыносимо медленно посыпалось вниз из разверзнутого брюха летающего монстра.

Мир вдруг сотрясся и будто покачнулся. Это за спиной Ганса оглушительно грянули пушки «слонов», и в тот же миг бомбы, извергнутые цеппелином, достигли земли. Гром выстрелов смешался с грохотом взрывов. Противно зазвенело в ушах, Ганс закрыл их руками и, присев на корточки, что было сил зажмурился. Звон постепенно утих.

Когда Ганс открыл глаза, то не сразу понял, что именно вокруг изменилось. Пару долгих мгновений спустя он осознал, что наблюдает за происходящим, как в немом кино: пушечные выстрелы и разрывы бомб оглушили его, а поднявшаяся пыль сделала мир бесцветным. Казалось, что наступили сумерки. Ганс посмотрел на небо. Совсем не тучи заслонили несчастному Хафену солнечный свет. Вслед за первым явились ещё десятки нортумбрийских цеппелинов. Бомбёжка продолжалась.

Как карточные домики складывались здания. Ганс ничего не слышал, и от того картина была особенно жуткой. Вот накренилась и рухнула пожарная каланча. Вот сама в себя сложилась их школа. Вот ощерилась дырой и зашлась языками пламени городская ратуша. На месте газетного киоска выщербилась огромная воронка. Подняв облако кирпичной пыли, обвалились стены булочной.

Цеппелины медленно плыли над мечущимся в агонии городом и продолжали исторгать из себя бомбы. Стремясь поразить незваных небесных гостей, «слоны» стреляли поочерёдно. Высокойскорострельностью они явно не отличались, но и цеппелины двигались неторопливо, как заносчивые хозяева, осматривающие свысока свои владения. Ганс не заметил момент попадания, но вскоре один из цеппелинов пылающим факелом полетел вниз. Затем ещё и ещё один. Танки зачищали небо.

Ганс осмотрелся. Вокруг не было никого. Никого живого. Ганс не знал, успели ли убежать и спрятаться люди, что оставались с ним на площади. Не знал, что стало со всеми остальными: его друзьями, учителями, прочими горожанами. Ганс просто пытался прийти в себя. Один сидел он посреди развороченной площади и только каким-то чудом оставался невредим.

А громадные лехистанские танки продолжали боевую работу. Ганс попытался проводить взглядом очередной снаряд, и как ему показалось, даже увидел, что он угодил в открытый бомболюк цеппелина. Тот дёрнулся, накренился и в единый миг вспыхнул сразу весь. Объятый пламенем, он стремительно понёсся к земле, и, скрывшись от взгляда Ганса за полуразрушенными постройками, рухнул где-то за городом.

Мальчик не знал, сколько прошло времени с начала бомбёжки, но постепенно к нему начал возвращаться слух. И первым, что он услышал, стал тоненький жалобный писк. Ганс кое-как встал и, покачиваясь, пошёл на звук. Там, где раньше была булочная, на груде кирпичей и битого стекла сидел крохотный рыжий котёнок, пыльный и взъерошенный. Он мяукал, вытаращив глазёнки. Ганс осторожно, чтобы не спугнуть, приблизился к нему. Тот, увидев человека, не испугался, а наоборот побежал навстречу, задрав тоненький хвостик.

– Не бойся, маленький! – Ганс взял котёнка на руки.

За спиной снова ухнуло. Котёнок встрепенулся и прижался к Гансу, который теперь совсем перестал бояться за себя, только за своего крохотного безымянного товарища по несчастью. Очередной выстрел «слона» достиг цели, и ещё один цеппелин, пылая, понёсся к земле.

Ганс вспомнил, что недавно Дасти – кошка, что жила в булочной – принесла потомство. Булочник сам рассказывал ему об этом, когда мальчик забегал за плюшками. Однако, ни самой Дасти, ни других котят видно не было. Наверно, они спрятались в подвале, решил Ганс. В булочной же есть подвал? В их доме подвал имелся, так почему бы ему не быть здесь.

– Как же мне тебя назвать? – задумчиво произнёс Ганс, как будто именно это было самым важным сейчас.

Ведь не может же котёнок жить без имени, считал мальчик. Он огляделся. Булка, потому что родился в булочной? Несолидно. Бомба? Ганс даже поморщился. Может быть, раньше такое имя ему бы и понравилось, но не теперь. Он посмотрел на площадь, где завершали бой с воздушным противником два мощных танка. Урчали их дизельные двигатели, и в такт им в руках мальчика мурлыкал котёнок, словно и у него внутри работал свой маленький моторчик.

– Давай я назову тебя Дизель! – решил Ганс. – И заберу тебя домой, там хорошо и безопасно!

Словно соглашаясь, котёнок лизнул руки мальчика.

Придерживая пушистого друга, Ганс выбрался из развалин. Стараясь не приближаться к дымящимся руинам и случайно уцелевшим зданиям, он побежал прочь с площади. Мельком глянув на небо, он заметил, что там остался последний цеппелин. Остальные либо ушли дальше, либо были сбиты «слонами». Ганс выдохнул с облегчением и поспешил дальше.

Вдруг ему преградил путь лёгкий танк – «кузнечик», появившийся из клубов пыли словно ниоткуда. Ганс остановился, не зная, что делать. Распахнулся люк «кузнечика», и оттуда выскочил тот самый рыжий солдатик, который картинно курил папироску, когда шла колонна. Он ловко спустился на мостовую.

– Ты что здесь? – рыжий присел на корточки перед Гансом.

Мальчик не нашёлся что ответить, и просто хлопал глазами.

– Опасно! Залезать! – Солдат указал рукой на свой танк. – Место есть! Залезать!

Ганс понял, что рыжий лехистанец пришёл сюда специально, чтобы спасти его. Он прочитал надпись на комбинезоне солдата: «Розальский». Он, Ганс, спас Дизеля, а солдат Розальский спасёт его! Ганс радостно кивнул, и хотел было податься вперёд, но тут очередная порция бомб, сброшенных последним цеппелином, достигла земли совсем рядом. Солдат, не раздумывая, прыгнул на Ганса и Дизеля, накрыв их собой.

Падая, Ганс больно ударился головой о камни мостовой, но ему хватило сил посмотреть на танки. Один из железных «слонов» горел, видимо, бомба угодила в него. Второй продолжал посылать в небо залпы. Теряя сознание, Ганс увидел, что снаряд достиг цели, и нортумбрийский цеппелин превратился в падающий огненный шар. Ганс закрыл глаза и провалился в забытье.

Очнулся он от прикосновений шершавого языка к лицу. Ганс открыл глаза, и понял, что это Дизель слизывает с его щёк непрошеные слёзы. Мальчик осмотрелся. На площади догорал четвероногий «слон», а второй, видимо, ушёл к остальным. Дымились здания, но пыль уже осела, а Ганс всё так же лежал на мостовой, придавленный телом лехистанского солдата. «Кузнечик» стоял рядом, и незаглушённый мотор продолжал тарахтеть.

С трудом выбравшись из-под Розальского, Ганс поднялся на ноги. Он не знал, что ему делать. Единственный, кто хотел ему помочь, лежал сейчас без движения. Ганс наклонился к нему, и с радостью обнаружил, что солдат дышит. Да, комбинезон на спине местами был посечён осколками и пропитан кровью, но солдат был жив!

Ганс принялся тормошить его, шлёпать по щекам, но всё было без толку – Розальский никак не хотел приходить в себя. Рядом жалобно мяукал Дизель. Гансу нестерпимо захотелось домой. Как там мама и папа? Как там старший брат? Бежать! Скорей бежать к ним! Но как бросить того, кто закрыл его с Дизелем от осколков?

Ганс посмотрел на солдата, потом на его танк. Снова на солдата. Идея! Ганс придумал, что будет делать. Он на всякий случай, чтобы проверить своё решение, потянул Розальского за воротник комбинезона и убедился, что не сможет не только затащить его в боевую машину, но даже сдвинуть с места.

Взяв на руки Дизеля, Ганс поспешил к «кузнечику» и ловко вскарабкался на броню. Без сомнений он нырнул в люк и захлопнул за собой крышку. Внутри кабина танка освещалась тусклой лампочкой.

– Сейчас разберёмся, как тут управляться! – сказал Ганс, плюхнувшись в кресло, закреплённое на пружинах. Дизель примостился рядышком.

Посередине приборной панели располагались две рукоятки. В одной Ганс предположил рычаг управления пулемётом, но к нему мальчик даже не стал прикасаться – стрелять ни в кого он не собирался.

Ноги сами собой встали на педали. Чуть просунув ботинки вперёд, Ганс зафиксировал их в креплениях. Он потянул вверх правую ногу, и танк, чуть наклонившись влево, приподнял правую опору. Ганс опустил ногу, и опора коснулась земли. Ганс переступил с ноги на ногу, а затем попробовал шагнуть. Боевая машина повторила его движение. Вытянувшись во весь рост, Ганс с трудом, но всё же дотягивался до смотрового окошка. Вторая рукоятка, как оказалось, была нужна, чтобы поворачивать.

– Как ходить мы разобрались, – Ганс погладил по спине котёнка. – Осталось управиться с манипуляторами.

Слева и справа от приборной панели Ганс обнаружил два круглых отверстия и без сомнений продел туда руки. В глубине он всунул ладони в рычажные перчатки, которые, как он уже догадался, предназначались для манипуляторов. Ганс согнул и разогнул правую руку, и правый манипулятор повторил его движения. Он сжал и разжал кулак левой руки, и на левом манипуляторе сжалась и разжалась клешня захвата. Всё понятно!

Короткими шагами он приблизился к лежащему Розальскому. Затем, насколько мог бережно, он поднял контуженного солдата на вытянутых руках-манипуляторах. Как несчастного котёнка из руин булочной, теперь он уносил солдата из разрушенного города. Домой! Там мама и папа, они помогут.

Где-то в углу кабины затарахтело, а потом послышался отдалённо знакомый голос, который говорил на чужом языке. Если бы Ганс знал лехистанский, то разобрал бы слова, но сейчас для него речь из динамика радиостанции звучала как непонятное шипение. «Розальски! Розальски!» – проскрипел динамик, и это было единственное слово, которое Ганс понял. Он не мог знать, что это полковник Сапковский пытался выйти на связь со своим солдатом, чтобы выяснить результаты осмотра разбомбленного города.

Доклад, если бы он состоялся, стал бы очень коротким. «Всё разрушено. Всё горит. Живых не обнаружено, за исключением мальчика и котёнка». Развороченная мостовая, совсем недавно отремонтированная, была месивом булыжников. Тут и там догорали сбитые цеппелины. От торговых лавок, контор и жилых домов оставались в лучшем случае по одной-две стены. Некоторые руины дымились. Где-то под обломками виднелись манекены в пыльных одеждах. Или это были не манекены? Ганс не мог припомнить, чтобы в его городе было так много магазинов одежды. Тогда это… Он заставил себя не продолжать эту мысль и сосредоточился на управлении машиной.

Пролился короткий ливень, потушив последние остатки огня. Небо прояснилось, и вечернее солнце радостно улыбалось, будто и не было никакой беды там, куда добирались его лучи.

Танк под управлением Ганса приближался к окраине Хафена. В смотровое окно мальчик уже видел полоску моря на горизонте. Путь он преодолевал очень медленно, хоть и догадывался, что шагоход способен на куда большую скорость. Но спешить было нельзя: на вытянутых манипуляторах, пружины которых амортизировали шаги «кузнечика», покачивался полуживой Розальский. Дизель дремал в уголке кресла, свернувшись клубочком.

Вот сейчас за поворотом откроется вид на возвышенность, где жил Ганс. Левой, правой, левой, правой… Ганс уже приноровился к управлению шагоходом. Поворот. Ну, наконец-то! Сейчас он увидит родной дом, отсюда до него рукой подать!

Ганс прильнул к смотровому окошку. Он долго всматривался в даль, ещё не веря тому, что видел, а потом бессильно рухнул в кресло, и весь сжался, схватив себя за колени. Проснувшийся Дизель непонимающе мяукнул. Копившиеся слёзы рванулись потоком, и Ганс заревел, как могут реветь маленькие мальчики, когда их никто не видит. На месте дома, где жила семья Ганса, догорал остов одного из сбитых цеппелинов.

Котёнок тёрся о рукав его рубашки и снова слизывал слёзы с его щёк. Понемногу Ганс успокоился. Он погладил Дизеля, и тот благодарно замурлыкал.

– Может, они спрятались? – шепнул Ганс котёнку.

Точно! Как он сразу не догадался! В их доме был большой и просторный подвал, папа как раз недавно закончил оборудовать его под мастерскую, даже Ганс приложил к этому руку. Папа доверил ему прикручивать решётку на вентиляции. Ну, конечно, его близкие укрылись там. А теперь они не могут выбраться! Проклятый цеппелин завалил выход из подвала. Что-то нужно делать, что-то…

Решение пришло. Ганс аккуратно опустил манипуляторы и уложил Розальского под ближайшее дерево, а сам поспешил направить танк к дому. Гансу теперь не нужно было просчитывать каждое движение, чтобы не навредить солдату, и шагоход под его управлением практически скакал, действительно похожий на быстрого кузнечика. Не зря Ганс подозревал, что эта боевая машина может быть настолько шустрой. Вскоре он оказался на развалинах своего жилища. Пришло время действовать!

Ганс бешено орудовал манипуляторами, перекусывая, переламывая и отшвыривая в сторону куски гнутого металла, из которого был сделан каркас цеппелина. Он тянул, ломал и оттаскивал планки одну за другой, будто выдёргивал рёбра из скелета гигантского кита, выброшенного на берег. Хотя всю работу выполняла боевая машина, Ганс уже не отделял себя от неё, и ему казалось, что это он своими руками разбирает завал. Накатывала усталость, руки покрылись мозолями от рычагов манипуляторов.

Переводя дух, Ганс погладил Дизеля, и, глянув на море, уловил краешком глаза какое-то непонятное движение вдали. Приглядевшись, увидел, что к берегу приближались два громадных боевых корабля, над которыми развевались полосатые флаги Нортумбрии. Дым чадил из длинных труб, а дула корабельных пушек смотрели в сторону Хафена.

К счастью для города, море в этих местах было мелким, и таким большим судам никак не подобраться на расстояние выстрела. Ганс знал это, потому что, как и все мальчишки, часто бывал в порту и видел, что там швартовались только небольшие прогулочные яхты и мелкие лодки. Моряки рассказывали, что «нормальный» порт находится сильно восточнее, в Нахалбурге.

Ганс продолжил разбирать завал. Обугленная черепица крыши. Разломанные кирпичи. Покорёженные оконные рамы. Всё, что было его домом, превратилось в мусор и сейчас летело в разные стороны. Наконец, Ганс добрался до крышки подвала. Осторожно он подцепил манипулятором её угол, вторым перехватился и потянул вверх. Проход в подвал был свободен, но никто не выходил на свет.

Откинув люк, Ганс бросился прочь из танка. Стремглав он нырнул в подвал, но тут же споткнулся обо что-то мягкое. Глаза ещё не привыкли к подвальному полумраку, а Ганс уже обшаривал руками это непонятное препятствие. Какой-то мешок? И тут он понял. Это была его мама.

– Мама, мамочка! – закричал Ганс и принялся тормошить её, трясти, дёргать за руку, целовать.

Мама Ганса закашлялась и открыла глаза. С трудом приподнявшись, она потянулась к сыну. Он сжал маму в объятиях, но она снова начала кашлять, непроизвольно выгоняя из лёгких дым и копоть, которыми надышалась в подвале.

Присмотревшись, мальчик увидел, что папа и брат лежат в дальнем углу. Ганс постарался привести их в чувство. Как будто нехотя, словно после долгого, но тяжёлого сна, очнулся отец. Брат просыпался, потягиваясь, словно по будильнику в школу. Оба, непонимающе моргая, глядели на Ганса, на маму и друг на друга.

– Надо… выбираться… – подавляя подступающий кашель, первым заговорил папа Ганса.

Он попытался встать, но сразу не смог. С трудом, опираясь на стену, он всё-таки сумел подняться. Явно сил, чтобы вскарабкаться наверх по лестнице, у него не было. Ганс, напряжённо думал, как бы ему помочь родным. Конечно! С помощью шагохода. Вот они удивятся!

– Я сейчас вернусь, только не пугайтесь! – выкрикнул он и рванул наружу по лесенке.

«Кузнечик» стоял на том же месте, где Ганс его оставил, но люк был захлопнут. Ганс нерешительно пошёл к танку, но тот развернулся и пошагал в сторону моря. Куда он собрался? Почему он пошёл сам? Там же Дизель!

Ганс побежал, что было сил и, обогнав «кузнечика» встал перед ним и замахал руками. Танк остановился. Открылся люк, и оттуда показалась рыжая голова Розальского. Он пришёл в себя и отправился искать свою боевую машину, догадался Ганс. Солдат устало посмотрел на мальчика:

– Надо что? – спросил он на ломаном вундерландском, с трудом перекрикивая шум танкового двигателя.

– Помощь! Нужна помощь! – прокричал в ответ Ганс и указал туда, где совсем недавно был его дом.

Солдат, кажется, понял его. Он кивнул, и вернулся в кабину танка. Ганс пошёл обратно, а шагоход последовал за ним.

Розальский, хоть и пострадал после ранения, не растерял навыков управления своим «кузнечиком». Шагоход подошёл к краю провала. Родители и брат Ганса испуганно прижались друг к другу, завидев нависший над ними шагоход. Но тут показался сам Ганс. Он прокричал, пересиливая шум двиателя:

– Это друг! Это друг!

Первым, недоверчиво косясь на железного монстра, за протянутую клешню танка взялся папа. Манипуляторами Розальский работал аккуратно и точно, потому без труда помог ему выбраться из подвала. Ганс понял, что папа хотел проверить, что доверять лехистанцу безопасно. Брат и мама вскоре тоже оказались рядом.

И тут, не выдержав тяжести, навалившейся сверху, лопнули балки перекрытия пола, служившие подвалу сводом. С ловкостью циркового артиста «кузнечик» отпрыгнул в сторону, не угодив в образовавшуюся яму. Ганс снова поразился мастерству Розальского.

Солдат наполовину высунулся из башни, и протянул Гансу его котёнка. Ганс тут же прижал Дизеля к груди, ощутив тепло крохотного пушистого создания. Мальчик даже не успел сказать «Спасибо», а Розальский, окинув быстрым взглядом берег, рублено выкрикнул:

– Мне – драться. Вам – бежать. Опасно!

И, не медля, он скрылся в кабине и бодрыми скачками повёл танк в сторону моря. Мальчик увидел, как на ходу он разворачивает пулемёты. Ганс обернулся и посмотрел на водную гладь.

Закат расплескался по небосклону, и в лучах заходящего светила нортумбрийские корабли казались облитыми кровью. Они подошли близко, насколько могли. Но корабли не останавливались, словно специально стремясь сесть на мель. И когда их днища коснулись твёрдого грунта, раскрылись створы на бортах судов. Выдвинулись суставчатые стальные механизмы. Корабли продолжили двигаться дальше, но теперь они не плыли, а шагали на гигантских стальных ногах.

На берегу бригада полковника Лема Сапковского готовилась к бою. Растопырив прочные опоры, приняли положение для стрельбы железные «слоны». Теперь их громадные пушки смотрели вперёд, в сторону моря. «Медведи» занимали позиции между исполинами, а также на левом и правом краях строя. Быстроногие «кузнечики» держались в первом ряду. Ганс видел, как танк Розальского добрался до своих и тоже занял место в общем ряду. Словно запоздавшая пешка перед началом партии наконец-то нашла предназначенное ей на доске поле.

Один из шагающих кораблей остановился, и спустя пару секунд грянул залп. На берегу, где расположилось лехистанское войско, раздался взрыв, разметавший кучу песка. Нортумбрийцы промахнулись. Танки Сапковского тут же ответили чередой выстрелов. Стоявший корабль водил пушкой, поточнее примеряясь к цели, а второй упрямо шагал к берегу, не обращая внимания на обстрел.

– Пойдёмте! Пойдём же! – сквозь грохот канонады пробивался слабый голос мамы Ганса.

Мужчина и мальчики как заворожённые смотрели на битву железных гигантов, будто и не было всех потрясений этого длинного дня. С холма, где они стояли, обзор был потрясающим. Пронзительно запищал Дизель, напуганный грохотом очередного залпа, и Ганс дёрнулся. Словно опомнившись, он со всей силы потянул за рукава отца и брата, и те, выходя из оцепенения, послушно пошли за ним.

Они уходили подальше от берега, от битвы и от своего разрушенного дома. Предстояло найти ночлег и еду. Не осталось даже их подвальчика, где можно было укрыться от непогоды, а вместе с ним накрылись обломками жилища все припасы и заготовки.

– Нужно найти ночлег, – прокашлявшись, сказал глава семьи.

– В городе… – подавляя подкатывающий к горлу комок произнёс Ганс, – всё разрушено.

Он вспомнил про Петера, учителей, одноклассников… Стало невыносимо больно от осознания того, что он их больше не увидит: картина рушащейся школы так и стояла перед глазами.

– Может, пойдём в «Фонтанеле»? – предложил старший брат.

Так назывался загородный школьный лагерь, где он отдыхал прошлым летом. Там были просторные палаты для сна, столовая с аппетитными колбасками и фонтанчики с питьевой водой на каждом углу.

– Отправимся туда, – решила мама.

Ганс не знал, что ждёт его дальше. Но об этом он и не думал, ведь теперь он был не один. С ним рядом его семья, а его новый друг – солдат по фамилии Розальский – сейчас сражается за будущее Вундерланда, а значит и его, Ганса, будущее. И ещё один друг, обретённый сегодня, согревал его своим теплом. Друг по имени Дизель.