Коза-Телепортация

Василия Пустышкина в округе звали коротко и просто «Пустышка», но за глаза и с неизменным уважением. Он был человеком-парадоксом: тучный, словно добрый домовой, но двигался с куничьей мягкостью; лицо обветренное, с колючим взглядом маленьких глаз, но когда он рассказывал о своих животных, оно светилось такой радостью, что к нему шли за советом даже учёные агрономы. Его ферма была царством гармоничного хаоса, где куры сидели на спинах у спящих поросят, а старый козёл воровал у него прямо из кармана сухари.

Именно к Пустышке заехал Егор, чтобы забрать обещанный мешок овса для подкормки косуль. Сидя за грубым кухонным столом, попивая ароматный чай на травах, мужчины обсуждали дела.

— А у меня тут, Егор, одна коза мистикой промышляет, — внезапно сказал Пустышка, хитро прищурившись.

— Опять? — усмехнулся Егор. — То у тебя куры, звёзды предсказывающие, то поросёнок-математик. На какого автора фэнтези подсели теперь?

Пустышка был известным любителем подобной литературы. Полки в его доме ломились от томов про эльфов, драконов и магов.

— Не смейся, — фермер отхлебнул чаю. — Дело простое. Коза Матрёна, пегая, с чёрным пятном на боку в виде гриба. Стадо в сто голов пасётся за холмом, за крепким забором. Каждое утро пересчитываю. Иной раз не хватает Матрёны. Думаю — потерялась. Весь день ищу. А к вечеру — она тут как тут, стоит в самом центре стада, жуёт, глаза хитрые. И шерсть на боку хвоей пропахшая. А у меня вокруг пастбища — чистое поле на километр! Агрокомплекса поля, сам знаешь.

— Может, под забором подкоп? — предположил Егор, играя с кружкой.

— Проверил. Нет подкопа. И собаки не видят, когда её нет. А потом — раз! — и она есть. И вот позавчера, — Пустышка понизил голос, — сам видел. Стою у окна, смотрю на стадо. Матрёна у дальнего края, у леса, щиплет траву. Я на секунду отвлёкся — покупатель крикнул. Обернулся назад — а её уже нет. Вообще. Исчезла. Как сквозь землю. Через полчаса смотрю — она у кормушки у сарая появилась, сено уплетает. Между лесом и сараем — моё поле, я бы видел, если бы она бежала. Не бежала. Телепортировалась. На километр.

Егор откровенно рассмеялся.

— Пустышка, дорогой, тебе пора в отпуск. Или меньше на ночь читать. Коза-ниндзя, телепортируется. Ну ладно, допустим. Может, она у тебя в тардисе прячется?

— Смейся, смейся, — покачал головой фермер, но в глазах его не было обиды, лишь лёгкое упрямство исследователя, наткнувшегося на необъяснимый феномен. — Сам увидишь. Она, чувствую, и к тебе в лес наведывается.

Дорогой домой Егор добродушно улыбался, представляя себе пегую козу-призрака, перемещающуюся между измерениями. Чистый деревенский фольклор, подогретый богатым воображением.

Но вскоре егерю пришлось вспомнить этот разговор.

***

Была глухая осень. Егор проверял дальние границы участка, возле болотистой низины, куда даже браконьеры забирались редко. Место было дикое, заваленное буреломом, в двух часах ходьбы от ближайшей деревни. Да и не пойдет никто. И вот, продираясь через заросли ивняка, егерь услышал негромкое блеяние. Егор замер. Откуда здесь? Аккуратно раздвинул ветки. Может сойка Яшка балуется?

На маленьком, совершенно сухом островке посредь болота паслась коза. Пегая, с аккуратным чёрным пятном на боку. Пятно действительно было похоже на гриб-боровик. Она мирно щипала пожухлую осоку, изредка поглядывая своими жёлтыми, с горизонтальными зрачками, глазами по сторонам. Увидев Егора, она не испугалась, лишь настороженно замерла.

— Матрёна? — невольно вырвалось у него.

Коза заблеяла в ответ, как будто подтверждая. Но как она сюда попала? До Пустышкиной фермы — добрых пятнадцать километров по прямой, через лес, буреломы и это самое болото. Ни одна домашняя коза просто так сюда не забредёт. Да и следов её прихода видно не было — вокруг зыбкой топь и хрупкие кочки.

Егор попытался приблизиться, но коза, фыркнув, сделала несколько шагов в сторону и… будто растворилась за очередным кустом. Егор рванулся вперёд. Никого. Словно её и не было. Только ветер шелестел сухим тростником.

«Странно, — подумал он. — Очень странно».

Второй случай был ещё более показательным. Ранней весной Егор поднимался на каменистую гриву — высокий, почти голый холм с редкими соснами. Словно Карелия. Сверху открывался вид на десятки километров вокруг. Егерь сел на камень перекусить. И вдруг услышал сзади тихое постукивание копыт. Обернулся.

По самому гребню гривы, важно, как владелица поместья, шла Матрёна. Она подошла к одинокому кусту можжевельника, начала общипывать хвою. Егор остолбенел. Чтобы оказаться здесь, нужно было либо пройти через всю его лесную делянку (а он бы видел следы или слышал), либо… Либо появиться ниоткуда. Егерь встал. Коза посмотрела на него без страха, потом повернулась и неспешной, уверенной рысью побежала вдоль гребня к дальнему скалистому выступу. Егор последовал. Интерес был как в детстве. Когда егерь достиг выступа, козы там уже не было. Она исчезла. Будто шагнула в никуда с края обрыва, но внизу, под кручей, её тоже не было видно.

Третий раз был решающим, чтобы… чтобы поверить словам Василия. Глухой ночью разыгралась буря. Егор вышел на крыльцо, чтобы проверить, хорошо ли закрыты вольеры Огонька и Гуси. Молнии разрывали небо, гром грохотал. И в одной из вспышек он ясно увидел во дворе, возле колодца, знакомую пегую фигуру. Матрёна стояла, прижавшись к срубу, будто пережидая непогоду. В следующую секунду грянул новый раскат, ослепительная молния ударила где-то в поле. Егор на мгновение зажмурился. А когда открыл глаза — козы уже не было. Она не могла убежать так быстро и бесшумно, особенно через громыхающие на ветру листы металла.

Утром Егор поехал к Пустышке. Фермер как раз выводил стадо.

— Ну что, егерь, веришь теперь? — спросил он, увидев лицо Егора.

— Видел её три раза, Василий. В таких местах, где ей физически невозможно быть. И исчезала… на глазах.

Пустышка кивнул, погладил подошедшую Матрёну по голове. Та блаженно закрыла глаза.

— Я ж тебе говорил. Она не простая. Может, у неё свои, козьи тропы. Не для нашего понимания. Может, она между мирами ходит. Кто её знает.

Егор просто смотрел на козу. Она выглядела абсолютно обычной. Шерсть чуть взъерошена, взгляд спокойный и глуповатый. Никакого свечения, никаких признаков магической силы.

— И что с ней делать? — спросил он. — как… ты поступишь.

— Да ничего. Жить ей давать. Она никому не мешает. Молоко у неё отменное, кстати, — Пустышка подмигнул. — Может, от других измерений целебное.

Егор покачал головой, но уже не спорил. Егерь вернулся в свой лес, к своим делам. Теперь, патрулируя угодья, он иногда внимательно вглядывался в чащу, прислушивался. Егор больше не искал логики во всем этом. Он просто знал, что где-то здесь, между буреломом и болотом, между скалой и грозовым небом, бродит пегая коза с пятном-грибом. И у неё, в отличие от всех остальных, есть свой секрет. Свой, абсолютно козий, непонятный и настоящий способ быть одновременно здесь и там.

Мысленно, про себя, Егор был вынужден согласиться с Пустышкой. Да уж. Мистика. Самая что ни на есть лесная, непридуманная и от этого ещё более загадочная.