Краса. Ковен

Тёплая летняя ночь. Полная луна и яркие звёзды. Запахи земли и трав, которые обострил прошедший вечером дождик. Оборотню казалось, что всё это создано специально для него. Деревья, звуки, ароматы, лунное сияние — словно дары свыше. И всё на своём месте. Абсолютная гармония природы, будоражащая рассудок только одним фактом своего существования.

В обличье волка Иван мчался через лес, ловко перепрыгивал овраги, поваленные деревья, кустарники. Он наслаждался каждым движением, ликовал от своей звериной мощи. В такие моменты как сейчас у него абсолютно не было никакого сожаления, что год назад принял нелёгкое решение стать оборотнем. Своё состояние Иван мог охарактеризовать лишь одним словом: «Свобода». Ему представлялось, что, обращаясь в зверя, он сбрасывал с себя некие тяжёлые оковы, мешающие быть полноценным, ограничивающие единение с лесом, небом, луной, звёздами.

Впрочем, нынешней ночью Иван превратился в зверя не только для того, чтобы в очередной раз испытать внутреннее раскрепощение. У него была чёткая цель. Он бежал к болоту, чтобы решить одну сложную проблему. За последние два месяца болотники, тупые, но свирепые существа, несколько раз нападали на Красу. Слишком зачастили. Валентина, Хранительница Темницы, заявила, что это уже всё из ряда вон. Никогда ещё эти твари не проявляли подобной настойчивости. Проблему нужно было решать. Болотников, как всякую нечисть, притягивала Темница — пирамидка, в которой заключены тёмные сущности. Впрочем, как следует изучив вопрос, Валентина пришла к выводу, что нынешние нападения вызваны не только «притяжением». Тварей кто-то посылал. Она целую неделю провела возле топей и выяснила, что болотниками командует сильное существо. С такими чудовищами Хранительнице не приходилось иметь дела, однако сталкивалась с ними её предшественница. Давным-давно та рассказывала о нечисти среднего порядка, имя которому мереч. Обычно этот монстр нейтральный, его мало заботило то, что происходило за пределами болот. Но, как выразилась Валентина, всегда случаются исключения из правил.

Зачем меречу Темница? Как он собирался использовать заключённые в ней тёмные сущности? Эти вопросы пока оставались без ответов, и Иван сомневался, что сегодня хоть что-то прояснится. У него создалось стойкое ощущение, что он, да и Краса в целом, стоят на пороге грандиозных событий, которые растянутся на долгое время и истинная суть которых раскроется не сразу. Это вызывало у него двойственные чувства. С одной стороны, было тревожно за друзей, близкий, а с другой… хотелось движения вперёд — резкого, опасного, чтобы стоять на краю пропасти и с вызовом глядеть в бездну. Безответственное желание, но этого требовала его свирепая звериная половина.

Луна поднималась всё выше. В воздухе проявились запахи топей. Иван за последний год исследовал все окрестные территории, бегал в обличье волка или медведя по лесу, любил проводить время возле реки и различных прудов, но к болоту наведывался лишь единожды. Не нравилось ему это место, рядом с топями он чувствовал себя каким-то чужим и уязвимым. Но сейчас выбора не было, проблему нужно решать.

А вот и болото — растянувшаяся на десятки километров территория с чёрными омутами, зыбкими островками и мёртвыми корявыми деревьями. В человеческом обличье Иван ничего особенного тут не разглядел бы, но сейчас, будучи зверем, он видел нечто удивительное, тайное. Над хлябями летали стайки зеленоватых огоньков. В некоторых местах со дна пробивалось бледное мертвенное свечение. На кочке сидело морщинистое существо с длинными клочковатыми волосами и крупными навыкате глазами похожими на рыбьи. Кикимора. Из рассказов Валентины Иван знал, что тварь эта довольно опасная. Для людей, не для оборотней. К тому же, если её не тревожить, то она навряд ли нападёт. А тревожить он никого не собирался. Кроме того, к кому явился.

На корявых ветках одного из деревьев обосновались пыжики — мелкая нечисть, эдакие мохнатые колобки размером с бильярдные шары. Впрочем, когда злились, становились раза в два больше. Глупые твари, могли напасть всем скопом даже на тех, кто намного их сильнее. Однажды Ивану довелось с ними повстречаться — наткнулся в лесу на целую шайку этих прыгающих недоразумений. Мог бы без труда с ними справиться, но решил тогда просто не связываться. Поглядел как они пыжатся и угрожающе шипят, да и слинял. Негоже без надобности уничтожать обитателей тайного мира — так Валентина учила.

Осмотревшись, Иван прыгнул на ближайшую кочку. Оступиться и упасть в трясину он не боялся, волчья ловкость почти исключала подобную вероятность. Кикимора поглядела на него с любопытством и издала звук, похожий на плач младенца. Жутковатые были звуки, учитывая то, что для болота они были слишком чужды. Даже Ивану стало не по себе, хотя он за последний год почти привык к некоторым вещам абсолютно ненормальным и неприемлемым для человеческого сознания. Можно сказать, немного закалился. Впрочем, он чётко понимал, что познал лишь малую часть недоступных для обычных людей секретов. Чтобы познать всё — и десятка жизней не хватит. А потому по-прежнему изумлялся, а порой и до дрожи пугался, когда сталкивался с чем-то новым. Плачь кикиморы стал для него хоть и любопытным, но всё же страшным сюрпризом, и ему хватило одного раза, чтобы пожелать больше никогда не слышать подобных звуков. Некоторые сундучки с секретами лучше не открывать, у оборотней нервы тоже не железные.

Он, перепрыгивая с кочки на кочку, добрался до небольшого островка. Из трясин начали подниматься болотники — твари, похожие на коряги. Они просто беззвучно всплывали, даже не тревожа воду, и пялились на Ивана. Как и в случае с прочей нечистью, человек их не заметил бы, разве что в редких случаях уловил бы смутную тень, но оборотень видел их отлично. И особо не опасался. По крайней мере, пока. Без приказа мереча они навряд ли нападут, а агрессивными становились только когда вторгались в Красу — Темница их с ума сводила. В целом — мирные существа.

Иван двинулся дальше и скоро добрался до следующего островка. Луна поднималась всё выше, озаряя болото призрачным светом. Пронзительно закричала какая-то птица и этот звук эхом разнёсся над хлябями. Бледные зелёные огоньки то застывали в воздухе, то начинали дёргаться и метаться, словно исполняя странный дикий танец. В заводях, повинуясь подводным течениям, меланхолично шевелилась осока. Редкие клочья тумана плыли средь поросших лишайником и погаными грибами буреломов, цеплялись за фосфоресцирующие гнилые пни.

Помимо воли, но Иван всё же признал, что и здесь есть своё очарование — тёмное, волнующее. И ему не в первый раз стало досадно, что те, кто за последние два года стали ему родными — Полина, Остап, доктор Дубровский, Карл, — никогда не увидят ничего подобного, потому что они всего лишь люди.

Всего лишь люди. Ну вот, опять это неосознанное высокомерие. Словно быть человеком — значит стоять на более низкой ступени, чем оборотень. Ивану очень не нравилось, что порой на него накатывало это чувство превосходства. Не хотел он гордиться своим положением, но иногда поделать с собой ничего не мог. И ему было понятно поведение волков надзирателей, когда они поглядывали на людей с надменностью, а порой и с презрением. Побочный эффект мистической силы и мало кто может, а главное, желает с ним бороться. Вот и всплывает в голове это пренебрежительное: «всего лишь люди», и забывается тот факт, что когда-то сам был человеком, утрачивается человечность. К чему это может в конце концов привести? Пожалуй, Иван знал ответ. Знал и боялся. Самый большое его страх — это вероятность стать таким же, как Барин, бывший хозяин Красы, который держал посёлок в «ежовых рукавицах», жестоко наказывал за любую провинность, а однажды, в приступе ярости, убил собственную жену. Иван часто повторял себе как мантру: «Я не такой, как он! Я не такой и никогда не стану!..» Однако сомнения были, особенно, когда приходилось принимать непопулярные для людей посёлка решения. Или, когда накатывала злость из-за того, что не все понимали сам смысл существования Красы.

Да, он изменился за последний год, но всё же старался не потерять себя, того самого Ивана, что однажды, решив сходить за грибами, угодил в посёлок, в котором властвовали оборотни. И рисковать ему хотелось, лишь бы отвлечься от обыденных проблем, которые ослабляли его волю.

Рисковать. Так как сейчас.

Он чувствовал, что цель уже близка, а, когда пробежал по кочкам ещё метров двести, услышал гул и не сразу понял, что это гудит у него в голове, будто под черепную коробку проник целый рой пчёл. Мереч. Так эта нечисть проявляла себя, и Валентина об этом предупреждала. И теперь оставалось выяснить, как именно чудовище встретит оборотня. Сразу ринется в бой или начнёт переговоры? Иван был готов к сражению, но предпочёл бы сейчас дипломатию. Драться на чужой территории — не лучший расклад. К тому же, мереч может и болотников на помощь призвать, или кого-то более опасного. И ещё вопрос: в каком виде он предстанет, учитывая, что способен принять любой облик?

Гул в голове усилился. Иван пробежал по полузатопленной гати и выскочил на большой остров, в центре которого стояло единственное, словно бы окаменевшее дерево. Сучья щетинились точно копья, ствол испещряли причудливые узоры трещин. Над мёртвой кроной кружились стайки болотных огоньков. Из земли торчали крупные, покрытые мхом валуны и их спиралевидное расположение указывало на вмешательство в местный ландшафт человека. Что это за место? Территория, где давным-давно люди поклонялись древним богам, устраивая жертвоприношения? Ивану так и представилось, как сюда сходятся колдуны в чёрных одеяниях и с надвинутыми на глаза капюшонами. Они шепчут молитвы на непонятном языке, кладут на площадку в центре острова младенца. Один из колдунов заносит ритуальный нож и…

Нет, не хотелось о таком думать. Проклятое воображение.

Иван медленно двигался среди валунов — принюхивался, прислушивался. Он каждой клеткой тела ощущал присутствие сильного существа, но никак не мог определить, где оно. В центре острова уселся возле дерева, надеясь, что мереч сочтёт его спокойное поведение, как приглашение к переговорам. Белый флаг сейчас не помешал бы, да как он его сюда доставил бы? В зубах? Ну ничего, может, и так всё обойдётся. Вот только этот чёртов гул в голове — он не слабо действовал на нервы. Ивану пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы сохранить самообладание, хотя очень хотелось превратиться в медведя и зарычать, давая понять, что сюда явился не простой оборотень, а тот, с кем нужно считаться. Понты, порой, бывают вполне эффективны.

Огоньки над деревом засуетились, взмыли в ночное небо. Со всех сторон болото зачавкало. В свете луны, над одним из омутов начало что-то подниматься. Чёрная фигура вытягивалась, ширилась, обретая хоть и не явную, но всё же форму. По крайней мере Иван разглядел длинные конечности и голову, словно бы вросшую в плечи. За спиной существа шевелились щупальца или что-то на них похожее.

Раззявив пасть, мереч издал протяжный трубный рёв, который мощным эхом прокатился по болоту. Иван мысленно усмехнулся, рассудив, что, в отличие от него, хозяин этих мест понтами не пренебрегал. А может тоже? Нет, это уже глуповато будет выглядеть — два наделённых магической силой кренделя орут друг на друга точно какие-нибудь рестлеры перед шоу. Кикиморы засмеют. А вот драться, видимо, всё же придётся. Тварюга явно не настроена на дипломатию.

Иван двинулся вперёд, шерсть на загривке встала дыбом — бесконтрольная реакция из-за предвкушения грядущей схватки. Мереч сгруппировался, прыгнул на остров, затем вытянулся во весь свой трёхметровый рост и снова заревел, да так, что воздух содрогнулся. В глубинах глаз монстра горели зелёные огни, отростки за спиной метались точно растревоженные змеи.

Вокруг острова появились болотники, но они просто наблюдали и это вселяло в Ивана надежду, что схватка с меречем будет честной. Он не раз уже убеждался, что и у нечисти есть свои принципы и ей не чуждо такое понятие, как честь.

Ну а теперь — в бой! План простой: измотать противника и тут лучше действовать в обличье волка, а не медведя.

Иван кинулся на мереча, но в последнее мгновение ушёл в сторону. Монстр нанёс удар лапой — мимо. Однако сразу же с невероятной скоростью развернулся, сделал выпад и всё же зацепил острыми пальцами волка, разодрав шкуру на боку. Иван не ожидал от этой с виду неповоротливой нечисти подобной прыти. Бой обещал быть непростым. Что ж, тем лучше! Адреналин и азарт — лучшие помощники бойца.

Тряхнув головой, волк снова ринулся в атаку. Прыжок. Челюсти сомкнулись на шее монстра, вырвали кусок плоти похожей на спрессованный мох вперемежку с грязью. Сразу же ретировался, отбежав на безопасное расстояние и ощущая торжество. Мереч захрипел, прижал лапу к ране, из его пасти текла чёрная пена.

Иван решил не менять тактику — нападать, кусать и быстро сматываться. Он опять рванул к монстру, прыгнул… Мереч ловко перехватил его обеими лапами, стиснул так, что кости затрещали, а потом швырнул в болото. Иван упал в трясину и, ощущая боль во всём теле и проклиная себя за излишнюю самоуверенность, принялся барахтаться, погружаясь всё глубже. Паника накрыла, мелькнула мысль, что он больше никогда не увидит Полину, своих друзей, потому что сейчас сдохнет и его труп будет лежать на дне этого вонючего болота на радость всей местной нечисти. Идиот! Возомнил себя Мухаммедом Али, который порхал, как бабочка и жалил, как пчела. С меречем этот номер не прошёл! Обидно. Справился однажды с одержимым львом и целой стаей бесноватых шакалов, а проиграл битву нечисти даже не высшего порядка, а среднего.

Проиграл! Битву!

Ну уж нет!

Злость вспыхнула ярким пламенем. Волк зарычал, попытался вырваться из смертоносных объятий трясины, но погрузился ещё глубже. А мереч приближался — не спеша, словно уже наслаждаясь своей победой и желая немного растянуть мучения поверженного противника.

«Ну уж нет!» — мысленно повторил Иван. Он заметил в метре от себя кочку. Пастью не дотянуться. Мигом обратился в человека, чуть просел в трясине, но потом сделал отчаянный рывок, ухватился за мшистую полузатопленную корягу, подтянул тело, помогая ногами и кряхтя от напряжения. Выбрался!

Мереч уже был рядом, монстр занёс лапу для удара. Иван превратился в волка, юркнул в сторону, едва снова не угодил в трясину. Он не видел, но отчётливо услышал, как сзади нечисть хлопнула кулаком по воде.

Волк по кочкам вернулся на остров, встряхнулся, сбрасывая с себя грязь. Он решил воспользоваться иной тактикой. Если ловкость не принесла успеха, то можно попробовать применить грубую силу. Но с элементом хитрости.

Болотное чудовище снова приближалось, узловатые длинные пальцы сжимались и разжимались. Волк нарочито тяжело задышал, попятился, прихрамывая и всем своим видом демонстрируя, что ему тяжело, больно — пускай противник посчитает его ослабшим. Мереч издал трескучий звук, который можно было расценить как смех. Он шагал по острову расслабленно, явно рисуясь перед той нечистью, что сейчас с восторгом наблюдала за боем. Где-то неподалёку хихикала кикимора, болотники возбуждённо ворочались среди коряг и камышей.

Волк оборотень отступал, поджав хвост. Он точно знал, что за мысли сейчас роились в голове мереча: «Скоро сдохнешь, зверюга! Нефига шастать на моё болото!» Самоуверенность — отличная штука, если это самоуверенность противника. Монстр совсем расслабился, даже позволял себе поглядывать по сторонам, желая видеть реакцию нечистой публики. Болотники махали ему лапами, подбадривали булькающими звуками.

Мереч приблизился к волку, пасть расползлась в зловещей улыбке, буквально говорящей: «Ну всё, конец тебе. Не с тем связался, дурачок». Его движения были снисходительно ленивыми, он словно бы пытался показать, что подобные противники ему даже близко не ровня.

«Пора!» — сказал себе Иван, обратился в медведя и ринулся на врага. Тот не успел сгруппироваться, мощный зверь сбил его с ног, подмял, ударил лапой. Мереч извернулся нанёс ответный удар. Теперь это был совершенно бесхитростный бой — сила против силы. Впрочем, хозяин болота пребывал в растерянности, атака оборотня стала для него неожиданностью, и он больше оборонялся, чем бил. А вот медведь наоборот дал волю ярости, его когти и клыки выдирали куски плоти, из пасти вместе с диким рыком вырывался пар.

Мереч совсем ослаб и уже не мог сопротивляться. Оборотень раскурочил ему грудь, разорвал шею. Ещё пара ударов — и всё. Иван знал, что нечисть такого порядка нельзя убить, но можно так растерзать, что сама её суть рассеется по всем болоту и будет потом собираться воедино и набираться сил не одно десятилетие. Это, впрочем, та же смерть, но только временная.

Оборотень застыл с занесённой для удара лапой. Ярость сошла на нет, уступив место здравому смыслу. Если сейчас он прикончит мереча, то не узнает, зачем тот посылал в Красу болотников, какой в этом был резон. Да и не хотелось, в общем-то, его убивать. Бой прошёл честно — один на один. Монстр не призвал на подмогу болотных тварей и это достойно уважения.

Иван отошёл, обратился в человека, тут же ощутив, как по телу прокатилась волна боли. Не лучшая идея менять облик, если получил увечья будучи зверем, для организма это сильный стресс и лучше просто переждать пару суток, но сейчас выбора иного не было.

— Всё, хорош драться, — его голос прозвучал хрипло, потому что в горле пересохло. После серии обращений он всегда ощущал себя так, словно из него испарились все соки. Пить хотелось жутко, вот только болотная вода — не лучший вариант для утоления жажды. Уж лучше потерпеть. Ко всему прочему ещё и холодно стало — голый ведь. И комары налетели, словно только и ждали, когда можно будет начать кровавое пиршество.

Мереч заворочался, закряхтел, вокруг него образовалась туманная дымка. Когда она рассеялась, перед взором Ивана предстал мужик лет семидесяти в резиновых сапогах, плаще и клетчатой кепке, из-под которой выбивались седые волосы. Очки с круглыми линзами словно бы вросли в кожу, щёки и подбородок покрывала белёсая щетина. Принявший облик человека мереч застонал и уселся на землю.

— Нехило ты мне навалял, — он сокрушённо покачал головой. — Теперь не меньше месяца буду восстанавливаться.

— Ну, ты тоже, знаешь, помял меня не слабо, — отозвался Иван, пытаясь скрыть изумление. Впрочем, получалось это плохо. — Пара рёбер точно треснули.

Он впервые общался с подобными существами и ему трудно было отделаться от мысли, что всё это какой-то морок. Только что дрался с чудовищем, а теперь болтает с типом, похожим на престарелого школьного учителя. Валентина, конечно, предупреждала, что мереч способен принять любой облик, но такое… всё это просто не укладывалось в голове.

А мереч, видимо, смекнул, что именно смущало Ивана и, усмехнувшись, пояснил:

— Этот старичок, — он ткнул пальцем себе в грудь, — в прошлом году в моём болоте утоп. Пошёл за грибами и хрен знает, чего его в топи понесло. Сгинул, в общем. А память его мне передалась. Интересный был дядька, профессор филологии. Василием Петровичем звали. Если хочешь, и меня так зови, потому как своего имени у меня нет и не было никогда. Прикипел я к нему, из всех утопленников он нынче мой фаворит, вот и принимаю его обличье. Мне так удобней. А ты чего ожидал? Что я предстану перед тобой какой-нибудь корягой говорящей?

— Сам не знаю, чего я ожидал, Василий Петрович, — сознался Иван. — Я совсем недавно стал оборотнем и о вашем мире пока немного знаю.

Он счёл нужным тоже назвать своё имя, а потом прихлопнул комара на щеке, отчаянно желая снова обратиться в зверя. Совсем заели кровопийцы мелкие. Мереч рявкнул:

— А ну кыш отсюда, отродье непутёвое!

Комаров как ветром сдуло, и Иван с облегчением вздохнул. Он рассудил, что беззубое ругательство «отродье непутёвое» скорее всего входило в лексикон утонувшего в болоте профессора филологии. И вот вопрос: неужели мереч обладает знаниями всех, кто тут утоп? Женщины, дети, мужчины — за столетия жертвами трясин наверняка стали сотни людей. Ещё чуть-чуть и одной из таких жертв сегодня стал бы оборотень, а хозяин болота потом его воспоминания разложил бы по полочкам в своём сознании. Эдакий грабёж покойника, мародёрство. А с другой стороны, частичка тебя словно бы сохраняется после смерти. Иван решил записать эту информацию в своей воображаемой книге «Тайный мир» без какой-либо оценки. Не мог определиться, минус поставить или плюс, но вот чего он точно не собирался делать, так это осуждать мереча. Это тоже самое, что осуждать силы природы за то, что они такие, какие есть.

Хозяин болота улыбнулся.

— А всё-таки неплохо мы размялись, а, Вань? Спасибо, что не прикончил меня. Я тебя, если честно, не пожалел бы, у меня была полная уверенность, что ты меня убивать заявился.

— Я пришёл просто поговорить. Никого убивать я не собирался, — Иван приложил ладонь к боку, опасаясь, что не два ребра треснули, а больше. — Мне нужно знать, какого чёрта ты, Василий Петрович, на посёлок болотников насылаешь. Ты же понимаешь, что они всё равно Темницу не отобьют, только дохнут понапрасну да нам проблемы создают. Хрень какая-то получается.

— Согласен, полнейшая хрень, — кивнул мереч. — Но я тут не причём. Точнее, мне самому всё это не нравится. Уж поверь, то, что вы, оборотни, под своей деревушкой прячете, мне и даром не нужно. Что я с этой вашей Темницей делать буду? Да, меня к ней бессознательно тянет, как любую другую нечисть, но не до такой степени, чтобы я глупости всякие совершал. Не по своей воле я болотников к вам посылаю. Меня заставляют. Человек заставляет. Кто он, как выглядит — понятия не имею. Он на меня так влияет, что я сопротивляться не могу и делаю всё, что приказывает.

— Это что, колдовство какое-то?

— Ну разумеется, Вань, колдовство. А то что же.

Иван хмыкнул.

— Значит, Валентина была права, за тобой кто-то стоит.

— Валентина? Ах да, ваша ведунья. Знаю, знаю. Хорошая тётка, — вспомнил мереч. — Не одно десятилетие на моё болото за травами ходит и всегда разрешения испрашивает, кланяется. Уважаю её. И рассудила она верно, за мной действительно кое-кто стоит, вот только я сам не знаю кто. Одно могу тебе точно сказать — это сильный колдун. Или ведьма.

— Паршиво, — вздохнул Иван.

— Очень паршиво, — согласился мереч. — И поверь, мне эту проблему не меньше тебя решить хочется. Достало меня уже это колдовство. Да и болотников жалко, они ж мне как дети, а вы, оборотни, их в вашей деревне на куски разрываете. А как всё это прекратить — ума не приложу.

— Ну что ж, — подвёл итог Иван, — то что надо, я узнал. Теперь нужно с Валентиной посоветоваться, надеюсь, у неё будут идеи, как со всем этим справиться. Решим проблему, можешь не сомневаться.

— Если какая-нибудь помощь нужна будет, обращайся, — предложил мереч. — Я теперь твой должник. И это… может, посидишь со мной ещё чуток? А то мне, знаешь ли, редко предоставляется случай пообщаться с кем-то, кто умней филина или белки. Кикиморы не в счёт, от них слова лишнего не добьёшься. Им скажешь что-нибудь, а они в ответ только хихикают, сволочи. Дурные твари.

Иван дёрнул плечами.

— Ладно, Василий Петрович, в хорошей компании можно и посидеть, — его очень тянуло домой, но обижать хозяина топей не хотелось. Прохладно, конечно, но зато комары больше не кусали.

— Отлично, — осклабился мереч, видимо, даже про боль забыв. — За это я тебе покажу болото. Настоящее болото!

Он сделал рукой жест, словно раздвигая невидимую завесу и перед Иваном предстало нечто чудесное. Пространство окрасилось в различные цвета. То, что казалось неприглядным, обрело причудливую красоту. Мёртвые деревья, пни и коряги излучали сияние, в воздухе появлялись и таяли призрачные узоры, словно бы сотканные из света луны и звёзд. Над омутами на тонких стеблях колыхались огромные бутоны, которые выплёскивали из себя красные, синие и зелёные искры. Откуда-то донёсся хрустальный звук, похожий на перезвон колокольчиков, а потом послышалось нежное пение, будто девичий хор затянул грустный, но приятный мотив.

— Что это? — опешил Иван.

Мереч явно был доволен его реакцией.

— Ты сейчас видишь и ощущаешь болото таким, каким его вижу и ощущаю я. Как говорят люди, не суди о книге по обложке. За трухой и мутью может скрываться кое-что удивительное.

Ивану понравились эти слова.

— Всё-таки хорошо, что я тебя не грохнул, Василий Петрович.

Мереч рассмеялся.

— А уж я-то как рад.

Они сидели на островке посреди болота всю ночь. Просто болтали, как старинные приятели. Хозяин топей рассказывал истории, больше похожие на сказки. Поведал о древнем существе Щуре, которое здесь обитало в незапамятные времена и которому поклонялись люди. Рассказал об огненном камне, упавшем с неба, о странных ягодах, растущих на месте падения этого камня… Иван в свою очередь поделился с меречем своими историями — о том, как расправился с одержимым львом и Циркачом, о том, как победил Барина.

Но вот и утро настало, над заводями, цепляясь за кусты и коряги, поплыли клочья тумана. Иван поймал себя на мысли, что ему здесь нравится, своё мнение о топях он изменил. Сидел бы и сидел на этом островке, слушая байки мереча. Тот оказался отличным малым, общительным. Странное дело, отправился вчера вечером на разборки и в лице предполагаемого врага обрёл друга и союзника. Жаль было с ним прощаться. Однако, пора домой.

Пообещав, что когда-нибудь ещё вернётся, Иван обратился в волка. Когда по кочкам немного отдалился от островка, оглянулся. Хозяин болота стоял с приподнятой рукой, чуть покачивая ладонью. Пожилой мужичок в плаще, клетчатой кепке, нелепых очках и с ещё более нелепым для нечисти именем Василий Петрович. Такой неказистый, но Иван знал, что нельзя судить о книге по обложке. За трухой и мутью может скрываться кое-что удивительное.