Красота

Зал был наполнен низким гулом, словно рой металлических насекомых гулял по потолку. В воздухе висел сладковато-терпкий запах местной кухни, подкрепленный тонким ароматом дымящихся кристаллов, испускавших мерцающий голубой пар.

Стены бара мягко пульсировали, их свет то и дело менял оттенки от изумрудного до глубокого пурпурного, создавая ощущение, что помещение дышит.

Ырг сидел, опустившись на три конечности, и пил свою зеленую жижу. Напиток пузырился и слегка искрил, словно живой. Каждый глоток сопровождался едва слышимым шипением, а на поверхности то и дело всплывали крошечные светящиеся частицы, которые лопались, испуская легкий химический запах.

Я был не против выпивки. Рабочая неделя закончилась, а оксенод после пары порций становился гораздо откровеннее и раскрепощеннее. Мне же предстояло еще слишком много узнать об этой планете.

Стойка бара, покрытая слоем прозрачной смолы, хранила внутри окаменелости каких-то древних существ — их скелеты слабо светились, напоминая о глубокой истории этой планеты. Когда от стойки через зал прошествовала официантка Гала с заставленным подносом, я отвел взгляд. В прошлом году во время бунтов в баре произошел несчастный случай, половина лица у Галы была обожжена, а один глаз девушка, увы, потеряла. Еще и рука после перелома срослась не совсем удачно и не до конца разгибалась.

Ырг же даже крутанулся на стуле, провожая официантку взглядом всех пяти глаз.

Я пока еще не досконально разбирался в оксенодской мимике, но это выражение физиономии я бы скорее отнес к обожанию.

— Что, Ырг, — нравится? – я усмехнулся.

— Да-а-а, — протянул Ырг, — невероятная красавица!

Я хихикнул и вдруг понял, что он говорит всерьез.

— Красавица? Кто? Гала?

— Угу! Удивительная, правда?

В углу бара пара оксенодов играла в странную игру. Они бросали на стол светящиеся шарики, которые при ударе издавали мелодичный звон, а затем распадались на облачка разноцветного дыма. Один из игроков – непонятно, победитель или проигравший — после этого громко щелкал всеми конечностями и соседи радостно вскидывали шупальца.

— Эм-м-м, я стесняюсь спросить… А какие у оксенодов критерии красоты?

Ырг какое-то время смотрел на меня, шевеля моргающими шариками на длинных ножках, а затем пожал плечами.

— Есть, конечно, персональные предпочтения… Но в целом все просто. Чем сильнее ты отличаешься от других, тем ты красивее.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы переварить такой ответ. Я вспомнил наших девушек, платящих баснословные суммы, чтобы привести себя к единому стандарту, одинаковые губки, одинаковые грудки…

Время от времени по поверхности окна пробегали крошечные искры — то ли насекомые, то ли электрические разряды, характерные для атмосферы этой планеты. Это напоминало, что бар — лишь тонкая грань между уютом и дикой природой снаружи.

— То есть, красивым делает непохожесть?

— Конечно! То, что выделяет тебя среди представителей твоего вида.

— В таком случае, горбун с огромным носом и шестью пальцами – это для вас идеал красавца?

— Никаких сомнений.

— Почему бы тогда тебе, к примеру, не отсечь себе лишних две ноги? Тогда ты станешь не похож на большинство своих?

— Портить себя – преступление!

— Но ведь Гала не родилась такой! Она такой стала год назад из-за несчастного случая.

Ырг неспешно потянул жижу через трубочку.

— Она это сделала с собой сама?

— Нет.

— Тогда она красавица…