Краткое введение в события, почти полувековой давности

Моё погоняло на Северном флоте было Лёва, многие в экипаже думали, что это настоящее имя. Но нет – зовут меня Володя. Впрочем, это так – для знакомства. А по сути… по сути читайте ниже.

Началась вся эта история в далеком 1977 году. Наша войсковая часть базировалась тогда в Западной Лице (губа Малая Лопаткина). На тот момент базу охраняла береговая охрана, которая также как и мы носила морскую форму. Правда служили они не три, а два года, да на погонах у них был красный кант. Собственно, все различия.

Относились мы, плавсостав, к цирикам этим несколько пренебрежительно, и прямо в лицо дразнили «скворцами». Впрочем, вполне себе неплохое название, например «карась» куда как унизительнее. А с учетом того, что основной контингент охраны составляли выходцы из Средней Азии и Кавказских республик – так и совсем красивое прозвище.

Нас они называли «корабельными», что соответствовало действительности, и вообще никаких вопросов, а тем более обид не вызывало.

Отношения между «корабельными» и «скворцами» были весьма натянутыми, и это еще очень мягко сказано. А надо признаться, что в то время у нас в экипаже образовалась компания любителей сходить в «самоход», то есть, самовольно и тайно оставить часть. Конечно, за это можно было загреметь на «губу», но молодость брала своё, тестостерон зашкаливал, и нам казалось, что игра стоила свеч. Жилгородок, куда бегали любители женского пола, тогда назывался Североморск-7, ныне это Заозерск (Заозерный). Впрочем, это не важно.

Через КПП без увольнительной записки выйти шансов не было никаких, и мы ходили через сопки под колючую проволоку, обходя вышки с часовыми стороной. В гражданскую форму одежды переодевались уже за КПП на нулевом причале. Стоял там такой буксир МБ-126, команда которого состояла в основном из наших ровесников и ребят постарше после окончания Кронштадской «шмоньки» (мореходной школы №42), которые после прохождения 45-суточных сборов на боевых кораблях, отрабатывали три года в ОВСИГе под вспомогательным флагом ВМФ. Основная работа у них заключалась в помощи отхода кораблей от пирса и их швартовки к нему.

Вот с ними-то мы крепко и скорешились. Они давали нам гражданскую одежду, что называется «на прокат». Я всегда был совсем не маленьким, и «гражданки» для меня не нашлось, а потому щеголял в мичманской форме.

Достаточно длительное время все шло нормально, без залетов. Но именно в тот момент, когда начинаешь воспринимать это как должное, привыкаешь и теряешь бдительность, все и рушится. Порою с очень неприятными, а иногда и трагическими последствиями.

И вот в один прекрасный летний вечер наша группа собралась в очередной «самоход», но мне не повезло (впоследствии выяснилось, что наоборот) – в последний момент оказалось, что мне надо заступать на подменную вахту. А мои друганы Сашка Исаченков, Коля Белов и Димка Лукин решили намеченное мероприятие не пропускать.

Выдвинулись, дошли до разделительной полосы, нашли рабочую лазейку в стене колючей проволоке, пролезли под нее… И только оказались за пределами на другой стороне, как раздался окрик часового на русском языке, но с заметным кавказским акцентом:

– Стой! Кто идет?!

Недолгая пауза и за ней:

– Стой! Стрелять буду!!

Надо сказать – это никого не напугало: трудно было представить, что свои будут стрелять по своим же. Не по врагам, не по осужденным преступникам, сбежавшим из тюрьмы, а по таким же военнослужащим, как и караульный, всего лишь решившим несколько свободных часов провести в свое удовольствие. Да и не было такого никогда!

Так что в ответ часовой услышал обещание отобрать «стрелялку», а самого стрелка отыметь по полной программе.

И тут случилось то, чего никто не ожидал: в ответ на заявление самоходчиков вдруг раздалась короткая автоматная очередь, потом еще одна… Пули веером ударили по камням, и рикошет разбросал их настолько хаотично, что не было бы ничего удивительного, если бы стрелявший попал сам в себя. Это было реально страшно. Подводник прекрасно представляет, как он поражает баллистической ракетой целый город, уничтожая сотни тысяч, а то и миллионы людей, но на расстоянии в несколько тысяч километров. Он так же может представить себе, как в ответ ракета врага врезается в обтянутый резиновыми панелями борт лодки, и топит ее вместе со всем личным составом. Но ближний бой – это для него не характерно.

Ужин у одного из нарушителей воинской дисциплины (у кого именно – не важно, это могло случиться с каждым) вдруг неожиданно вышел наружу естественным путем. И все-таки троица была хорошо организованна, и моментально «слиняла» обратно на ПКЗ.

Почти сразу объявили тревогу. Правда, результатов она не принесла: никаких нарушителей не нашли.

Но на этом данный инцидент не закончился. Через некоторое время «стрелок» был все-таки вычислен нашими ребятами, и с ним проведена серьезная «профилактическая беседа». «Скворцы» не оставили это без ответа, и просчитав «корабельных» активистов, ответили заимообразно.

Этот «обмен любезностями» происходил несколько раз, пока слух об этом не дошел аж до командующего первой флотилией (на тот момент это был Герой Советского Союза вице-адмирал Михайловский), который разом поставил точку в перманентно вспыхивающих разборках противоборствующих сторон.

Вопрос был решен быстро, четко, категорично и обжалованию не подлежал: убрать роту охраны, а суточный наряд и вахту по всем объектам, находящимся на берегу, возложить на экипажи кораблей, находящихся в Базе.

Вот так по воле судьбы и случая получилось, что я периодически заступал вахтенным по КПП. Именно там во время несения наряда и произошел случай, который я попросил описать своего друга, поэта и прозаика Пархоменко Александра, который с блеском это сделал, назвав рассказ «Приобщение к поэзии».

Сам рассказ читать здесь: https://author.today/work/461339