Края Безмолвия

Острые снежные пики и густые леса, глубокие ущелья и маленькие долины, постоянная опасность схода лавин и срыва неосторожного путника в зубастые каменные пасти. Узкие тропы, где с трудом может пробраться телега. Одна-единственная полузаброшеная дорога, по которой некогда шли торговые обозы, а не так давно - машины беженцев из Арганда. Но она отсюда далеко на юг, где Реминденский хребет уже ниже и тоньше, а здесь, в северной его части, проберётся разве что опытный осторожный путник. Или сильный гибкий волчард.

Рурро бежал на север по кордасской, западной, стороне хребта, поскольку там он был в безопасности и лучше знал дорогу. На спине златоокого был приторочен мешок со снаряжением и новое ружьё, несколько мешающие бегу, но, по рассуждению Рурро, необходимые. У златоокого появилась в жизни куда более важная цель, чем заслужить одобрение вождя Белоносых. Да и после подслушанного разговора в Брусничной Лощине отношение его к вожаку сильно переменилось. Сопоставив слова Красномордого с собственными воспоминаниями, Рурро испытал отвращение: большинство трофеев добыты вожаком и его присными не в честном бою, а получены от бесчестной торговли, в обмане друзей, которые велят глотки рвать подобным торгашам. Мерррррзость! Белоносые станут не лучше Чернобоких, которые хлебают дурную воду и глотают дым сухой травы, теряя разумение и самое главное чувство волка - нюх.

Говорят, некоторые Чернобокие начали сходить вниз и услужать гладким, перенося всякие вещи с места на место или выполняя ещё какую недостойную златооких работу. Они спариваются с гладкими самками, а некоторые даже с самцами, таскают груз, роют лапами ямы. Их шерсть тускнеет, разум слабеет, они всё больше пьют и курят вонючий дурман. Куда только их вожак смотрит!? Меррррзость! Мерррррзость!

Златоокие созданы для войны, но гладкие стали меньше сражаться. Может, потому Горбатые и ушли в те края, где, сказывали, жизнь иная: постоянные стычки, сражения, добыча и слава. Вроде бы и стая Светлого Когтя собирается уходить вслед за ними. Через Мрану можно уйти в край под именем Темерс, а оттуда через Большие Воды попасть в край сражений. Но на это нужно много-много круглях с лицом гладких.

В подобных размышлениях и охоте ради пропитания прошла большая часть пути. Рурро, разумеется, не считал взмахи лап, а потому не знал, что за сорок два дня преодолел более тысячи лиг. Конечно, его путь был довольно извилист и по линейке он составил бы меньше втрое, но по линиям в горах ходят только самоубийцы. Снег успел намокнуть, замёрзнуть и снова расплыться под лапами несколько раз, когда златоокий по ущелью, на дне которого бежал ручей, проскочил под носом конного патруля аргандских егерей и побежал по направлению к Реминдену. Карта у него была, а потому он знал, что цель его похода в стороне от города. Но напрямую пройти было невозможно, а потому златоокий должен был сначала подняться на плато, а после свернуть к северу и добежать до каменного дома с острой крышей.

Гррррафф Рррреминд. Письмо доброго Виннегроде было спрятано в подсумке. В пути оно замаслилось от патронов и помялось, но строки значков были чёткими - он проверял.

На полянках уже пробились первые робкие травы - ими Рурро немного полечил стёртые лапы и кровоточащие дёсны. В тёплый день он нашёл местечко поглуше в лесу и залёг на днёвку под выворотнём именно затем, чтобы дать роздых ноющим лапам и спине. В небе несколько раз проплывали трещащие серые пузыри гладких, где-то далеко разок проскрипели, протарахтели их самоходные тележки, но в целом лес был тих и спокоен. Только птицы свиристели на все голоса, радуясь приходу тепла, да проскочила стороной лисица.

Когда Пекарь, устав, пополз вниз и спрятался за горой, Рурро мягко поднялся, встряхнулся, навьючил на себя длинный плоский мешок и побежал вдоль опушки, ориентируясь по шуму хорошо слышного в тишине долины горного ручья. По его прикидкам, к утру он будет у логова гладкого.

- Надо просто жить, брат. - сказал Ник. - Отца не вернёшь. Зато теперь никто не помешает нам жениться и не станет тыкать в нос традициями.

- Тебе ещё в столицу ехать, титул подтверждать. - Пауль надвинул массивные защитные очки в каучуково-кожаной оправе и аккуратно наполнил реторту желтоватой жидкостью из медного бака.

Большая лаборатория фон Эбсена располагалась на втором этаже. Пауль последнее время оставил свои забавы с фейерверками ради дела - он искал способы переработки заражённой земли. Повсюду стояли вёдра с землёй из разных мест долины, столы были заставлены бутылями с различными препаратами. Бурчало что-то в перегонном кубе. Младший сын погибшего месяц назад фон Реминда капнул в реторту из пипетки синеватую жидкость, закрепил посуду в штативе и ждал, пока субстанция в ней прекратит шипеть, кипеть и плеваться жгучими каплями.

- Не хотелось бы. - Грузный Николаус держался у двери - слишком узки проходы меж столами чтобы пробраться что-нибудь не сбив - В столице остроухие, им невесть что придёт в голову.

- Никки, это надо сделать. - Пауль поморщился, снял с крюка газовую полумаску. - Сейчас будет вонять. - Предупредил он.

- Ты хоть скажи - можно сеять на южном скате или нет?

- Вот закончу - скажу. - Маленький химик нырнул носом в респиратор и подёрнул руками серый каучук.

Николаус вышел - брат весь в работе, не надо ему мешать. И предупреждение игнорировать тоже не стоит. Всё левое крыло пропахло химией, но без опытов никак. По смерти фон Мальтбурга рудники встали всего на неделю, сейчас опять из-за леса вытянулись густые дымы. Паровые машины откачивают воду, двигают клети, подают в штреки воздух. Быстро перехватил управление наследник! Газеты пестрят статьями о всё новых и новых скандалах в промышленности и экономике. Битва, разыгравшаяся в конце марта возле дома, продолжилась на другом краю у моря. На бирже паника, провалились акции крупных компаний. И все говорят о каком-то "Луче Жизни", что вот-вот перевернёт с ног на голову все представления об энергетике.

Николаус спустился вниз, в библиотеку. Люви, дворецкий, позаботился о свежих газетах. Первым делом наследник фон Реминда взялся за "Биржевые Известия" - котировки сильно влияют и на их дела. А дела неважные. Отравленые отвалами поля дают совсем плохой урожай. Два дня назад пришлось вылить весь надой с трёх ферм - молоко отдавало гнилью. Управляющие клянутся и божатся, что кормили коров только привозным сеном. Видимо, животные начали пощипывать пробившуюся травку, а заражение вод даёт свои плоды. Может быть поехать в Реминден, потолковать с князем Дибичем, одним из наследников фон Мальтбурга? Он, вроде бы, неглупый и порядочный господин, великолепный инженер. Николаус с газетой в руках прошёлся по застланой толстыми коврами библиотеке, остановился у стрельчатого узкого окна. Массивные стеллажи красного дерева загадочно мерцали под отблесками последних лучей закатного солнца. Чуть слышно шумел пар в стенных каналах. Отец перевёл дом на паровое отопление взамен дымового уже давно, стало теплее и дров меньше уходит. Прогресс!

"Да, пожалуй съезжу. Герра инженера хорошо знает Войцех, старый друг со школьных времён. Вот и представит. А оттуда уже в Аренбург, присягнуть кайзеру, подтвердить титул". - решил он. Но сначала стоит телефонировать Войцеху. Завтра же утром, сегодня уже поздновато. Николаус вздохнул и снова вернулся к газете. Он любил читать стоя.

Было уже темно, когда Рурро оказался в распадке перед низкими решётчатыми воротами. Старый массивный дом чернел перед ним, окружённый жалкими огрызками стен. Они еле выступали над раскисшей землёй. Светились оранжевым пара окон, вились струйки дыма над трубами. Без труда перемахнув символический жердяной заборчик, волчард побежал к дому через заросший сад. Лапы вязли в раскисшей грязи, поросшей густой переплетённой травой. Он взбежал на крыльцо, встал на нижние лапы и толкнул дверь. Та не поддалась. Тогда Рурро потянул на себя за огромное кольцо и поразился беспечности обитателей логова-в-горах - не заперто. Он скользнул в тёплую полутьму, принюхался.

Гладкие. Тёплая еда. Пыль. Противная не-вода в лампе на стене. Особый неповторимый запах старой еды. Горящее дерево.

Волчард нырнул в правую дверь, откуда тянуло едой. Он голоден.

Кухня была пуста. Прислуга ушла спать, вымыв посуду. Рурро осторожно пробрался меж столами и шкафами. Свет Мудреца слабо высветил тёмные и светлые плитки на полу. На плите высилась громадная кастрюля, на стене поблескивали ножи, черпаки, вилки. Златоокий не нуждался во всём этом - он подцепил когтем крышку, обливаясь слюной от восхитительного запаха тушёного мяса. Язык погрузился в ещё теплое варево, отправил зубам на поживу сразу несколько мягких волокнистых кусочков в подливе. Лакомство! Оголодавший волчард увлёкся едой, крышка на когте качнулась и упала, предательски зазвенев о плиту. От неожиданности Рурро дёрнулся и своей длинной челюстью зацепил край кастрюли. Он еле успел отскочить подальше, когда посудина ахнула об пол и её содержимое разлетелось от плиты до дальнего угла. Златоокий заметался по кухне, перевернул стол, с которого обрушился водопад тарелок. Скользя на разлитой подливе и черепках, волчард рванул обратно в прихожую и на пороге нос к носу столкнулся с полуодетым человеком в одних штанах.

Повар, разбуженый грохотом и звоном на кухне, спешил посмотреть что случилось. Менее всего он ожидал увидеть громадного волка с карабином за спиной и подсумками на ремне.

- Аааааааа!!!! - завопил слуга.

Рурро с размаху врезал ему оплеуху, посадив беднягу на задницу.

Дом загремел дверями, наполнился встревоженными голосами.

Рурро помчался к дверям, но не успел - прямо перед носом обрушилась массивная решётка, отсекая ему путь к свободе. Вторая упала у левой двери, правую захлопнул за собой вползший в разгромленную кухню мастер поварёшки. На верхней площадке лестницы стоял молодой крепыш в ночном халате с двустволкой в руках. За его спиной показались двое слуг - также в ночных нарядах, но с маленькими ружьями.

Златоокий медленно повернулся и развёл верхние лапы.

- Я не убивать ты. - сказал он, подняв голову. - Я не воровать ты. Я нести тебе бумага. Бумага - значки. Винегроде.

Грузный молодой мужчина на лестнице выслушал эту тираду. Волчард ждал, разведя лапы.

- Хорошо. - сказал наконец Николаус. - Положи что принёс на тот стол, а сам сядь вон туда. Если ты пришёл с миром, то оставь оружие возле стола. Понял?

Рурро медленно кивнул и направился к столу. Гладкому трудно принять то, что златоокий пришёл с миром. Он это знал.

Четенские болота не зря считаются одним из самых поганых мест в Арганде. Это окружённая холмами низина издавна навевала на людей безысходность и страх. В западной своей части низина смыкается с Эльфийским лесом, служа естественной преградой для желающих сунуть любопытный нос в тайны древнего народа. В болотах Четен впадает в Ислу, образуя маленькое озеро.

На правом берегу Четена в старые времена была возведена самая надёжная тюрьма королевства. На голом каменном острове возвышаются прямые серые стены прямоугольного здания с крошечными окошечками. По углам - дозорные вышки, в центре - внутрений двор. Узник Берштага может увидеть небо лишь во время прогулок. Маленький кусочек неба, стиснутый вечно мокрыми закопчеными стенами из грубо отёсаных камней. Впрочем, тюремные служители находятся в том же положении.

Берштаг не просто ломает души, он превращает самых отчаянных людей в дрожащих мышек. Этому способствуют и низкие коридоры, и многочисленные решётки, и приглушённый свет, и квадратные окошки под самым потолком камер. Узнику не добраться до окна, не вдохнуть воздуха. Подоконник на пол-иарда выше головы рослого мужчины. Сырые одиночные колодцы, запрет общаться с другими заключёнными, жестокие наказания за нарушение строгих правил сделали Берштаг ужасом для всех каторжан.

Знаменитый Гюнтер Бергмайер, отчаяный мятежник, лихой рубака, развесёлый поэт и непревзойдённый жизнелюб, повесился на суку, едва перейдя мост через Четен. Мир испугал его яркостью красок, пением птиц, волнами зелёных трав на холмах за Четеном. Он повесился на тонком ремешке и был похоронен в ближайшей трясине, а картинки об этом долго ходили по Арганду, напоминая прочим что бывает с преступниками.

Именно в эту жуткую тюрьму привёз принца Вольфганга злющий оберст-лейтенант Хольман. Происшествие в Лисковице как будто ободрало вечную невозмутимость оберста - он окончательно сбросил прежнюю личину и в открытую носил на рукаве кожаной куртки повязку МАПО, а жандармскую каску сменил на чёрную форменную фуражку с рейхсадлером на тулье.

При нём остались всего два взвода - Виннегроде и Прохазки. Штаненберг внезапно заболел и был отослан куда-то на юг вместе с двумя другими лейтенантами.

Вольфа поместили не в одну из камер, а в служебное крыло. Комнатка окнами во внутренний двор, те же решётки, вид на противоположную стену и - раз в день - редкий шаркающий ногами в тяжёлых цепях круг тощих фигур в серых грязных робах. Ворота справа, будка часового возле них, тяжело марширующий каждые четыре часа караул. Лязг затворов, грохот сапог.

В комнате было сыро - солнечный свет проникал сюда лишь вечером, лаская подоконник. Тюремный врач осмотрел мальчика, выписал какой-то жутко горький порошок. Охранник из команды оберста приносил еду - варёные овощи и неизменный горький суп. Горьким он становился именно от лекарства. Вольфи попробовал не есть, но выдержал всего два дня. Его постоянно бил озноб, начался бесконечный понос. Едва проглотив противный обед, он бросался в угол, где в полу была сделана воронкообразная дыра, а над ней на толстой трубе торчал бачок с цепочкой для спуска воды.

Оберст иногда приходил, вставал на пороге и демонстративно ел что-то вкусное. Грушу, плитку шоколада или ветчину.

- Стоит поучиться привыкать ко всему, экс-высочество. - назидательно говорил он. - Ещё немного и вы полено переварите.

- Зачем вы так? - вырвалось однажды у Вольфи.

Хольман ухмыльнулся:

- Мы тут с герром фон Пальнау переписывались на предмет что же с вами делать, дорогой Вольфганг. Вряд ли вы оставите попытки навредить нам, вряд ли оставили надежду взойти на трон. Бросьте. Трон вам уже не светит. В декабре его величество сыграет свадьбу с высокородной damen из рода Эльрау. Трон займёт юный принц. Или принцесса. После воспитания в лесах, что к западу отсюда.

- Мерзавцы! Куррад! - Вольфганг сжал кулаки.

- Язык придержите. - процедил Хольман и с хрустом вонзил зубы в бок груши. - Так вот, в Вольных Землях есть разные колонии. Как коронные, так и анархические. Есть и те, где практикуется рабство. И оттуда вы уже точно не вернётесь. - Полуэльф криво улыбнулся. - Домашний раб - вот ваш удел, дражайший Вольфи, если не одумаетесь. Учитель рисования, музыки, этикета - чем вы ещё там развлекались? - Оберст швырнул огрызком в пленника. - На, погрызи чуток. Скоро приедет герр фон Пальнау, хорошо подумай, что ты ему ответишь. Заодно, наверное, герр директор достроит свою жестянку. Вот на ней мы тебя и вывезем из Арганда, если вздумаешь кобениться. - Презрительно бросил он через плечо.

- Вас всех повесят! Повесят! - в отчаянии завопил Вольфганг. Он пинком отшвырнул обкусаную грушу в угол, где воняла дыра, рухнул лицом в жёсткую казёную подушку. Его душили рыдания. Надежда умирала на глазах. Лучше бы он ушёл с волчардом и умер в горах среди ледяного ветра в белом снегу. Дверь комнаты грохнула, проскрежетал массивный замок.