Кредит доверия. Сезон 3

МУНИЦИПАЛЬНЫЙ ОКРУГ СТЕРЛИНГ, ШОТЛАНДИЯ

I. 25.12.1993 02:45. Сто пятьдесят четвертый день побега

Дверь едва не слетела с расшатанных временем петель и сбила подвернувшийся некстати стул. В гостиной было пусто, зябко после влажного жара ванной, ступеньки лестницы показались скользкими как глина.

— Потрудитесь объяснить, куда вы спешите, в чем мать родила?

Лэйнор стояла в дверях кухни, вертя в руке нож, и на появление полуголого мужчины отреагировала на удивление сдержанно.

— Что вам приспичило, что вы даже не надели штаны?

— Друг, превратившийся в пленника. Тот, о ком говорил Аберфорт. Лэйнор, я знаю, кто это был. И, черт возьми, это заставит Дамблдора прислушаться к нашим доводам. — Сердце выталкивало из горла сбивчивые слова. — Я вспомнил, что Лили мне писала…

Блэк, молодец. Не забывай придерживать полотенце.

— Я вряд ли найду то письмо, но я знаю, где искать человека, который расскажет нам правду. И если мы раздобудем доказательства… письма, колдографии — мы сдержим Дамблдора. Батильда Бэгшот была частой гостьей у Поттеров, и она уверяла Лили, что Дамблдор дружил с Геллертом Гриндельвальдом. Лэйнор, это не просто имя. Одержимый могущественный маг, Гриндельвальд мог сжечь Европу дотла. Дамблдор победил его на дуэли в сорок пятом году и прославился как величайший волшебник. Аберфорт обошелся намеками, но если Батильда еще жива и вы сможете убедить ее отдать нам…

— Я знаю об этом, Блэк. — Во время бессвязной, чересчур пылкой речи Лэйнор стояла, опустив голову и странно улыбаясь, теперь же она смотрела прямо в глаза, и в ее взгляде было что-то, похожее на смущение невольного победителя. — Вы правы, Аберфорт должен был назвать мне имя Батильды, но вполне логично, что он счел — мне оно ничего не скажет. Я вычислила Гриндельвальда раньше, чем вы о нем вспомнили, и именно это подсказало мне ответ, который пришелся вам так не по нраву. С живым Гриндельвальдом Дамблдор очень сильно рискует, но все же он его не убил.

— С живой Батильдой он рискует не меньше. Ее дом был в Годриковой лощине, и завтра с утра… нет, прямо сейчас…

Лэйнор крутила в руках нож и без тени смущения разглядывала истощенное тело.

— Вы непосредственны как ребенок, — уже не пряча улыбку, перебила она. — Я не имею виду ваш импровизированный килт, и с вас воды натекло на пол. Но вы снова пытаетесь куда-то вляпаться, не прояснив обстановку. Ни вы, ни я не противники такому влиятельному и сильному магу. Пусть политическим шантажом занимаются те, кто знает, что делает — или делает вид, что знает. Мы просто понаблюдаем.

— Вы вышли на кого-то?..

Лэйнор задумчиво рассматривала лезвие ножа. Лицо ее стало хмурым.

— Вам не терпится поторопить события, — процедила она сквозь зубы, — вас тревожит отсутствие новостей. Для начала наденьте брюки. Вы так дергаете несчастное полотенце, что я не знаю, что думать по этому поводу.

Она нервно усмехнулась и тут же еле сдержала болезненный стон. Под ее глазами четко выступили сиреневые тени.

— Вы в порядке?

— Штаны! — Лэйнор без малейшей деликатности указала на дверь ванной, прежде чем исчезнуть на кухне.

Пар сбился в крупные капли и нехотя стекал по стенам. В клетушке ванной было спокойно, как в убежище, как в детстве, когда казалось, что под одеялом никто никогда не найдет. Лишенная защелки дверь отказывалась закрываться, и пришлось придерживать ее ногой.

Этот странный выстрел, нервозность, скрываемые приступы боли, перепады настроения.

Там, на улице, усмехалась в облака луна.

Нет, Блэк, то, о чем ты думаешь, в принципе невозможно.

Магглы после укусов не выживают.

Мантия болталась, даже надетая на рубашку, брюки кое-как удалось затянуть найденной булавкой. Истрепанная вырезка из «Ежедневного пророка» перекочевала в карман рубашки.

Так она не доживет до того дня, когда послужит доказательством.

Если я сам еще доживу.

В поведении Лэйнор было много странностей, тех самых, которые когда-то давно подметил Джеймс, копаясь в учебниках — еще на первом курсе он начал подозревать неладное, хотя и поделился своими догадками несколько месяцев спустя.

Сколько там до полнолуния?..

Лэйнор стреляла в зверя, в этом нет никаких сомнений, если приняла меня за него. Стреляла, чтобы убить и не погибнуть самой.

Ладони покрылись противным липким потом, но воздух в ванной комнате был ни при чем.

Оборотень должен оставить шрамы. Рана на ее руке тогда не могла быть укусом, и сейчас не может, значит…

Лэйнор сидела в кресле, поджав под себя ноги и обхватив руками плечи. Она даже не повернула головы, услышав скрип двери.

— Здесь снова отключали электричество. Я не знаю, когда вы ели последний раз, и не хочу спрашивать, что именно вы ели, но у нас есть кирпич, бывший ранее хлебом, мумии крекеров и прокисшее вино. Угощайтесь, Блэк, чувствуйте себя как дома. — Она подождала ответа и наконец обернулась. — Ради всего святого, вы от обиды теперь будете изображать собаку до конца своих дней?

Лэйнор спустила ноги с кресла и приготовилась встать. Насколько было заметно, под ее одеждой не было бинтов.

Но ворот свитера может скрывать что угодно.

Оборотни — волки, волчьи повадки остаются.

— Блэк, что с вами? — обеспокоенно вскрикнула Лэйнор, поспешно вскочила и подбежала. — Вы в порядке?

Отлично, теперь ляг.

Она не на шутку перепугалась, упала на колени и приподняла собачью голову. Никакой реакции не последовало, и Лэйнор осторожно и неумело принялась щупать собачьи кости.

Терпи, Блэк, терпи.

Лэйнор ничего не предпринимала, только дрожащими руками бережно гладила лохматую голову, и в глазах ее заблестели слезы.

— Я же не найду здесь ни одного ветеринара. Вы можете хотя бы стать человеком? — безнадежно и тихо попросила она.

Лэйнор, будь оно все проклято, не надо так. Будь я сам проклят. Простите. У меня нет выхода.

Лэйнор села рядом, беспомощно озираясь.

Пора.

Сильный толчок аккуратно опрокинул ее на пол, мощная лапа придавила к полу.

Блэк, что ты творишь, ты же покойник.

Лэйнор замерла и напряглась, но не издала ни звука и только вздрогнула, когда холодный собачий нос задрал свитер и коснулся ее тела. На коже не было никаких следов укусов. Свободная лапа оттянула ворот свитера, зацепив волосы — Лэйнор дернула головой и злобно фыркнула.

Блэк, дурень, глаза-то открой.

Ничего.

Одного движения хватило, чтобы перевернуть ее на спину.

Ты не просто покойник, ты умрешь в адских муках. Вот прямо сейчас.

Лэйнор не делала попыток вырваться, лежала и терпела, пока так же был задран свитер и на животе, и только тихо шипела от злости, как кошка. Проверить ее шею еще раз не удалось. Стоило чуть ослабить давление лапы, как Лэйнор с силой отпихнула тяжелую тушу, перекатилась на живот, и в ее руке сверкнул металл пистолета. Единственным шансом на спасение было тут же шарахнуться в угол, превращаясь в человека, и все объяснить, не дожидаясь кары.

— Лэйнор, я… — дыхание перехватило, она вскочила на ноги, навела пистолет, и пришлось спешно скрываться за креслом. — Я идиот. Я…

— Самокритика — это прекрасно, — разъярилась Лэйнор, дергая кресло на себя. — Что вы себе позволяете, образина вы лохматая?

— Я решил, что на вас напал оборотень. Я должен был это проверить. Вы же…

Лэйнор снова рванула кресло.

— Вы же не стали бы мне это… показывать… доказывать. Я сто раз пытался вас расспросить. Вы стреляли в оборотня? Там, в лесу?

Она выпустила кресло и какое-то время молчала.

— Да. Но не в Люпина, нет. Я была уверена, что это кто-то другой.

— Значит, вы действительно знаете, кто он такой… Давно у вас это состояние?

— Не подходите ко мне, — скомандовала она то ли с обидой, то ли с угрозой. — Последний раз я виделась с Люпином в день визита в Хогвартс. И меня никто не кусал, просто я почти не спала эти несколько дней.

— Бессонница, сбивчивая речь, бледность, дрожь в руках, Лэйнор… знакомые симптомы, не знаю, замечали ли вы их у Люпина, но он давно научился контролировать себя, чтобы не выдать. Вы сами могли не помнить…

Лэйнор кротко улыбнулась, коротко размахнулась и отвесила пощечину.

— Это вам за подлое нападение на меня, — спокойно объяснила она и тотчас влепила пощечину по другой щеке. — А это за то, что я не смогла ударить собаку. Я не оборотень, я параноик. Эта история не имеет к вам отношения.

— Какая история?

— Многие знания умножают печаль, — Лэйнор высокомерно хмыкнула и убрала пистолет. — Неужели вам мало задачек?.. Это дело полиции. И опять вы в этой паршивой тряпке, — она дернула отворот мантии, и ткань обреченно затрещала, — мне надо было сжечь ее еще тогда. Вы оставили ее висеть на стуле, и я выглядела перед Флитвиком не с лучшей стороны, когда едва не прибила его дверью и бросилась прятать от него это рванье.

— Я повел себя как последняя свинья.

— «Как» лишнее, — отрезала Лэйнор. — Теперь вы успокоились? Садитесь и ешьте, что сможете.

Она плюхнулась в кресло, вздохнула, закатив глаза, подвинула к себе вазочку с крекерами, взяла один, попыталась откусить, поморщилась и отложила, схватила вредноскоп и стала его с подозрением рассматривать.

— Он работает, когда вам хотят причинить вред. Или рядом находится нечто, что опасно для вас. В моих намерениях не было зла. Это прекрасный подарок, Лэйнор, близнецы Уизли знают, что делают.

— Вы говорили, что магия — это эмоции, — сказала она, поставив вредноскоп обратно. — Как вы живете с ними, Блэк? Как вы справляетесь с таким потоком чувств, если даже я ощущаю их на своей шкуре? Как вы не сходите с ума? Или сходите?.. Или сходят те, кто вас окружает. Браки между магами и магглами, дети-волшебники, как люди это выносят?

— Такие браки не приводят ни к чему хорошему. — Тут же вспомнились несколько старых историй, почти легенд, в них теперь охотно верилось. — Если волшебника и маггла с самого начала не связывало очень сильное чувство. Даже магглорожденные волшебники постепенно отдаляются от своих семей, единственным известным мне исключением была Лили, но она во всем была необыкновенной…

— Вы неравнодушны к Лили Поттер. Не сказать, что меня это удивляет, но… — Лэйнор нервно покусала губы. — Что она была за человек?

— К Лили никто не был равнодушен. Она была принципиальной и справедливой, она умела принимать непростые решения. Как и вы. Но Лили думала сердцем.

— Сердце, Блэк, не отвечает за мыслительный процесс. — Лэйнор снисходительно рассмеялась. Она высыпала из вазочки крекеры и теперь сосредоточенно возводила из них бастион.

— Вам виднее. Лили — любовь. А вы — упрямство, логика, жесткость, даже жестокость. Вы наметили себе цель и идете к ней по чужим головам. Вам не нужны чужие идеи, у вас есть свои, не менее… страшные?

— То, чем я руководствуюсь, называется принципы гуманности. Страшные идеи, вы правы. Внимание к личности…

Особенно к личности отдельных магов.

— …Этические и нравственные нормы. Закон.

— Но вы больше не закон! — голос вопреки собственному желанию сорвался на тихую хрипоту. — Вы больше не полицейский!

Я хочу разозлиться на вас, Лэйнор. За то, что вы такая, какая вы есть.

— Опасаетесь, что я творю произвол? — с нехорошей усмешкой спросила она, не отвлекаясь от своего занятия. — А вы уверены, что мы с вами вкладываем один смысл в это слово?

За то, что вы упорная, бессердечная, холодная, за то, что вы вечно правы.

— Сейчас я вам необходим, и я, как считаете вы, тот, кто нуждается в вашей защите.

За то, что мы с вами так похожи. И настолько разные.

— А если у меня есть цели, мысли, чувства? Вдруг они не совпадут однажды с вашими, что тогда? Недрогнувшей рукой вы занесете меня в список тех, кто сделает по-вашему или не сделает никак.

— Вас не спрашивали о ваших чувствах, когда отправляли в Азкабан, — Лэйнор оторвалась от своих баррикад, потом резко смешала крекеры в кучу и встала. — Советую одуматься, пока вы не наговорили чуши, о которой будете завтра жалеть. Всего доброго.

Она резко повернулась и направилась на второй этаж.

— Вы заставили меня поверить, что однажды все будет иначе.

Шаги затихли.

— Я восхищался вашим хладнокровием и прямотой. Я любовался вами.

Лэйнор обернулась и выжидающе смотрела, слегка нахмурившись.

— Я преклонялся перед тем, что вы можете и умеете. Потом вы сказали, что мы на равных. Есть такое заклинание, Патронус. Чтобы вызвать его, нужны очень сильные эмоции, радость, надежда. Я вспомнил бы именно этот момент, я тогда чувствовал, что способен свернуть горы. Я выжил в проклятом доме на Гриммо потому, что мы были на равных. Но это были только слова, Лэйнор. Вы хотели так, возможно, но у вас не получилось.

— Вы ревнуете меня к моим навыкам? — Лэйнор спустилась на несколько ступенек. В ее вопросе не было издевки — она действительно хотела понять. — Какая нелепость. Я не завидую тому, что вы можете превращаться в собаку.

— Вы антиподы, вы и Лили. Вы не погибнете сами, вы убьете других.

— Потому что меня так учили. Если бы так же учили всех вас, Блэк, возможно, не было бы столько смертей.

И опять вы правы.

— Ну, ударьте меня еще раз, это будет правильно, потому что я вам обязан. И свои сомнения я должен держать при себе.

— Я дала вам повод для колебаний? — Лэйнор стояла на нижней ступеньке, опершись на перила.

— Вы дали мне повод для страха. Завтра вы сделаете новый вывод, безупречный, как прочие, и исключите меня из игры.

Перестаньте улыбаться, Лэйнор. Я хочу на вас искренне злиться. Вы заслужили.

— Вы полагаете, что не поспеете за моими выводами, Блэк.

— И вы не можете дать пощечину убогому разумом магу.

— Только если вы взбесите меня. Но берегитесь, в следующий раз я вас пристрелю.

Я, наверное, выгляжу как идиот. Широко улыбаясь в ответ.

— Но я никогда не был влюблен в Лили, если вы намекали на это. Я…

А вот об этом тебя уже не спрашивали, Блэк. Поэтому просто заткнись…

— …Никогда не был влюблен. Война не располагает к любви, хотя ни Джеймс, ни Лили так не считали.

Лэйнор преувеличенно безразлично пожала плечами, обвела взглядом стены, немного задержавшись на проеме окна. На улице занималась метель, снежинки мельтешили в то и дело пропадающем свете луны.

Это было слишком, Блэк.

Бесцеремонно, невежливо. Легко отделался. Был бы на твоем месте Снейп — не варить бы Снейпу больше зелья. Согласись, ты пользуешься привилегиями.

— Как проверить: быль или небыль?

Не приходит даже во сне

Бесконечно синее небо

Улыбающееся мне.

Только надо бы постараться —

Может, в памяти сохраню

Те года, когда улыбаться

Сам умел обычному дню…

— Что это? — поразилась Лэйнор. — Стихи? Ваши?

— Мои. Я писал их в Азкабане. Иногда, когда надо было чем-то занять свои мысли. Странно, но именно эти я сам запомнил. И теперь мне стало плевать, что двенадцать лет моей жизни просто вычеркнуты — если я их забуду, никогда не стану об этом жалеть. Я хочу начать все сначала.

…Когда боль — на четыре части

И почти что уже не боль,

И чужая удача — счастье,

И легко бороться с судьбой,

И «предатель» — еще не имя

И не воткнутый в спину нож,

И все беды — еще с другими...

Те, которые не вернешь.

— Что я еще не знаю о вас, Блэк? — уголки губ Лэйнор дрогнули. — Я видела магию Люпина, Дамблдора, Снейпа, Фреда и Джорджа Уизли, Флитвика, но с вами что-то не так. Это не просто взмахи палочкой. В ту ночь вам было безумно страшно, вы не могли мне доверять, вы были на грани смерти, измотаны, почти без сил, но вы нашли в себе силы улыбнуться мне. Каким вы были до того, как оказались в этой кошмарной тюрьме? О чем мечтали? Вам не хватает их, ваших друзей. — Лэйнор закусила губу, подошла ближе. — Вы держитесь за эту потерю, зная, что ничего уже не исправить. И вместе с тем вы хотите жить. Отпустите прошлое, пусть оно останется доброй памятью.

— Как вы думаете, я смогу стать для Гарри важным?

— Сможете, — убежденно ответила она, — но вам будет непросто. Не потому, что Гарри будет верить в ваше мнимое предательство, а потому, что он никогда не знал, чего был лишен. Вы нужны Гарри, как крестный, как друг, которого у него никогда не было, и ни на секунду в этом не сомневайтесь.

— Что я дам ему, Лэйнор?

Она теплой рукой чуть сжала холодные пальцы и тут же отпустила.

— Только свою любовь. Но ему ничего от вас больше не нужно.

Лэйнор словно пожалела о своей откровенности и быстро отвернулась к стене, сделав вид, что увлеклась гирляндами. Она даже коснулась одного огонька пальцем — тот проворно удрал от нее, меняя цвет. Лэйнор засмеялась и стала накрывать ладонью другие огоньки, но они оказались сговорчивее. Некоторые перебежали на ее руку, Лэйнор, чуть подумав, провела пальцами по своим волосам, и огоньки сбились на ее голове в тонкий мерцающий обруч.

— Я не хочу потакать суевериям, — неожиданно мрачно сказала она, не оборачиваясь, — но как бы ваш арестантский наряд не стал предвестником беды. Медальон был украден у некой леди Томом Риддлом. Волдемортом. И он полон такой темной магии, что даже Флитвик с ней не справился. И теперь очень плохая новость. Флитвик отдал медальон в министерство, и я не смогла этому помешать. — Лэйнор помолчала в ожидании ответа, и было заметно, что она готова принять любой упрек. — Мне повезло, что среагировать на это известие я была почти не в состоянии. Флитвик, похоже, решил, что я невменяема от страха, потому что он сам, поняв, что попало ему в руки, избавился от медальона так скоро, как только смог, и теперь им займутся другие люди.

— Возможно, это к лучшему. У меня было желание сунуть голову в петлю.

Лэйнор скривилась и уселась на стол. Сознательно или нет, но она вдруг оказалась настолько близко, что чувствовался запах ее духов, тех самых, мускусно-ванильных.

— Как же, помню, но тогда я не связала вашу мечту о суициде с этой побрякушкой. Возможно, зря. — Она подняла голову и уставилась на пламя в камине. — К маленькой Джинни Уизли попал дневник, принадлежавший все тому же Тому Риддлу… Волдеморту. Через этот дневник он управлял ее сознанием, очевидно, приказывал ей вызывать василиска. И ваш медальон, Блэк, был украден Томом Риддлом. Как это связано между собой?

— Я ума не приложу, как в этом мог быть замешан Регулус.

— Волдеморт где-то припрятал дневник. Медальон тоже? Может, ваш брат нашел его, за что и поплатился жизнью? У меня впечатление, что в этих предметах… часть самого Волдеморта. — Лэйнор недовольно дернула плечом — ей снова приходилось думать о вещах, для нее необъяснимых. — Медальон транслирует мысли Волдеморта? Что, если он заложил в эти вещи умение управлять адскими тварями?

— Каморка Кричера внизу, в кухне, а он при мне забрал медальон из комнаты на первом этаже и закопал в учебниках Регулуса, как можно дальше от своей норы. Боялся? Я впервые жалею, что не уделял внимания тому, к чему меня так тщетно пытались приобщить отец и мать. Знать о темной магии хотя бы в теории…

— Флитвик сказал министру, что медальон попал к нему из Гринготтса. — Лэйнор помрачнела еще больше. Слова о темной магии она ожидаемо пропустила мимо ушей. — Хорошо, если гоблины соблюдают банковскую тайну или смогут подтвердить его слова. Блэк, как так вышло, что я не просчитала этот вариант? Когда дело касается магии, мне отказывает разум.

— Медальон не принадлежал Блэкам, а Регулус был Пожирателем Смерти.

— Для этого вывода требуется навык анализа, а этого за магами я пока не заметила.

— Никто не знает всего, на что способна магия. Не упрекайте себя — для меня вы сделали невозможное. Флитвик как-то ограничил влияние медальона, по крайней мере, на себя, но мне показалось, что медальон не столько воздействует на каких-то монстров, сколько на того, кто держит его в руках. Хотя… Кричер пугался каждого шороха.

— В доме живет чудовище? Такое же, как василиск? — Лэйнор чуть ли не панически замотала головой, отметая само предположение, и ободок на ее волосах вспыхнул красным цветом.

— Все может быть. Это объясняет поведение Кричера. Он как будто отбрасывал от себя опасность, но совсем не хотел знать, что это.

— Вы пытались выяснить, как погиб ваш брат, и безуспешно. Мог он стащить у Волдеморта артефакт, управляющий монстром, и не справиться с ним? А мы могли случайно выманить эту дрянь из вашего дома, и теперь она может бродить где-то… знать бы где. Рядом с тем, кто вынес медальон, или рядом с самим медальоном? Но ваш эльф справлялся с этой тварью, кем бы она ни была. И вашей матери медальон не мешал. Или мешал?

— Лэйнор, я не знаю, отчего умерла моя мать. Но зачем это вам?

Она слезла со стола, взяла каменный крекер и принялась его сосредоточенно грызть, расхаживая по комнате.

— Я могу получить информацию, которая поставит меня в более выгодное положение, чем министерство, — сказала она, оторвавшись от крекера. — У меня появится преимущество. Мне будет, чем торговаться. Мне нужен ваш эльф, Блэк.

— Если Кричер признает меня хозяином, он перестанет подчиняться тому из портретов, которого выбрал хозяином сейчас, и это нас выдаст. А если не признает, то может и убить.

Лэйнор в задумчивости мусолила крекер.

— Узнать это мы можем только эмпирическим путем. Попробуйте убедить меня, что в эльфе нет необходимости.

— Эльфы могут перемещаться где и как угодно. Даже защита Хогвартса для них не преграда. А вот Азкабан… Когда я узнал о смерти матери, попытался вызвать Кричера в камеру, и… Ничего.

Лэйнор разочарованно вздохнула — то ли в адрес неподдающегося крекера, то ли из-за провалившейся попытки вызова Кричера, повернулась к столу, щедро насыпала кофе в две чистые чашки и ушла на кухню.

— Зачем он был вам нужен в Азкабане? — крикнула она. — Убираться в камере? — она выглянула из двери и тут же снова исчезла.

— Я подумал, а почему бы и нет? Не в смысле уборки, а в смысле… Но Кричер не появился. Может, эльфов пугают дементоры, или у волшебников не хватает сил их позвать. — Лэйнор чем-то гремела на кухне, и это был подходящий момент, чтобы признаться ей в очередной содеянной глупости. — Это мне не помешало позвать его после того, как мы с вами расстались.

Лэйнор опять высунулась в дверь, на этот раз вид у нее был не то настороженный, не то раздраженный.

— Петтигрю, ну конечно! И как? — насмешливо спросила она.

— Точно так же. Возможно, ненависть Кричера ко мне настолько сильна, что он будет игнорировать меня до тех пор, пока я не заставлю его подчиняться мне силой. К сожалению, этой силы у меня сейчас нет, и я надеюсь, что Кричер не зашиб сам себя насмерть, когда сопротивлялся моему приказу. У эльфов есть такая особенность — наказывать себя за ослушание.

Лэйнор принесла с кухни чайник, поставила его и плюхнулась в кресло, всем своим видом демонстрируя, что дальнейшие хлопоты по хозяйству она готова переложить на чьи угодно плечи.

— Силой — это?..

— С помощью палочки. Но я сомневаюсь, что восстановился до такой степени, что моя магия пересилит упорство домового эльфа, правда, Кричер уже очень стар… Тетушка Элладора, Лэйнор, ввела традицию отрубать старым эльфам головы и ставить их на полки…

Лэйнор на мгновение замерла, многозначительно хмыкнула, делая очередные нелестные выводы. Кипяток растворил кофе, по комнате поплыл терпкий аромат с горчинкой. Лэйнор требовательно протянула руку за чашкой.

— Вашу палочку, Блэк, я нашла, — как бы невзначай заметила она и вдосталь насладилась реакцией. Это был достойный ответ на выставку эльфийских голов. — Ее подобрали на месте взрыва и приобщили к уликам. А потом уничтожили, поняв, что к делу она отношения не имеет.

— Вы уверены, что это была именно моя палочка?

— Кое-кому я рассказала о ней. Вас ищут по всей стране, и будь о вашей палочке известно в министерстве, мои выводы сразу бы опровергли. Мне нужно допросить вашего эльфа, — пробормотала она, отпивая кофе, — думайте, Блэк, как вытащить его.

Это будет настоящая авантюра.

— Как вы считаете, Аберфорт сейчас спит?

— Скорее, раскладывает нетрезвых посетителей по лавкам, — предположила Лэйнор. — Зачем он вам?

— Вы отвлечете его, а я стащу палочку и на заднем дворе попытаюсь вызвать Кричера.

— План с большим потенциалом.

— Даже не обязательно возвращать палочку. В конце концов, меня все равно ищут.

— Дементоры, — Лэйнор одним словом спустила с небес на землю. — Они с нетерпением ждут вас в Хогсмиде. Но и без них это самоубийство, сообразить, как облажаться с гарантией — я бы так не смогла. Я выманила Дамблдора на встречу одним намеком на то, что у вас есть палочка. Если с этой новостью примчится Аберфорт, министерство уже к утру ликвидирует школьный лес как экосистему.

Если сначала предложить очевидную чушь, то другая чушь на ее фоне будет выглядеть превосходным решением.

— Есть еще один вариант. Я могу заказать палочку через гоблинов.

Лэйнор поставила чашку на стол.

— Гоблины оплатят товар и не зададут никаких вопросов.

— Я в курсе, что такое банковская тайна, но вы забыли маленькую деталь, Блэк, — Лэйнор откинулась на спинку кресла и с наслаждением вытянула ноги. — Вы беглый преступник. Простите, что пришлось об этом напомнить.

— Я уже отправлял им письмо, и как видите, все пока без изменений…

Лэйнор медленно выпрямилась.

— Я провел эксперимент. Попросил гоблинов оплатить с моего счета покупку метлы. Если помните, Гарри…

Лэйнор молча поднялась и некоторое время стояла, смотря на языки пламени.

— Метлы? — спокойно переспросила она. — Какой метлы?

— Последней модели. — Прозвучало по-дурацки. — Я сделал Гарри подарок на Рождество.

II. 25.12.1993 04:25. Сто пятьдесят четвертый день побега

Лэйнор повернулась, криво улыбаясь.

А сейчас, Блэк, разверзнется ад.

— Видимо, маги не очухались от вашей наглости, — процедила она, — иначе я никак не могу объяснить, почему вы еще не на нарах. Кого еще, кроме меня, вы посвятили в то, что вы — это вы? — заорала Лэйнор.

Добро пожаловать в преисподнюю.

Это действительно нарушение всех мыслимых конспираций в ее глазах или… ревность, что она теперь не единственная?..

— Книззла. Это кот. Он отнес письмо на почту, сова полетела в Гринготтс, метла прилетела к Гарри. Если бы совы летали в Азкабан, я мог бы посылать подарки и оттуда. Но теперь я точно…

— Кончайте меня дурить, — предупредила Лэйнор сквозь зубы, отступая на шаг. — Ни одному животному невозможно объяснить нужный порядок действий.

— Книззлы понимают человеческую речь. Эти существа на многое способны.

Лэйнор, казалось, была сбита с толку уверенным голосом. Ледяные светлые глаза будто посылали невербальное проклятье, но отвести взгляд значило нарваться на неприятности посерьезней. Она не задавала вопросов, она ждала чистосердечного признания.

— Это питомец кого-то из школьников. Никто нас не видел, никто ни о чем не знает. Я превращался в Визжащей Хижине. Это то самое убежище, куда пытался пробраться Снейп. Лэйнор, я лишен всего — палочки, положения, имени, денег. Я должен был предпринять хоть что-то, чтобы это изменить. И… я должен был хоть что-то сделать для Гарри. Никто ведь не знает, что именно я прислал метлу…

— А вы не догадались подумать, к каким проблемам это приведет, если Дамблдор решит выяснить, кто этот неожиданный щедрый даритель? Блэк, когда вы научитесь просчитывать последствия своих поступков? — Лэйнор махнула рукой, выкидывая за шкирку из ада, и вернулась к остывшему кофе. — Если кто-то узнает, что ваш сейф слегка похудел?

— Эти деньги оставил мне в наследство мой дядя. И теперь я знаю, что…

— Покупать палочку через банк я вам категорически запрещаю! — объявила она. — Если Флитвик имеет в Гринготтсе такие тесные связи, что врет в лицо министру про залог, то о покупке вами палочки ему доложат, не сомневайтесь. Но в одном вы правы, деньги вам нужны. Я пока еще не знаю, как, каким образом, какими средствами я смогу легализовать вас. У меня есть выходы на людей, которые посодействуют в этом, но одних документов недостаточно… образование, легенда, жилье, наконец. Без всего этого вы сможете рассчитывать не на право опеки, а на паек для неимущих. Сколько у вас денег? Квартира или дом — как минимум сто пятьдесят, двести тысяч фунтов. Плюс содержание и рента.

— В галлеонах это огромная сумма. Пары тысяч галлеонов хватает, чтобы начать собственное дело.

— То есть у вас таких денег нет, — Лэйнор вздохнула. — Продать ваш дом на Гриммо…

— Невозможно. Такие дома не продаются — это слишком рискованно для новых владельцев.

— Вы говорили, что денег у вас достаточно, — упрекнула она. — Боюсь, что покупку недвижимости я совету директоров обосновать не смогу. Остается аренда. Долгосрочная аренда на имя человека, которого не существует, и, несмотря на это, ловит полиция всей страны. Единственный выход — покупка через третье лицо, которое может воспользоваться счетом в Гринготтсе, конвертировать ваши деньги в фунты, и при этом не шарахается от обычных банков. Вы можете таким же образом, без каких-либо объяснений, перевести деньги, скажем, на счет Люпина в Гринготтсе? Если у него вообще есть банковский счет?

— Ответ на оба вопроса — да. — На лице Лэйнор отобразилось облегчение, тут же сменившееся гримасой недовольства. — Я понимаю ваши сомнения, но в его честности я уверен.

— Я знаю, что он патологически честен, но опасаюсь, что он сломается перед Дамблдором, — невесело заметила она. — И для начала нужно создать вам новую личность. Люпин должен приобретать недвижимость для кого-то. И раз уж вы здесь, я предлагаю начать прямо сейчас.

Она подошла к стоящей у порога сумке и принялась сосредоточенно в ней копаться. Сначала она старалась не демонстрировать содержимое, но, не находя того, что ищет, в нетерпении наплевала на приличия. На полу оказались несколько светлых рубашек, небольшая сумочка, красивые туфли. Прозрачный пакет шлепнулся рядом с туфлями, и Лэйнор, опомнившись, тотчас запихнула его обратно в сумку. Наконец она достала коробочку размером не больше ладони.

— Сейчас я временно сниму свой запрет. — Она поднялась на ноги и кивком головы указала на лестницу.

Она легко взбежала по ступенькам и замерла в ожидании.

— Ну, что вы стоите, Блэк? Боитесь, что я посажу вас голым задом на электрический стул?

Да я уже не знаю, что от вас ждать.

Лэйнор быстро прошла в спальню, зажгла верхний свет и достала из коробочки небольшой серебристый прибор.

— Ваша мантия очень некстати.

— Мне ее снять?

— Несущественно, оставайтесь как есть, — милостиво разрешила Лэйнор, — человек, который будет работать с фотографией, способен на многое. — Она кивнула в сторону белой пустой стены. — Встаньте там. Будет немного некомфортно, но вам придется это вытерпеть.

Лэйнор подкрутила какие-то колесики и прицелилась прибором на стену.

— Повернитесь, — попросила она, — смотрите прямо на меня, улыбаться не обязательно, не морщитесь и не моргайте. С непривычки будет сложно, но я попытаюсь быстро управиться.

Лэйнор зажгла прикроватную лампу, взяла ее в левую руку и подняла. Несколько очень коротких и ярких вспышек выглядели, как выпущенные заклинания.

— Ничего не произошло, Блэк, сейчас все будет в порядке.

Перед глазами бегали темные пятна, и казалось, что стены комнаты задвигались. Сама Лэйнор виделась как расплывчатое пятно.

— Вы безжалостны, могли бы предупредить.

Лэйнор вытащила что-то из прибора, спрятала в карман и выключила лампу.

— Колдография?

— Что? — переспросила она. — Нет, я вас сфотографировала. — Она небрежно бросила коробочку на кровать и подошла к двери, пригласив на выход. — Прошу вас, сэр. Время истекло, выметайтесь.

Лэйнор чуть посторонилась, давая пройти, аккуратно притворила дверь и спустилась по лестнице следом.

— Сколько денег вы можете отправить Люпину? — спросила она, устраиваясь по привычке на краю стола. — Надеюсь, он не начнет сопротивляться.

— Может быть, тысяч пятнадцать галлеонов… Или немногим больше.

— Вы не знаете, сколько денег у вас на счету? — поразилась Лэйнор. — Блэк, я приняла, что маги крайне безалаберны, но как вы можете не знать состояние вашего счета? Если у вас снимали средства за обслуживание, то это несложно высчитать.

— Есть еще сейф Блэков.

Лэйнор понимающе кивнула и чуть подвинулась. Старый стол крякнул под тяжестью двух человек.

— Ваше наследственное право я немного покопала. Завещания после смерти наследодателя приносят алчущие родственники. Насколько мы установили, в вашем случае обошлось без лишних бумаг.

— Я должен был стать наследником как старший сын еще после смерти отца. Но я был уверен, что так просто мать это не оставит — иначе она и Регулус полностью зависели бы от меня.

— Ваш отец умер раньше матери? — уточнила Лэйнор. — Если вы правильно истолковали то, что случилось в доме, вы переоценили вашу родню. Впрочем, ваш отец мог скончаться скоропостижно. Обязательной доли в наследстве у вас нет, так что при отсутствии завещания вы — наследник всего состояния. Ваша мать имела доступ к сейфам?

— Только к семейному, как и отец, а мне и Регулусу выделялось некоторое количество наличных галлеонов перед началом каждого учебного года.

— То есть, — нахмурилась Лэйнор и слезла со стола, — вы доступ к сейфу не получили?

— Дом меня впустил, значит, ни выжигание меня с гобелена, ни завещания, если они и были, не смогли пересилить те заклинания, которые определяют порядок наследования в семье. Но я не знаю, касается ли это сейфа.

— Как можно это выяснить? — озабоченно пробормотала Лэйнор. Она в волнении расхаживала по комнате, кривя губы. — Где вообще ваши ключи?

— Где тот, что от моего сейфа — не знаю. Он был у меня с собой, когда меня арестовали, но даже если его и забрали авроры, то это ровным счетом ничего не меняет. А вот где ключ от сейфа Блэков… Лэйнор, вы действительно хотите это знать?

Лично я предпочел бы об этом не думать, и называйте меня как хотите.

Лэйнор на секунду остановилась.

— Там же, где и драгоценности, — догадалась она. — Приятного мало. Почему вы сразу не забрали ключ?

— Вы считаете, что я обязан был об этом вспомнить? — По снисходительному выражению ее лица ответ для нее был более чем очевиден. — Представьте, что я снова оплошал. А что бы вы чувствовали, увидев скелет вашей матери?

Лэйнор сделала вид, что не услышала последнюю фразу.

— Будем думать, как выкрутиться, но завещание вы напишете.

— Вы считаете, что я не доживу до встречи с Гарри?

Что ж, очень может быть.

— Ваш крестник не является вашим наследником, — терпеливо объяснила она. — У вас нет братьев, сестер и родителей, у вас нет даже жены. Если вы сейчас сообщите обратное, меня это удивит. Я понятия не имею, а самое главное — никто не имеет понятия, кому перейдет ваше имущество. И надо исключить возможность наследования другими лицами.

Лэйнор снова подошла к своей сумке. На этот раз она искала недолго, вытащив из бокового кармана безликий серый журнал.

— Боюсь, это вас так или иначе выдаст, — непонятно сказала она, — но ни для кого не секрет, что вы в бегах, а ваше волеизъявление ваше положение никак не ограничивает.

Она подошла к столу, открыла журнал — в нем были листы обычной маггловской бумаги — и подала небольшую серебристую палочку.

— Последняя воля и завещание…

Серебристая палочка выглядела очень знакомой.

— Вас не затруднит дать мне перо и чернила?..

Лэйнор в ответ забрала палочку и покровительственно щелкнула чем-то на ней — из одного ее конца выскочила толстая игла.

— Держите вот так, — она показала, — и не отрываете ее от бумаги. Я, имярек, проживающий по адресу Лондон, площадь Гриммо, двенадцать, Великобритания, настоящим отменяю все завещательные распоряжения, сделанные мной ранее…

— Я ничего не делал!..

— Так положено, Блэк, не отвлекайтесь. И объявляю данный…

Гостиную заполнил неестественный белый свет и сразу сжался до яркого нечто на улице. Лэйнор испуганно вскрикнула.

— Что это?

Фиделиус надежно скрывал происходящее в доме от посторонних глаз, но Лэйнор сделала предупредительный жест, велев прижаться к стене, и затаилась сама, не сразу осмелившись посмотреть в окно. От увиденного она явственно вздрогнула: во дворе стоял светящийся крупный козел. Он с чувством собственного достоинства потряхивал бородой и неторопливо крутил головой, будто кого-то высматривая. Снежинки, казалось, путались в его чистой серебряной шерсти.

— Что это? — шепотом повторила Лэйнор.

— Патронус. Это… защитник волшебника. Он совершенно неопасен, наоборот.

— Здесь кто-то есть? — быстро спросила она, доставая пистолет. — Он живой?

— Нет. Я думаю, его прислали, чтобы сообщить вам что-то, поэтому просто выслушайте его. Правда, я не знаю ни одного человека, чьим Патронусом может быть козел.

— Зато я, кажется, знаю, — пробормотала Лэйнор и без предупреждения выскочила на улицу.

Не так же!..

Лэйнор заметалась между Патронусом и собакой. Козел перехватил инициативу и сдержанно поклонился.

— Не берите ничего из чужих рук и держитесь подальше от этого Блэка, — наставительно и отчетливо произнес он и растаял.

Озадаченная Лэйнор попыталась ухватить Патронус, но только поймала пальцами воздух и пару секунд недоуменно смотрела на собственную руку.

— Идите в дом, немедленно! — спохватилась она и быстро забежала на крыльцо.

Заперев дверь, Лэйнор нахмурилась и прислонилась спиной к дверному косяку. Она выглядела виноватой, и когда подняла усталый взгляд, улыбнулась, будто прося за что-то прощения.

— Аберфорт имел в виду не вас. Коварная игра слов, но он говорил о Кингсли Шеклболте.

— Я его почти не знаю. Значит, он и есть тот человек из министерства?

— Проницательный и умный тип с блестящими перспективами. Он далеко пойдет, если раньше ему не выпишут направление на тот свет.

Какая отменная характеристика.

— Он мне не нравится, и как я вижу, у Аберфорта тоже есть причины ему не доверять. Печально, что козел не счел нужным раскрыть подробности. Ненадежный способ связи, привлекает внимание и не в состоянии толком ничего рассказать.

Она подошла к столу и посмотрела на недописанное завещание.

— Будем считать, что предупреждение я приняла к сведению, и вернемся к нашим мирским делам. И объявляю данный документ моей последней волей и завещанием. Я отменяю все завещания и дополнительные распоряжения к ним. Я не женат и у меня нет живых детей…

— Лэйнор, это бесчеловечно.

— Администратор завещания может быть упомянут в единственном или множественном числе, в мужском или женском роде, как того требует контекст, термины «администратор», «исполнитель завещания» и «личный представитель» в тексте данного завещания синонимичны…

Лэйнор размеренно диктовала сухой текст, наблюдая, как на белый лист ложатся неровные строчки, выводимые давно отвыкшей от письма рукой. Вдумываться в смысл текста не получалось, и пусть сейчас решалась судьба состояния Блэков, доверие к Лэйнор было безграничным.

К ее профессионализму, разумеется.

Дождавшись подписи, она выхватила завещание и бегло просмотрела.

— Надеюсь, гоблинов это не смутит, — с сомнением пробормотала она.

— Может смутить министерство.

— Судя по Шеклболту, там не все закоснели в невежестве. — Лэйнор удовлетворенно кивнула, свернула завещание и убрала в карман джинсов. — Я отправлю его Аберфорту, попрошу переслать в банк. Подписи свидетелей на ваших завещаниях не нужны, министерство запрашивает Гринготтс о подлинности подписи завещателя. Флитвик клялся, что гоблины каким-то образом определяют личность своих клиентов и за все время существования Гринготтса ни разу не ошиблись, но я позволила себе усомниться в его словах. По-моему, он просто набивает банку цену, — съязвила она. — Но раз вы связывались с Гринготтсом, и это прошло без последствий, определенно, именно он — самое надежное место для хранения вашей последней воли. Мы, конечно, стали бы копать все от сотворения мира, но магам будет достаточно слова банкиров. В конце концов, надо находить преимущества в чужом бардаке. Знаете, почему Дамблдор так боится вас? — внезапно спросила она. — Он скомпрометировал себя как стратег. И он знает, что вы не дадите ему второго шанса. А он ему необходим.

— Это Флитвика и Шеклболта вы расспрашивали про Гринготтс? — развивать тему Дамблдора снова не хотелось совершенно.

— Не в деталях, — уклонилась Лэйнор, — Шеклболт не идиот. Малейшее подозрение, что мы с вами как-то связаны, и нам обоим конец. Я расспрашивала его о законах и наследственном праве, ссылаясь на интересы Гарри. Вопросов о Гринготтсе я ему не задавала, если только он сам не касался этой темы. Кое-что я выпытала у Флитвика, но он быстро сообразил, что болтает лишнее, правда, не в связи со мной.

— Флитвик и без этого над вами пошутил.

— Этими погремушками? — Лэйнор покосилась на гирлянды.

— Нет, столом на шесть персон.

— Понятия не имею, где он нашел этот сервиз, — без малейшей наигранности откликнулась Лэйнор.

— Есть заклинания…

— Если маги таким образом приворовывают — вот откуда столько нераскрытых краж. Жаль, что вы не можете приманить индейку с чьего-нибудь праздничного стола.

— Вы не доверяете магам… — Ее нападки были сейчас беззлобными, но все равно чувствовалась неприязнь, и хотелось ответить взаимной любезностью. — Флитвик, как я понял, исключение, раз вы позволили ему за собой поухаживать.

— Думаете, он мог бы меня отравить? — усомнилась Лэйнор и посмотрела на стол. — Был бы на его месте Снейп, я бы поостереглась.

— А вы нюхали кофе, Лэйнор?

— Кофе как кофе, довольно паршивый, но где я здесь возьму другой?

Лэйнор все-таки взяла банку с кофе и осторожно сунула туда нос.

— Это кофе, — заявила она. — Вы и сами его пили, и, как видите, живы.

— Но вы же рванулись в Хогвартс.

— Чтобы вы знали, — она обернулась, очень недовольная, — в Хогвартс я поехала из-за вас. Я решила, что вам нечем написать письмо. Что вам нужна помощь. Что вы меня ждали…

А я и ждал.

Она вернула банку с кофе на место и села на стол.

— Блэк, — она чуть помедлила, — вы подозреваете Флитвика в том, что он мне что-то мог подмешать? Я была почти без сознания от усталости. Я прекрасно помню наш с ним разговор, но это наваждение с совами… Это и вправду было похоже на колдовство. Неприятное чувство. Как будто у меня отбили разум. Я была напугана и… словно меня что-то вело. Сначала я подумала о… том, что не имеет к вам отношения… — Она стиснула руки. — Но теперь я не вижу логики в своих прошлых рассуждениях — это скверно.

— А какие запахи вам нравятся, Лэйнор?

— При чем здесь… — она уставилась на банку, хмуря брови. — Запахи? Не думала над этим. Сандал? Дерево, выделанная кожа. Тальк. Но таких ароматов немного. Не говорите, что собираетесь на Рождество преподнести мне духи. Хватит вашей выходки с метлой.

— Раньше я любил запах моря.

Лэйнор попыталась ободряюще улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

— Понимаю, — не очень твердо сказала она. — Хотя нет, конечно, я лгу. Я стараюсь понять вас, но не уверена, что мне удается.

— Смог бы я сейчас распознать это зелье, не знаю. Но вам стоит подумать над этим, учитывая предупреждение Аберфорта.

— И вы не доверяете Шеклболту, — заключила Лэйнор. — Я догадываюсь, что есть зелья, сходные по действию с психотропными веществами. Возможно, нейролептики, но я в этом не специалист… — Она ненадолго замолкла. — Я пытаюсь вспомнить изменения в своем состоянии, но нет, реакция тревоги у меня началась почти сразу после вашего отъезда, не думаю, что Флитвик так быстро успел бы что-то предпринять. Если все же успел, а Шеклболт дал мне при встрече антидот… — она нервно дернулась. — Но зачем? Приучить меня к чему-то, поставить в зависимость от магов?..

— Амортенция — очень опасная штука.

— Зелье, отбивающее рассудок? — предположила Лэйнор.

— Почти. Любовное зелье. Сколько глупостей совершили одержимые?

Лицо Лэйнор стало почти непроницаемым.

— Я сейчас в вас что-нибудь кину, — пообещала она. — Тяжелое и горячее. Мне и так впору застрелиться самой, облегчив себе участь.

— Простите, я не очень удачно разрядил обстановку. И меня задели ваши слова.

— Про воровство заклинаниями?

— И это тоже.

Лэйнор сохраняла серьезный и чуть обиженный вид, но губы ее кривились в усмешке.

— Я необъективна? — спросила она.

— Вы считаете, что мы используем волшебство вам во вред.

— Это Люпин виноват, — тут же обвинила она. — Первое, что он сделал — признался, что так и не смог пересилить себя и применить ко мне заклинание, стирающее память. Вот так, Блэк, и рождаются фобии. Черт знает, чем потом это лечить.

— Он отважен очень избирательно. Мне всегда казалось странным, что Шляпа отпра…

— Опять? — Лэйнор встала. — Стереотипы облегчают восприятие, но преклонение перед предметом гардероба, мнящим себя специалистом по управлению человеческими ресурсами, абсурд.

— Когда мы впервые встретились с Джеймсом, он сказал, что хочет попасть на Гриффиндор…

Лэйнор издала страдальческий стон и упала в кресло.

— …Где обитают храбрые сердца. Джеймс и был всегда в первых рядах. Ремус… Люпин, для него смелость — признать, что он тот, кто он есть. А где была моя храбрость, Лэйнор, когда я упустил Петтигрю? Мне стоило просто выпустить в него заклинание!

— А вы считаете себя трусом? — сощурилась Лэйнор.

— Я считаю себя идиотом.

— Факультет для обделенных интеллектом не предусмотрен. Но тут есть, над чем подумать. В этой странной дележке людей должен быть какой-то смысл. И не все так однозначно, как поведал Флитвик. По его словам выходит, что мне вообще указали бы на дверь. Типология Майерс-Бриггс, возможно. Или Белбин? Что если ваша Шляпа просто формирует команду? Группу людей, которые будут дополнять друг друга? Роли в команде меняются, когда меняются задачи, цели. Я подумаю над этим. Может быть, это нам в чем-то поможет.

— Люпину подошел бы…

— Заткнитесь уже, Блэк, прошу вас.

Спасибо. То сами несете какую-то туманную чепуху, то затыкаете мне рот.

— Прекратите дуться, — попросила Лэйнор. — Если бы я знала ответ, поделилась бы с вами. Пока для меня эта Шляпа загадка. Медальона Флитвик испугался, а ей верит безоговорочно… никакой последовательности. Оставьте Шляпу, возьмите ручку и порадуйте Люпина переводом денег на счет.

Она равнодушно наблюдала за мучениями, но после десятка листов, улетевших в камин, письмо для Гринготтса было написано. Лэйнор пробежалась взглядом по корявым строчкам.

— Пишете вы как курица лапой, — подытожила она, — будем надеяться, что гоблины хоть что-нибудь разберут. «Разрешаю Ремусу Джону Люпину оплачивать любые покупки из моего сейфа в интересах Гарри Джеймса Поттера…» Сойдет, — махнула она рукой и убрала письмо к завещанию. — Теперь осталось придумать, как выдернуть Гарри. Опекун — доверительный собственник, с учетом злоупотребления Дурсли своими правами вопрос об их лишении статуса опекунов однозначен, но вы…

— Если мы докажем мою невиновность, то Гарри сможет о Дурсли забыть навсегда. И наплевать на защиту крови, со мной Гарри будет в большей безопасности.

Лэйнор скептически хмыкнула.

— Что вы хотите сделать? Поднять скандал с помощью министерства? Восстановить мое право быть опекуном? Ударить по репутации Дамблдора, добиться моего оправдания? Я знаю, что вы это сможете.

— Мне будет дорого стоить ваша свобода, Блэк, — иронично протянула она, — но я сдержу свое слово. Я не самоубийца, я не собираюсь швырять Дамблдору в лицо обвинения. Полагаете, он отдаст вам любимую игрушку? Он будет цепляться за нее руками, ногами и бородой. Решать вопрос об опеке над Гарри будет суд. Вероятно, новым опекуном будет старый друг семьи Эванс, ныне проживающий… где-нибудь в Южной Америке. Не слишком образованный, увы, но вполне обеспеченный. У меня есть средства убеждения, Петуния Дурсли подтвердит в любом суде любые мои слова.

— Вы собираетесь вытащить меня в маггловский суд? Вы не забыли, что я в бегах и что ваша полиция ищет меня чуть ли не тщательней, чем авроры?

— В суде будете уже не вы, — нехотя пояснила Лэйнор, — у вас еще есть шанс выбрать себе подходящее имя… и легенду. Шаткую, конечно, но британское гражданство я вам оставлю. Даже нет — я его подарю. Усыновитель обязан иметь британский домицилий, и, если мне не изменяет память, это касается и опекунов. Но это правило допускает исключение, и этого исключения я добьюсь. А затем вы вернетесь к себе на ранчо, а Гарри отправится… в Штаты, Канаду, неважно, как можно дальше отсюда. В мире много прекрасных школ. И пусть Дамблдор попытается выцепить его из лап бдительных американских преподавателей и кучи инспекторов — ему не поможет никакая магия. Но, может, он почерпнет что полезное для обеспечения безопасности детей.

Впервые за все это время куснуло сомнение.

— Я… плохо понял вас, мне кажется. Вы предлагаете забрать Гарри из Хогвартса? Отправить его в Америку? В Салем? Что ж, если это выход, то я согласен.

— Мне не нужно ваше согласие, — устало проговорила Лэйнор, прикрывая глаза. — Я не спрашиваю позволения, я довожу до вашего сведения, что я собираюсь сделать. Документы, удостоверяющие личность, для вас, и вашу опеку над Гарри. И никакой магии больше в вашей жизни — и в его жизни тоже.

Да вы шутите, Лэйнор.

Так ведь не может быть.

— Гарри — волшебник, как и я.

— Это еще не приговор. — Улыбка не помогла — Лэйнор была серьезна как никогда. — Вот неизвестные нам планы Дамблдора — бесспорно. Вы отработанный материал. А следующим будет Гарри.

А как ты себе это представлял, Блэк?

Вот оно, то, чего ты боялся.

А она уверяла тебя, что это не так.

— Я считал вас человеком, способным изменить мою жизнь. Но я не мог даже подумать, что вы решите сделать это, не спросив, хочу ли я таких перемен! И вы не можете так просто…

— Могу, — уверенно откликнулась Лэйнор, поднимаясь. — Вам кажется, я приняла решение за вас, но ничего подобного, вы сами его приняли. Три совершенные глупости, Блэк, и вы лишили себя права голоса.

— Я не преступник и не убийца, и я хочу жить честным человеком, Лэйнор! А не беглецом, вздрагивающим от каждого шороха! Я имею право смотреть людям в глаза, я имею право получить опеку над Гарри, а вы… Вы выставляете меня трусом, вы поступаете исподтишка!

Собственный крик рвал горло до боли, а Лэйнор оставалась спокойной с сознанием собственной правоты.

Странная получается игра. Дамблдор и Гриндельвальд, Дамблдор и Волдеморт, Дамблдор и Лэйнор, или Меллинген.

Да у вас и имен не меньше, чем у самого Темного Лорда.

Лэйнор каким-то чутьем распознала желание вырвать у нее и завещание, и письмо для Гринготтса, и то самое нечто, что она спрятала в карман. Одно ее неуловимое движение, и равновесие было потеряно, а в грудь смотрел пистолет.

— Нет, Блэк, — холодно сказала она, — это не поможет.

— Я доверял вам. Я считал вас почти всемогущей.

— Но я не господь бог, — Лэйнор еще пыталась вразумить, не сознавая, насколько все бесполезно.

Неизвестно, что страшнее, дуло пистолета или этот ваш взгляд.

— Я волшебник, Лэйнор! Я не маггл! — Лэйнор дернулась при этих словах. — Кем я буду — призраком? Никому не нужным изгоем? Вы это называете свободой?

— Здесь вы — покойник, Гарри — смертник! — теряя терпение, крикнула она. — Да, в моем мире вы будете выглядеть странным чудаком, но вы будете живым!

— Зачем мне эта куцая жизнь? Вы как Дамблдор, тасуете чужие жизни, не спрашивая желания ваших жертв. Хотите правды?

Как я не замечал — те же светлые голубые глаза, глаза лжеца. Может, вы и Дамблдор — одно и то же в разных мирах?

— Мне не нужен ваш мир. Я имею право бороться. — Голос сорвался, и Лэйнор, отчаянно замотавшая головой, исчезла в странном тумане. — Я выбираю Дамблдора. С ним я справлюсь. С вами — нет.

Резко распахнутая дверь захлопнулась и тут же отскочила от косяка, и в вое непогоды потерялось, как что-то безнадежно крикнула Лэйнор, бросившись следом на улицу.

Ветер швырнул в морду мокрый снег, перехватил дыхание, и ничего вокруг было не разобрать — то ли от поднявшейся вьюги, то ли от осознания, что в той, которая никогда не ошибалась, оказалось так легко ошибиться самому.

Сумасшедший вихрь заметал собачьи следы.

__________

«The next morning in Defense Against the Dark Arts, while copying down different ways of treating werewolf bites», ГПиФК, но предположим, что это история развития ЗоТИ.

«Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» — цитата из Книги Екклезиаста, 1:18. Лэйнор привела цитату неточно.

Behave like a swine, причем слово swine значит также и «похотливый мужчина».

Так Роулинг ответила на вопрос читателя: Sirius was too busy being a big rebel to get married.

Многие экономисты считают, что курс галлеона к фунту — несусветная ересь. Но курс евро к рублю тоже несусветная ересь, поэтому фикрайтер будет считать, что маги и экономика — вещи несовместимые. Исходя из данных канона, на тысячу галлеонов можно начать собственный бизнес, поэтому миллиарды в сейфах пусть останутся на совести других фикрайтеров.

По-английски фраза Аберфорта звучала как «Beware of that black one around you» — то есть он советовал остерегаться именно «черного человека», и не его вина, что неполиткорректное выражение совпало с фамилией беглого узника.

Фикрайтер не был бы сам собой, если бы не воспроизвел здесь текст реальных британских завещаний.

Речь идет о первой стадии физиологического стресса (описан Гансом Селье как общий адаптационный синдром в 1936 г.). Реакция тревоги — мобилизация адаптационных возможностей, и возможности эти ограничены.

Типология Майерс-Бриггс — типология личности, возникшая на базе типологии Юнга в 1940-х годах. Идентификатор типов Майерс-Бриггс (MBTI) широко применяется, однако валидность MBTI подвергается сомнению. Для социологических исследований результаты удовлетворительны, но в индивидуальной диагностике выявлена высокая вероятность ошибки.

Опросник Белбина — тест на выявление «командных ролей», впервые опубликован в книге М. Белбина Management Teams: Why They Succeed or Fail (1981). Также подвергается значительной критике из-за нестабильности результатов.