Кремлевская охрана

История личной охраны Владимира Ленина в России берет свое начало с апреля 1917 года — момента прибытия вождя из Швейцарии. Тогда за безопасность Ильича и следовавших вместе с ним большевиков отвечали финны, сотрудники отряда рабочей милиции, трудившиеся на Финляндском вокзале Петрограда.

Немногим позже функции личного охраника председателя Совета Народных Комиссаров (СНК) — эту должность тогда занимал Ленин — взял на себя помощник начальника отряда и идейный коммунист Эйно Рахья.

На его долю выпало немало трудностей: в июле 1917 года по приказу Временного правительства начали настоящую охоту на Ленина. И именно Рахье, имевшему большой опыт подпольной работы, была поручена операция по срочной эвакуации вождя в Финляндию. Со своей задачей Эйно справился — подключив все свои связи, вместе с единомышленниками он сумел переправить Владимира Ильича в пункт назначения под видом машиниста паровоза.

Он же в начале октября обеспечил безопасное возвращение Ленина в Петроград: на этот раз вождь революции примерил на себя образ финского пастора и в сопровождении верного Рахьи практически без приключений добрался до России.

Сразу же после того, как вожди большевиков въехали в Смольный институт, превратив его в центр управления восстанием, военно-революционный комитет, руководимый Николаем Подвойским, сформировал первую настоящую группу охраны руководства. Она в большинстве своем состояла из латышских стрелков. Это группа насчитывало в пиковый период около тысячи человек. Она состояла в основном из стрелков и была усилена отрядом пулеметчиков, матросов и рабочих с винтовками и шоферами, которые реквизировали у аристократов и буржуев автомобили, мотоциклы и даже велосипеды.

Руководить этим, а значит, быть комендантом Смольного, Подвойский назначил балтийского моряка, Павла Малькова.

Частично такая скверная организация охраны Смольного объясняется тем, что организаторы, не имели никакого опыта работы в области обеспечения безопасности. Здесь проявил себя ветеран партии и соратник Ленина, которого звали Владимир Бонч-Бруевич. Необъяснимым образом он тоже пытался совместить свои основные обязанности с обязанностями коменданта Смольного и давал такие указания Малькову, какие считал нужными. Дзержинский тоже изредка мог что-то приказать Малькову, но главное внимание уделял все же ЧК, которая вскоре и была сформирована. Помимо председателя ВЧК, имелся еще один вышестоящий начальник Малькова, Федор Быков, который, впрочем, никак не проявил себя за короткое время службы в качестве комиссара Смольного. А вот Свердлов, первый советский президент, с удовольствием отдавал охранникам указания по любым вопросам и во всех случаях. После того как штаб революции полностью разместился в Смольном, организацию охраны здания и находящихся внутри большевиков взял на себя соратник вождя Владимир Бонч-Бруевич

Владимир Ленин и Владимир Бонч-Бруевич на прогулке во дворе Кремля. 16 октября 1918 года

Осенью 17-го большевики активно принялись разрушать старый мир до основанья, чтоб выстроить свой, новый. Ликвидировали и систему госохраны. Трудно сейчас поверить, но в первые дни после победы Октября у главы Советского государства не было ни одного телохранителя. Поскольку костяк формировавшихся веками подразделений царской охраны к тому моменту был разрушен, действовать пришлось с нуля — комендант Смольного Павел Мальков, из представленных людей, собственными усилиями сформировал внутреннее кольцо охраны из 60 матросов и красногвардейцев. Позже к охранному делу были подключены латышские стрелки, которые охраняли внешний периметр здания. Наружный периметр здания охранялся также при помощи броневиков, а у кабинета, где трудился Ленин, был организован пункт караула с двумя вооруженными часовыми, функции которых были прописаны в созданных самим вождем «Обязанностях часового при председателе СНК».

Не пропускать никого, кроме народных комиссаров, если караульный не знает их в лицо, то должен требовать удостоверения от них). От всех остальных требовать, чтобы они на бумаге записали свое имя и в двух словах цель визита. Эту записку вестовой должен передать председателю и без его разрешения никого не пускать в комнату. Из инструкции «Обязанности часового при председателе СНК»

Армянин Варлаам Аванесов (его также называли Мартиросов, в смысле приобретения революционного псевдонима он не отставал от Ленина и Сталина) использовал организацию для охраны Смольного в качестве платформы для проникновения в руководство ВЧК, а позже в окружение Сталина. Но Аванесов действовал в одиночку, а латыши организованно пробивались вперед, используя прямые и косвенные связи в деле охраны Ленина. Один из них, Эдуард Берзин, присоединился к Аванесову под крыло Дзержинского. Другим был Мартын Лацис, также известный под именем Ян Судрабс, который позже организовывал ЧК на Украине. Еще один — Яков Петерс, заместитель начальника ЧК, который проводил расследование дела Локкарта и Фанни Каплан. И был также Карл Петерсон, комиссар латышского полка и в течение короткого времени военный комиссар непродолжительного первого советского правительства Латвии. Только последний из них, Петерсон, умер естественной смертью в середине двадцатых от туберкулеза. Трое остальных погибли во время сталинских чисток.

В общем, при такой мешанине персонала и «командиров» ранняя охрана Ленина явно страдала от известной беды, когда налицо слишком много генералов и не хватает солдат, или, как говорят в Северной Америке, слишком много вождей и недостаточно индейцев. Толком не зная, что предпринять при таких обстоятельствах, да и, не имея реальных полномочий, Мальков меньше всего беспокоился об охране руководства. Он заботился о питании, отоплении и удобствах в помещениях Смольного. В свободное от этих забот время Мальков присоединялся к чекистам в вылавливании эсеров, преследовании анархистов или в облавах в подозрительных местах, где могли найти прибежище «буржуи» или «контрреволюционеры».

Такие мероприятия, в которых принимал участие комендант Смольного, были организованы ничуть не лучше детских игр в казаки-разбойники. Мальков отправлялся на такие операции с тремя подразделениями, перед которыми также ставились в неопределенной форме задачи охраны руководства: латышские стрелки, сформированного несколько позднее ЧОН (части особого назначения) и красногвардейцев, из которых позже сформировали то, что сейчас называется дивизия имени Дзержинского. Латышские стрелки почили в бозе, раньше всех. Их расформировали как политически неблагонадежных в конце 1920 года после того, как Латвия стала независимой. Однако Первая дивизия имени Дзержинского стала постоянной и превратилась в более или менее ударное соединение, которое служило подкреплением для охраны Кремля на случай массированного нападения на советское руководство.

У этих первых охранных структур практически не было никакой униформы. Они одевались в гражданскую одежду. Некоторые носили форму, которую унаследовали или получили от старой армии, к ней они прикрепляли матерчатые полоски на головные уборы.

Охранники Смольного при Малькове поддерживали безопасность вверенного им объекта, используя классовый принцип. Если человек выглядел как рабочий или крестьянин, то его пропускали. Если же он походил на буржуя, то его останавливали. Только позже была введена система пропусков, но документы оформлялись так неумело, что любой мог их легко подделать, если бы пожелал того. А когда посетитель оказывался в Смольном, с пропуском или без пропуска, он мог идти, куда хотел, никто ему не задавал никаких вопросов. Правда, стража с штыками на винтовках стояла у дверей помещений, занимавшихся Лениным или другими руководителями.

В конце 1917 года в рамках созданной 20 декабря Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) возникла специальная группа охраны: в ее обязанности наряду с главной функцией — обеспечением безопасности партийной верхушки — входила борьба со спекулянтами и бандитами.

За охрану Ленина большевиков отвечал его водитель Степан Гиль. Впрочем, назвать его телохранителем вождя было бы преувеличением — в охранном деле шофер ничего не смыслил. Это полностью устраивало Ленина, который изначально категорически отказывался от присутствия рядом профессиональных охранников.

Гиль подобной беспечности не разделял: по его воспоминаниям, жизнь Владимира Ильича «по нескольку раз в день подвергалась смертельной опасности». При себе Ленин никогда не носил оружия, если не считать карманного браунинга, из которого он ни разу не стрелял, и просил Гиля также не вооружаться.

Однажды, увидев у меня на поясе наган в кобуре, он [Ленин] ласково, но достаточно решительно сказал: «К чему вам эта штука, товарищ Гиль? Уберите-ка ее подальше!» Однако револьвер я продолжал носить при себе, хотя тщательно скрывал его от Владимира Ильича-из воспоминаний Степана Гиля.

К слову, в свое время Гиль трудился личным шофером императрицы Александры Федоровны: это обстоятельство не помешало ему занять приближенную к Ленину должность — найти в те времена толкового водителя было чрезвычайно сложно. Другим мастером своего дела, крутившим баранку личного автомобиля вождя, был не менее опытный водитель Тарас Гороховик.

Ему довелось сыграть значительную роль при первом же покушении на Ленина: в начале января 1918 года автомобиль вождя марки Turcat-Mery 28 по дороге в Смольный был обстрелян сподвижниками князя Дмитрия Шаховского. Находившийся рядом с Лениным швейцарский коммунист Фридрих Платтен успел пригнуть голову вождя.

А сидевший за рулем Гороховик что есть силы нажал на газ и сумел в считаные секунды вывести машину из-под обстрела.

Завернув за угол, Гороховик остановился и, открыв двери автомобиля, спросил: «Все живы?» «Разве в самом деле стреляли?» — спросил его Ильич. «А то как же, — ответил шофер, — я думал — никого из вас уже и нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали, не уехать бы нам»-из воспоминаний сестры Ленина Марии Ульяновой

Если учесть все изложенное, то совершенно неудивительно, что в Ленина могли стрелять, когда он проезжал по улицам Петрограда в январе 1918 года без каких-либо телохранителей, не считая шофера. Абсолютно никакого наблюдения за маршрутом Ленина не велось и никаких военизированных соединений поблизости не имелось, чтобы прийти на помощь советскому вождю. Если это действительно была попытка убить его, а не шальная пуля в городе, где совершенно отсутствовала революционная законность, то вероятные убийцы оказались такими же беспомощными, как и телохранители Ленина.

Обострение отношений с Германией, правительство которой требовало от России отторжения ряда территорий и вывода войск из Финляндии и Украины, привело к ужесточению внутриполитической борьбы между большевиками и левыми эсерами. Последние требовали ареста Ленина, согласного принять германский ультиматум.

Подобное развитие событий повлекло за собой усиление мер по охране первых лиц государства , в связи с этим 24 февраля председатель ВЦИК Яков Свердлов объявил о формировании 1-го автобоевого отряда. Командиром он назначил своего личного водителя, давнего революционера Юлиана Конопко. По данным доктора исторических наук, полковника Андрея Климова, изначально состав отряда был многонациональным. В него входили 14 латышей, 11 русских, 7 поляков, 7 венгров и 1 литовец. Отряд располагал двумя броневиками «Остин», четырьмя грузовиками «Фиат», в кузовах которых были установлены пулеметы «Максим», а также автомобилями и мотоциклами с ручными пулеметами, что давало отряду отличные возможности для маневров.

Из приказа по 1-му Самокатному батальону Петроградского военного округа об откомандировании самокатчиков в распоряжение ВЧК:

«№ 73, г. Петроград, 27 марта 1918 г.

Самокатчиков батальона, выделенных в особый отряд по борьбе со спекуляцией, контрреволюцией и саботажем в числе 72 человек... (далее перечисляются фамилии) исключить со всех видов довольствия и списков батальона сего числа.

Справка: Предписание Чрезвычайной комиссии за № 124...

Командир I самокатного батальона ВАГНЕР».

Бойцы подразделения охраняли здания ВЦИК и СНК, также они вместе со 2-м Латышским полком следили за безопасностью Смольного в Петрограде и сопровождали руководство страны. Начальник отряда подчинялся непосредственно Свердлову.

Бойцы подразделения охраняли здания ВЦИК и СНК, также они вместе со 2-м Латышским полком следили за безопасностью Смольного в Петрограде и сопровождали руководство страны.

Не успели в некоторой степени наладить службу безопасности в Смольном, как советское правительство решило переехать в Москву, в связи с тем, что угрозу для Ленина и его единомышленников представляла и гражданская война в Финляндии, находившейся в непосредственной близости к Петрограду. А потому в марте 1918 года было принято решение о переезде членов правительства в Москву.

Обеспечение их безопасности во время пути взял на себя Бонч-Бруевич, который подошел к делу крайне ответственно. Поскольку весть о готовящейся поездке уже разнеслась по городу, было решено прибегнуть к дезинформации: в газетах появилось сообщение об отъезде большевиков 11 марта.

На деле Ленин отбыл в Москву вечером 10 марта — на одном из трех заранее подготовленных поездов.

Именно 1-й автобоевой отряд охранял его во время операции, проходившей в строжайшей секретности. Для переезда использовали два бывших царских поезда, которые ночью пригнали к безлюдной станции «Цветочная». Туда приехали члены правительства, которых охраняли бойцы отряда с помощью своих броневиков. Поезда начали свой путь с погашенными огнями.

Охрану состава и в частности вагона, в котором ехал вождь, помимо сотрудников Автобоевого отряда и чекистов, обеспечивал отряд латышских стрелков — многие из них ранее служили часовыми в Смольном. Телохранители Ленина были вооружены пулеметом, японскими винтовками и ручными гранатами.

Воспользоваться оружием пришлось после прибытия поезда на станцию Малая Вишера: оказалось, что участок наводнен агрессивно настроенными анархистами — дезертирами, бежавшими из армии и флота.Для спасения руководства РСФСР часовые встали у вагонов, на тормозных площадках и тендерах паровоза. Бойцы автобронеотряда вместе с латышскими стрелками двинулись к станции и быстро окружили здание вокзала. Анархисты выкатили на перрон пулемет, но красноармейцы в короткой схватке обезвредили противников и не дали им сделать ни единого выстрела.

Когда анархисты бросились к поезду, [мы] открыли для острастки стрельбу в воздух. Видно, такой встречи нападающие не ожидали. Толпами хлынули они с платформы, освобождая дорогу цепи идущих на них стрелков... Сначала было страшно, а потом ничего, даже весело стало, когда анархисты начали драпать и скакать в вагоны

из воспоминаний латышского стрелка Эдуарда Смиглы, охранявшего вагон Ленина

Охранники Малькова, явно действовавшие экспромтом, «обеспечивали безопасность» на железнодорожных станциях и в пути. Опять же — на этот раз из-за того, что решение о переезде приняли впопыхах, перед лицом возможного наступления немцев на Петроград, — наружное наблюдение за поездом обеспечено не было. Отсутствовал также и авангардный поезд, необходимый для того, чтобы не только очистить путь в случае нужды, но и просто выяснить, можно ли по нему проехать. Как и следовало ожидать, на пути в Москву советские путешественники повстречались с другими пассажирами на другом поезде.

Мальков, по прибытии в Москву получил от Свердлова очередные указания. Ему велели увеличить число латышских стрелков количеством до полка, если в этом будет необходимость. И приказали также заняться обслуживанием руководства — заботиться об их питании, размещении и других потребностях. Свердлов также проинструктировал Малькова прислушиваться к советам Аванесова и Дзержинского. Бонч-Бруевич тоже был наделен полномочиями давать свои рекомендации и опять способствовал разладу командной цепочки советских охранников.

По аналогии со Смольным было сформировано Управление коменданта Московского Кремля, главой которого был назначен Мальков. На охрану периметра здания и внутренних помещений были брошены 4-й Латышский стрелковой полк (позже его сменил 9-й) и 1-й Автобоевой отряд общей численностью порядка тысячи человек.

Сам же Ленин по-прежнему отмахивался от необходимости личной охраны.

Об этом, в частности, в своих воспоминаниях рассказывал бывший милиционер, охранявший вождя во время его дачного отдыха в поселке Мальцево-Бродово.

По словам экс-милиционера, Владимир Ильич прямо говорил телохранителям, оказавшимся рядом с ним, что «ему лично никакой особой охраны не надо». Бонч-Бруевичу приходилось идти на хитрость — к Ленину были приставлены четыре латыша, которым категорически запрещалось попадаться на глаза вождю.

Но, возможно, став комендантом Кремля, Мальков несколько укрепил свое положение и мог не считаться с некоторыми указаниями. Когда Бонч-Бруевич предложил ему прекратить обыскивать монахов и монашек, которых выставили из жилых помещений Кремля, то Мальков не послушался, Он объяснил, что приказы получает только от Ленина и Свердлова, и попросил Бонч-Бруевича не вмешиваться в его деда.

Помимо изгнания священнослужителей и других незаконно поселившихся в подведомственных ему помещениях, Мальков занялся освобождением Кремля от всяких следов царского правления. Это он снял двуглавые гербы Романовых, кресты и другие религиозные символы с многих башен. После такого физического упражнения Ленин приказал убрать все остальные реликвии царского периода. Но в этом деле он уже личного участия не принимал. Поручил Малькову. Большинство царских монументов, которые убрали из Кремля и других мест, позже заменили статуями видных коммунистов. В ходе этой расчистки Ленин приказал также Малькову наладить часы на Спасской башне и изменить музыкальный перезвон курантов — теперь часы должны были вызванивать «Интернационал», гимн социалистического рабочего люда.

В свободное время от таких явно не охранных обязанностей Мальков и его латыши мероприятия совместно вместе с ЧК и другими военизированными соединениями — так же, как они поступали, находясь в Петрограде. Им часто поручали совершать рейды на общественные рынки для выявления «спекулянтов». Во время одной из таких вылазок их обстреляли охочие до схваток милиционеры, которые охраняли жилые помещения руководства, думая, что латыши нападают на них.

В апреле 1918 года ВЧК начала операцию по разоружению боевых отрядов анархистов. Автобоевой отряд принял в этом активное участие, его бойцы участвовали в ликвидации главного штаба анархистов на Малой Дмитровке в Москве. Историк Андрей Беркутов в своей статье «Создание механизированных формирований войск правопорядка и их деятельность в период становления советской власти» рассказал, что «красноармейцы на колесах» вместе с латышскими стрелками прибыли к главному штабу анархистов в ночь на 12 апреля. Заговорщики заранее забаррикадировали входы в здание, установили пулеметы в окнах и расставили часовых. Увидев красноармейцев, открыли по ним огонь, в том числе из орудия. Ответа чекистов долго ждать не пришлось: с помощью своего орудия они вначале уничтожили вражескую пушку, а затем разрушили подъезд штаба. В июле бойцы отряда помогли Советской власти подавить восстание левых эсеров в Москве. Они с боем заняли почтамт и отбили у эсеров броневик, тем самым окончательно похоронив шансы эсеров на успешный исход бунта. И конечно, кремлевская охрана приняла участие в общегородской облаве на анархистов, после убийства немецкого посла, графа Мирбаха, а также в подавлении выступления эсеров в июле 1918 года.

Со второй половины 1918 до середины 1919 года «красноармейцы на колесах» активно участвовали в Гражданской войне. Отряд использовали на самых сложных участках фронта или при подавлении наиболее мощных кулацких восстаний.

«Тварь, поднявшая руку на Ильича»

Вечером 30 августа 1918 года Ленин возвращался к автомобилю после выступления на митинге на заводе Михельсона. Утром того дня из Петрограда пришли печальные вести — в здании городского Наркомата внутренних дел был застрелен председатель Петроградской ЧК Моисей Урицкий, и Ленину поступали рекомендации отменить все запланированные мероприятия.

Но тот не только не прислушался к словам однопартийцев, но и по своему обыкновению отправился на митинг без телохранителей.

До машины лидеру большевиков оставалось несколько шагов, как вдруг грянул первый выстрел, следом за ним — второй: огонь вела расположившаяся у левого переднего крыла автомобиля эсерка Фанни Каплан. Немногим позже водитель Гиль вспоминал, что перед митингом Каплан спрашивала у него, приехал ли Ленин, но шофер, следуя инструкции, вразумительного ответа ей не дал.

Владимир Пчелин «Покушение на Ленина»

Одна из пуль попала лидеру большевиков в верхнюю левую область грудной клетки, вторая вошла в левое плечо. Каплан продолжала целиться — немедля ни минуты Гиль выскочил из салона, достал свой наган и направил его в голову террористке. Это немного отвлекло внимание эсерки.

Рука ее дрогнула, и в ту же секунду раздался третий выстрел. Третья пуля, как потом выяснилось, попала в плечо одной из стоявших там женщин. Еще миг, и я бы выстрелил, но злодейка, стрелявшая в Ленина, кинула свой браунинг мне под ноги, быстро повернулась и бросилась в толпу по направлению к выходу-из воспоминаний Степана Гиля.

К раненому Ленину подскочил случайно оказавшийся неподалеку медик, который помог Гилю затащить его в салон автомобиля. Было решено не везти пострадавшего в больницу, а доставить прямиком в Кремль, где к его лечению приступили лучшие хирурги страны. К слову, сразу пули извлекать не стали: одну из них достали лишь в 1922 году, вторую — уже после смерти вождя.

Террористку задержали в тот же день: в ее поисках помогли дети, которые в силу любопытства долго преследовали убегающую Каплан и указали правоохранителям направление, в котором скрылась эсерка. Женщину расстреляли во дворе Кремля — смертный приговор в исполнение привел комендант Павел Мальков.

Если бы история повторилась, если бы вновь перед дулом моего пистолета оказалась тварь, поднявшая руку на Ильича, моя рука не дрогнула бы, спуская курок, как не дрогнула она тогда-из воспоминаний Павла Малькова.

В результате такого почти успешного покушения на Ленина Дзержинский решил, что охрану вождя требуется усилить. Этот вывод следует опять-таки из мемуаров Малькова. Он пишет: «Дзержинский отобрал двадцать чекистов для охраны поместья Горки (где поправлял здоровье Ленин.), а я должен был осуществлять надзор за ними». Упоминание о надзоре является скорее проявлением тщеславия Малькова. По всей вероятности, те двадцать чекистов находились все-таки под прямым контролем Дзержинского, а Мальков лишь снабжал эту улучшенную группу личной охраны питанием и удовлетворял другие их потребности.

В типичной для тех дней манере, спустя всего несколько часов после покушения на Ленина, Малькову дали совершенно не относящееся к делу задание. Петерс, заместитель начальника ЧК, вызвал его на Лубянку и приказал произвести ночной арест Брюса Локкарта. Почему выбрали именно Малькова для проведения этой операции, а не сотрудника ЧК, не совсем ясно. Возможно, потому, что у него был титул коменданта Кремля, вследствие чего арест мог выглядеть более официальным.

Покушение Каплан на жизнь Ленина положило также конец латышской синекуре в Кремле. Несомненно, причиной устранения латышей стала их неэффективность в качестве охраны. Мальков приводит слова Свердлова о том, что латышские товарищи получат возможность ударить по белогвардейской «нечисти». И сначала ходили слухи, что 9-й латышский полк может быть заменен 2-м латышским полком. Но в сентябре 1918 года латышей полностью отстранили от охраны Кремля.

Вместо них Малькову прислали группу коммунистов и рабочих, из числа курсантов первой пулеметной школы.

Видимо, практические занятия по стрельбе в стенах Кремля этого подразделения вскоре стали действовать на нервы партийных вождей. Через несколько месяцев курсантов пулеметного дела заменили слушателями военной академии Красной Армии. Эти слушатели оставались в Кремле в качестве охраны, пока в тридцатые годы их не заменили на войска ОГПУ- НКВД.

После громкого покушения меры безопасности вождя были усилены: специально для него из Германии выписали бронежилет — он состоял из металлических нитей и был практически незаметным под обычным пиджаком. В сентябре 1918 года из бойцов Свеаборгского отряда ВЧК лично главой ведомства Феликсом Дзержинским были отобраны 20 человек.

Все они в качестве телохранителей были отправлены в расположенную в Горках (Подольский уезд) усадьбу, где в условиях строжайшей секретности восстанавливал свое здоровье Ленин.

20 чекистов, которые охраняли Ленина в Горках, стали выполнять такие же обязанности в Кремле после завершения первого периода выздоровления вождя за городом. Но хотя эти двадцать человек в профессиональном отношении значительно превосходили сборище, которым командовал Мальков, они были все же недостаточно эффективны.

Главная причина такого положения дел заключалась в следующем: Ленин, несмотря на покушение Каплан, настолько втянулся в привычку скрываться от своих охранников, что им приходилось в основном сосредоточиваться на том, чтобы не потерять его из виду, а не ограждать вождя от людей, способных причинить ему вред. А если Ленина сопровождал телохранитель во время поездок за пределы Кремля, вождь никогда не разрешал ехать за ним другой машине с дополнительной охраной.

К слову, даже после теракта он продолжал выражать недовольство наличием личной охраны и считал, что два десятка крепких чекистов попросту бездельничают около него. Несмотря на то что Подольский уезд кишел бандитами разных мастей, Ленин предпочитал гулять в одиночестве, чем значительно усложнял работу телохранителей.

Товарищ Ленин от охранников удирал: скроется в кустах, в лесу — и баста. Туда, сюда, его нет. Приходилось отыскивать товарища Ленина, но делать это так, чтобы он не догадался-из воспоминаний революционера Тимофея Сапронова.

Настоящим испытанием для охранников становилось купание вождя в местной речке: Ленин отлично плавал, чем не могли похвастаться его телохранители. Своим преимуществом Владимир Ильич пользовался неоднократно — переплывал речку и спокойно наслаждался одиночеством на противоположном берегу.

К возвращению Ленина в Москву в системе охраны Кремля произошли изменения: в декабре 1918 года латышские стрелки отправились на фронт, а на их место заступили курсанты первых Московских пулеметных курсов — караул они несли в три смены, меняясь на боевых постах каждые два часа.

Самым почетным и ответственным делом была караульная служба по охране правительственного здания, и особенно — квартиры Ленина-из воспоминаний курсанта Михаила Зотова.

Личные телохранители Ленина относились к курсантам с легким пренебрежением, а когда тех называли охранниками вождя, чекисты говорили: «Они охраняли двери, а мы — Ленина».

Между тем организация личной безопасности вождя по-прежнему оставляла желать лучшего — он постоянно ускользал от своих телохранителей. Но наличие охранника рядом не спасло Ленина от разбойного нападения в январе 1919 года.

В тот день лидер большевиков в сопровождении сестры, телохранителя и верного Гиля за рулем ехал в Сокольники, когда неподалеку от пивного завода заметил группу людей, знаками требующих остановить автомобиль

Ленин принял незнакомцев за военный патруль и отдал команду шоферу: однако едва машина остановилась, на всех сидящих в салоне были направлены пистолеты — бандиты потребовали выйти из автомобиля. Оказать сопротивление разбойникам телохранитель Ленина не смог — в момент нападения он держал в руках бидон с молоком.

К счастью для Ильича преступники не сразу сообразили, кто стоит перед ними, — неправильно расслышали фамилию: оставив оторопевшего вождя и всех сопровождающих на обочине, они впрыгнули в салон и скрылись.

Прозрение пришло через несколько минут — главарь банды Яков Кошельков велел своим сообщникам поворачивать обратно, планируя взять Ленина в заложники, но опоздал. К моменту, когда бандиты вернулись на место, где оставили вождя и его сопровождение, туда уже успели подъехать сотрудники милиции. Тогда Кошельков успел скрыться, но спустя несколько месяцев был убит при задержании.

В очередной раз охрана Владимира Ильича была усилена в апреле 1919 года с подачи Оргбюро ЦК, которое подготовило новую инструкцию. Согласно ей, при выездах Ленина из Кремля его должны были сопровождать два автомобиля с охраной из пяти человек, а рядом с вождем должен был ехать вооруженный конвоир.

Охрана квартиры и кабинета — часовыми из коммунистов (не менее одного года партстажа). У часовых — сигнализация; кнопка на полу (использовать в случае нападения). Вход в квартиру Владимира Ильича — по особым билетам, выдаваемым товарищем Лениным-из инструкции Оргбюро ЦК

Тем не менее анархисты не оставляли попыток устранить лидера большевиков — в сентябре взорвали здание Московского комитета РКП(б), где в этот день должен был находиться Ленин. Итог теракта — 12 погибших и 55 раненых, но вождя среди них не было — по удачному для него стечению обстоятельств он отменил поездку.

Из резолюции I Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий о боевой силе ВЧК.

«г. Москва, 11—14 июня 1918 г.

...Мы приходим к заключению о необходимости создания особого корпуса войск, который мог бы защищать Советскую власть от нападения внутренних врагов.

...Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией, имеющие в своем распоряжении особый корпус войск, как раз бы и могли явиться таким сильным аппаратом в борьбе с внутренними врагами Советской власти, давая возможность Советам большую часть своих сил уделить на устройство экономической и продовольственной жизни страны, а военному комиссар[иат]у облегчили бы работу по созданию регулярной Красной Армии...[2]»

Из Положения ВЦИК о Всероссийской и местных чрезвычайных комиссиях по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности.

«28 октября 1918 г.

...7. Всероссийская чрезвычайная комиссия и все местные чрезвычайные комиссии имеют право на организацию при себе особых вооруженных отрядов...

Все отряды Всероссийской чрезвычайной комиссии и местных чрезвычайных комиссий находятся под контролем и на учете Революционного Военного Совета Республики[3].

Как видно из приведенных документов, определение «особый» используется, чтобы подчеркнуть значение и важность силы, к которой оно относится.

Вскоре было решено, что охрану Дома Союзов, где Ленин часто выступал с докладами, будут осуществлять сотрудники Московской чрезвычайной комиссии. Им пришлось в полной мере ощутить на себе склонность Ленина своевольничать и убегать от охраны.

Вождь упорно игнорировал советы в плане безопасности и мог, к примеру, уйти через запасной выход. На этот случай на улице дежурил подвижный отряд охраны, сотрудники которого были готовы в считаные минуты сорваться с места и найти Ленина.

В новой столице Автобоевой отряд разместился в Кремле в Потешном корпусе.

Когда в марте 1919 г. председатель ВЦИК Я.М. Свердлов выехал в Харьков для участия в работе III съезда КП(б) Украины и 3-го Всеукраинского съезда Советов, его поезд сопровождали автобоеотрядцы: Карл Буш, Михаил Базанов, Ян Гроссман, Михаил Венярчик, Николай Волков, Георг Зейбарт, Карл Тимм, Александр Афанасьев, Петр Соболев, Михаил Анисимов, Арнольд Либек, Станислав Зеленкевич[6]. То была последняя предсмертная поездка Свердлова. 25 марта 1919 г. Президиум ВЦИК, рассмотрев заявление АБО, принял решение:

«Постановление 1-го Автобоевого отряда о его переименовании в память Я.М. Свердлова в 1-й Автобоевой отряд имени т. Я.М. Свердлова ВЦИК утвердить».

Стоить отметить, что к тому моменту вооружение отряда усилилось колоссально. Количество личного состава доходило до 60 человек и располагало 56 единицами боевой техники, в том числе двумя трофейными танками «Рено». Это позволило ему участвовать в первом танковом параде на Красной площади.

В апреле 1919 г. сопровождали поезд уполномоченного Совета Обороны Л.Б. Каменева. Во время нахождения в Екатеринославе на имя начальника отряда Ю. Конопко пришла телеграмма («военная, вне очереди»): «Получили предписание Президиума немедленно выделить треть отряда на фронт. Технический состав такой: один броневик, один полутанк, полученный из Одессы, и два мотоцикла с пулеметами. Принимаем меры. Желательно ваше мнение. Вызывайте по прямому проводу. Ждем ответа. Зеленкевич».

В Предписании ВЦИК в связи с отправкой на фронт добровольцев АБО от 17 мая 1919 г. говорилось:

«Предписывается всем добровольцам Автобоевого отряда ВЦИК имени Свердлова, желающим отправиться на фронт, немедленно сформировать отряд в составе одного танка, броневика, двух пулеметных мотоциклов и одного грузовика и отправиться в действующую Красную Армию в распоряжение военного командования.

Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет надеется и уверен, что все как один человек покажут полную самоотверженность и преданность делу революции и своим примером воодушевят всех действующих на фронте против врагов Советской власти.

Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет предписывает соблюдение строжайшей революционной дисциплины и порядка.

а председателя ВЦИК В. Аванесов Секретарь ВЦИК А. Енукидзе»

В АБО некоторое время состояли шоферы Степан Гиль и Сергей Тихомолов. Первый, как известно, возил председателя Совнаркома В.И. Ленина. Правда, числился С.К. Гиль в отряде недолго Сергей Тихомолов был шофером Ф.Э. Дзержинского. В АБО он состоял с февраля 1919 г., но вскоре переведен в ВЧК[12]. В своих воспоминаниях «Восемь лет с Дзержинским» он пишет:

«Моя первая встреча с Феликсом Эдмундовичем Дзержинским состоялась 27 мая 1918 г. Прежде чем я приступил к работе шофером на машине „Паккард“ в ВЧК, меня вызвали к нему на беседу.

Когда я вошел в кабинет, навстречу мне из-за стола поднялся высокий худой человек с умными проницательными глазами. Одет он был очень скромно: солдатская гимнастерка и брюки, заправленные в сапоги.

– Здравствуйте! – сказал он. – Как вас зовут?

– Сергей Тихомолов.

– А я Дзержинский.

Я тогда еще не знал, кто такой Дзержинский.

Феликс Эдмундович расспросил меня о моей предыдущей работе и сказал, что я буду обслуживать членов президиума ВЧК.

– Работать придется в три смены. Подберите себе помощников. О жилье для вас позаботится Абрам Яковлевич Беленький.

Мне выдали продовольственную карточку: на хлеб, на завтрак, обед и ужин. Хлеба давали 100 граммов в сутки, завтрак состоял из двух маленьких лепешек и стакана чая, в обед – суп или щи из конины, на второе – тушеная конина с соусом из отрубей, а на ужин – опять две лепешки с чаем...»[13].

Далее он рассказывает о мятеже левых эсеров в Москве, задержании Дзержинского мятежниками, о его пребывании на Юго-Западном и Западном фронтах, отношении к детям.

Новая власть, ее органы защиты, вооруженные силы рождались в борьбе, поэтому были ошибки, неудачи, перегибы, жестокость. Но были и смелость, энтузиазм, готовность к самопожертвованию во имя великой идеи. Все это сплачивало, вдохновляло и давало силы при скудном питании, нехватке продуктов, обуви, одежды, лекарств, оружия... Люди боролись, переносили голод, холод, болезни, терпели лишения, мирились с невзгодами.

Революция расколола страну, а у каждой стороны была своя правда, воевали долго и упорно. У белых была своя героика, у красных – своя. И те и другие были убеждены в своей правоте. Но победили красные. Ценой больших потерь. Победа без жертв не бывает. Таковы последствия революций и войн.

Еще одним ведомством, взявшим на себя охрану первых лиц страны, стал сформированный в 1921 году Отряд особого назначения (ОСНАЗ) при Президиуме ВЧК — в его состав вошли кавалерийский эскадрон, пехотный батальон, пулеметная команда и бронеотряд ВЦИК имени Свердлова.(Автобоевой (в ряде документов – Автоброневой) отряд ВЦИК, безусловно, героическая, уникальная часть Красной Армии. Примерно на 60 бойцов этого отряда пришлось 99 (в ряде источников – 100) орденов Красного Знамени, т.е. были дважды и трижды краснознаменцы. Имелись и другие награды (именное оружие, грамоты, ценные подарки). Не было в истории Гражданской войны другого такого отряда Красной Армии со столь внушительным числом боевых наград. )

В приказе № 1 от 1 января 1921 г. по 1 (52) Автобоевому отряду имени Я.М. Свердлова командир отряда Ю. Конопко на основе данных ему полномочий по формированию Автобоевого отряда особого назначения войск ВНУС республики объявил штат, утвержденный 24 декабря 1920 г. председателем ВЧК Ф.Э. Дзержинским и командующим войсками ВНУС республики В.С. Корневым, в количестве 225 человек.

Штатная расстановка предусматривала: штаб отряда (24 чел.), три боевых взвода (всего 72 чел.), броневой взвод (34 чел.), технический взвод (65 чел.), отделение связи (17 чел.), команда саперов (13 чел.), 45 единиц техники.

Параграф 10 приказа гласил:

«Объявляю, что согласно постановлению общего собрания вверенного мне отряда 31 декабря 1920 г. внести в список отряда погибших, геройски сражаясь в боях, которые способствовали разгрому белогвардейских банд на Юге и Западе республики. Имена товарищей, погибших в боях, читать на утренней поверке отряда. Заслужившими такой чести являются тт. 1) Янсон Жан, 2) Буш Иоган и 3) Пукке Жан.

Учитывая боевые заслуги автобронеотрядцев на фронтах войны и в борьбе с повстанцами, Президиум ВЦИК наградил Автобронедивизион имени Я.М. Свердлова войск ВЧК Красным Знаменем с вышитой надписью «ЗА ПОДВИГИ».

Вручение состоялось 25 февраля 1922 г.[14] Правда, к этому времени ВЧК было упразднено, а Автобронедивизион вошел в состав войск ГПУ. В опубликованной в газете информации говорилось:

«Наш сотрудник беседовал с командиром автобронедивизиона отряда ОСНАЗ при Президиуме ГПУ т. Игнатовичем.

– Близится весна, – говорит т. Игнатович, – и вместе с ней усиливаются белобандитские налеты. В связи с этим отряд деятельно готовится к весенней кампании, если такая будет иметь место. Ремонтируются машины, чистятся пулеметы.

Знамя, поднесенное ВЦИКом 25 февраля в день 4-й годовщины Красной Армии, мы гордо пронесем сквозь все испытания, которые нам предстоят».

С 1922 года Ленин все чаще стал гостить в Горках — из-за тяжелого заболевания мозга он практически утратил возможность говорить, страдал провалами в памяти, ходил с трудом и не мог писать правой рукой. И почти все время до кончины находился в подмосковных Горках. Охраняла вождя по-прежнему команда, состоящая из 20 человек, — чекисты пробыли с ним вплоть до самой смерти в январе 1924 года. Их служба не была «опасна и трудна». Например, в первую ночь после прибытия больного вождя они до рассвета гоняли в кустах сирени соловья, который своими трелями мешал Владимиру Ильичу заснуть.

Александр Васильевич Бельмас, (23 июня 1899 года, Сумская область, Конотопский район, село Великий Самбор — 17 февраля 1974 год, Москва), украинец. Сотрудник личной охраны В. И. Ленина с 1922 по 1924 г. г., помощник Управляющего Делами Президиума Верховного Совета СССР по кадрам (1934—1959).

В 1922 году был командирован в отряд особого назначения при Коллегии ОГПУ. Находился в охране Четвёртого конгресса Комминтерна, проходившего в Кремлёвском дворце. Во время работы Конгресса осенью 1922 года был вызван на Лубянку к Дзержинскому Ф. Э. По представлению начальника спецотделения при Коллегии ГПУ при НКВД РСФСР товарища Беленького А. Я. товарищу Дзержинскому Ф. Э. был назначен в личную охрану Ленина В. И., сначала в Кремле, затем в Горках.

В группу охраны в Горках, которая состояла, примерно, из 20 человек, кроме него, входили Пакалн Пётр Петрович — старший группы, Аликин Сергей Николаевич, Соколов Семён Петрович, Пидюра Макарий Яковлевич, Балтрушайтис Франц Иванович, Иванов Георгий Петрович, Казак Тимофей Исидорович, Борисов Александр Григорьевич, Кулик, Проценко, Пизин, Рыжов, Суслин, Тёркин, Богданов, Струнец и др.

Стоят (слева направо) — Проценко, Соколов, Суслин, Пидюра, Иванов, Пизин, Бельмас, Кулик, Проценко, Аликин.

Сидят — Тёркин, Пакалн (старший группы), Богданов.

На фотографии указана дата съёмок - 20 сентября 1923 г.

В декабре 1924 года демобилизовался из органов ОГПУ.

Так как многих работавших с Лениным в 30-е годы арестовывали и расстреливали (старшего группы охранников в Горках Пакална П. П. в 1937 году, начальника спецотделения при Коллегии ГПУ-ОГПУ Беленького А. Я. в 1941 году), в том числе и рядовых сотрудников охраны, до смерти Сталина И. В. в 1953 году, дома (а жила тогда семья в комнате на Никитском бульваре, а затем в комнате на Малой Никитской улице) всегда стоял узелок с вещами «на всякий случай», который не разрешали трогать сыну Анатолию и дочери Светлане, не понимавшим, почему и зачем этот узелок всегда стоит у дверей комнаты.

Незадолго до смерти Ильич воспрял духом и попросил подстричь его. Охранник Франц Балтрушайтис сначала остриг ему машинкой голову, потом сделал бородку клинышком, постриг усы. В таком виде Ленин и лежит в Мавзолее.

Телохранители Ленина сопровождали его тело в траурном поезде и участвовали в похоронах — их выделяли подготовленные специально для траурной церемонии шинели с серебряными пуговицами. После прощания с лидером большевиков эта группа чекистов была расформирована, однако история охраны Ленина получила свое продолжение и после его смерти.

Посмертный террор

Тело вождя было решено не предавать земле, а забальзамировать и поместить в расположенный у Сенатской башни временный склеп, у входа в который и возник знаменитый Пост Почетного караула (Пост №1). Первыми караульными оказались добровольцы — обычные крестьяне и рабочие, которых несколькими днями позже сменили курсанты военной школы ВЦИК.

Дежурили курсанты и внутри здания — вместе с ними охрану усыпальницы осуществляли бойцы отряда особого назначения. В августе 1924 года тело вождя было перенесено в деревянный мавзолей, возведенный на Красной площади.

Здание из гранита, где и по сей день находится тело Ленина, построили лишь в 1930 году

Первая попытка осквернить усыпальницу вождя была совершена четыре года спустя — крестьянин из Подмосковья дважды стрелял по саркофагу, оба раза промахнулся и покончил жизнь самоубийством до того, как его задержали милиционеры.

Охрана после этого случая была усилена: сотрудников рабочей милиции у мавзолея сменили полки госохраны, караульные курсанты передали вахту красноармейцам, а около гроба постоянно дежурили чекисты. Все было относительно спокойно вплоть до 1959 года, пока в мавзолей не заявился психически больной посетитель, который разбил стекло саркофага принесенным с собой молотком.

Годом позже установленная вместо тонкой толстая стеклянная крышка саркофага разлетелась на крошки от мощного удара ноги еще одного из ненавистников вождя.

С начала 60-х попытки осквернения участились: в саркофаг плевали, бросали в него камни и даже стреляли по нему из ракетницы

Поскольку очередь из желающих посмотреть на Ленина посетителей была весьма внушительной, сотрудники спецслужб не успевали досматривать каждого из «паломников». В результате в 1967 году у мавзолея прогремел первый взрыв.

Террористом оказался приезжий из Литвы, который соорудил «пояс смертника» и подорвал себя на входе в здание — тогда погибло несколько человек, некоторые из посетителей остались инвалидами. А 1 сентября 1973 года один из посетителей привел в действие взрывное устройство непосредственно в Траурном зале, где в тот момент находилась толпа школьников.

К счастью, никто из детей не погиб, но супружеской паре, которая находилась рядом с террористом, не повезло — муж и жена получили смертельные ранения.

Личность мстителя не установили: из-за сильных повреждений опознать его тело оказалось невозможно.

В 1992 году в мавзолей пытались прорваться адепты религиозной секты, но мумию Ленина спасли от осквернения караульные — они успели запереть здание изнутри. К слову, в 1993 году главный пост страны был упразднен: на Красную площадь караульные вернулись лишь в 1997 году — они стали нести службу у Вечного огня.

В настоящее время функции охраны мавзолея лежат на структурном подразделении Федеральной службы охраны (ФСО) — Службе коменданта Московского Кремля. Былого ажиотажа, когда у входа в усыпальницу выстраивались километровые очереди, уже нет, но при необходимости посетителей делят на группы, каждая из которых проходит проверку на КПП с использованием металлоискателей.

После случая в Сокольниках Мальков отошел в тень и большую часть времени стал посвящать заботам административного и хозяйственного характера. На деле охранными операциями тогда ведал Аванесов, до тех пор, пока в Кремль не переехал сам Дзержинский и не превратил охрану в составную часть ЧК под своим непосредственным руководством.

Не очень яркая карьера Малькова в качестве первого коменданта Кремля при коммунистах закончилась после IX съезда партии в апреле 1920 года. Его предали забвению на административном посту, который не имел никакого отношения к охране лидеров, но благодаря этой тихой должности он сумел уцелеть и прожил еще долго после смерти Сталина. На его место в качестве коменданта Кремля Дзержинский назначил Рудольфа Петерсона, который оставался на этом посту до тех пор, пока Сталин не уволил его вскоре после убийства Кирова в декабре 1934 года.

Назначение Петерсона на практике стало означать снижение статуса коменданта Кремля.

Теперь надзор за телохранителями Ленина возложили на помощника Дзержинского Абрама Беленького, который прослужил в этом качестве до смерти своего шефа в 1926 году. Позже он стал начальником московского управления ОГПУ, пока не исчез во время сталинских чисток в тридцатых годах.

Абрам Яковлевич Беленький (русский: Абрам Яковлевич Беленький) (1882 или 1883 - 16 октября 1941) - российский революционер, большевик и сотрудник ВЧК / ОГПУ / НКВД), родился в Свержань, Российская империя.[1][2] В 1919-24 годах был начальником охраны В.И. Ленина. Позже он был повышен до майора ГУГБ НКВД.

9 мая 1938 года Беленький был арестован и обвинен в участии в контрреволюционном заговоре, организованном бывшими сотрудниками НКВД, в том числе Генрихом Ягодой. Он был приговорен Специальным советом НКВД (ОСО) к пяти годам заключения в ГУЛАГе. В 1940 году его приговор был отменен, и его дело было возобновлено, в результате чего он был расстрелян 16 октября 1941 года.

Начали охранять Кремль, ЦК партии, ВЧК, Реввоенсовет, Московский комитет партии, Моссовет, 1-й и 2-й дома Советов ВЦИК. А для набора охранников в Кремль Беленький использовал ОСНАЗ (отряд специального назначения), так называемое автоброневое соединение ВЧК, появившееся в 1918 году и предназначенное для охраны советского руководства и учреждений. Латышские стрелки, курсанты пулеметного училища, слушатели военной академии, которые охраняли Кремль при Малькове, были заменены в какой-то степени профессионалами.

1 апреля 1921 года в соответствии с приказом по войскам Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ВЧК) № 251 началось формирование отряда особого назначения (ОСНАЗ) при Президиуме ВЧК. Главными задачами спецподразделения объявлялись: борьба с внутренними врагами Советской власти и “защита завоеваний революции”.

В задачи этого отряда также входили охрана правительственных зданий и важнейших государственных объектов в Москве, конференций и съездов РКП(б), съездов Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и конгрессов Коминтерна, главных электростанций – Московской, Каширской и Шатурской. Кроме того, подразделения ОСНАЗа привлекались для борьбы с политическим бандитизмом в европейской части страны.

Отряд дислоцировался в Москве по адресу: Большая Лубянка, дом 11.

В июле 1921 года командиром ОСНАЗа был назначен И.П. Климов, который в короткий срок сумел превратить Отряд особого назначения в эффективную боевую единицу.

Первоначально ОСНАЗ состоял из батальона трехротного состава, кавалерийского эскадрона и пулеметной команды. Личный состав набирался из рабочих и крестьян, членов компартии, ранее участвовавших в боях на фронтах Гражданской войны, в том числе в разгроме армий генерала А. И. Деникина и сражениях на Польском фронте.

Ряд бойцов ОСНАЗа были кавалерами первой награды молодой Советской Республики – ордена Красного Знамени.

29 октября 1921 года в состав отряда ОСНАЗа включили 1-й Автомобильный боевой отряд имени Я. М. Свердлова, специального подразделения по охране членов Советского правительства, созданного в 1918 году и подчинявшегося Всероссийскому Центральному Исполнительному Комитету (ВЦИК).

Была выделена личная охрана Троцкому и Дзержинскому. Также пытались организовать охрану митингов и собраний, где присутствовали большие советские чины. К моменту образования в 1922 году ГПУ Специальное отделение насчитывало уже 24 человека, и продолжало расти.

25 декабря 1923 года в ОСНАЗ включили созданный в 1918 году самокатный отряд ВЧК, к тому времени разросшийся до 1-го отдельного полка Войск Объединенного Государственного Политического Управления (ОГПУ). 17 июля 1924 года в состав ОСНАЗа включили 6-й полк и 61-й дивизион Войск ОГПУ.
В дальнейшем ОСНАЗ ВЧК–ОГПУ стал основой дивизии Особого назначения при Коллегии ОГПУ СССР – будущей Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (ОМСДОН) имени Ф.Э. Дзержинского.

После смерти Дзержинского в 1926 году это соединение переименовали в Отдельную дивизию особого назначения имени Дзержинского, или ОМСДОН (имени Дзержинского).

Нач. Военком отряда Осназа ГПУ т. Климов

Зам. Нач. отряда т. Взентек

Ком. автобронеДивизиона Отряда т. Конопко (В 1938 году Юлиана Конопко арестовали. Его признали «японским шпионом» и расстреляли. Только через 33 года Юлиан Конопко был реабилитирован.)

Ком. Кавдивизиона отряда Осназа т. Царевский

Нач Политсекретариата отряда Осназа т. Аверьянов

Старший комсостав Отряда во главе с нач. войск ГПУ т. Студеникиным

Штаб отряда Осназа за работой

Врученное знамя Президиума ГПУ отряду Осназа

Помощники Начотряда на докладе у т. Климова

Кавалеры ордена Красного Знамени отряда Осназа с командирами Южного фронта и Президиумом ГПУ

Авто - броне дивизион Отряда у своего гаража

Кавдивизион на занятиях

Беленький, Петерсон и личный состав ОСНАЗа, хотя и были лучше организованы, чем группа Малькова, так и не получили возможность проявить свои охранные функции при Ленине. После этой реорганизации вождь постоянно болел и практически никуда не выезжал или выезжал очень редко

Одним из первых сталинских сотрудников службы безопасности был армянин Аванесов. Участник революции, он, после 1917 года сблизился со Свердловым. Но когда в 1919 году тот неожиданно умер (естественной смертью), Аванесов оказался не у дел и примкнул к Сталину. Поначалу Сталин нашел ему пост в Комиссариате по делам национальностей, однако позже сделал своим заместителем в другой кузнеце кадров для будущей службы безопасности — рабоче-крестьянской инспекции, а также членом коллегии ВЧК. Несомненно, этот армянин добрался бы до самых вершин в системе безопасности, если бы в 1930 году не умер от туберкулеза.

(Аванесов (настоящие имя и фамилия - Мартиросов Сурен Карпович) Варлаам Александрович (1884-1930) - советский партийный и государственный деятель, социал-демократ с 1903 г., меньшевик, большевик с 1914 г. В октябре 1917 г. - член Петроградского ВРК, делегат II Всероссийского съезда Советов, член ВЦИК. В 1917-1919 гг. - член Президиума и секретарь ВЦИК. С марта 1919 г. - член коллегии ВЧК, с августа 1919 г. - второй заместитель начальника Особого отдела ВЧК. В 1920-1924 гг. - член коллегии ВЧК и одновременно член коллегии Наркомата госконтроля, заместитель наркома Рабоче-Крестьянской инспекции. В дальнейшем - на хозяйственной работе. Член ЦИК СССР.)

Другим значительным шагом Сталина, предпринятым им после смерти Свердлова, было привлечение на свою сторону земляка Енукидзе, заменившего Аванесова на посту секретаря ВЦИК (Всероссийского Центрального исполнительного комитета). Как преемник Аванесова, Енукидзе также взял на себя негласное управление системой безопасности Кремля.

(А́вель Сафро́нович Енуки́дзе (груз. აბელ სოფრონის ძე ენუქიძე, псевдонимы — Абдул, «Золотая рыбка»; 7 (19) мая 1877, Цкадиси, Кутаисская губерния — 16 декабря 1937, Москва[1]) — российский революционный, советский государственный и политический деятель. Член ВКП(б), член ВЦИК, секретарь ЦИК СССР. Был делегатом 6, 8, 9, 11—17-го съездов партии. Член Центральной контрольной комиссии ВКП(б) (1924—1934). Член ЦК ВКП(б) (1934—1935). Крёстный отец жены Иосифа Сталина Надежды Аллилуевой.

После 2-го съезда советов (Октябрьская революция) с ноября 1917 до осени 1918 заведовал военным отделом ВЦИК.

С октября 1918 член Президиума и секретарь ВЦИК.

С 31 декабря 1922 года по 3 марта 1935 года секретарь ЦИК СССР.

Член комиссии по организации похорон Ленина.

С 1924 член ЦКК ВКП(б), в 1927—34 гг. член президиума ЦКК.

В 1925 г. в Москве вышла работа А. Енукидзе «Наши подпольные типографии на Кавказе».

В 1925—1927 гг. председатель Комиссии по контролю за повседневной деятельностью Академии наук.

Постановление ЦИК СССР, вышедшее в день убийства С. М. Кирова 1 декабря 1934 года об изменениях в Уголовно-процессуальном кодексе (ускорение сроков расследования дел обвиняемых в подготовке или проведении террористических актов, слушание их дел без участия защиты, приведение в исполнение смертных приговоров особо опасным преступникам немедленно) было подписано лишь секретарем ЦИК А. С. Енукидзе, без подписи М. И. Калинина.

На Енукидзе указывают как на центральную фигуру т. н. «Кремлёвского дела».

В ходе расследования Кремлёвского дела Енукидзе был снят с поста секретаря ЦИК СССР. 3 марта 1935 г. Енукидзе был переведён на должность секретаря ЦИК Закавказской федерации, а уже 21 марта Политбюро постановило разослать членам ЦК и комиссий партийного и советского контроля «Сообщение ЦК ВКП(б) об аппарате ЦИК СССР и тов. Енукидзе», в котором Енукидзе обвинялся в потере политической бдительности. Тогда Енукидзе обратился за поддержкой к Ворошилову и Орджоникидзе, прося избавить его от необходимости ехать в Закавказье. В итоге, 13 мая Енукидзе по его просьбе был назначен уполномоченным ЦИК по Минераловодской группе. Енукидзе перевели на Кавказ, он был назначен начальником Кавказских курортов.

На заседании Пленума ЦК ВКП(б) 5-7 июня 1935 года был рассмотрен вопрос «О служебном аппарате Секретариата ЦИК Союза ССР и товарище А. Енукидзе». В Резолюции пленума от 07.06.1935 указывалось:

1. Одобрить мероприятия контрольных органов по проверке и улучшению служебного аппарата Секретариата ЦИК Союза ССР. 2. За политическое и бытовое разложение бывшего секретаря ЦИК тов. А. Енукидзе вывести его из состава ЦК ВКП(б) и исключить из рядов ВКП(б).

22 июля 1935 года Л. П. Берия выступил в Тифлисе с докладом «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказьe», в котором содержалась резкая критика Енукидзе. В. З. Роговин подмечает, что Енукидзе стал первым исключённым из состава ЦК, избранного XVII съездом, прозванного впоследствии «Съездом расстрелянных»[8]. Енукидзе был избран членом ЦК впервые именно на том съезде, до этого 13—16-м съездах избираясь членом ЦКК.

7 сентября 1935 г. Сталин послал Кагановичу, Ежову и Молотову шифровку, в которой назвал назначение Енукидзе в Минеральные Воды ошибкой. Он потребовал перевести его на второстепенную должность в Ростов-на-Дону или в Харьков. Кроме того, Сталин обвинил Г. К. Орджоникидзе, что тот продолжает «вести дружбу» с Енукидзе. Последний некоторое время игнорировал прямое указание Политбюро ехать в Харьков на должность начальника конторы управления автодорожного транспорта, но всё же в конце концов вынужден был покинуть Минеральные Воды. Последняя должность перед арестом — директор Харьковского облавтотранстреста. Несмотря на столь вызывающее поведение, Енукидзе в июне 1936 г. на пленуме ЦК ВКП(б) был восстановлен в партии (очевидно, под давлением «ближнего круга» Сталина). Спустя полгода, 11 февраля 1937 г., за неделю до смерти Орджоникидзе, он был арестован в Харькове.

Полпред А. А. Бекзадян в 1935 году на общем собрании сотрудников полпредства, делая доклад о Пленуме ЦК, заявил: «Енукидзе напрасно обидели, он крупнейший революционер Закавказья и его съели на почве личных счетов».

Александр Орлов в своей книге «Тайная история сталинских преступлений» отводит Енукидзе отдельную главу, где пишет:

Своим следователям Енукидзе сообщил действительную причину конфликта со Сталиным.
— Всё моё преступление, — сказал он, — состоит в том, что когда он сказал мне, что хочет устроить суд и расстрелять Каменева и Зиновьева, я попытался его отговаривать. «Coco, — сказал я ему, — спору нет, они навредили тебе, но они уже достаточно пострадали за это: ты исключил их из партии, ты держишь их в тюрьме, их детям нечего есть. Coco, — сказал я, — они старые большевики, как ты и я. Ты не станешь проливать кровь старых большевиков! Подумай, что скажет о нас весь мир!» Он посмотрел на меня такими глазами, точно я убил его родного отца, и сказал: «Запомни, Авель, кто не со мной — тот против меня!»

После ареста Енукидзе был обвинён в измене Родине и шпионаже, а также в причастности к покушению на А. А. Жданова. Также против него были выдвинуты обвинения в участии в так называемом «военно-фашистском заговоре в РККА» («Дело Тухачевского»), ставившем своей целью осуществление в СССР военного переворота и свержение власти большевистской партии. При этом, по версии следствия, Енукидзе был одной из ключевых фигур этого заговора: им якобы был завербован комендант Кремля Р. А. Петерсон, которому заговорщики поручили подготовку кадров для захвата Кремля в момент начала военного переворота. Также Енукидзе обвинялся в том, что это именно он ещё в 1928 году завербовал М. Н. Тухачевского. Имя Енукидзе было включено в сталинский расстрельный список, датированный 10 июля 1937 года, однако Сталин вычеркнул его оттуда, сопроводив вычёркивание припиской: «подождать пока». По-видимому, Сталин намеревался использовать Енукидзе в качестве одного из подсудимых на уже готовившемся тогда Третьем Московском процессе («Антисоветского право-троцкистского блока»), однако договориться с ним об этом не удалось. Повторно включён в сталинский расстрельный список, датированный 21 октября 1937 года. Приговорён к расстрелу Сталиным, Молотовым, Ворошиловым и Кагановичем. 29 октября 1937 года приговор был формально утверждён на заседании Военной коллегией Верховного суда СССР[1]. Казнён 30 октября 1937 года. Вместе с ним в одной партии приговоренных была расстреляна целая группа знаменитых деятелей ВКП(б), старых большевиков, членов и кандидатов в члены ЦК (А. В. Шотман, И. А. Акулов, А. В. Медведев, А. М. Назаретян, Н. Н. Демченко, В. И. Полонский, Б. П. Шеболдаев, А. И. Криницкий, М. М. Хатаевич, В. П. Милютин, А. С. Киселёв, И. П. Павлуновский, И. Ф. Кодацкий, М. С. Чудов, П. И. Струппе, М. О. Разумов, И. Д. Кабаков, М. А. Дейч, И. П. Жуков, А. И. Муралов, Ф. И. Локацков, И. П. Румянцев, Д. З. Лебедь, Б. А. Семёнов, С. С. Лобов, В. П. Шубриков и др.).

Пикантность процесса над Енукидзе в том, что он единственный из советских деятелей такого уровня был официально обвинён в систематическом совращении малолетних девочек. Входившая в семейный круг Сталина Мария Сванидзе писала в дневнике 28 июня 1935 года:

«Авель, несомненно, сидя на такой должности, колоссально влиял на наш быт в течение 17 лет после революции. Будучи сам развратен и сластолюбив, он смрадил всё вокруг себя: ему доставляло наслаждение сводничество, разлад семьи, обольщение девочек. Имея в своих руках все блага жизни, недостижимые для всех, в особенности в первые годы после революции, он использовал всё это для личных грязных целей, покупая женщин и девушек. Тошно говорить и писать об этом. Будучи эротически ненормальным и, очевидно, не стопроцентным мужчиной, он с каждым годом переходил на всё более и более юных, и наконец докатился до девочек в 9-11 лет, развращая их воображение, растлевая их, если не физически, то морально. Это фундамент всех безобразий, которые вокруг него происходили. Женщины, имеющие подходящих дочерей, владели всем. Девочки за ненадобностью подсовывались другим мужчинам, более неустойчивым морально. В учреждение набирался штат только по половым признакам, нравившимся Авелю. Чтобы оправдать свой разврат, он готов был поощрять его во всём».

Место захоронения — «могила невостребованных прахов» № 1 крематория Донского кладбища.

Через полтора месяца Сталин по неизвестной причине распорядился опубликовать официальное сообщение о расстреле Енукидзе с ложной датой казни. В номере газеты «Правда» от 20 декабря 1937 года было помещено фальсифицированное извещение, озаглавленное «В Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР», из которого явствовало, что 16 декабря 1937 года якобы состоялось закрытое заседание Военной коллегии Верховного Суда, на котором было рассмотрено дело по обвинению Енукидзе и ещё семи подсудимых «в измене родине, террористической деятельности и систематическом шпионаже в пользу одного из иностранных государств». Также сообщалось, что все обвиняемые признали свою вину, были приговорены к расстрелу и казнены. Помимо Енукидзе это якобы были: Карахан Л. М., Орахелашвили И. Д., Шеболдаев Б. П., Ларин В. Ф., Метелёв А. Д., Цукерман В. М., Штейгер Б. С.. При этом ни один из этих людей в действительности не был расстрелян ни 16-го, ни какого бы то ни было иного числа декабря месяца 1937 года (кроме Орахелашвили, расстрелянного в декабре 1937 г. в Тбилиси), поскольку все они были расстреляны ещё в августе, сентябре и октябре, причём в разные дни и по разным обвинениям. С какой целью была осуществлена данная фальсификация — достоверно неизвестно до сих пор.

Хорошо, — это наше счастье, — что СТАЛИН сам рано заметил, почувствовал опасность приближения к нему фашистских террористических убийц и стал принимать меры, не поддался на уговоры пощадить Енукидзе (эту самую подлую и замаскированную гадину), вышвырнул его со всей бандой из Кремля, организовал новую, надежную охрану и назначил т. ЕЖОВА — этого скромного и кропотливого работника — и стал распутывать клубки и узлы фашистских замыслов о кровавой реставрации капитализма.

Реабилитирован 3 октября 1959 г. ВКВС СССР. В 1960 году дело Енукидзе было пересмотрено и он был посмертно реабилитирован как жертва сталинских репрессий, а также восстановлен в коммунистической партии.)

Приблизительно в это же время Сталин заручился поддержкой старейшего члена ВЧК Ивана Ксенофонтова.

Иван Ксенофонтович Ксенофонтов (настоящая фамилия — Крайков, псевдоним Лука; 28 августа 1884, Смоленская губерния — 23 марта 1926, Москва) — российский революционер, большевик, делегат Всероссийского учредительного собрания, заместитель председателя ВЧК, член ВЦИК, управляющий делами ЦК РКП(б).

Будучи уже первым секретарем ВКП(б), Сталин смог провести Ксенофонтова во ВЦИК. Ксенофонтов, о котором известно очень немногое, занимал также пост управляющего делами партии, однако в действительности он выполнял функции делегата связи между Сталиным и секретной службой. Этот в определенном смысле загадочный соратник Вождя также мог пойти далеко в системе личной охраны руководства, если бы и он не умер естественной смертью в 1926 году.

С уходом в другие структуры Аванесова и Ксенофонтова для курирования всех связей Сталин нуждался в преданных людях, способных возглавить секретариат. С этой целью он снова пересортировал свой Комиссариат по национальным делам, позаимствовав его секретаря Ивана Товстуху, ветерана революции и верного коммуниста. Официальные советские источники сообщают, что Товстуха работал в партийном аппарате с 1921 года; в 1926–1930 годах он был помощником директора Института Ленина, а после 1930 года — заместителем директора Института Маркса-Энгельса-Ленина.

И́ван Па́влович Товсту́ха (10 [22] февраля 1889, Березна[1] Черниговской губернии — 9 августа 1935, Москва) — советский государственный и партийный деятель. Заместитель директора — заведующий архивом Института Маркса — Энгельса — Ленина (с 1931). Заведующий Секретным отделом ЦК ВКП(б) и одновременно 1-й помощник 1-го секретаря ЦК ВКП(б) (22 января 1926 года — 22 июля 1930 года). Заместитель директора Института Ленина (1930—1931). Кандидат в члены ЦК ВКП(б) (с февраля 1934). Член ЦИК СССР.

Лауреат Сталинской премии первой степени за 1942 год в области историко-филологических наук (присуждена посмертно в 1943)

В действительности же на протяжении почти всего периода 1921–1930 годов он ведал организацией и управлением сталинского секретариата, а после 1924 года стал начальником секретного отдела секретариата. Работа Товстухи в институтах являлась лишь прикрытием, не слишком отвлекавшим от основных обязанностей. Единственной помехой в его работе стал туберкулез, и в 1930 году Товстуху ушел в отставку. Но когда в 1935 году этот партийный функционер умер, важность его персоны и проделанной им работы были подчеркнуты тем фактом, что он был погребен у Кремлевской стены, а на похоронах присутствовало впечатляющее количество высших чинов секретариата, личной охраны Сталина и секретной службы.

В годы своего формирования секретариат всегда действовал очень осторожно и скрытно, зачастую конспиративно, что скорее отражало восточный характер Сталина, чем было вызвано необходимостью. Даже несмотря на то, что Сталин имел большое влияние на Дзержинского, он дождался его смерти в 1926 году и только после этого принялся укреплять систему личной охраны. А когда бывший помощник и земляк Дзержинского Менжинский, по должностной линии принял на себя руководство ОГПУ, секретариат усовершенствовал систему личной охраны и преобразовал ее в специальный оперативный отдел, получивший название ОПЕРОД.С 1923 по 1929 год за охрану руководителей советского государства отвечал специальный отдел при Президиуме ВЧК — ГПУ (с 1924 года — при Коллегии ОГПУ).

В функции ОПЕРОДа, номинально являвшегося ответвлением ОГПУ, входила охрана партийных и государственных лидеров. На самом же деле им управлял секретариат, и основная обязанность ОПЕРОДа заключалась в обеспечении личной безопасности Сталина, а также слежке за другими партийными руководителями.

Смерть Дзержинского не только позволила Сталину организовать эффективную систему личной охраны, но и предоставила ему полный контроль над органами — с того самого момента и вплоть до смерти Вождя в 1953 году. Однако Сталин с помощью Ягоды еще при жизни Дзержинского, который полностью повиновался ему, держал в своих руках бразды управления секретной службой.

Одним словом, реорганизация охраны и формирование ОПЕРОДа не вызвали почти никаких трудностей. Беленький был освобожден от должности начальника охраны, и вскоре в ОГПУ о таком забыли. Вместо него Сталин назначил начальником ОПЕРОДа венгра Карла Паукера. Надо сказать, что Паукер оказался одним из удивительных людей революционной эпохи. На закате Австро-Венгерской империи он работал в Будапештском оперном театре парикмахером, а во время Первой мировой войны был призван в армию Франца-Иосифа и послан на восточный фронт, откуда и дезертировал к русским (скорее всего, воспользовавшись первым удобным случаем). Никому не известно, каким образом он попал в сталинское окружение.

Со становлением ОПЕРОДа сталинская система личной охраны приобрела законченные черты. Несмотря на расширения, изменения в названиях и смену некоторых персон, сущность этой системы сохранялась до самой смерти Вождя. Руководство личной охраны подчинялась только Сталину. Опираясь на нее, он мог полностью управлять партией и правительством, включая, конечно же, и службу органов безопасности.

Несмотря на чрезвычайные полномочия ОПЕРОДа, комендантом Кремля по-прежнему оставался Петерсон. Однако авторитет этого латыша к 1926 году практически свелся к нулю. С этого момента, на протяжении всей эпохи правления Сталина, Петерсон и последующие кремлевские коменданты играли лишь роль обыкновенных администраторов охраны и исполнителей чужих приказаний. Все главные функции комендатуры Кремля принял на себя начальник ОПЕРОДа и его преемники.

Одновременно с формированием ОПЕРОДа были произведены важнейшие преобразования в организации управления системой личной безопасности, то есть секретариата. Прогрессирующая болезнь Товстухи ограничивала его активность на посту главы секретариата. Этот недостаток был восполнен Поскребышевым, который к 1927 году стал все чаще исполнять обязанности Товстухи, а после 1930 года полностью взял их на себя. Почти не сохранилось сведений о прошлом Поскребышева. Известно лишь то, что он прибыл из Средней Азии и стал (возможно, по протекции Товстухи) членом секретариата Сталина где-то в середине двадцатых годов.

Алекса́ндр Никола́евич Поскрёбышев (7 августа 1891, Успенское[d], Вятская губерния — 3 января 1965, Москва) — государственный, политический и партийный деятель СССР.

Личный помощник Иосифа Сталина (более 20 лет).

Заведующий особым сектором ЦК (Секретариат Сталина, 1928—1952)[1][2][3]. Генерал-майор.

Член РСДРП(б) с марта 1917 года.

Самой примечательной чертой его характера являлась осторожность. И, как следствие этого, он был чрезвычайно немногословен. За длительный период пребывания Поскребышева в роли секретаря вождя и его «второго я» он сопровождал многочисленные иностранные делегации, наносившие визиты Сталину, но никто из посетителей впоследствии не смог припомнить, чтобы Поскребышев произвел на них большее впечатление, чем обыкновенный охранник у дверей. Он, кстати, никогда не позволял себе сниматься рядом со Сталиным, хотя Власик был неплохим фотографом-любителем.

В июне 1927 года неизвестный бросил бомбу в бюро пропусков ОГПУ на Лубянке. Этот теракт заставил наконец Политбюро и чекистов всерьез заняться системой защиты первых лиц государства. Приняли специальное постановление, к полутора десяткам руководителей СССР прикрепили личных охранников. Их так и называли - «прикрепленные». Очень важно заметить, что 10 июня 1927 года решениями ВЦИК ВКП(б) СНК СССР к 14 руководящим советским работникам были прикреплены сотрудники спецохраны ОГПУ, по одному на каждого охраняемого.

Личным телохранителем Иосифа Виссарионовича стал комиссар особых поручений Спецотделения Коллегии ОГПУ и бывший руководитель личной охраны Феликса Дзержинского Иван Юсис.

Его назначили на эту должность летом 1927 года. Юсис отличался невысоким ростом, щуплым телосложением и был далек от физических стандартов телохранителей, принятых сегодня. Тем не менее на должность личного охранника Сталина его отобрал и утвердил лично Вячеслав Менжинский, ставший к тому времени главой ОГПУ. После теракта на Лубянке был отозван из отпуска другой соратник «железного Феликса», старший уполномоченный Оперативного отделения ОГПУ Николай Власик.

«В 1927 г. в здание комендатуры на Лубянке была брошена бомба. Я в это время находился в Сочи в отпуске. Начальство срочно вызвало меня и поручило мне организовать охрану Особого отдела ВЧК, Кремля, а также охрану членов правительства на дачах, прогулках, в поездках и особое внимание уделить личной охране т. Сталина. До этого времени при т. Сталине находился только сотрудник, который сопровождал его, когда он ездил в командировки. Это был литовец — Юсис. Вызвав Юсиса, мы на машине отправились с ним на подмосковную дачу, где обычно отдыхал Сталин. Приехав на дачу и осмотрев ее, я увидел, что там царил полный беспорядок. Не было ни белья, ни посуды, ни обслуживающего персонала. Жил на даче один комендант.

Как я узнал от Юсиса, т. Сталин приезжал на дачу с семьей только по воскресеньям и питался бутербродами, которые они привозили с собой из Москвы.
Семья, ритм жизни, быт

Семья т. Сталина состояла из жены, Надежды Сергеевны, необыкновенно скромной молодой женщины, дочери старого большевика Аллилуева С.Я., с которым т. Сталин познакомился в 19 (?) г., когда он у них скрывался на квартире в Петрограде, и двух детей — сына Васи, очень живого и порывистого мальчика пяти лет, и дочери Светланы двух лет.,

Кроме этих двух детей у т. Сталина был взрослый сын от первого брака Яша, очень милый и скромный человек, разговорами и манерами необыкновенно похожий на отца.

Забегая вперед скажу, что он окончил институт железнодорожного транспорта, жил на стипендию, временами нуждаясь, но никогда не обращался к отцу ни с какими просьбами. Окончив институт, на замечание отца, что он хотел бы видеть сына военным, Яша поступил в Артиллерийскую академию, которую окончил перед самой войной. В первые же дни войны он пошел на фронт. Под Вязьмой наши части попали в окружение, и он был взят в плен. Немцы продержали его в плену, в лагере до конца войны. В лагере и убили его, якобы при попытке к бегству.

По словам бывшего французского премьер-министра Эррио, который находился вместе с ним в этом лагере, вел он себя исключительно достойно и мужественно. После окончания войны Эррио писал об этом Сталину.

По распоряжению начальства я должен был кроме охраны наладить снабжение и бытовые условия охраняемого.

Я начал с того, что послал на дачу белье и посуду, договорился о снабжении продуктами из совхоза, находившегося в ведении ГПУ и расположенного рядом с дачей. Послал на дачу повариху и уборщицу. Наладил прямую телефонную связь с Москвой. Юсис, боясь недовольства Сталина этими нововведениями, предложил мне самому доложить обо всем т. Сталину. Так состоялась моя первая встреча и первый разговор с т. Сталиным. До этого я видел его только издали, когда сопровождал его на прогулках и в поездках в театр.
ЖИЛ Т. СТАЛИН С СЕМЬЕЙ ОЧЕНЬ СКРОМНО. ХОДИЛ ОН В СТАРОМ, СИЛЬНО ПОТЕРТОМ ПАЛЬТО.

Я предложил Надежде Сергеевне сшить ему новое пальто, но для этого надо было снять мерку или же взять старое пальто и сделать в мастерской точно такое. Мерку снять не удалось, так как он наотрез отказался, сказав, что новое пальто ему не нужно. Но пальто мы ему все же сшили.

Жена его, Надежда Сергеевна, как я уже говорил, необыкновенно скромная, очень редко обращалась с какими-нибудь просьбами, скромно одевалась, не в пример женам многих ответственных работников. Она училась в Промакадемии и много времени уделяла детям. Я хотел знать, и мне это было необходимо, вкусы и привычки т. Сталина, особенности его характера, и я с любопытством и интересом ко всему присматривался. Вставал Сталин обычно в 9 часов, завтракал и в 11 часов был на работе в ЦК на Старой площади. Обедал на работе, ему приносили в кабинет из столовой ЦК. Иногда, когда в Москву приезжал т. Киров, они вместе ездили обедать домой. Работал часто до глубокой ночи, особенно в те годы, когда после смерти Ленина пришлось активизировать борьбу с троцкистами.

Над своей книгой «Вопросы ленинизма» он также работал в своем кабинете в ЦК, задерживаясь иногда до поздней ночи. Возвращался с работы часто пешком вместе с т. Молотовым, шли в Кремль через Спасские ворота. Воскресенье проводил дома с семьей, обычно выезжал на дачу. В театр Сталин ездил чаще по субботам и воскресеньям вместе с Надеждой Сергеевной. Посещали Большой театр, Малый театр, МХАТ, им. Вахтангова. Ездили к Мейерхольду, смотрели пьесу «Клоп» Маяковского. С нами на этом спектакле были тов. Киров и Молотов.

Сталин очень любил Горького и обязательно смотрел его пьесы, которые показывали в московских театрах. Часто после работы Сталин с Молотовым ездили на просмотр кинофильмов в Гнездиковском переулок. Позднее в Кремле был устроен просмотровый зал. Кино т. Сталин любил, придавал ему большое агитационное значение. - писал он в мемуарах. Фактически Власик в 1927 г. стал начальником охраны Сталина. Вождь, в конце жизни всюду видевший заговоры, в ту пору весьма легкомысленно относился к своей безопасности. Нарушая решение Политбюро, нередко пешком гулял по Москве в сопровождении одного Юсиса. Свое «боевое крещение» телохранитель Юсис прошел 7 ноября 1927 года на параде в честь десятилетнего юбилея Октябрьской революции

В тот день для усиления охраны Сталина, который приветствовал участников парада с трибуны, отобрали несколько курсантов Военной академии имени Фрунзе.

Среди них оказались Аркадий Геллер, Владимир Петенко и Яков Охотников. Троица прибыла на Красную площадь с опозданием, из-за чего их попытался остановить один из сотрудников ОГПУ. Однако курсанты сумели прорваться на трибуну. Тогда чекисты, дежурившие около первых лиц государства, бросились им наперерез.

«Мы вас пришли охранять, а вы?»

Из потасовки, завязавшейся на трибуне, удалось вырваться курсанту Охотникову — ярому троцкисту, который ненавидел Сталина. Подскочив к вождю, курсант прокричал — «Мы вас пришли охранять, а вы что?» — а потом со всей силы ударил его кулаком в затылок.

Охотников уже занес руку для нового удара, но тут его руку перехватил телохранитель Юсис. Он легко ранил агрессора своим ножом, после чего курсанта скрутили подоспевшие чекисты. Каким-то чудом Охотников избежал наказания за удар, нанесенный Сталину, но спустя десять лет все же был репрессирован и казнен.

После этого случая охрану Сталина во время мероприятий на Красной площади усилили в разы.

В 1928 году телохранитель Юсис с семьей справили новоселье: им выделили квартиру в Кремле — в Нижних апартаментах Большого Кремлевского дворца, рядом с апартаментами Сталина. Сам вождь с теплотой относился к своему первому охраннику и часто приглашал Юсиса вместе с женой и дочерью погостить на свою дачу.

Сам Иван Юсис воспоминаний не оставил. Но оставила его дочь Ада Юсис. Она оставила воспоминания о своем знакомстве с Сталиным:

«В тот день меня пригласили к нему на дачу в Горки-4 на завтрак. Из Кремля меня, шестилетнюю девочку, привезли туда на машине.

Мы сели за стол — во главе был Иосиф Виссарионович, слева — его дочь Светлана, потом жена Надежда Сергеевна и я, справа сидел сын Вася. Это был обычный домашний завтрак. Я не испытывала ни малейшего неудобства, хотя оказалась в этой семье впервые.

Надежда Сергеевна очень заботливо следила, чтобы я хорошо покушала, все время мне что-то подкладывала.

Что сам Сталин ел, то и у нас всегда было. Помню, Надежда Сергеевна налила всем какао и положила кусочек сливочного масла. Мама мне его не давала, поскольку я была полненькой девочкой. Но, раз положили, я съела. У нас был такой в семье закон — что тебе дали, то должен и съесть.

Я, признаться, как-то на Сталина не очень обращала внимание. Меня куда больше привлекала Надежда Сергеевна — она была такая добрая, внимательная и красивая (а все девочки любят красивых теть), что я буквально любовалась ею.»

Ада Ивановна Юсис, вспоминала и о переезде в Кремль.:

«По роду службы отец должен был постоянно находиться в непосредственной близости к Иосифу Виссарионовичу, поэтому в 1928 году мы перебрались из Варсонофьевского переулка в Московский Кремль — в Нижние апартаменты Большого Кремлевского дворца.

В царские времена там находились комнаты фрейлин, ну а нашими соседями стали, к примеру, Дзержинский, который жил в конце коридора, Ворошилов и Демьян Бедный, занимавшие квартиры этажом выше, и другие известные люди.»

Юсис как известно охранял вождя с 1926 года и практически жил с ним под одной крышей. Но вот его дочь, продолжила рассказ:

"В 1928 году мы с семьёй перебрались жить в Кремль -- в нижние апартаменты Большого кремлёвского дворца.

Сталин очень часто болел, поэтому летом он всегда выезжал в Сочи, принимать сероводородные ванны в Мацесте.

У Сталина было прекрасное чувство юмора. Например, у него был шофёр Николай Иванович, который страшно боялся насекомых и всяких гадов. Однажды Иосифу Виссарионовичу стало скучно, и он предложил вместе со мной разыграть шофёра.

Мы поймали жабу и положили её на Николая Ивановича. То страшно испугался. Все очень смеялись. Сталин очень любил пикники. Мы ехали в горы, брали с собой шашлыки, бутерброды с икрой и осетриной. Ещё он очень любил домашний сыр, кинзу и колбасу из медвежатины.

Тогда же, в конце 20-х Сталину охранники подарили медвежонка. Медвежонок был прелестный! Мы с Иосифом Виссарионовичем играли с ним.

Сталин к нему очень привязался, и когда зверь вырос и постарел, он категорически отказался его уничтожать.

Нас, детей, очень любила Надежда Аллилуева. Она и Полина Жемчужина регулярно ездили в Германию за покупками, и всегда оттуда привозили нам подарки.

В кремлёвской жизни случались и инциденты. Когда оттуда выселяли поэта Демьяна Бедного, он унёс мои лыжи".

С тех пор должность «прикрепленный» стала одним из тех фундаментальных системных элементов, которые неизменно присутствуют в современном подходе к обеспечению личной безопасности. Сегодня она перешла и в сферу частной охраны, при том что работа телохранителей в России пока не имеет своего правового поля. Лучшие профессиональные традиции не требуют законодательного утверждения, и прикрепленный в силу своего положения практически всегда, даже по умолчанию, является начальником личной охраны.

Интересно, что в 30-е годы прошлого века в Секретной службе (Secret Service) США тоже существовала подобная должность, но называлась она «личный офицер безопасности» (personal security officer). Этот «личный офицер» работал с охраняемым до тех пор, пока тот по каким-либо причинам не лишался своего высокого поста. Или, как это не раз случалось с американскими политиками, не был убит…

После 1929 года, когда Иосиф Сталин окончательно утвердился у власти, численность личного состава правительственной охраны начала увеличиваться, совершенствовался механизм отбора и подготовки кадров, усиливалась сама система обеспечения личной охраны руководителей государства. Так, 29 мая 1930 года была создана Центральная школа ОГПУ. Проводились внутренние реорганизации спецотдела, наращивалось его материально-техническое обеспечение, расширялась и правовая база.

В 1930 году Оперативный отдел ОГПУ, который ожидаемо возглавил Карл Паукер. За несколько лет чекист сумел вывести из подчинения Комендатуры Кремля и существенно усилить службу спецохраны Сталина. К примеру, Паукер убрал с территории Кремля ряд учреждений, куда постоянно наведывались многочисленные посетители, а также школу имени ВЦИК, выполнявшую роль гарнизона. Глава службы безопасности Сталина всерьез опасался госпереворота и видел в школе серьезную опасность.

По мнению Паукера, 1,5 тысячи военных, обучающихся там, могли запросто поднять восстание и взять в заложники первых лиц страны. Впрочем, несмотря на все усилия Паукера, Сталин, любивший пешие прогулки, часто игнорировал требование передвигаться по Москве на бронированном автомобиле.

В начале 1930-х годов работа всей госохраны была не просто насыщенной, но и весьма напряженной. В частности, потому, что в то время Иосиф Сталин и другие члены Политбюро еще практиковали пешие прогулки по центру Москвы. Например, из Кремля в здание ЦК ВКП(б) на Старую площадь или в Большой театр на партийно-правительственные мероприятия. Стоит напомнить, что Кремль тогда еще не изменил своего дореволюционного вида и не был как-либо отгорожен от остальной Москвы. Естественно, безопасность всех передвижений охраняемых лиц негласно обеспечивали сотрудники ОГПУ в штатском, и не только они.

16 ноября 1931 года одна случайная встреча едва не стала для Сталина роковой. В тот день он в сопровождении своей охраны возвращался по Ильинке в Кремль. В районе Гостиного двора навстречу им вышел неприметный человек — бывший белый офицер, помощник резидента английской разведки в Москве Платонов-Петин, недавно приехавший в СССР под фамилией Огарев. Естественно, он сразу же попал в поле зрения чекистов, о чем (и это тоже естественно) даже не подозревал.

Платонов-Петин за последние несколько лет неоднократно въезжал и выезжал из СССР, и именно в этот раз контрразведчики решили взять его в разработку особым образом. К нему был «подведен» сотрудник — по легенде «радушный хозяин квартиры», которую Платонов-Петин снял в Москве. Как утверждают источники, в момент встречи со Сталиным на Ильинке именно этот чекист шел вместе с диверсантом.

Вот что сам Платонов-Петин-«Огарев» позже откровенно показал на допросе: «Мы так близко сошлись на тротуаре, что я даже задел рукой его соседа. Первая моя мысль была выхватить револьвер и выстрелить. Но я был в этот день не в куртке, а в пальто. А револьвер был в кармане штанов под пальто. Я понял, что раньше, чем я выстрелю, меня схватят. Пройдя несколько шагов, я подумал, не вернуться ли мне…». Показания чекиста указывают на то, что Платонов-Петин «постарался выхватить револьвер», и именно это действие пресек сотрудник ОГПУ.

Через несколько часов секретарь ЦИК СССР И.А. Акулов докладывал Сталину:

«Проходя с нашим агентом по Ильинке, агент английской разведки случайно встретил Вас и сделал попытку выхватить револьвер. Как сообщает наш агент, ему удалось схватить за руку указанного англоразведчика и повлечь за собой, воспрепятствовав попытке. Тотчас же после этого названный агент англоразведки был нами секретно арестован. О ходе следствия буду Вас своевременно информировать».

«Встреча на Ильинке» была очень серьезным сигналом не только руководству НКВД СССР. На записке ОГПУ за N 40919 от 18 ноября 1931 года появилась резолюция В. Молотова: «Членам Политбюро. Пешее хождение т. Сталина по Москве надо прекратить». Ниже стоят подписи Л. Кагановича, М. Калинина, В. Куйбышева и А. Рыкова.

После этой директивы Сталин и остальные охраняемые лица перемещались в сопровождении каждый своей охраны даже по территории Кремля. Соответственным образом была организована и вся система охраны. Сталин ежегодно ездил на отдых в Сочи. Сначала на поезде он добирался до Горького, затем пересаживался на теплоход до Сталинграда и снова — на поезд, который его доставлял непосредственно на черноморский курорт. Иногда Сталин предпочитал ехать в Сочи без пересадок. Никто до последнего не знал, какой вариант вождь выберет в очередной раз. За бронированным поездом, на котором ехал генсек, следовали два других, заполненных охраной.

Юсис умер в том же 1931-м от инфаркта.

Юсис Иван Францевич (1891–1931)

С марта 1918 г. — в ВЧК.

С октября 1923 г. по 2 февраля 1931 г. — комиссар особых поручений Спецотделения коллегии ОГПУ, затем Оперативного отдела ОГПУ.

До июля 1926 г. выполнял обязанности начальника личной охраны Ф.Э. Дзержинского, с 10 июня 1927 г. — И.В. Сталина

Из некролога, помещенного в газете «Правда» от 4 февраля 1931 г., подписанного К.В. Паукером1: «Смерть вырвала из наших рядов еще одного товарища, стойкого и преданного своему долгу бойца… Для Юсиса самым любимым являлся лозунг нашей песни: «Вперед, солдаты Феликса, — умрем иль победим!»

Власик вдобавок к другим своим обязанностям стал заодно личным телохранителем вождя. 23 сентября 1933 года на отдыхе в Пицунде их катер вышел в море. Неожиданно с берега раздались выстрелы. Власик прикрыл собой Хозяина. Позже выяснилось, что пограничники, не предупрежденные о морской прогулке «отца народов», приняли катер за нарушителя.

Никто не знал заранее ни того, какой вариант выберет Иосиф Виссарионович на этот раз, ни дня, когда он пустится в путь. Его специальный поезд и специальный теплоход по нескольку дней стояли в полной готовности, но только в последние часы перед выездом он наконец сообщал доверенным лицам, какой способ перемещения избирает на сей раз.

Перед его бронированным поездом и следом за ним двигались два других литерных состава с охраной и вспомогательным личным составом. Этот уникальный поезд был так оборудован, что мог выдержать двухнедельную осаду. При необходимости окна закрывались бронированными ставнями. Уже после смерти Сталина этот порядок обеспечения безопасности охраняемых лиц при следовании на железнодорожном транспорте в адаптированном для своего времени виде был оформлен специальным приказом в шестидесятых годах и действовал вплоть до 1991 года. Нет сомнений, что для обеспечения безопасности литерного бронепоезда лидера Северной Кореи Ким Чен Ира в России в августе 2011 года были использованы те же самые принципы охраны, которые были установлены для охраны поезда Сталина.

Нельзя упустить из виду и такой важный в обеспечении безопасности первых лиц элемент, как автомобильный парк. 2 июня 1932 года СНК СССР издал постановление №375 «Об особом гараже Кремля». К концу 1932 года в ГОНе числились 45 работников высшей квалификации. Сотрудники ГОНа принимали участие и в оперативно-технических осмотрах, и в техподготовке речных и морских судов, использовавшихся для отдыха руководителей государства.

Весьма примечательный автопробег на высшем уровне состоялся с 18 по 26 июля 1933 года. Иосиф Сталин и Климент Ворошилов выехали из Москвы в Ленинград на трех основных машинах уже ГОНа в сопровождении двух автомобилей охраны оперода ОГПУ СССР под начальством тогда еще первого заместителя председателя ОГПУ Генриха Ягоды (заметим, что ГОН тогда не предоставлял автомобили для охраны, чекисты имели свой гараж). Там их встретил Сергей Киров (кстати, у Кирова был свой персональный водитель — С.М. Юдин), и все охраняемые сели на пароход, посетили Беломорско-Балтийский канал, а обратно в Москву вернулись поездом. Объем работы, выполненной группой охраны и личным составом ГОНа, был по плечу только высокопрофессиональной службе безопасности.

Весьма неприятный эпизод с машиной Сталина произошел сразу же по прибытии в Сочи после беломорско-балтийской поездки. При въезде на Ривьерский мост в Сочи в автомобиль Сталина врезался грузовик. Но это была не первая авария основного автомобиля в Сочи.

За три года до этого, 26 июля 1930 года, вместе со своей супругой Н.С. Аллилуевой, С.М. Буденным и комиссаром для особых поручений оперода ОГПУ И.Ф. Юсисом (по логике, он выполнял функции прикрепленного) Иосиф Виссарионович собрался ехать в Красную Поляну. «При выезде из дома отдыха «Пузановка», за речкой «Вонючкой» (так и написано в документе. — РП) в 10:35 автомобиль «Роллс-Ройс» Гаража особого назначения столкнулся с автомобилем дома отдыха «Красный шторм». В документе не говорилось, что Сталину тогда осколком стекла срезало левую бровь, но уже на следующий день он чувствовал себя хорошо. Сам Иосиф Виссарионович строго приказал никому об этом факте не сообщать и водителя не наказывать.

С точки зрения работы охраны весьма интересны и факты отношения руководства страны к самодисциплине и безопасности.

В протоколе заседания Политбюро ЦК ВКП(б) за №140 от 25 июня 1933 года значилось: «За грубое нарушение постановления Политбюро о запрещении полетов ответственных работников — объявить тов. Микояну строгий выговор».

Но и после этого выговора Анастас Иванович не начал с должным вниманием относиться к требованиям личной безопасности. Своим персональным водителям ГОНа Степанову и Тимашеву он ставил сложнейшие задачи по прибытию в назначенное место вовремя. Проще говоря, заставлял их гонять автомобиль на предельных скоростях. Какая знакомая ситуация для современных телохранителей! Тут последовало еще одно предупреждение от товарищей по партии.

Протокол №11 решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 17 января 1939 — 20 января 1939 года «о тов. Микояне.

1. Воспретить тов. Микояну езду на автомобиле со скоростью 80–100 километров в час (в черновике — 100–150 км/ч. — РП)

2. Обязать тов. Микояна не требовать от своего шофера больше скорости, чем 50–60 километров в час.

3. Тов. Власику проследить за выполнением».

Как вспоминал бывший сотрудник охраны Сталина Алексей Трофимович Рыбин, сам Иосиф Виссарионович предпочитал тихую езду — 40-50 км/ч, не более.

Из воспоминаний Власика: Осенью, обычно в августе — сентябре, Сталин с семьей уезжал на юг. Свой отпуск он проводил на Черноморском побережье в Сочи или в Гаграх. Жил он на юге месяца два. Отдыхая в Сочи, он иногда принимал мацестинские ванны.

В продолжение всего отпуска он очень много работал. Он получал много почты. На юг он всегда брал кого-нибудь из сотрудников. В 20-х гг. с ним ездил шифровальщик, а начиная с 30-х гг. — секретарь. Во время отпуска происходили и деловые встречи.

Сталин много читал, следил за политической и художественной литературой. Развлечением на юге были поездки по морю на катере, кино, кегельбан, городки, в которые он любил играть, а также бильярд. Партнерами были сотрудники, жившие вместе с ним на даче. Много времени т. Сталин уделял саду. Живя в Сочи, он посадил в своем саду много лимонов и мандаринов. Всегда сам следил за ростом молодых деревьев, радуясь, когда они хорошо принимались и начинали давать плоды.

Его очень беспокоила заболеваемость местного населения малярией. И по его инициативе в Сочи были проведены большие посадки эвкалиптов. Это дерево обладает ценными свойствами. Оно необычайно быстро растет и высушивает почву. Посадки эвкалипта в заболоченных местах, очагах малярийных комаров, высушивают почву и уничтожают рассадники малярийных заболеваний. Часто к нему на дачу приезжали Молотов, Калинин, Орджоникидзе, которые в это время отдыхали на Черноморском побережье. Приезжал погостить т. Киров. О Кирове мне хочется рассказать особо. Больше всех Сталин любил Кирова. Любил какой-то трогательной, нежной любовью. Приезды тов. Кирова в Москву и на юг были для Сталина настоящим праздником. Приезжал Сергей Миронович на неделю, две. В Москве он останавливался на квартире у Сталина, и буквально не расставался с ним.

В 1933 г. у т. Сталина трагически погибла жена. Иосиф Виссарионович глубоко переживал потерю жены и друга. Дети были еще маленькие, уделять им много внимания т. Сталин ввиду своей занятости не мог. Пришлось передать воспитание и заботу о детях Каролине Васильевне, экономке, которая вела у них хозяйство. Каролина Васильевна была культурной женщиной, искренне привязанной к детям.

Примечание редакции: Мария Сванидзе, подруга Надежды Сергеевны, записала в апреле 1935 года: «…И тут Иосиф сказал: «Как это Надя… могла застрелиться. Очень она плохо сделала» … «Что дети, они ее забыли через несколько дней, а меня она искалечила на всю жизнь. Выпьем за Надю!» — сказал Иосиф. И все мы пили за здоровье дорогой Нади, так жестоко нас покинувшей…»

На могилу к Надежде Сергеевне т. Сталин приходил часто. Сидел на мраморной скамейке напротив, курил трубку, думал о чем-то своем…

Когда дети подросли и оба уже учились, часть ответственности легла и на меня. Дочь, любимица отца, хорошо училась и была скромной и дисциплинированной. Сын по натуре одаренный, занимался в школе неохотно. Слишком он был нервным, порывистым, не мог долго усидчиво заниматься, часто в ущерб занятиям и не без успеха увлекаясь чем-то посторонним вроде верховой езды. О его поведении скрепя сердце приходилось докладывать отцу и расстраивать его.

Детей он любил, особенно маленькую дочь, которую в шутку называл «хозяйкой», чем она гордилась. К сыну относился строго, наказывал за шалости и проступки. Девочка внешне была похожа на бабушку, мать Сталина. Характером была несколько замкнутой, молчаливой и суховатой.

Мальчик наоборот, живой и темпераментный. Был очень душевный и отзывчивый.

Воспитывались дети вообще очень строго, не допускалось никакого баловства, излишеств. Дочь выросла, окончила институт, защитила диссертацию, имеет семью, работает и воспитывает детей. Только от фамилии отца пришлось отказаться.

Примечание: Лана Питерс — дочь И. Сталина, в 1966 году эмигрировала из СССР в США. 29 ноября 2011 — умерла в США в доме престарелых. Ей было 85 лет. В последние годы она тяжело болела, жила тихо, журналистов не жаловала. Что хотела рассказать — уже рассказала, в том числе и в мемуарах. Ее последнее интервью легло в основу фильма «Светлана», который был показан на Первом канале.

Судьба сына сложилась более трагично. Окончив авиационное училище, он был участником войны, командовал, и надо сказать неплохо, авиационным полком. По окончании войны работал в должности…

После смерти отца был арестован и осужден на 8 лет. За что? Не знаю. Отбыв наказание, он вышел на свободу совершенно больным. Военное звание ему сохранили и назначили пенсию, но предложили, как и сестре, отказаться от фамилии отца Джугашвили, на что он не согласился. После этого он был выслан в Казань, где вскоре умер в марте 1962 г. в возрасте 40 лет.

В состав ОПЕРОДа входили еще два человека, игравшие немаловажную роль в его структуре и функциях. Одним из них был Волович, заместитель Паукера, а вторым — Власик. Какое-то время Волович специализировался на операциях за границей он играл важную роль в похищении белогвардейского генерала Кутепова в Париже в 1930 году.

Захар Ильич Волович (1900—1937) — , старший майор государственной безопасности (1935).

С 1930 года до 29 января 1932 года начальник 1-го отделения ИНО, с 1932 года помощник, с 1935 года заместитель начальника Оперативного отдела (позднее 1-го отдела) ГУГБ НКВД СССР. Его подпись стоит на ордере на производство ареста-обыска Осипа Эмильевича Мандельштама от 16.05.1934 г.

Арестован 22 марта 1937 года по делу Г. Г. Ягоды вместе с женой. Лишён наград 15 июня 1937 года. В ходе фабрикации т. н. «дела о военно-фашистском заговоре в РККА» в мае 1937 г. под давлением следствия дал «показания» об участии в «заговоре» ряда ответственных чинов НКО СССР. Внесен в Сталинский расстрельный список от НКВД от 16 июня 1937 года («за» 1-ю категорию Сталин, Молотов, Жданов, Ежов)[2], и расстрельный список от 14 августа 1937 года («за» Сталин, Молотов)[3]. Осуждён в «особом порядке» к высшей мере наказания за «шпионаж и участие в контрреволюционном заговоре в органах НКВД». Расстрелян 14 августа 1937 года после утверждения списка И. В. Сталиным и В. М. Молотовым. Вместе с ним в «особом порядке» были расстреляны Г. Е. Прокофьев, прямой начальник Воловича К. В. Паукер, А. М. Шанин, С. Г. Фирин, В. В. Григорьев, Г. В. Голов, И. Ю. Лоренс, И. В. Запорожец и др. руководящие и оперативные сотрудники НКВД СССР (всего 25 осужденных). Место захоронения — могила невостребованных прахов № 1 крематория Донского кладбища. Реабилитирован посмертно заключением ГВП РФ от 18 марта 2002 года.

Но после успеха этой операции был возвращен в Москву, где служил личным шофером Сталина — до того времени, пока вместе с Паукером не был ликвидирован во время чисток 1937 года.

Как только Поскребышев оказался в седле, всемогущество сталинской системы личной охраны закрепилось окончательно. С этого момента полностью контролируемое Сталиным ОГПУ использовалось им для того, чтобы держать обстановку в стране под своим недремлющим оком. А для более важных персон, в особенности других партийных руководителей, у него наготове всегда имелась специальная команда. Приказы Сталина исполнялись по цепочке Поскребышев-Паукер-Власик. Однако во многих случаях в прямых распоряжениях Вождя не возникало необходимости. Догадливость Поскребышева — отчасти интуитивная, а отчасти приобретенная за время работы в заправляемом им секретариате — была столь велика, что он обычно знал наперед все желания и намерения вождя и спешил исполнить их без какого-либо специального указания.

Однако грозная команда Поскребышев-Власик в первые годы своего формирования оказалась как бы не у дел, поскольку в этот период настоящей потребности в подобной элитной группе безопасности не возникало. В своих политических маневрах Сталин действовал очень хитро, натравливая соратников Ленина друг на друга. Эти исполненные самых благих намерений, но невероятно недальновидные и наивные ленинцы уничтожили самих себя как политическую силу, после того как позволили Сталину поделить себя на так называемых левых и правых.

Весной 1934 года умирает Менжинский, официальный глава ОГПУ, который, хоть и безуспешно, все же пытался противостоять силовым методам твердой руки Сталина. В течение месяца Ягода, самый преданный из приспешников Сталина, заместитель и преемник Менжинского, вступает в должность начальника ОГПУ, преобразованного в НКВД. ОПЕРОД был сразу же преобразован в Первый отдел НКВД. Это лишь подчеркнуло тот факт, что Сталин придавал этому подразделению секретной службы первостепенную важность. Первый отдел по-прежнему возглавлял Паукер, имея своими заместителями Воловича и Власика, комендантом Кремля оставался все тот же Петерсон. Над этим квартетом продолжал главенствовать Поскребышев, официально числившийся главой сталинского секретариата.

Из воспоминаний Власика: 13 декабря 1934 г. (1 декабря 1934 г.) в Ленинграде был убит С.М. Киров. Смерть Кирова потрясла Сталина. Я ездил с ним в Ленинград и знаю, как он страдал, переживал потерю своего любимого друга. О том, какой кристальной чистоты человеком был С.М. Киров, как он был прост, скромен, какой это был великий труженик и мудрый руководитель, всем известно. Это подлое убийство показало, что враги Советской власти еще не уничтожены и готовы в любой момент нанести удар из-за угла. Тов. Киров был убит врагами народа. Его убийца Леонид Николаев в своих показаниях заявил: «Наш выстрел должен был явиться сигналом к взрыву и наступлению внутри страны против ВКП(б) и Советской власти». В сентябре 1934 года было произведено покушение на т. Молотова, когда он совершал инспекционную поездку по горнорудным районам Сибири. Товарищ Молотов и его спутники чудом избежали смерти.

После убийства Кирова Сталин заново реорганизовал свою личную охрану. Первым шагом на этом пути явилось расширение Первого отдела Паукера путем его вливания в ГУГБ (Главным управлением государственной безопасности) НКВД, учрежденного в июле 1934 года. Устремления ответственных за обеспечение государственной безопасности лиц в это время сводились к системной централизации. ГУГБ получало существенную возможность маневров силами и средствами под единым руководством, тем самым обретая универсальность и повышая свои оперативные возможности. Кроме того, в конце декабря 1934 года Вождь предпринял еще два важных шага в деле укрепления мощи и эффективности своей гвардии. Внутри ГУГБ НКВД он сформировал СПУ (Секретно-политический отдел), который занимался борьбой с антисоветскими элементами, и контролировал советскую интелегенцию

Начальники секретно-политического отдела.

Молчанов, Георгий Андреевич (10 июля 1934 — 28 ноября 1936)Курский, Владимир Михайлович (28 ноября 1936 — 15 апреля 1937)Агранов, Яков Саулович (15 апреля — 17 мая 1937)Литвин, Михаил Иосифович (17 мая 1937 — 20 января 1938)Кобулов, Богдан Захарович (29 сентября 1938 — 29 июля 1939)Серов, Иван Александрович (29 июля 1939 — 2 сентября 1939)Федотов, Пётр Васильевич (4 сентября 1939 — 26 февраля 1941)

, а также отделался от последнего упрямого латыша, коменданта Кремля Петерсона. Прослужив несколько лет в УНКВД Киева, тот был арестован и расстрелян в 1938 году. Ненадолго пережил своего предшественника и его преемник на посту коменданта Кремля Ткалун. Будучи также арестованным в 1938 году, он бесследно исчез — несомненно, навсегда и не по своей воле. И это несмотря на тот факт, что Ткалун, служивший до назначения в Кремль военным комендантом Москвы, был протеже самого Ворошилова.

Несмотря на преднамеренное прикрытие запутанной терминологией и аббревиатурами, высший уровень команды Сталина не являлся таким уж сложным механизмом. Будучи в одном лице главой секретариата, Поскребышев был прекрасно осведомлен и мог держать под контролем все дела партии и правительства, вплоть до самых секретных.

Из воспоминаний Власика: Летом 1935 г. было произведено покушение на т. Сталина. Это произошло на юге. Сталин отдыхал на даче недалеко от Гагр. На маленьком катере, который был переправлен на Черное море с Невы из Ленинграда, тов. Сталин совершал прогулки по морю. С ним была только охрана. Направление было взято на мыс Пицунда. Зайдя в бухту, мы вышли на берег, отдохнули, закусили, погуляли, пробыв на берегу несколько часов. Затем сели в катер и отправились домой. На мысе Пицунды есть маяк, и недалеко от маяка на берегу бухты находился пост погранохраны.

Когда мы вышли из бухты и повернули в направлении Гагр, с берега раздались выстрелы. Нас обстреливали. Быстро посадив т. Сталина на скамейку и прикрыв его собой, я скомандовал мотористу выйти в открытое море. Немедленно мы дали очередь из пулемета по берегу. Выстрелы по нашему катеру прекратились.

Катер наш был маленький речной и совершенно непригодный для прогулок по морю, и нас здорово поболтало, прежде чем мы пристали к берегу. Присылка такого катера в Сочи была сделана Ягодой, видимо, не без злого умысла, на большой волне он неминуемо должен был опрокинуться, но мы, как люди не сведущие в морском деле, об этом не знали.

Это дело было передано для расследования Берия, который был в то время секретарем ЦК Грузии.

При допросе стрелявший заявил, что катер был с незнакомым номером, это показалось ему подозрительным, и он открыл стрельбу, хотя у него было достаточно времени все выяснить, пока мы находились на берегу бухты, и он не мог нас не видеть. Все это был один клубок. Убийство Кирова, Менжинского, Куйбышева и Горького, а также упомянутые покушения были организованы правотроцкистским блоком. Это показали процессы Каменева и Зиновьева в 1936 г.

Для усиления охраны Сталина, бывавшего в Москве наездами, и других правительственных особ в 1936 году было организовано патрулирование Кремля: для этого привлекли спецполк НКВД из 1200 военнослужащих.

С апреля 1936 года в опероде (оперативном отделе) ГУГБ НКВД СССР появилась особая часть, занимавшаяся обеспечением безопасности охраняемых лиц. В ноябре она была реформирована в самостоятельный отдел охраны, а с 25 декабря 1936 года, когда отделам госбезопасности присвоили номера, этот отдел стал называться 1-м отделом ГУГБ НКВД СССР со своей школой. В том же году Управление коменданта Московского Кремля было подчинено НКВД СССР.

В декабре 1936 года начальником 1-го отдела ГУГБ был назначен Карл Викторович Паукер, и это не случайный выбор. Свою карьеру именно в личной охране Паукер начал 1 февраля 1922 года как заместитель Абрама Беленького, а 12 мая 1923 года сменил его на посту начальника уже оперативного отдела ОГПУ.

Карл Викторович Паукер (12 января 1893, Лемберг, Королевство Галиции и Лодомерии, Австро-Венгрия — 14 августа 1937, Москва, РСФСР, СССР) — руководящий сотрудник ОГПУ-НКВД СССР; начальник Оперативного отдела, затем начальник Отдела охраны членов правительства ГУГБ НКВД СССР, в т. ч. И. В. Сталина. Комиссар государственной безопасности 2-го ранга (26.11.1935). Активный участник фабрикации ряда политических «дел» в 1935—1937 годах.

В 1936 году после смещения Г. Г. Ягоды и прихода на пост главы НКВД Н. И. Ежова какое-то время оставался на высших постах в руководстве НКВД. В ноябре 1936 — апреле 1937 гг. начальник 1-го отдела (охраны) ГУГБ. Принял участие в организации процессов над К. Б. Радеком и Г. Л. Пятаковым, а также М. Н. Рютиным зимой 1937 года.

По высказываниям ряда исследователей и современников, после того, как Паукер стал личным телохранителем И. Сталина, между ними установились достаточно доверительные отношения. Паукер нередко развлекал вождя анекдотами и пародиями, брил его «как самый настоящий лакей», вёл кремлёвские застолья, играл Деда Мороза на кремлёвских ёлках. Как пишет А. М. Орлов, Паукер «изучил сталинские вкусы и научился угадывать его малейшие желания… Подметив, что Сталин, желая казаться повыше ростом, предпочитает обувь на высоких каблуках, Паукер решил нарастить ему ещё несколько сантиметров. Он изобрёл для Сталина сапоги специального покроя с необычно высокими каблуками, частично спрятанными в задник…» А. М. Орлов в своей книге «Тайная история сталинских преступлений» описывает следующий случай, произошедший 20 декабря 1936 г.:

Сталин дал торжественный обед для узкого круга руководителей НКВД в связи с годовщиной основания органов безопасности… Когда все основательно напились, Паукер на потеху Сталину стал изображать, как вёл себя Зиновьев, когда его тащили на казнь. Два сотрудника НКВД исполняли роль надзирателей, а Паукер играл Зиновьева. Он упирался, повисал на руках у сотрудников, стонал и гримасничал, затем упал на колени и, хватая их за сапоги, выкрикивал: «Ради Бога, товарищи, позовите Иосифа Виссарионовича!» Сталин громко хохотал…

Сталин ценил Паукера и даже подарил ему два автомобиля — «кадиллак» и «линкольн». Для членов же Политбюро Паукер стал своего рода поставщиком дефицитных товаров.

Отец терпеть не мог, когда люди старались подчеркнуть свою близость к нему, угодничали перед ним. Он считал подобное поведение неискренним. Считал, что так ведут себя те, кто носит камень за пазухой. Часто приводил в пример Паукера. «Камим верным казался Паукер, тенью моей был, а когда я не назначил его вместо Ягоды, сразу же переметнулся к троцкистам».

15 апреля 1937 года был исключён из партии и уволен из органов НКВД, а 19 апреля 1937 года арестован по обвинению в «подготовке покушения на И. В. Сталина». Внесен в сталинские расстрельные списки в «особом порядке» от 16 июня 1937 года и от 14 августа 1937 года ("за" 1-ю категорию Сталин, Молотов, Жданов, Ежов) 14 августа 1937 года оформлен к расстрелу «в особом порядке». Казнён в тот же день. Вместе с ним в «особом порядке» были расстреляны Г. Е. Прокофьев, А. М. Шанин, заместитель Паукера по Оперативному отделу -отделу Охраны ОГПУ-НКВД З. И. Волович с женой , С. Г. Фирин, В. В. Григорьев, Г. В. Голов, И. Ю. Лоренс, И. В. Запорожец и др. руководящие и оперативные сотрудники НКВД СССР (всего 25 осужденных). Место захоронения — могила невостребованных прахов № 1 крематория Донского кладбища. В посмертной реабилитации отказано.

Бывший советский разведчик A.M. Орлов писал:

«Паукер пришелся Сталину по вкусу... Абсолютно все, что имело отношение к Сталину и его семье, проходило через руки Паукера. Без его ведома ни один кусок пищи не мог появиться на столе вождя. Без одобрения Паукера ни один человек не мог быть допущен в квартиру Сталина или на его загородную дачу. Он изучил сталинские вкусы и научился угадывать его малейшие желания... Подметив, что Сталин, желая казаться повыше ростом, предпочитает обувь на высоких каблуках, Паукер решил нарастить ему еще несколько сантиметров. Он изобрел для Сталина сапоги специального покроя с необычно высокими каблуками, частично спрятанными в задник».

С середины 30-х охране Сталина стали уделять особое внимание.

Оберегали вождя, в том числе, и на его даче в Кунцеве, в семикомнатном одноэтажном доме, которую многие знают, как «Ближнюю».

По всему периметру дачу окружал высокий пятиметровый забор, правда, без колючей проволоки. При штате в 35 человек охраны (9-12 человек в смене) в ней не было необходимости. В разгар политических репрессий кунцевскую дачу было решено укрепить: появился второй — внутренний — забор в три метра высотой, с прорезями для смотровых глазков. Разумеется, увеличили и штат охраны.

Это было сделано по инициативе Карла Паукера — начальника охраны Сталина, который в 1935 году получил звание комиссара государственной безопасности 2-го ранга.

Более того, Паукер, еще в юности освоивший профессию парикмахера, самолично брил Иосифа Виссарионовича. Дело в том, что до этого Сталин часто выглядел не слишком хорошо выбритым. Его лицо было покрыто оспинами, и безопасная бритва, которой он привык пользоваться, оставляла мелкие волосяные островки, от чего Сталин выглядел еще более рябым. Не решаясь довериться бритве парикмахера, Сталин, видимо, примирился с этим недостатком. Однако Паукеру он был готов подставить свое горло.

Как говорил один чекист, «Паукер Сталину ближе, чем друг... ближе брата!». Паукер, как никто, умел поднимать вождю настроение, рассказывая анекдоты или устраивая небольшие спектакли. Он доводил своего патрона до колик, изображая Зиновьева, которого волокли на расстрел, показывал, как тот висел на плечах конвойных и умолял партию о пощаде. Карл Паукер не знал, что уже очень скоро, буквально через какие-то месяцы на казнь поведут его самого. В том же году он был арестован и расстрелян как «немецкий шпион».

В 1937 году настали поистине трагические времена для тех, кто отвечал за обеспечение безопасности первых лиц СССР. Напомним, что наркомом внутренних дел тогда был Николай Ежов. 15 апреля Карла Паукера сняли с должности начальника 1-го отдела ГУГБ, которую он занимал всего 120 дней. 14 июня снимают преемника Паукера Владимира Курского (пробыл на должности 60 дней, через три недели после снятия застрелился).

Владимир Михайлович Курский (18 декабря 1897, Харьков — 8 июля 1937, Москва) — деятель советских органов госбезопасности, один из руководителей НКВД, комиссар государственной безопасности 3-го ранга (с 13 декабря 1936 года). Входил в ближайшее окружение Н. И. Ежова. Организатор фальсифицированных процессов противников режима и массовых репрессий в СССР.

Курского сменил Израиль Дагин, которому удалось продержаться на посту чуть дольше своих предшественников, но и он в начале ноября 1938 года был арестован.

Израиль Яковлевич Дагин (1895, Мелитополь, Российская империя — 22 января 1940, Москва, Донской крематорий) — руководящий сотрудник ВЧК-ГПУ-НКВД СССР, комиссар государственной безопасности 3-го ранга (1935).

В органах ЧК-ГПУ-НКВД с декабря 1919 года. Работал в г. Николаеве (председатель городской ЧК, секретарь, заместитель председателя губернской ЧК), в г. Херсоне (председатель прифронтовой ЧK в 1920—1921 гг.), в Крыму (заместитель председателя Севастопольской ЧК, заместитель председателя Крымской ЧК, начальник Севастопольского окротдела ГПУ и начальник особого отдела Чёрного и Азовского морей в 1922—1924 гг.). В числе прочих (Е. Г. Евдокимов, Н. М. Быстрых, В. Н. Манцев, А. И. Михельсон и др.) ответственен за проведение в Крыму красного террора.

С 1924 года на Северном Кавказе — заместитель начальника Терского губернского отдела, начальник Терского окротдела и оперсектора ОГПУ. С марта 1931 года— помощник полпреда ОГПУ по Северо-Кавказскому краю по милиции, с августа того же года — помощник полпреда ОГПУ по Нижне-Волжскому краю, с марта 1933 года — заместитель полпреда ОГПУ по Северо-Кавказскому краю. В январе 1934 года — апреле 1937 года — полпред ОГПУ и начальник УНКВД по Северо-Кавказскому (с февраля 1937 г. — Орджоникидзевскому) краю. Один из доверенных людей Е. Г. Евдокимова и его северокавказской группировки. В апреле-июне 1937 года — начальник УНКВД по Горьковской области. Несёт ответственность за аресты и расстрелы в области в рамках т.н. "удара по право-троцкистскому подполью". С июня 1937 года — начальник 1-го отдела (охраны правительства) ГУГБ НКВД СССР.

Член ЦИК СССР в 1935—1937 гг. Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва.

Арестован 6 ноября 1938 года в рамках серии арестов личного состава Отдела охраны членов партии и правительства ГУГБ НКВД СССР (Н. Т. Зарифов, Б. Я. Гулько и др.), инициированных Л. П. Берией. Содержался в Сухановской тюрьме. Внесён в список Л. Берии от 16 января 1940 года по 1-й категории. Осуждён к ВМН ВКВС СССР 21 января 1940 года по ст. 58/1 п. «б» («измена Родине, совершен. военнослужащим»); ст. 58/11 («участие в антисоветской заговорщической организации в органах НКВД»).

Расстрелян в ночь на 22 января 1940 года вместе с группой осуждённых руководящих сотрудников НКВД СССР (Л. Б. Залин, В. Е. Цесарский, Г. Н. Лулов, А. Г. Акимов, И. А. Дорофеев и др.). Место захоронения — могила невостребованных прахов № 1 крематория Донского кладбища. 10 июля 2014 года Коллегией по делам военнослужащих Верховного суда РФ признан не подлежащим реабилитации (ввиду грубейших нарушений законности и фабрикации «дел» в должности начальника УНКВД Горьковской области). Его заместитель по Отделу охраны ГУГБ НКВД СССР и подчинённый по УНКВД Горьковской области старший майор ГБ Н. Т. Зарифов, осуждённый к ВМН 20.1.1940 г., был признан не подлежащим реабилитации тем же органом 4 апреля 2017 года.

Расстрелян в 1940 году. Признан не подлежащим реабилитации.

Подобная чехарда наглядно демонстрирует, насколько невелика была значимость данного отдела с точки зрения тех, кто принимал управленческие решения.

Во время проведения знаменитых «судебных процессов» в 1936–1937 годах Сталин решил заодно заняться и подчисткой кремлевского персонала. Он в конце концов пришел к заключению, что Паукер, несмотря на свое умение развеселить и потешить диктатора, не годится на пост главы Первого отдела. Прибрали к рукам и Воловича, помощника Паукера, исполнявшего обязанности личного шофера Сталина. Однако наиболее логичная причина ликвидации этой парочки, скорее всего, кроется в том, что оба слишком долго отирались в узком кругу приближенных Вождя и слишком много знали.

Как только решение избавиться от Паукера и Воловича было принято, немедленно назначили нового шефа Первого отдела. Выбор пал на Вениамина Галета. Кроме звания и фамилии, о нем мало что известно. Являясь сотрудником НКВД, он, скорее всего, очень хорошо был знаком Сталину и (или) Поскребышеву, раз получил этот пост. Однако бесспорен тот факт, что сразу же после своего назначения новый руководитель Первого отдела направился со своими людьми домой к Паукеру и Воловичу и арестовал их. Вслед за их арестами последовала очередная кадровая перестановка: Власика назначили заместителем Галета.

Следующим шагом Поскребышева (или Сталина) явилась отставка Ткалуна, прежнего коменданта Кремля. Чем провинился Ткалун, видимо, никогда не узнаем.

Пётр Пахомович Ткалун (1894, село Шарковщина Миргородского уезда Полтавской губернии — 29 июля 1938, Москва) — советский военачальник, комдив РККА.

Комендант Кремля (11.1935—28.01.1936). Начальник Управления Комендатуры Кремля НКВД СССР (28.01.1936—25.09.1937). В распоряжении наркома обороны СССР (09.1937—01.1938).

Арестован 08.01.1938. Приговорен ВКВС СССР 29.07.1938 к высшей мере наказания. В тот же день расстрелян. Место захоронения — «Коммунарка».

Реабилитирован решением Верховного суда СССР от 12.05.1956.

А единственное, что известно о его дальнейшей судьбе, — он бесследно исчез. Поскребышев на место Ткалуна назначил майора ГУГБ НКВД Рогова.

Фёдор Васильевич Рогов (1900—1938) — комендант — начальник Управления комендатуры Московского Кремля (УКМК) НКВД СССР, старший майор государственной безопасности (1937).

В органах ВЧК—ОГПУ—НКВД сотрудник Вяземской уездной ЧК с мая по декабрь 1918. Делопроизводитель санитарной части РККА с декабря 1918 по июль 1919. В РКП(б) с мая 1919. Комиссар, агент, помощник уполномоченного Вяземской УТЧК с июля 1919 по январь 1920. Сотрудник Московской РТЧК с января по март 1920. Сотрудник Ташкентской РТЧК с марта 1920 по январь 1921, сотрудник Полторацкого ОДТЧК с января по ноябрь 1921, сотрудник Кокандского ОДТЧК с ноября 1921 по май 1922, сотрудник Полторацкого ОДТО ГПУ с мая 1922 по май 1923, сотрудник Ташкентского ОДТО ГПУ с мая по ноябрь 1923. Начальник СОЧ, заместитель начальника ДТО ОГПУ Сызрано-Вяземской железной дороги с ноября 1923 по 27 август 1925, заместитель начальника ДТО ОГПУ Западной железной дороги со 2 сентября 1925 по 14 августа 1926, заместитель начальника ДТО ОГПУ Самаро-Златоустовской железной дороги с 22 августа 1926 по 1 августа 1929. Начальник Информационного управления (ИНФО) Оренбургского окружного отдела ГПУ с декабря 1929 по май 1930, также помощник начальника Оренбургского окружного отдела ГПУ с 1930 по май 1930. Начальник Кузнецкого окружного отдела ГПУ с 15 мая по 1 октября 1930. Начальник Ульяновского городского отдела ГПУ с 1 октября 1930 по 12 мая 1931, также помощник начальника Ульяновского оперативного сектора ГПУ с 1 октября 1930 по 26 мая 1932, и ещё начальник секретно-политического отдела (СПО) Ульяновского оперативного сектора ГПУ с 22 октября 1931 по 26 мая 1932.

Начальник Курсов усовершенствования начсостава Центральной школы ОГПУ СССР с 26 мая 1932 по 1 апреля 1933. Временно исполняющий должность начальника 1-го отделения отдела кадров ОГПУ СССР с 1 апреля по 1 августа 1933, заодно начальник 3-го отделения отдела кадров ОГПУ СССР с 19 мая 1933 по 10 июля 1934, потом начальник 3-го отделения отдела кадров НКВД СССР до 3 января 1935. Начальник отдела кадров Управления НКВД Ленинградской области с 3 января 1935 по 13 марта 1937. Начальник Ленинградской межкраевой школы НКВД с 7 октября 1935 по 13 марта 1937. Начальник 1-го отдела УГБ УНКВД Ленинградской области с 13 марта до 25 сентября 1937.

25 сентября 1937 года назначен комендантом (также начальником Управления комендатуры) Московского Кремля.

6 ноября 1938 года, узнав о том, что накануне был арестован начальник личной охраны И. Сталина Израиль Дагин, и идут аресты среди начальствующего состава комендатуры Московского Кремля, покончил жизнь самоубийством (застрелился)

Так же, как о Ткалуне или других кремлевских охранниках, служивших до появления Берии в высшем эшелоне власти, не сохранилось никаких записей о прошлом Рогова или хотя бы его имени. Впрочем, какие-либо сведения о таких сотрудниках службы безопасности, даже если они и сохранились, вряд ли заслуживают внимания, поскольку подавляющее большинство этих людей в буквальном смысле исчезло, растворилось, словно ушедшие в ночь корабли. Однако все они являются ярким примером того, что охранять советского вождя в ту кровавую эпоху было по большей части недолгой и чрезвычайно опасной работой. 29 сентября 1938 года Лаврентий Павлович Берия возглавил ГУГБ, но уже через два месяца, 25 ноября, он был назначен наркомом внутренних дел СССР. За месяц до его официального вступления на свой пост был смещен с занимаемой должности комендант Кремля Рогов. Эта должность оставалась вакантной до весны 1939 года, пока ее не занял Николай Спиридонов. Будучи протеже Берии, он дослужился до генерал-лейтенанта и продержался на посту коменданта Кремля еще несколько недель после смерти Сталина С этого момента началась «бериевская перестройка» органов государственной безопасности, которая была направлена на пресечение безудержной карательной практики органов госбезопасности, осуществлявшейся его предшественниками Ягодой и Ежовым.

Также была произведена перестройка основного состава Первого отдела. Чем она была вызвана, доподлинно неизвестно. Возможно, хоть и маловероятно, что это как-то связано с подчинением НКВД Берии. Скорее всего, кадровые изменения проводились Сталиным и (или) Поскребышевым в преддверии Второй мировой войны. Галет был освобожден от должности главы отдела. В конце 1938 года спецохрану, прошедшую к тому времени несколько реорганизаций и переименований и теперь именуемую 1-й отделом ГУГБ, после ареста Дагина 19 ноября 1938 года возглавил начальник личной охраны Сталина старший майор госбезопасности Н.С. Власик.

С этого времени Власик начал создавать отдельную империю в составе госбезопасности, зачастую конфликтуя с ее руководителями, в подчинении которых он формально находился. Особо неприязненные отношение сложились с наркомом НКВД Берия. Замом. Власика, стал Андре́й Па́влович Капана́дзе (1907—1983) — народный комиссар государственной безопасности и внутренних дел Аджарской АССР, комиссар государственной безопасности (1943).

Избран на XI-м съезде КП(б) Грузии в середине июня 1938 кандидатом в члены ЦК КП(б) ГССР. Со 2 ноября до 8 сентября 1938 заместитель начальника Секретариата первого заместителя наркома внутренних дел Н. И. Ежова. Со 2 до 16 ноября 1938 исполняющий обязанности начальника секретариата первого заместителя наркома внутренних дел. С 16 ноября 1938 до 26 февраля 1941 заместитель начальника 1-го отдела ГУГБ НКВД СССР, после чего с 27 февраля до 29 апреля 1941 заместитель начальника 1-го отдела НКГБ СССР. С 29 апреля до августа 1941 нарком государственной безопасности, затем до 26 марта 1943 нарком внутренних дел, после чего до 30 декабря 1943 опять нарком государственной безопасности Аджарской АССР. С 30 декабря 1943 до 13 октября 1944 в распоряжении отдела кадров Народного комиссариата государственной безопасности, после чего в отставке.

Звания

майор государственной безопасности, 11.09.1938;

старший майор государственной безопасности, 14.04.1940;

комиссар государственной безопасности, 14.02.1943.

Таким образом, к концу 30-х годов прошлого столетия система обеспечения безопасности высшего политического и военного руководства СССР обрела четкие формы и профессиональные качества. По сравнению с пусть и беззаветно преданной, но малочисленной и не всегда четко организованной ленинской охраной за десять лет был сделан огромный шаг вперед.

О Власике стоит рассказать подробно, потому что именно он сумел довести систему охраны вождя до совершенства.

Родился Николай Сидорович в 1896 году в Гродненской губернии (Белоруссия), в бедной крестьянской семье. Воевал в Первую мировую войну, за храбрость получил Георгиевский крест. В первые же дни Октябрьской революции в звании унтер-офицера вместе со своим взводом перешел на сторону советской власти. С 1919 года работал в ВЧК, в 1927-м попал в спецохрану Кремля. Как пишет сам Николай Сидорович в своих воспоминаниях, произошло это так:

«В 1927 году в здание комендатуры на Лубянке была брошена бомба. Я в это время находился в Сочи в отпуске. Начальство срочно вызвало меня и поручило мне организовать охрану особого отдела ВЧК, Кремля, а также охрану членов правительства на дачах, прогулках, в поездках и особое внимание уделить личной охране т. Сталина. До этого времени при т. Сталине находился только один сотрудник, который сопровождал его, когда он ездил в командировки. Это был литовец Юсис. Вызвал Юсиса и на машине отправился с ним на подмосковную дачу, где обычно отдыхал т. Сталин. Приехав на дачу и осмотрев ее, я увидел, что там царил полный беспорядок. Не было ни белья, ни посуды, ни обслуживающего персонала… Я начал с того, что послал на дачу белье и посуду, договорился о снабжении продуктами из совхоза, находившегося в ведении ГПУ и расположенного рядом с дачей. Послал на дачу повариху и уборщицу. Наладил прямую телефонную связь с Москвой».

В 1927 году возглавил спецохрану Кремля и стал фактическим начальником охраны Сталина. При этом официальное наименование его должности неоднократно изменялось в связи с постоянными реорганизациями и переподчинениями в органах безопасности. С середины 1930-х годов — начальник отделения 1-го отдела (охрана высших должностных лиц)

Награды

знак Георгиевский крест 4-й степени

Три ордена Ленина (26.04.1940, 21.02.1945[11], 16.09.1945)

Четыре ордена Красного Знамени (28.08.1937, 20.09.1943, 03.11.1944[11], 20.07.1949[11])

Орден Кутузова I-й степени (24.02.1945)

Орден Красной Звезды (14 мая 1936) — «за организацию и проведение образцового порядка в день первомайского парада и демонстрации»

Медаль «XX лет РККА» (22.02.1938)

Медаль «За оборону Москвы»

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»

Два знака Почётный работник ВЧК-ГПУ-НКВД (20.12.1932, 16.12.1935)

Специальные и воинское звания

Майор госбезопасности (11.12.1935)

Старший майор госбезопасности (26.04.1938)

Комиссар госбезопасности 3-го ранга (28.12.1938)

Генерал-лейтенант (12.07.1945)

В отличие от Паукера, шутить и лицедействовать Николай Власик не любил. Зато оказался превосходным начальником охраны. Он стал не просто телохранителем Сталина, но и, по сути, членом его семьи. После смерти Надежды Аллилуевой он занимался воспитанием детей Сталина (вплоть до проверки домашних заданий), решением хозяйственных и финансовых вопросов. Ему подчинялись многочисленные дачные резиденции Сталина вместе со штатом охраны, горничных, экономок и поваров.

Как и сам Власик, его подчиненные точно так же «прикреплялись» к семьям своих подопечных и занимались всеми вопросами их жизнеобеспечения: питание, домашний обиход, передвижение на автомобилях и многое другое. Все это хозяйство позже получило название «группы охраны», у которой обязательно был «комендант». Как тут не вспомнить ленинского коменданта — матроса Павла Малькова!

При такой вовлеченности Власика в жизнь сталинской семьи нельзя сказать, что он пришелся по душе всем ее членам. Дочь Сталина Светлана Аллилуева называла его «малограмотным, грубым, глупым и чрезвычайно наглым сатрапом», который осмеливался диктовать «некоторым деятелям искусства "вкусы товарища Сталина"». И деятелям искусства приходилось не только слушать эти советы, но и следовать им. Ведь ни один праздничный концерт в Большом театре или Георгиевском зале не проходил без санкции Николая Власика. А вот Василий и приемный сын Сталина Артем Сергеев относились к Власику благосклонно, понимая тяжесть его работы.

Труд этот был нечеловеческий. Всегда ответственность головой, всегда жизнь на острие. Он Власик —прекрасно знал и друзей, и недругов Сталина. Что у Власика вообще была за работа? Это была работа день и ночь, не было 6-8-часового рабочего дня. У него вся жизнь была работа, и он жил около Сталина.

Из воспоминаний приемного сына Сталина Артема Сергеева

Николай Сидорович вспоминает: об отношении Сталина к людям.

Не грубо и жестоко, а бережно и внимательно относился Сталин к людям. Всем известно его теплое и отеческое отношение к прославленному летчику Валерию Павловичу Чкалову. Вспомним его слова, сказанные Чкалову: «Ваша жизнь дороже нам любой машины». Слова, которые до глубины души взволновали этого мужественного, грубоватого с виду летчика. Вспомним заботы Сталина о дальнейших его полетах.

Маршрут первого беспосадочного полета Чкалова Москва-Петропавловск-на-Камчатке был подсказан Сталиным, как этап для подготовки беспримерного полета через Северный полюс в Америку. Сталин беспокоился за Чкалова, уговаривал его не торопиться с полетом через полюс, как очень опасным. Лучше тщательно проверить самолет и материальное оборудование, чтобы в какой-то степени обезопасить полет через полюс. Вспоминаю, как на приеме в Кремле в Георгиевском зале в честь возвращения чкаловского экипажа из Америки после перелета через Северный полюс возбужденный Чкалов, рванув на груди гимнастерку, воскликнул, обращаясь к Сталину: «Не только жизнь мою готов отдать Вам, сердце мое возьмите!»

Отношение к детям

Иосиф Виссарионович очень любил детей. Встречая на прогулке детей, он всегда вступал с ними в разговор. Помню, однажды во время прогулки на Мацесте тт. Сталина и Молотова мы встретили маленького мальчика лет шести, очень разговорчивого и смышленого, он толково и обстоятельно отвечал на вопросы Иосифа Виссарионовича. Когда они знакомились, Сталин протянул ему руку и спросил: «Как тебя зовут?» — «Валька», — солидно ответил мальчик. «Ну а меня Оська-рябой», — в тон ему ответил Сталин. «Ну, вот мы теперь с тобой знакомы». Мы с т. Молотовым рассмеялись, а мальчик внимательно посмотрел на Иосифа Виссарионовича. У т. Сталина после перенесенной в детстве оспы было на лице несколько рябинок.

Любил т. Сталин животных. Однажды в Сочи он подобрал голодного бездомного щенка. Сам лично кормил его и заботился о нем. Но щенок оказался неблагодарным и когда отъелся, и окреп, сбежал.

Я привел все эти факты теплого и чуткого отношения Сталина к окружающим, к народу — в опровержение распространенного после его смерти утверждения, представляющего его как человека грубого и жесткого, бесчеловечного и беспощадного к окружающим. Это — ложь. Таким он никогда не был. Он был прост и приветлив, снисходителен и чуток. Он был беспощаден к врагам, но крепко любил друзей. И если он принял врага за друга, приблизил его к себе и доверял ему, это была его ошибка. Роковая ошибка. Да простится она ему! Он заплатил за нее дорогой ценой — своей жизнью.

В 1938 году, после заявления Троцкого о необходимости убийства Сталина с целью победы над СССР возникла задача не просто усилить охрану, но и вывести ее на качественно новый уровень. Николай Власик начал выстраивать эту систему под конкретные задачи. Естественно, что в этом случае его рекомендации и требования руководством НКВД воспринимались весьма серьезно. Его опыт и знание особенностей работы с охраняемым лицом сомнений не вызывали. Можно смело сказать, что все, что требовалось, было предоставлено. Но понятие «все» на бумагу не положишь. Нужны были и обоснования, и расчеты, и штабные навыки составления и ведения служебной документации. Под слова партия денег не давала, они выделялись под конкретные требования. Как отмечает президент Национальной ассоциации телохранителей (НАСТ) России Дмитрий Фонарев, главной заслугой Власика было то, что именно при нем в организацию охраны был заложен продуманный системный подход, который послужил тем самым нерушимым фундаментом для современных профильных решений.

При разработке документов Николай Власик и его подчиненные исходили из богатейшего личного опыта, профессионального мастерства и элементарных требований жизни. Подсчитали, какая материальная база требуется: сколько машин и инвентаря нужно, какое количество людей должно сопровождать Сталина и других охраняемых лиц. Как показала история, средств на такую важную «для себя» задачу партия не пожалела.

Одним из оригинальных оперативных решений Николая Сидоровича было использование для передвижения Иосифа Виссарионовича нескольких одинаковых машин, чтобы никто не смог узнать, в какой именно находится охраняемое лицо. Так Сталина перевозили через Арбат по Можайскому шоссе на «ближнюю дачу». Этот оперативный прием и сегодня применяется в охране, и не только первых лиц государства. Чтобы обеспечить безопасность Сталина, Власик разработал целую систему конспирации: в назначенный час вместе с машиной вождя из Кремля выезжали сразу несколько аналогичных правительственных автомобилей — порой их число доходило до 15 — и разъезжались в разные стороны. Определить, в какой машине находится Сталин, было невозможно.

Порой похожий маневр охрана советского лидера устраивала и с двумя идентичными правительственными кортежами. С 1932 года автомобиль Иосифа Виссарионовича всегда сопровождали две машины, в салоне которых находилось по четыре охранника.

Впрочем, Власик зашел куда дальше: он приказал своим подчиненным составить досье на каждого из жителей домов, мимо которых лежал традиционный маршрут Сталина. Семьи граждан, которых глава охраны вождя счел ненадежными, были переселены в другие места, а их квартиры заняли чекисты.

При Власике была введена и практика с двойниками советского лидера: вместо самого Сталина мероприятия, где требовалось лишь его присутствие, посещали загримированные под вождя люди.

Если же Сталин решал лично отправиться на важное мероприятие, на месте его проведения принимались самые строгие меры безопасности. За несколько дней до важной даты само здание и прилегающие к нему дома тщательно проверяли и устраивали в них охранные пункты с круглосуточным караулом: входили туда по заранее составленным спискам.

Особую тревогу у службы безопасности Сталина вызывали его визиты в Большой театр: ложу вождя тщательно проверяли перед его приходом, а в моменты, когда он входил и выходил из театра, кулуары были пусты — туда никого не пускали.

Еще одно масштабное решение Власика, касавшееся охраны трассы проезда Сталина, тоже вошло в профессиональную науку. Во-первых, все «ненадежные семьи и лица» были выселены из прилегающих к трассе домов, а их квартиры заняли «надежные семьи», как правило, из чекистских и партийных рядов. Во-вторых, когда осуществлялся проезд Сталина по трассе, в обеспечении безопасности этого оперативного мероприятия было задействовано такое количество сотрудников, что при необходимости (по тревоге) они могли взяться за руки… по обеим сторонам трассы.

Не обошлось и без структурных изменений. Для подготовки кадрового резерва в 1938–1940 гг. в Ногинском районе (современная Купавна) был создан учебный центр и военный лагерь, который существует и поныне. 20 января 1939 года было утверждено положение о коменданте Московского Кремля — эта должность тоже сохранилась до сих пор.

Георгий Яковлевич Ивченко красноармеец полка специального назначения УМК НКВД ( управление Московского КРЕМЛЯ)

Стараниями Власика для Сталина была организована целая система подмосковных дач и резиденций на юге СССР с бытом и охраной на высшем уровне. В 1933 году советский лидер решил сменить столичную жизнь на загородную и выбрал для своего проживания «Ближнюю дачу», расположенную в подмосковном селе Волынское.

Самого вождя на даче охраняли девять человек: сам Николай Власик, семеро из 35 находящихся на территории телохранителей и личный шофер из разведчиков. Немногим позже эту команду увеличили до 12 человек. А в наружной охране сталинской дачи, обнесенной двойным забором, было задействовано около 200 человек.

В нашу обязанность входило сопровождать Сталина, куда бы он ни направлялся. Даже когда он гулял у себя по саду, за ним постоянно следовали 3-4 телохранителя

Из воспоминаний охранника Сталина Владимира Васильева

Отношение Сталина к его охранникам было разным. Одни из них вспоминали, как шеф отказался увольнять их коллегу, который в нерабочее время перебрал со спиртным и попал в отдел милиции. С пониманием вождь отнесся и к другому охраннику, который постоянно спал на своем посту.

Сталин выяснил, что виной всему стали плохие бытовые условия: охранник ютился в одной комнате с женой и больной дочерью. Вскоре ему выделили квартиру по личному распоряжению Иосифа Виссарионовича. Некоторых из телохранителей вождь приглашал играть в шахматы или одаривал мандаринами, которые зрели на деревьях вокруг дачи. Впрочем, по воспоминаниям других охранников, Сталин относился к ним довольно пренебрежительно.

Сам вождь охрану, готовую в любой момент отдать за него жизнь, прикрыть его от пули своими телами, за людей явно не считал и, встречаясь, смотрел сквозь нас. Заговаривать с ним было запрещено, и мы даже давали подписку, что не будем обращаться к нему с личными просьбами

Из воспоминаний охранника Сталина Владимира Васильева

К началу 1940-х годов советская система охраны первых лиц уже сформировалась. Накануне войны, после разделения решением Политбюро ЦК ВКП(б) НКВД СССР на два самостоятельных органа (НКВД и НКГБ) 26 февраля 1941 года был издан приказ вновь образованного НКГБ СССР «Об организации управлений и отделов Наркомата государственной безопасности и назначении руководящего состава этих управлений и отделов». Николай Власик по должности возглавил 1-й отдел НКГБ. Говоря современным языком, «первая версия» НКГБ просуществовала менее полугода: в июле 1941-го наркоматы госбезопасности и внутренних дел вновь объединили в НКВД.