Критика опровержения трансцедентального идеализма

Артемий Шапран, вознамерившись раскритиковать всю краеугольную систему кантианства, явно положил на свои плечи столь непосильную задачу, что за всю историю идей Канта, его критики так и не смогли привести к окончанию свои аргументы, и за сотни лет существования "Критики чистого разума", существенно ее получилось раскритиковать лишь Гегелю, да и то он взялся оспаривать такие пустяковые моменты, без которых кантианство не потерпело бы и капли ощутимого урона. Сотни лет философы пытались наконец познать то, каким образом можно достичь столь сладостного краха концепта Канта. Ни сотни страниц Якоби, ни крики Гегеля, ни тысячистраничные возгласы покойного материализма, и ни миллионы аргументов не смогли сломить кантианство, но вдруг, в наше прогрессивное время, Артемий Шапран снова взял эту пылившуюся идею и написал свое платное тринадцатистраничное эссе, кое мы и попытаемся сегодня разобрать.

Итак, "Опровержение трансцедентального идеализма" начинается со слов о том, что при наличии только аналитических или синтетических истин в понятии Канта, якобы невозможно утвердить никакую метафизику. С самого начала нас встречает очень интересное заблуждение, которое полагает, что два вида метафизических истин не дают возможности к существованию метафизики. Следовательно, Артемий заявляет, что метафизика существует (в понятиях синтетичности и аналитичности) и поэтому не существует, и сам входит в противоречие во своим же определением.

Далее говорится, что причинно-следственная связь в этом концепте будет лишь видимостью, как и научный метод в целом, следовательно все эмпирическое надо будет принимать на веру. Но Шапран не приводит аргументации к тому, почему научный метод сто процентов верен, почему чувственное - единственное доказывающее, он просто подмечает это. Мы хотим дать пометку, что ни один ученый мира не доказал еще стопроцентность научного метода, и абсолютную верность эмпирического восприятия, следовательно заявление Артемия об таких положениях не является доказанным, и противоречит самому этому научному методу, который разумеется не постулирует свою абсолютную верность. В этом случае Шапран противоречит не только себе, но еще и тому, что он защищает.

После, Артемий более четко утверждает, что при одних лишь синтетических и аналитических понятиях невозможна причинно-следственная связь, как таковая. В этом мы опять видим заблуждение. Само понятие синтетичности как-раз-таки дает возможность к причинно-следственной связи, синтетическое понятие есть то априорное понятие, которое подразумевает под собой связь с другим понятием, и из-за этого из синтетичности логически вытекает причинно-следственная связь, как синтетическая возможность синтетичности (связи одного с другим) и чистая рассудочная категория.

Далее Артемий пользуется учением об неполной индукции, и говорит, что если мы имеем в своем понятии только синтетические и аналитические знания, которые даются априори - это не говорит об том, что других знаний нет. Следовательно заявляется об том, что если все знания, которые мы знаем - синтетические или априорные, то не значит, что все знания таковы, и могут быть другие. Артемий здесь, как сказано выше использует метод неполной индукции, но он не учел, что этот самый метод неполной индукции распространяется лишь на эмпирическое, а на априорное он распространяться не может, так как априорное дает возможность к этому методу, и выводится лишь согласно дедуктивному методу. Следовательно Артемий, хоть и использует аргумент об неполной индукции, но использует его абсолютно неправильно, и распространяет его на те понятия, которые являются первичнее этой индукции, и относятся к ней трансцедентально (дают возможность для ее существования), следовательно совершает логическую ошибку, ведь даже создатели индукции и понятия об неполной индукции - Фрэнсис Бэкон и Дэвид Юм утверждали, что она не распространяется ни на что другое, кроме материального и эмпирического.

После Артемий уверяет, что категории Канта неоправданны, неизвестно откуда взяты, непонятно, почему такие, и непонятно почему всё должно сообразоваться и сообразуется именно с ними. В вопросе об неоправданности, Артемий упустил, что все эти тщательно структурированные категории описывают всеобщее для всего эмпирического, и нет чего-либо эмпирического (будь то явление или предмет), что не является сообразованным с категориями; нельзя помыслить ничего, что не предполагало бы кантианских категорий, и если все подпадает под категории Канта - то вопрос об неоправданности стоять не может. Вопрошение - почему именно такие категории - это вопрос по типу: почему мы мыслим именно так, а не иначе - метафизически не имеет смысла, следовательно также отпадает.

После всего этого Артемий кратко описывает концепт Юма и концепта Канта. На его объяснении мы не будем заостряться, только подметим, что Шапран говорит, что Кант деформирует категории Юма, что действительно верно.

После рассказывается якобы об порочном круге, который по сути своей является тождеством бытия одного от другого, которое сам Артемий не соизволил понять. "Опыт возможет, если он структурирован категориями, а категории доказанны, потому что они предполагаются опытом". Непонятно, в каком месте тут может быть виден порочный круг, видимо заявление: "религиозное возможно, если оно предполагается человеком, и человек возможен, потому что он предполагается религиозным", "бог возможен, если он предполагается человеком (онтологический аргумент), и человек возможен, если он предполагается богом", или "Яблоки возможны, если существуют яблони, яблони возможны, если существуют яблоки (точнее семена в яблоках)", для Артемия все это видимо тоже порочный круг, следовательно яблоки, религия и бог - фиктивная химера, следуя его же аргументу. Таким порочным кругом не может быть ничего доказанно, так как если им пользоваться, то возможно псевдоопровергнуть вообще все, начиная от существования яблок, заканчивая богом; тем самым, пользуясь таким аргументом, Артемий опровергает не только Канта, но и опровергает себя и свою ярую веру. Этот аргумент может опровергать все, начиная от взглядов тех, кто им пользуется, заканчивая ложностью солипсизма (если этим аргументом доказывается несуществование всего, то солипсизм истинен), после сам этот солипсизм опровергается этим аргументом ("Солипсизм возможен из-за человека, человек возможен из-за солипсизма" - снова псевдопорочный круг) и входит в уже в настоящий порочный круг - солипсизм есть и не существует одновременно. Следовательно такой аргумент не только фиктивен, но еще и противоречив сам в себе.

После Шапран снова говорит об необоснованности синтетических понятий Канта, и в пример приводит цитату Фридриха Ницше. Артемий просит обоснования, почему именно такие категории. Мы же у него в свою очередь попросим другого обоснования: пусть все, кто критикуют кантовскую философию приведут вещь, которая не сообразуется с категориями субъективного идеализма; или категорию, которая дополнит категорийный спектр Канта (наше заявление нельзя опровергнуть ссылкой на неполную индукцию, т.к. под нее подпадает эмпирическое, но не априорное, ведь сам метод неполной индукции без синтетического единства апперцепции попросту невозможен). Ныне таких категорий и вещей нет; отвечая на вопрос: "почему именно такие категории", можно ответить, что такие они потому что такими мы их находим в самом рассудке, и не было еще субъекта, что не преднашел бы в себе все кантианские категории еще до прочтения "Критики чистого разума". Все это содержится в нашем сознании, и Кантом лишь структурируется для наличного удобства. Вопрос: почему именно такие - как я повторюсь - вопрос по типу: почему мы мыслим так, а не иначе - метафизически он не имеет смысла. Все сообразуется с рассудочными категориями, которые мы преднаходим в своем сознании, и не ничего из эмпирического не может не сообразоваться с категориальным аппаратом Канта.

Далее Артемий еще чуть-чуть объясняет концепт Канта, и ссылаясь на Якоби, Шопенгауэра и Стросона критикует вещь-в-себе, и говорит, что ежели он ложна, то все кантианство ложно точно также. Да, действительно, вещь-в-себе, как непознаваемый ноумен - довольно странная фикция кантианства. Но, уже давно все неокантианцы вышли из обременения вещи-в-себе, следовательно размышления Артемия об непознаваемости вещи-в-себе и противоречиях с феноменами в ее понятийности как ноумена не имеют смысла в рассмотрении для неокантианцев, так как большая их часть либо отказалась от вещи-в-себе, либо заменила ее чем-то. Следовательно, все сказанное Артемием для Кантианства сейчас - пустая болтовня, запоздавшая на пару веков.

После Шапран критикует Кантианство, основываясь на так называемой "проблеме чужих умов", эту часть его размышления мы рассматривать не будем, т.к. она содержит лишь безаргументативные догматические гипотезы и сухую, недоказанную абдукцию. Этот упрек можно присовокупить буквально к любой философской системе, будь то система защищаемого Юма или почётного Беркли. И так как это воплощение присовокупляется буквально к любой философской системе, то такая корреляция солипсизма охватывает все (все философские системы) и поэтому ничего, так как эта абстракция "все" попросту в этому случае не имеет смысла.

Далее Артемий опять упоминает свой порочный круг, выше опровергнутый нами.

После снова была дана интерпретация про компьютерную симуляцию, где просто было пересказано интерпретивное виденье кантианства от Артемия без каких либо аргументов против самой системы. Хотим дать пометку, что в этой и последующей выделенной интерпретации опять поднимается вопрос об вещи-в-себе, и заявление об том, что мир с вещью-в-себе - видимость и бессмыслица - тут наименее понятно, где здесь содержится критика, и почему это плохо; читателю здесь видимо наставляют придумать аргумент или недоопровержение за самого Артемия.

Далее - в выводе ошибочно заключается, что Кант - солипсист, опять упоминается ноумен, говорится об том, что ум с синтетическим единством апперцепции в таком феноменальном виде не имеет интерсубъективного фундамента, что было опровергнуто выше, в заявлении об том, что категории присущи абсолютно всем, и нет человека, что не имел бы в своем сознании хоть 1 кантианскую категорию. Потом Артемий говорит об том, почему понятия логики и категорий должны сообразоваться с бытием и с опытом, и непонятно, почему эмпирическое должно сообразоваться именно с ними, хотя в самом их синтетическом понятии заключается постулат об том, что их задача структурировать мышление, и подводить множественные созерцания под синтетическое единство апперцепции. Вопрос по типу - непонятно, почему именно граблями, которые наилучше подходят для грёбки травы, следует эту траву грести, а не самосвалом, который для этого абсолютно не подходит.

После Артемий говорит, что то, что мы не можем мыслить без категорий - это не их обоснование, как правильных, это доказывает ограниченность нашей когнитивной системы, но не ее истинность. Это отнюдь не аргумент против кантианства, это аргумент против истинности нашего сознания, да и то довольно плохой, следовательно, если этот аргумент не направлен на кантианство, то в его эссе он находит себя бессмысленным и его рассмотрение не является необходимым.

В конце всего этого еще раз бездоказательно говорится, что кантианство ложно, на этом заканчивается 13 страничное эссе господина Артемия Шапрана.