Кривой вечер

В тот вечер Максим решил от вокзала пойти пешком. Был декабрь, но зима в этом году не торопилась, как в принципе уже несколько лет подряд. Сумерки стояли промозглые и туманные, а от мысли о том, чтобы толкаться в переполненном автобусе, болела голова. Поэтому он пошел к стадиону и мимо студенческих общежитий спустился к реке. Вода стояла высоко, тёмная и неторопливая в бетонных берегах набережной. Холодный ветер то и дело забирался под куртку и это было странным образом приятно.

Максим остановился и задумался, глядя на воду. Сегодня был очередной день, обычный до одури, как и все остальные. Он проснулся, пришел в офис, просидел перед компьютером положенное время, и вечером ушел домой, так и не поняв, была ли от его действий какая-то польза. “Похоже, всё-таки кризис средних лет меня настиг,” - с усмешкой подумал Максим.

Домой не хотелось – его там никто не ждал. А кроме дома идти было некуда.

Максим стоял на берегу Свислочи, смотрел на туман, на реку, и перебирал в кармане жетоны метро. Он сегодня купил семь штук, потому что очередь на обновление проездного была просто огромная. Скоро новогодние праздники, а значит и выходные, так что в принципе ему должно хватить на поездки на работу до конца месяца. А больше Максим никуда не ездил. Спадёт ажиотаж, вызванный началом последней декады декабря, и он сразу купит проездной на весь январь.

– Добры вечор, пан-гаспадар! - Максим вздрогнул и обернулся. На скамейке набережной сидел старик. На нём был потёртый кожаный тулуп, овчиной наружу, серые шерстяные штаны, заправленные в сапоги, и маска козы, закрывающая лицо. Из-под маски торчала седая неопрятная борода, доходящая до самой груди. В руках у старика был посох с большой бумажной звездой, обклеенный разноцветной фольгой и новогодним «дождиком».

– Добрый, - ответил Максим, разглядывая незнакомца.

– Шчодры вечор! Пан на покуці ўвесь у золаце! Пачастуй пане казу на добры лёс! - мужик хмыкнул в бороду и пристукнул посохом о землю. Узкие блестящие ленты «дождика» замерцали в темноте.

“Колядовщик… Точно ведь! Конец декабря”, - подумал Максим.

– А что вы один колядуете? Вроде же у козы должна быть компания.

– А я, пан, увесь час сам насам з сабой, тут стаю адной нагой, там - другой! – ответил старик и спросил - Як пана імя?

– Максим.

– Пачастуй, пан Максім, чым багаты! Рубінавы каменьчык на кожны праменьчык, каб зорка ззяла ды цемру разганяла!

Максим опустил руку в карман. Семь жетонов. Он вдруг заметил, что у звезды на посохе - семь лучей. Это совпадение Максима позабавило, и он, сам не понимая до конца почему, достал жетоны из кармана и протянул мужику в тулупе.

– Ой пане, які скарб! Як магу пану аддзячыць? Ці хоча пан пракаціцца на аглядным коле?

– Что? Колесо обозрения? Так мы же не в парке развлечений, и вообще сейчас зима, аттракционы все закрыты. - Максим растерялся от такого резкого перехода темы. К тому же он, от природы человек необщительный, уже начинал злиться на самого себя - зачем отозвался, не надо было поддерживать беседу. Да и жетонов вдруг стало жалко. Не так уж много у него денег, чтобы их раздаривать.

– Хай пан не перажывае, сёння ўсё працуе, вечар сёння такі. - Старик посидел немного, глядя на Максима, снова хмыкнул, поднялся со скамейки, отряхнул штаны и, не оглядываясь, пошел от реки, как показалось, в сторону ресторана на берегу.

Максим решил пойти следом. Наверное, думал он, успокаивая себя, мужик выпил чуть больше необходимого, а сам с корпоратива, потому и в колядовщика одет. Вышел проветриться, а тут он. Пьяному ведь только бы с кем поговорить. Сейчас придём в ресторан, думал Максим, и там всё станет понятно. И жетоны наверно получится вернуть.

Старик в тулупе остановился и дождался Максима. А потом схватил его за рукав и, резко взмахнув посохом с бумажной звездой, бросился вперед и вбок.

– Эй! - только успел крикнуть Максим и вдруг понял, что он стоит уже не на набережной, а на асфальтированной дорожке парка, и вокруг него ели и сосны. А впереди тёмной громадой на фоне серо-оранжевого неба виднеется колесо обозрения.

– Что это только что было? Где мы?

– Гэта Дзед правёў нас да агляднага кола, пан Максім. Стары шлях. А мы з табой у парку Чалюскінцаў.

— Погодите, какой дед?

— Каменны, відавочна. На тым капішчы адзін Дзед заўжды быў і будзе. Колькі б вы камень яго не перасоўвалі, гэта як ката сабакам называць - кот сабакам не стане, Дзед са свайго месца не сыйдзе.

Максим не нашелся что сказать и постарался не отстать от старика, который быстрым шагом пошел к аттракциону.

Колесо обозрения почему-то было больше, чем он помнил. Максим не ходил в парки развлечения с самого детства, но даже по сравнению с его воспоминаниями оно сейчас выглядело гигантским. На нём не светилось ни одного огонька, и в оранжевом свете фонарей влажные от мороси трубы конструкции казались огромной окаменевшей паутиной.

– Сядай! - старик подтолкнул Максима к застывшей над самой землёй открытой кабинке.

Как только они оказались внутри, колесо вздрогнуло, заскрипело и кабинка начала свою дорогу ввысь. Максим понял, что не заметил ни вагончика для оператора, ни вообще какого-то обслуживающего персонала. А кабинка скользила вдоль крон елей и сосен, и казалось, протяни руку - можно шишку сорвать. В детстве он точно попробовал бы, вот только почему-то никак не мог вспомнить таких попыток. И тут до него дошло. Это было не то колесо. Он сказал старику:

– Послушайте, ведь в парке Челюскинцев колесо обозрения совсем невысокое! И там липы и клены вокруг, не ели!

– Маё кола круціцца там, дзе я яго паставіў, пан Максім. А ў крывыя вечары з яго ў гэтым месцы вельмі маляўнічы агляд.

Кабинка выплыла над деревьями и Максим огляделся. Города не было. Во все стороны простирался лес. В тех местах, где кроны чуть раздавались, можно было увидеть ленту реки. Вдали лес немного спадал, деревья становились ниже. Послышался женский смех, внизу промелькнули тени, похожие на больших черных птиц.

– Что это?

– Вядома ж, ведзьмы, пан. Лятуць у Курасоўшчыну, на Лысуху. Шабаш там.

– Ведьмы?.. Да нет, я хотел спросить, почему не видно города?

– Ну дык так бы і спытаў! - старика явно забавляло происходящее. - Крывыя вечары, пан Максім. Гэта мой табе падарунак. Ты ўсё забудзеш, калі кола верне нас да зямлі. Ты не думай, ты лепш паглядзі навокал - якая прыгажосць!

И Максим посмотрел. Пейзаж был живой картиной. В лесу то и дело вспыхивали костры, длинные тени кружились вокруг них в хороводах и исчезали, когда огонь гас так же внезапно, как и появлялся. Над лесом слышались обрывки старых колядных песен, и слова и музыка складывались в сияющие образы, тающие через мгновение. Максим увидел огромных щуку и орла - во всё небо, увидел мчащихся по облачным сугробам волков с горящими глазами, козу в сияющих бусах, призрачные деревья и призрачных людей, соломенных пауков, сплетенных из серебристого света. Пару раз был слышен стук копыт, не с земли, а будто за плечом. Но, обернувшись, Максим видел лишь темный лес до горизонта.

Ощущение времени потерялось, казалось, они парили над лесом целую вечность, но вот кабинка пошла к земле. Старик посмотрел на него:

– Калі ў пана ёсць што спытаць, дык зараз самы час.

Максим спросил первое, что пришло в голову:

— Где ваш посох?

Старик усмехнулся:

— Дык вось ён! — и провел вокруг себя рукой.

Спицы колеса обозрения, не подсвеченные огнями, терялись во мгле. Но кое-что можно было разглядеть. «Семь спиц, опять это число! А мне казалось, что такие конструкции как правило чётные».

– Почему у колеса семь спиц?

– Таму што ў майго млына сем колаў.

Он не понял, при чем тут мельницы, но этот ответ был настолько же непонятен, как и всё происходящее вокруг. Поэтому Максим просто задал следующий вопрос:

– Кто вы?

Старик молчал, и молчание это затягивалось. Чтобы прервать наступившую тишину Максим хотел было переспросить, но в этот момент услышал:

– Насамрэч я твой стары сябра.

– Но я вас первый раз вижу, - сказал Максим. Старик кивнул.

– Яно канешне дужа бянтэжыць - з такім табой весці размову. Калі мы вырашылі, што інакш рубіны здабываць будзе надта рызыкова, я і не падумаў, які кошт ты гатовы за гэта заплаціць. Што такое чалавек без памяці, хай ён нават самы магутны чарадзей. Самотныя зараз часы, вар’яцкія. Аднак я шчаслівы быў цябе пабачыць.

Старик посмотрел ему в глаза, и он не ушами, а будто внутри себя услышал: “Да сустрэчы наступным годам, Сім.”

Максим резко вдохнул. И тут кабинка остановилась.

***

Максим ехал в пустом трамвае, но не помнил, как он в него сел. На Горовца всё было затянуто плотным туманом, и обрывки сна, которые он пытался поймать, глядя в запотевшее окно вагона, никак не хотели сложиться воедино. Максим помнил только свой последний вопрос. “Кто вы?” - шепотом повторил он и заметил на запотевшем окне надпись, на которую раньше не обратил внимания. “Ксене М”. Только написано было странно, буквами в их зеркальном отражении. Выйдя из трамвая, Максим еще раз бросил взгляд на это окно. Прочитал. И долго стоял на остановке после того, как последний трамвай исчез в тумане. Стоял и смотрел в темное небо. Что-то древнее проснулось у него в груди, что-то нежное и тоскливое.

Маг Сим, чародей под маской забвения, стоял под низким зимним небом и боролся с нахлынувшим чувством. Потому что вспоминать было нельзя. Потому что - он точно был уверен - ему необходимо ровно через год принести на тот берег Свислочи ещё семь жетонов метро. Потому что.. Потому что.. что?

***

Окно технического помещения дамбы мерцало теплым оранжевым светом. Старик сбросил тулуп и положил на запыленный стол рядом с горящей свечой семь жетонов метро. Постоял, перебирая грубыми пальцами розовые пластиковые кружки, а потом провел над ними ладонью. Буквы “М” вспыхнули и исчезли, а сами жетоны засветились рубиновым, и сквозь это свечение проступили золотые лучи, ровно семь. По рубину на каждое колесо. Колёса будут крутиться, ещё год город будет в порядке. Менеск облегченно вздохнул и задул свечу. Окно в дамбе погасло. Через мгновение в помещении никого уже не было. Только на пыльном полу лежала тонкая блестящая лента «дождика».

Пошел снег.