Крокодил

Последняя ночь августа выдалась по-настоящему летней, и даже не верилось, что завтра наступит унылый сентябрь. Казалось, лето никогда не кончится, по крайне мере, Жорику этого очень хотелось. И чтоб никакого первого сентября.

В окно постучали.

— Эй, Бутылкин! — послышались голоса его друзей.

Мальчишка выбрался из-под одеяла и открыл окно.

— Чего орёте? — шикнул он. — Весь дом перебудите!

Он быстро натянул одежду и выпрыгнул в окошко, благо, что первый этаж.

— Значит, так, — заговорил тут же Васька, самый старший из них, ему грозил уже третий год в пятом классе, — лезем через актовый зал. Там щёколда сломана, окно не закрывается.

— Точно? — усомнился Женька, который шёл с ними просто за компанию, никаких оценок исправлять ему не требовалось. Но за компанию он и голову об стенку мог бы расшибить.

— Точно, сам ломал.

— А сторож? Неужели школу никто не охраняет?

— Там бабка-сторожиха. Храпит всю ночь так, что стекла дрожат, — уверял Васька. В этот раз его оставили на осень, и после линейки ему предстояло пересдавать математику. Хотя бы на тройку с минусом. Но уверенности в том, что математичка натянет эту тройку, не было никакой. Васька два и два не мог сложить, а в контрольной было столько цифр, что голова шла кругом. Поэтому он придумал план — проставить оценки заранее. А потом сказать: «Мариванна! Я ж всё сдал, вы что, не помните?». План Ваське казался просто гениальным. Но только ему.

— А прокатит? — уточнил Жорик. Он в отличие от Васьки всё лето к этой пересдаче готовился и не был уверен, что это лучший план. Да и пересдача не так уж его пугала. Подумаешь, осенью досдаст эту злосчастную математику.

— А то! Прикинь, математичка собирается тебе двойку влепить, а там уже трояк красуется. Что она делать будет? А ничего! — мальчишка рассмеялся.

Окно, в самом деле, оказалось незапертым. Васька, как самый рослый, подсадил друзей, а потом забрался в актовый зал сам.

Бутылкин достал фонарик. На стенах висели рисунки школьников. В основном это были котики, собачки, цветочки, в общем, всякая безобидная ерунда. Но одна картина Жорика заинтересовала. На ней был изображён приоткрытый канализационный люк. И нарисован он был так реалистично, будто фото.

— Чего застыл? — окликнул его Женька.

— О, тут надо кое-что подправить, — усмехнулся Васька и достал фломастер. Мальчишка нарисовал клыкастую уродливую морду, торчащую из люка. С живописью у него было не лучше, чем с математикой.

— Это что? — спросил Жорик.

— Канализационный крокодил, — уверено заявил Васька.

— Что-то не похож, — заявил Женька.

— Поживи в канализации, ещё не таким станешь.

Ребята двинулись к выходу, но не учли одного. В отличие от окна, дверь оказалась заперта.

— Вот, засада! — воскликнул Васька, дёргая ручку.

Единственный фонарик вдруг заморгал, а потом и вовсе потух. Мальчишки оказались в полной темноте.

Жорику сделалось не по себе, холод совсем не летний пробрался под кожу, и тело его мелко затряслось. А потом он почувствовал мокрую когтистую лапу у себя на плече. Мальчишка завизжал, но тут это нечто потащило его, будто в дыру затянуло. Бутылкин больно стукнулся локтями о влажную стенку.

Откуда-то сверху шёл свет. Мальчик поднял голову и увидел в круглом отверстии небо. Но ведь только что была ночь! Не понимая, что происходит, Жорик завертел головой и вдруг увидел прямо перед собой уродливую клыкастую морду, отдалённо напоминающую крокодилью. Существо разинуло пасть и на кривых лапках двинулось на Жорика.

— А-а-а! — заорал мальчишка. — Не ешь меня!

— Есть? — прохрипел крокодил. — Нет, я не буду тебя есть. Ты будешь вместо меня.

— Как это? — удивился Жорик. — Зачем?

— Затем, что я буду вместо тебя.

— Н-не надо! Не надо вместо меня!

— Буду вместо тебя, — рассмеялся крокодил, — математику сдавать.

— Я сам! Сам всё сдам! Ч-ч-е-с-т-но-о-о... — последнее слово он произнёс не своим, каким-то хриплым голосом. Попытался закрыться руками, но вдруг увидел, что у него больше нет рук. Теперь у него были кривые когтистые лапки.

Прямо перед Жориком стояла его копия, только улыбалась по-крокодильи хищно.

— Буду вместо тебя, — произнес двойник и рассмеялся.

Мальчишка заревел, попытался встать, броситься на двойника, но никак не мог подняться. Если бы Васька рисовал чуть лучше, Жорик не стал бы таким уродливым крокодилом, он мог бы хоть подняться. Но художник из Васьки был так себе. И Жорик теперь мог только громко реветь, наблюдая, как его двойник выбирается из канализационного люка.

— Я всё выучу! — хрипел он. — Сам всё сдам! Не хочу быть канализационным крокодил-о-о-о-м!

***

Жорика разбудил стук в окно. Он открыл глаза и не сразу понял, что находится дома. Посмотрел на свои руки. Человеческие.

— Эй, Бутылкин! — орали ребята с улицы.

Мальчик нехотя выбрался из-под одеяла и открыл окно.

— Ну, ты идёшь? — спросил Васька.

— Нет, — уверенно заявил Жорик. — Я всё лето готовился. Пересдам.

— Ну, как знаешь, — усмехнулся Васька. — Пошли, Женьк, — он развернулся и направился в сторону школы.

— Эй, — крикнул ему вслед Жорик, — ты, это, рисование бы тоже подтянул. А то знаешь каково канализационным крокодилом-то быть...